США – генезис и трансформация Доктрины Монро

Доктрина Монро лежит в основе американской внешней политики с ее провозглашения в 1823 году до наших дней. При этом одна из самых старых в мире геополитических доктрин претерпела значительные метаморфозы, но сохранила значение до настоящего времени. Ее смысл изменился на совершенно противоположный: от изоляционизма к всевозрастающему стремлению США к мировому господству (сначала на американском континенте, а затем и за его пределами).

История Доктрины - русский след

Пятый президент Соединенных Штатов Джеймс Монро в своем ежегодном послании Конгрессу США в 1823 г. провозгласил Доктрину (политику противодействия европейскому колониализму в Америке), названную впоследствии в его честь. Известно, что идея и авторство Доктрины принадлежали Джону Куинси Адамсу, государственному секретарю в администрации президента Монро. Однако мало кто связывает Доктрину с тем, что Адамс с 1809 по 1814 гг. был послом США в России, дружил с министром финансов Дмитрием Гурьевым, канцлером Румянцевым и даже с Александром I.

Российский император своё царствование начал как сторонник выхода России на тихоокеанские рубежи и активной колонизации русских владений в Америке. С русским царем американский посол чуть ли не ежедневно совершал пешие прогулки и подолгу беседовал, причем на русском языке, который к тому времени выучил. Жалованья американского посла не хватало на поддержание соответствующего уровня жизни, поэтому Адамс не принимал у себя гостей, а только сам наносил визиты. Российская элита его с удовольствием подкармливала, американский дипломат умел быть благодарным и спустя несколько лет включил в президентское послание тезисы, отвечавшие российским интересам.

Ко времени провозглашения Доктрины в мире складывалась непростая ситуация: после свержения наполеоновского режима в Испании вспыхнула революция, испанские колонии в Южной Америке тоже взбунтовались.

Особенно недовольна была местная латиноамериканская элита (те же испанцы, только обосновавшиеся в Новом свете ранее), поскольку власти метрополии запрещали колониям торговать с другими странами, что позволяло испанским торговцам завышать цены на свои товары. Следует отметить, что и Британия до провозглашения северо-американскими колониями своей независимости запрещала им торговать напрямую с третьими странами.  Лондон продолжал иметь исключительное право торговли с другими своими колониями, но хотела добиться для  себя свободы торговли в колониях Испании, поэтому она поддерживал освободительное движение на южноамериканском континенте. Кроме того, британцы в эйфории от успехов по свержению Наполеона и, соответственно, снятия со своей империи континентальной (экономической и политической) блокады положили глаз и на тогдашние российские владения в Америке (Аляска, Орегон, Калифорния и др.). Британия провоцировала местные племена индейцев на конфронтацию с русскими поселенцами и снабжала аборигенов ружьями и даже пушками.

Посетивший с инспекционной поездкой Аляску в 1805 году русский дипломат Николай Резанов отмечал, что у индейцев «ружья английские, а у нас охотские, которые никогда никуда за негодностию их не употребляются»[1].

 В 1821 г. Александр I издал чрезвычайно жесткий указ[2], согласно которому иностранные суда не имели права ходить на расстоянии ближе 100 итальянских миль (190 км) от побережья русских тихоокеанских владений: от 51-го градуса северной широты в Америке (то есть почти от Ванкувера) до 45 градусов 50 секунд северной широты в Северо-Восточной Азии. Иностранцам также запрещалось торговать в зоне российского Тихого океана. Этот указ наделял Берингово море статусом российского внутреннего моря. Таким образом, правительство России наносило сильный удар по англосаксонскому разбою, контрабанде и провокациям в своих водах.

В это самое время в конце 1822 г. Священный союз (Россия, Пруссия и Австрия), организованный по инициативе Александра I после освобождения Европы от Наполеона, уполномочил Францию выступить от имени Священного союза против испанской революции и распространить интервенцию в том числе  на бывшие испанские владения. Великобритания была взбешена. Она никак не могла допустить усиления конкуренции со стороны Франции на латиноамериканских рынках.

Александр I полагал, что самоопределение латиноамериканских государств России ничем не грозило. Колоний в Южной Америке российский император не искал, но был озабочен безопасностью освоенных русскими территорий на западе Северной Америки. Он опасался, что Великобритания может прибрать их к рукам и тем самым значительно усилиться. Поэтому ему важно было зафиксировать статус-кво. На этом фоне русский царь и разыграл дипломатическую комбинацию через своего старого знакомого Джона Куинси Адамса, который к тому времени поднялся по служебной лестнице до должности госсекретаря (т.е. – министра иностранных дел) Соединенных Штатов. Последний буквально продавил Доктрину, поскольку бывшие президенты США Джефферсон и Мэдисон категорически возражали. Дело в том, что они опасались выступать против Лондона.

США после недавнего поражения в англо-американской войне 1812-1815 гг. были унижены и обескровлены. В этой войне столицу Соединенных Штатов - Вашингтон - захватили британские войска и сожгли. Президенту Джеймсу Мэдисону со всей администрацией и женой пришлось спасаться бегством. Спустя 8 лет США были все еще слишком слабы, а потому им было опасно вступать в конфликт с европейскими державами из-за их подавляющего военного превосходства.

Карикатура: США противостоит Европейским державам (России среди них нет)

Все же Адамсу удалось убедить президента Монро обнародовать Доктрину в своем послании США Конгрессу. В нем «английским по белому» в преамбуле и записано:

«По предложению Российского императорского правительства… Мы не вмешивались, и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы»[3]. Иными словами, странам было предложено зафиксировать уже имеющиеся у них завоевания в Новом свете и не предпринимать никакого передела. Далее в Доктрине был установлен принцип разделения мира на европейскую и американскую сферы влияния, провозглашена концепция невмешательства США во внутренние дела европейских стран и, соответственно, невмешательства европейских держав во внутренние дела стран Западного полушария. Именно то, чего и хотел Александр I.

Президент США Монро и госсекретарь Адамс не рискнули бы пойти на такой решительный шаг в столь тяжелое для молодого государства время, если бы не чувствовали поддержку одной из великих держав. Только России был выгоден подобный запрет. Таким образом в то время Доктрину Монро можно считать победой российской дипломатии (характерно, что на карикатуре того времени США противостоят Европейским державам, а России среди них нет). Уже в начале следующего 1824 г. Россия заключила в Петербурге русско-американскую конвенцию «о дружественных связях, торговле, мореплавании и рыбной ловле»[4], причем российская сторона даже смягчила положения указа 1821 г. Согласно конвенции, Россия отказывалась от продвижения южнее 54° 40’ северной широты в направлении Орегона (статус Форт-Росса не был оговорен).

В начале 1825 года также в С.-Петербурге было заключена Англо-русская конвенция - конвенция между Россией и Великобританией о разграничении их владений в Северной Америке (в Британской Колумбии)[5]. В соответствии с документом устанавливалась пограничная черта, отделяющая владения Британии от русских владений на западном побережье Северной Америки; определялись правила русско-английской торговли в Северной Америке; устанавливались правила судоходства у русско-американского побережья, в русских территориальных водах для английских судов.

В результате Доктрина Монро, Русско-американская и Англо-русская конвенции обезопасили российские владения в Америке от британской экспансии более чем на 40 лет (до продажи Аляски в 1867 г.).

Трансформация Доктрины

Первоначально Доктрина Монро, которая противодействовала политике колонизации, проводимой европейскими державами, имела исторически прогрессивное значение. При провозглашении Доктрина казалась подтверждением панамериканской солидарности. Однако постепенно правящие круги США по мере укрепления государства стали под видом защиты стран Америки от европейского вмешательства использовать ее, чтобы установить собственную гегемонию в Западном полушарии, присвоить себе право контроля над взаимоотношениями всех других американских государств со странами Европы, навязать им кабальные договоры.

В дальнейшем эта доктрина стала основанием и прикрытием для захвата американцами огромных территорий (в частности, более половины тогдашней территории Мексики: нынешние штаты Техас, Калифорния, Аризона, Невада, Юта, Нью-Мексико, Колорадо, часть Вайоминга) и распространения своей сферы влияния на острова в Карибском море, земли в Центральной и Южной Америке[6].

Изменение смысла Доктрины Монро началось почти сразу после ее принятия в XIX в., когда США стали использовать ее как прикрытие для своей собственной колониальной политики в пределах континента. Правда, по сравнению с открытым колониализмом европейских держав, колониализм США протекал под видом «распространения демократических ценностей», т.е. в глазах самих граждан США выглядел цивилизаторской и освободительной миссией.

Гораздо более важный сдвиг в толковании Доктрины произошел в начале XX в., когда президенты США Т. Рузвельт и особенно В. Вильсон с опорой на Доктрину Монро обосновали необходимость участия США в мировых проблемах для «укрепления демократии, прав и свобод». Из антиколониальной теории Доктрина Монро превратилась в теорию планетарного колониализма нового (идеологического либерал-демократического) типа. Такой неоколониализм не предполагает аннексию территорий, для чего понадобилось бы содержать большую сухопутную армию для контроля над неспокойными регионами. Куда выгоднее, не принимая никаких обязательств, приводить к власти марионеточные правительства, завладевать инфраструктурой и экономикой этих стран, получая огромную выгоду от их эксплуатации.

Как писал в свое время еще В. Ленин в «Тетрадях по империализму», «южноамериканцы восстают... против того толкования Доктрины Монро, что-де Америка — североамериканцам. Они боятся Соединенных Штатов и хотят самостоятельности»[7].

В конце ХIХ – нач. ХХ вв., опираясь на Доктрину Монро, США  окончательно переходят от изоляционизма к жесткой силовой политике, подкрепленной серьезной и все возрастающей военной мощью.

На Версальской конференции (1919 г.) после окончания Первой мировой войны президент США Вильсон предложил принять Доктрину Монро «в качестве доктрины для всего мира». По мнению премьер-министра Франции Клемансо, это было не чем иным, как претензией Америки на мировое господство и Вильсона как «президента мира».

Метаморфозы применения США доктрины Монро

На основании нового толкования доктрины Монро страны Антанты (прежде всего Англия, Франция, США) выстроили систему международного права (Лига Наций). В 1920 г. Доктрина была зафиксирована в уставе Лиги Наций в статье 21[8], в качестве международного обязательства, совместимого с уставом организации. Таким образом, западное полушарие официально «отошло» к США, которые так и не вступили в Лигу Наций, чтобы не связывать себя.

Соединенные Штаты полагали себя центром и рассматривали все остальные страны как периферию, откуда могут проистекать угрозы, а, следовательно, нельзя позволять ни одной из принадлежащих периферии стран обрести могущество.

После Второй мировой войны эта же модель легла в основу блока НАТО, при том, что побежденные Германия и Япония были включены в «пространство Запада», а главным врагом стали СССР и страны советского блока.

После 1991 г. США неприкрыто и практически без сопротивления стали устанавливать Новый мировой порядок, подменяя общие нормы международного права своими «правилами», основанными на глобализации политических и юридических принципов Доктрины Монро. Распространенная на весь мир, она воплощает суть Нового мирового порядка. Последовали ничем не оправданные военные операции США и их союзников по свержению законных правительств в Югославии, Ираке, Ливии…

Однако ряд стран, в первую очередь Россия и Китай, стали высказывать свою независимую точку зрения. Против них опять применяют испытанные принципы Доктрины, то лицемерно заявляя в штаб-квартире Организации американских государств устами Госсекретаря США Джона Керри об отказе от Доктрины[9], то откровенно утверждая устами Советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона: «Сегодня мы с гордостью объявляем во всеуслышание: доктрина Монро жива и хорошо себя чувствует»[10].  

В настоящее время с Доктриной Монро в США происходит новая метаморфоза  -  американский президент Байден 9-10 декабря 2021 г. созывал «Саммит демократий» под лозунгом «Остановить отступление демократий, эрозию гражданских прав и свобод во всём мире». На самом деле это попытка возврата к американской гегемонии, как это было в 1990-е годы, когда однополярная модель, казалось, утвердилась всерьез и надолго. Главными противниками последние годы называют Китай и Россию. Аналогия с Лигой наций столетней давности совершенно очевидна. На основании нового «старого» толкования Доктрины Монро США опять полагают себя центром мироздания и для сдерживания Китая и России создают структуры («Лигу демократий», блоки AUKUS и QUAD), параллельные ООН, основанные на своих «правилах», а не на международном праве. С этим связаны и планы по дальнейшему расширению НАТО на Восток, и эскалация российско-украинских отношений.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs