Николай Цискаридзе – балет полон поиска смыслов

Беря в руки белый том мемуаров Николая Цискаридзе «Мой театр», где на обложке фото автора на фоне квадриги Большого театра, - кажется, держишь белокаменный кирпичик, принадлежащий одной из восьми колонн главного театра страны. А, закрывая последнюю главу книги, понимаешь, насколько качественен этот «кирпичик», гарантируя историческому храму муз долголетие, пока есть истинные мастера высокого искусства оперы и балета и память о них. Истории, рассказанные народным артистом и педагогом Николаем Максимовичем Цискаридзе о себе и о своем театре, о людях, с которыми сводила и разводила судьба, увлекательны, поучительны, проникновенны, честны, ибо подлинны. «Детство», «Отрочество», «Юность», «Молодость» – основные вехи пройденного, из которых складывается биография, вынесены в названия глав. Фундамент личности укреплялся любящей правильной мамой, Ламарой Цискаридзе. Фамилия эта по-грузински «цискари» означает - небесные врата, и если произносится утром, то переводится как «заря», а вечером – «первая звезда». Так что по судьбе, рожденному на исходе года и дня, 31 декабря, Николаю Цискаридзе предписано было быть первой звездой.

«Детство у меня было наисчастливейшее», - признается в своей книге автор.  До школы он знал произведения Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Шекспира, которые читали ему, маленькому, мама и няня, но более всего, уже в позднем детстве, любил слушать «Марию Стюарт» Шиллера. «Иногда играл со своими ровесниками, но вокруг меня были в основном взрослые люди, и с ними мне было интереснее, чем с детьми. Кроме того, я много времени проводил сам с собой. Мне и теперь никто рядом не нужен, у меня не было и нет дефицита в общении. Я совершенно спокойно могу общаться сам с собой…»

Грузия была узнаваема с детства: Тбилиси, Кутаиси, Багдати, Цхнети, Абастумани. Каждое место сказочно по-своему. Благодарность к земле, на которой родился, органична для Николая Цискаридзе.  В три с половиной года он впервые увидел «Жизель» в театре. «С этого дня балет стал №1 в моей жизни… В балете мне нравились все спектакли, без исключения», - вспоминает автор, и воспоминания эти полны детской непосредственности, искренности, сдобрены юмором. Цепкая детская память, впечатлительность, богатое воображение, любознательность, дотошность – так вызревала и насыщалась эрудиция, ставшая неотъемлемой чертой личности большого артиста. А как он обнаружил Тбилисское хореографическое училище! Из трамвайного окна увидел объявление на заборе и вернулся на предыдущую остановку, чтобы убедиться в том, что такое училище существует, вопреки уверениям мамы, которая «не умела врать», и убеждала наивного сына в том, что в Тбилиси ничего подобного нет. Решение пойти учиться туда, где учат балету, было бесповоротным. С тех пор самостоятельность в принятии решений и ответственность за них стали неотъемлемой чертой характера Николая Цискаридзе. Так было, когда он наотрез отказался стричься под «бобрик», как хотела мама. Так было, когда категорически отказывался предавать своих учителей и самого себя.

Но вот, что интересно: в повествовании автора нет ни грана мести или самооправдания, напротив горечь испытывает читатель, узнавая, как жестоки были взрослые и дети по отношению к «другому», не такому, как они, выдающихся способностей мальчику. У него же – всегда радость открытия чего-то нового, занимательного, полезного для жизни и для танца, и все минуты перечеркнуты в плюсы. Читая мемуары Николая Цискаридзе, узнаешь многое, что «затерлось» как само собой разумеющееся. Например, о лизгинке. В тбилисском хореографическом училище Ники не понравилось, и мама, с облегчением вздохнув, повела его в Ансамбль народного танца Грузии. Им руководили тогда Илико Сухишвили и Нина Рамишвили, которые сами были артистами Тбилисского театра. Оба с детства дружили с Вахтангом Чабукиани, Натальей Дудинской, были знакомы с Джорджем Баланчиным. Ансамбль имел мировую известность, его руководители сами «все грузинские танцы пересочинили и систематизировали… Именно они создали грузинский танец «Лизгинка». Сами лезги (дагестанцы) не имели такого «своего» народного танца, - а кто сегодня об этом знает?

В балет же Николаю Цискаридзе пришлось вернуться, ибо, как было сказано компетентным приемным жюри Ансамбля, у него «феноменальные ноги, абсолютный слух и редкое чувство ритма». В училище началась «школа жизни». При этом было столько горестно-смешных эпизодов, о которых невозможно вспоминать без слез! Так, осваивая азы балета, Николай испытывал на себе «ласку» педагогов. Одна из них, обещала выкинуть его в окно, если он не будет держать ногу на adagio. Класс проходил на четвертом этаже особняка, где потолки высокие, поэтому умножаем на два. И когда Ники ногу не удержал, педагог его поволокла через класс и ткнула носом в распахнутое окно, а там - кроны деревьев и троллейбус едет… С тех пор в этой позиции нога застывала как вкопанная.

Об отношениях с педагогами – как отдельная часть жизни. Всё претерпеть, вынести из «часа ученичества» всё лучшее и остаться самим собой – это знак качества. В данном случае, простая истина «скажи мне, кто твой друг…» дает полновесную характеристику народному артисту России и человеку Николаю Цискаридзе как личности и как профессионалу высокой пробы. Юрий Николаевич Григорович, Марина Тимофеевна Семенова, Галина Сергеевна Уланова, Екатерина Сергеевна Максимова – с каким уважением и благодарностью за их участие в его судьбе пишет о них автор. Известный музыковед Перельман как-то написал, что отличает плохого дирижера от хорошего: первый держит голову в партитуре, а второй – партитуру в голове. Николай Цискаридзе держал в голове все балеты, даже те, в которых не танцевал, и поэтому мог заменить любого артиста, тем более в главных ролях. Это была беззаветная любовь к танцу, к балету,  к Театру.

Вот небольшой, но исчерпывающий по силе эмоций отрывок из воспоминаний Николая Цискаридзе о его отношении к театру.  «Меня, конечно, ни на какие гастроли не брали, зато я получил доступ к Театру. Каждый день я был везде. Я смотрел все каждый день: каждый день слушал оперу, каждый день смотрел балет. Не пропуская ни одной репетиции на сцене, я сидел в кулисах. Я в Большой театр приходил и не выходил. Наконец я до него дорвался! Я вдыхал Театр, украдкой гладил и целовал его стены». 

Интересны рассказы о гастролях Большого театра в Париж, Токио, Нью-Йорк, Лондон. В частности, интереснейший и смешной рассказ о том, как впервые попав в столицу Англии, умудрился всяческими многоходовками попасть в Covent Garden на спектакль с «Незаменяемой, Великой» Сильви Гиллем, при этом купил билет в королевскую ложу за 60 фунтов, что было непозволительной роскошью с точки зрения «выездных». А вскоре имя Николая Цискаридзе непосредственно ассоциировалось с Большим Балетом за рубежом. С каким восторгом принимала публика и пресса премьера «Большого Балета» Николая Цискаридзе, и какова была реакция на успех своего коллеги со стороны артистов театра и российских сми, - коротко и ясно. Знаменитый кутюрье Юбер де Живанши привез в Москву два великолепных отреза бархата, чтобы лично сшить костюм Альберта для Николая Цискаридзе, - так он был восхищен искусством премьера Большого театра. Экстравагантная Вивьен Вествуд прислала ему в подарок лучшие костюмы из своей новой коллекции. Это ли не признание гениальности артиста! Главный режиссер Гранд-Опера неоднократно высылал приглашение для Николая Цискаридзе в администрацию Большого театра, но сам артист об этом узнал годы спустя.  

Когда складываешь впечатление о человеке, учитываешь те нюансы, которые не напоказ. В день Победы 9 мая перед Большим театром по традиции встречались ветераны, люди дарили им цветы, а оркестр играл вальсы, как в  послевоенные годы. Идя на репетицию вечернего спектакля, Николай увидел свою добрую знакомую, которая ежедневно наводила порядок в уборных артистов и работала в театре так давно, что уж никто и не помнил, когда она туда пришла. На кителе её красовался «иконостас» медалей, - это вызвало удивление и восторг молодого Цискаридзе. А вечером, когда распахнулся занавес и он вышел на сцену, зал ослепил его золотом – ветераны пришли в парадной форме и боевых орденах. Глубокое уважение к людям, добывавшим победу ценой собственного счастья, да и вообще уважение к людям, к старшим по возрасту – неотъемлемая черта достойного человека. Маленький эпизод с Еленой Георгиевной Чикваидзе, прикованной к постели, - тому подтверждение. 

Николай Цискаридзе, зная цену уникальному мастерству, замешанному на профессионализме, очень ценил его в коллегах по театру. Вот деталь. «Чалмы (для костюма Солора) мне делала Галина Абдуловна Ромашко – известный мастер по головным уборам ГАБТА, она создавала их для М.Семеновой и Г.Улановой. Когда я к ней обратился, она уже дома работала. Ромашко сделала для меня три чалмы, разные все. Храню их, как зеницу ока, потому что таких рук нет в этой стране больше. Она, в отличие от многих, понимала разницу между арабской и индийской чалмой». Вообще внимание к деталям в движении, в рисунке танца, в костюме – та самая тщательность, которая характеризует профессионала.

Завершим на некоторой интриге, чтобы было интереснее читать новое произведение знаменитого артиста. «В момент, когда я впервые почувствовал усталость от балета, в моей жизни появился Ролан Пети». Постановщик с мировым именем предложил главную роль в новом спектакле «Пиковая дама», от которой премьер Большого театра не смог отказаться.    

Читать книгу Николая Цискаридзе – увлекательнейшее действо, переживать вместе с автором горести и радости овладения мастерством, учиться у него преодолению преград, которые ставит судьба то ли через обстоятельства, то ли через людей, их несовершенства и злонамеренность, и понимать, что стремиться надо только вверх и не сдаваться на волю случая, побеждать, веря в себя, в Бога, в то, что жизнь прекрасна, а балет – то лучшее, что могло случиться в судьбе великого артиста. Несомненно, Николай Цискаридзе – живущее национальное достояние. И хотя такой титул официально есть у японцев, у нас, в нашем родном отечестве – он признан, просто негласно. И слава Богу!

Добавим, книга Н. Цискаридзе «Мой театр» выполнена Издательством АСТ с высоким эстетическим мастерством, с большой любовью и уважением к автору, что в полной мере соответствует содержанию мемуаров. Издание великолепно иллюстрировано фотографиями разных лет, в том числе из личного архива артиста и архивов ГАБТА. Отличает полиграфическое исполнение книги та же тщательность к деталям, которую всегда учитывает Николай Цискаридзе, написавший в самом начале повествования прочитанное у Альберта Эйнштейна: «Сколько всего обо мне написано – тонны наглой лжи и всяких небылиц, - что я давным-давно бы сгинул, если б обращал на это внимание. Нужно утешаться тем, что у времени есть сито, сквозь которое львиная доля пустяков утекает в море забвения».

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs