Иран – Азербайджан: азербайджанский вопрос

В последнее время в СМИ Азербайджанской Республики (АР), а также ряда других стран стали появляться статьи о «правомерности» присоединения Иранского (или Южного) Азербайджана к АР. Возможно, это ответная реакция на высказывания некоторых иранских политиков. Так, азербайджанский сайт Vesti приводит высказывания иранского дипломата Абульфаза Зохраванда, близкого к религиозному руководству Исламской Республики Иран (ИРИ), сделанные им в обнародованной недавно аудиозаписи. В ней г-н Зохраванд выразил свою обеспокоенность по поводу Зангезурского коридора,[1] заявив, что Иран никогда не будет союзником Турции, что Азербайджан представляет собой угрозу для Ирана, а также, ни больше ни меньше, что Нахичевань и весь Азербайджан принадлежат Ирану. Армян при этом он называет естественными союзниками Ирана, АР считает раковой опухолью для Ирана.[2]

Азербайджанский политолог Габиль Гусейнли, ссылаясь на слова А. Зохраванда, считает, что, во-первых, иранец оглашает мнение высшего руководства Ирана, дипломатов, которые высказываются в подобном ключе, и это звучит во всех кулуарах, а, во-вторых, утверждения иранского дипломата являются принципами, лежащими в основе политики Ирана в отношении Азербайджана. Г-н Гусейнли добавил, что все это, можно назвать лицемерием и враждебностью. При этом он подчеркнул, что турецкое издание Yeni Şafak подвергло жесткой критике притязания Зохраванда.[3]

Политолог Гусейнли подвёл итог: «Молчать больше нельзя, Азербайджан также должен донести свои опасения до Ирана. Азербайджан не должен оставаться равнодушным к горькой судьбе 40 миллионов наших соотечественников, проживающих в Иране. Потому что они являются важной частью 50-миллионной азербайджанской семьи в мире».[4]

Серьёзные заявления со всех сторон. Ну что ж, попытаемся разобраться.

Немного истории. Ареалом происхождения азербайджанцев считается Восточное Закавказье и Северная Персия, где с древности проживали кочующие племена кавкасионского и каспийского антропологического типов. В IV веке до н.э. в регион приходит Александр Македонский и основывает государство Мидия Атропатена[5]. От него возникли название нации и территориальные границы основного ареала ее размещения. Его население было персизировано в период правления династии Сасанидов в Иране (III—VII вв. н.э.). Государство просуществовало до VIII столетия н.э., когда ее покорил мощный Арабский халифат, принесший ислам, быстро сменивший господствовавший здесь веками зороастризм (можно сказать, огнепоклонничество). Началом тюркизации населения считают завоевание региона турками-сельджуками в XI веке.

К XV столетию жители территорий современного Ирана и Азербайджана считали себя одним народом. С XVI до XVIII века правила мощная династия Сефевидов, во время которой Персидская империя переживала расцвет. Затем государство пришло в упадок и разделилось на множество ханств, борьбу за которые следующее столетие вели русские, иранцы, афганцы, Османский халифат.[6]

После победы России в русско-персидской войне 1804 – 1813 гг. был подписан Гюлистанский мирный договор. Согласно договору, Персия признавала переход к Российской империи Дагестана, большей части современной Грузии, Восточной Армении и азербайджанских ханств, то есть, по сути, всего Южного Кавказа. В результате азербайджанцы были разделены между этими двумя государствами.

Персов это не устроило, и в 1826 г. они начали новую войну против России, которую проиграли. В 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор, по которому Персия подтверждала все условия Гюлистанского договора и признавала переход к России части Каспийского побережья, а также Эриванского и Нахичеванского ханств. Этим была поставлена точка в многолетней экспансии Ирана на Южном Кавказе.

Иранцы и азербайджанцы сегодня. Ныне большинство этнических азербайджанцев проживает на территории Ирана (по оценкам специалистов, 17—18 млн. чел., 20—25% населения, по ряду других источников, — от 16 (CIA World Factbook) до 35 млн. чел.)[7], а в самой Азербайджанской Республике —  более 10 млн. человек.

В Иране 31 провинция, в большинстве из которых живут этнические азербайджанцы (азери или торки, как говорят в Иране). В провинции Тегеран проживает 4,1 млн., а в каждой из шести северных провинций более 1 млн. азери, всего на севере ИРИ около 15 млн. Ещё в каждой из 19 иранских провинций проживает от 700 тыс. до 5 тыс. азербайджанцев.

Здесь следует отметить, что в настоящее время кроме Азербайджанской Республики и Ирана этнические азербайджанцы, общая численность которых в мире достигает 50 млн., проживают в 70 странах. Самые большие азербайджанские диаспоры находятся в Турции (3 млн.), России (2 млн.), арабских странах (1 млн.), Грузии (500 тыс.), США (450 тыс.), Украине (250 тыс.), Германии (250 тыс.), Канаде (170 тыс.).[8] Несомненно, азербайджанцы, проживающие вне АР и ИРИ, оказывают значительное влияние (финансовое, идеологическое) на этно-политические процессы, происходящие в этих странах. А эти процессы весьма существенно воздействуют на двусторонние отношения Азербайджана и Ирана и, более того, на ситуацию в регионе.

Азербайджанцев и персов объединяют не только исторические корни и территориальная близость, но и религия: те и другие исповедуют шиизм, что, естественно, оказало влияние на формирование схожих нравов и обычаев двух этносов.

Многое притягивает Иран и Азербайджан друг к другу, но многое и отталкивает. Так, уникальность азербайджанского сознания — сочетание шиитской ментальности (объединительный фактор) и собственно тюркской национальной основы. Последнее и есть камень преткновения между Тегераном и Баку.

На протяжении более двух столетий одни азербайджанцы были подданными Персидской империи, другие — Российской, что не могло не сказаться на изменении национального сознания «южных» и «северных» частей этноса, причем изменений в разных системах координат. В Иране — в плане постепенной, иногда насильственной ассимиляции азербайджанцев с титульной персидской нацией (после исламской революции 1979 г. — на фундаменте неошиизма то есть хомейнизма, ставящего во главу угла единство в исламе). В Российской Империи — при сохранении национальной автономии — секуляризации и европеизации азербайджанцев. Особенно активно этот процесс проявлялся в советское время, когда коммунистические идеологи и политики, выкорчевывая из сознания азербайджанского народа (да и всех других народов тоже) «религиозные пережитки», творили «нового человека» на базе единства в пролетарском интернационале или позднее – единства в новой общности людей – советском народе.

Таким образом, к началу 1990-х годов, к моменту распада СССР различия в национальной психологии, национальном сознании «северных» и «южных» азербайджанцев были значительны.

Однако это не помешало обеим сторонам выдвигать идеи объединения азербайджанцев, что, естественно, крайне взволновало официальный Тегеран. Предвидя рост национального сепаратизма в многонациональном Иране под влиянием социально-политических процессов в СССР, руководство ИРИ без радости восприняло распад Советского Союза.

Быть может, именно из-за опасений, что этот процесс затронет и полиэтнический Иран, Тегеран не признавал независимость Азербайджанской Республики, которая была провозглашена 18 октября 1991 г. Тогдашний министр иностранных дел ИРИ Али Акбар Велаяти заявил: «Мы не намерены признавать независимость Азербайджана. Отношения с этой республикой будут развиваться в рамках Советского Союза». И лишь 25 декабря 1991 г. в день официальной кончины СССР Тегеран был вынужден это сделать.[9]

После этого в истории ирано-азербайджанских связей начался новый этап, характеризуемый уже межгосударственными отношениями Тегерана и Баку. При этом традиционно-исторические этнорелигиозные проблемы оставались и даже разрастались, наполняясь новым политическим содержанием.

Суть проблем, которые охватывают многие аспекты региональных взаимоотношений, правомерно искать в гегелевском законе диалектики о единстве и борьбе противоположностей.

При единстве конфессиональных (у персов и азербайджанцев) и этнических (у азербайджанцев двух стран) черт, имело и имеет место несовпадение взглядов у правящих элит в Тегеране и Баку по вопросу приоритетов в государственных и национальных интересах.

После распада СССР, была открыта ирано-азербайджанская граница, и сотни семей по обе стороны начали активно навещать друг друга.[10] Были достигнуты значительные улучшения в коммуникационных и транспортных соединениях между Азербайджанской Республикой и азербайджанскими провинциями Ирана.

Шиитское руководство ИРИ, рассматривая население АР как потенциальную базу для идеологической обработки в духе учения Хомейни, вело многоплановую работу по исламизации северных азербайджанцев. Однако вскоре выяснилось, что граждане АР не так податливы, как это предполагали в Тегеране. Причём там осознали, что влияние происходит в обратном направлении. К концу 1992 года они начали ставить препятствия на пути контактов с целью их сокращения. Также правительство Ирана изменило свою позицию в Карабахском конфликте в пользу поддержки Армении[11], так как считало, что победа Азербайджана вдохновит иранских азери.[12]

Азербайджанскому вопросу в Тегеране стали уделять особое внимание. Тем более, азербайджанский национализм давал о себе знать в стране. По данным ООН, в ИРИ действовали более десятка различных оппозиционных группировок азербайджанцев. Цели этих организаций различные: от отделения Иранского (Южного) Азербайджана от ИРИ до национально-культурной автономии в рамках Ирана. Но всё же, по оценкам экспертов, большинство считает необходимым или объединение с Северным Азербайджаном, или создание независимого государства в Южном Азербайджане.

Азербайджанские оппозиционеры в ИРИ видят несправедливость в том, что Тегеран предоставляет привилегии иранским армянам: пресса на армянском языке, школы с преподаванием языка, квотирование мест в органах власти, льготы для бизнеса, а большая азербайджанская диаспора лишена всего этого.[13]

Они часто вспоминают слова свергнутого последнего шаха Ирана Мохаммада Резы Пехлеви, который называл Южный Азербайджан головой иранского льва [лев с поднятым мечом в лапе – герб шахиншахского Ирана. В.С.] . «Без Южного Азербайджана Иран – это обезглавленное государство», - говорил шах.[14]

Азербайджанские оппозиционеры напоминают, что Тебриз и в целом весь Иранский Азербайджан на протяжении новейшей истории всегда был инициатором, спусковым крючком революционных движений. Они предостерегают, что «пробуждение национального самосознания в Южном Азербайджане наряду с растущей мощью Северного Азербайджана должно послужить серьезным предупреждением иранским властям».[15]

Параллельно с оппозиционной деятельностью некоторой части азербайджанской диаспоры в ИРИ в стране, причем в тегеранской элите, периодически проявляются идеи присоединения к Ирану Северного Азербайджана, то есть Азербайджанской Республики. Наблюдается волнообразный процесс несогласия с результатами Гюлистанского и Туркманчайского договоров. В СМИ время от времени вспыхивали дебаты об их денонсации. Более того, к идеологам и политологам присоединялись и политики. Так, в 2013 году группа депутатов парламента Ирана подготовила законопроект, суть которого: правительство Ирана объявляет о прекращении действия Гюлистанского и Туркманчайского договоров. Иными словами, раздел исторического Азербайджана между Россией и Персией на две части – Южный (Иранский) и Северный (Российский) — признается недействительным. Следовательно, Иран получает право объявить об аннексии всей территории нынешней независимой Азербайджанской Республики.[16]

Безусловно, серьезные политики прекрасно понимают утопичность этих идей. Но всё же они популизируются, причём, как правило, в моменты обострения отношений между Тегераном и Баку.

Политика: Иран – Азербайджан. Отношения двух стран с момента восстановления независимости Азербайджана в 1991 г., даже исходя из отмеченного выше, нельзя назвать безоблачными. По мнению политологов Азербайджанской Республики, Иран всегда демонстрировал деструктивную позицию и холодное отношение к АР. Основной причиной такой холодного отношения они называют безосновательные претензии Ирана к Азербайджану. Азербайджанские политологи считают: «Хотя две страны, которые объединяют исторические, религиозные и культурные связи, могли бы установить отношения, основанные на взаимном уважении. Но Иран избрал не политику искренней дружбы и добрососедства, а путь ревности, предрассудков, а в ряде случаев и открытых провокаций против официального Баку».[17]

Причин для настороженных отношений между Тегераном и Баку несколько, но, пожалуй, главная из них заключается в усилении позиций Турции на Южном Кавказе. Анкара проводит активную политику в регионе, и это является предметом серьезного недовольства Тегерана. Турция и Азербайджан имеют союзнический договор, подписанный в июне 2021 г., и две страны де-юре скреплены этим документом, который определяет перспективы развития отношений на основе идеи «Один народ, два государства». Это, конечно, не соответствует интересам Ирана, поскольку он сам стремился укрепить свои позиции на Южном Кавказе, который долгие столетия контролировался полностью Персией. Теперь же ситуация меняется, и Иран не хочет спокойно смотреть на усиление позиции Турции в этом регионе.

Следующий момент тоже важен. Баку имеет хорошие отношения с Израилем. На протяжении многих лет развиваются торговые связи и военно-техническое сотрудничество между двумя странами. А Израиль является одним из главных военных, политических и идеологических противников ИРИ, которая, пожалуй, единственная страна в мире, не признающая даже возможности существования еврейского государства. Да, многие арабские страны не имеют дипотношений с Израилем, но все-таки они не доходят до такой крайности как Иран. Иран - единственная страна, которая столь негативно настроена к Израилю. Довольно тесные отношения между Азербайджаном и Израилем вызывают очень сильное недовольство в Тегеране. И то, что большая часть вооружений в ВС Азербайджана имеет израильское происхождение, тоже стало одной из причин напряженности. Так, по данным Стокгольмского Международного института исследования проблем мира, в 2011-2020 годах на долю Израиля приходилось 27% основного импорта вооружений в Азербайджан. В период с 2016 по 2020 год на долю Израиля приходилось 69% основного импорта вооружений в Азербайджан, что составляет 17% всего израильского экспорта вооружений за тот же период.[18]

Нельзя забывать и хорошие деловые отношения Баку и Вашингтона, что также не укладывается в идеологические рамки внешнеполитической доктрины Тегерана.

Свой вклад в охлаждение отношений Тегеран – Баку внесла и армяно-азербайджанская война 2020 г в Карабахе. Очевидно, что Иран оказался перед нелёгким выбором между Азербайджаном и Арменией. Ереван на протяжении долгих лет использовал иранский коридор для сохранения своих экономических связей с миром. Кстати, и Иран пользовался армянским путём в Европу. Хотя Тегеран неоднократно заявлял о своей поддержке возвращения Азербайджану многочисленных территорий, утраченных в результате первой войны между двумя сторонами в 1990-е гг., по мнению Баку, во многих вопросах он оказывал содействие Еревану. Кроме того, Иран, по-видимому, беспокоит потенциал обретшего уверенность в своих силах Азербайджана после одержанной им победы в Карабахе.

Более того, когда встал на повестке вопрос перемирия между Азербайджаном и Арменией, именно Россия и Турция сыграли большую роль в этом вопросе, а Иран при этом остался в стороне от этого процесса, что вызвало естественное недовольство Тегерана. Можно смело предположить, что весь комплекс, связанный с Карабахом, не стабилизировал ирано-азербайджанские отношения.

При всём при этом не следует делать пессимистические выводы. В Баку и Тегеране правят вполне адекватные и прагматичные реалисты, которые прекрасно понимают, что ни одна, ни другая сторона не перестанет быть соседом, с которым в лучших восточных традициях надо жить мирно.

Эбрахим Раиси, пришедший в 2021 г. к президентской власти в ИРИ, провозгласил укрепление связей с соседями по региону. Этот тезис сформулирован совершенно четко, и иранское правительство следует этому постулату. Такая политика исходит из интересов Ирана, подтверждая понимание того, что плохие отношения с соседями ведут к негативным последствиям. В этом смысле показательным стали именно отношения между Баку и Тегераном, которые испортились после второй Карабахской войны 2020 г., и теперь постепенно выравниваются усилиями Тегерана и встречным интересом Баку.

В ноябре 2021 г. президенты АР и ИРИ Ильхам Алиев и Эбрахим Раиси встретились в Ашхабаде и подписали двусторонне соглашение. «Отныне ирано-азербайджанские отношения будут развиваться во всех сферах, - заявил Ильхам Алиев. - Наши народы - братские, как и наши страны. Мы сегодня многие вопросы обсудили, в очередной раз подчеркнув, очень высокий уровень ирано-азербайджанских связей». В свою очередь, Эбрахим Раиси сказал: «Сердца народов двух стран бьются в унисон. Мы не должны позволять третьим странам вмешиваться в наши отношения. Нам следует разрешить все наши разногласия, работать вместе, продвигать отношения и углублять сотрудничество на благо обеим сторонам».[19]

В последние месяцы стороны обменялись визитами на высоких министерских уровнях по многим направлениям.

Иран и Азербайджан развивают и экономические связи. Выполняются совместные проекты: строительство электростанций, моста через пограничную реку Астара. Стороны обязались сотрудничать в вопросах транзита туркменского газа, трехсторонней сделки по обмену газа на объем до 2 миллиардов кубометров в год.

В июле этого года объем двусторонней торговли между Ираном и Азербайджаном увеличился на 100% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.[20]

Россия, Азербайджан и Иран 9 сентября, подписали Бакинскую декларацию, которая посвящена развитию международного транспортного коридора (МТК) «Север — Юг», что, безусловно, придаст импульс развитию торгово-экономических связей между тремя странами.[21]

Сегодня главное, чтобы националистические тенденции в идеологии и политике, имеющие место и в Исламской Республике Иран, и в Азербайджанской Республике не привели к непредвиденным последствиям.

Резюме. Таким образом, нынешние ирано-азербайджанские отношения – это запутанный клубок исторических, этнических, религиозных нитей, связывающих два народа, две страны. Клубок, окрашенный в современные, порой меняющиеся, цвета идеологии, политики и экономики. Однако при этом «азербайджанский вопрос» в Иране, имеющий важнейшее значение в этой многонациональной стране, иногда исподволь, иногда открыто влияет на многие стороны иранской жизни и политики. Не будет преувеличением сказать, что эта проблема не имеет скорого решения, и поэтому она спорадически будет влиять на текущие взаимоотношения. Но, скорее всего, прагматизм иранского и азербайджанского руководства будет доминировать и даст возможность преодолеть препятствия на пути добрососедства и сотрудничества двух стран.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs