Венские переговоры по СВПД возобновляются – в очередной раз

В мае сего года всё внимание мира сосредоточено на ситуации вокруг Украины, но проблемы нераспространения ядерного оружия и в этом русле судьба Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), то есть ядерной сделки международного сообщества с Исламской Республикой Иран (ИРИ) остаётся актуальной.

Всего два месяца назад мир надеялся, что в марте завершатся долгие переговоры в Вене по восстановлению СВПД, и тогда вопрос о ядерном оружии у Ирана будет снят, во всяком случае, на ближайшее будущее.

О переговорах

Однако в начале марта переговорный процесс в австрийской столице был временно приостановлен. Переговорщики вернулись в свои столицы для политических консультаций, хотя и продолжали обмениваться мнениями заочно - онлайн.

Тогда в феврале - марте все участники переговоров, в которых принимают участие представители пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, Германия и, конечно, Исламская Республика Иран (ИРИ), говорили о готовности к скорейшему подписанию согласованного на 90% - 95% документа. Но тогда это 20-ти страничное соглашение было одобрено лишь устно.

Диалог о СВПД ведется уже больше года с апреля 2021 г. при координаторском посредничестве Евросоюза, точнее - Энрике Мора - заместителя генерального секретаря по политическим вопросам Европейской службы внешних связей.

При этом все понимают, что судьба ядерной сделки во многом зависит от двух главных оппонентов – Ирана и США. Именно между ними ведется ожесточённая политико-дипломатическая и пропагандистско-психологическая борьба. Остальные участники переговорного процесса в Вене делают всё возможное, чтобы Тегеран и Вашингтон наконец-то достигли позитивного для всех компромисса. Причём здесь роль России, как и Китая, имеющих хорошие деловые отношения с Ираном, просматривается особо рельефно и эффективно.

Иранцы ещё в начале венских переговоров отказались садиться за один стол с американцами, поэтому ирано-американский диалог в Вене и ведётся через посредников, то есть - других участников переговоров. Хотя, по некоторым данным, представители Тегерана и Вашингтона якобы встречаются на «нейтральной» территории и ведут диалог без свидетелей. И, как утверждают, именно там пытаются разрешить главные противоречия.

Какие же несогласованные проблемы входят в эти 5% – 10%? Условно их можно подразделить на технические и политические.

Несогласованные проблемы - технические

К техническим относятся нерешенные вопросы Ирана с МАГАТЭ. Так, одной из причин напряженности между ИРИ и Агентством является требование Тегерана о прекращении расследования со стороны МАГАТЭ в отношении частиц урана, обнаруженных на трех старых объектах, незаявленных Тегераном как ядерные. МАГАТЭ предполагает, что Иран имел там ядерный материал, о котором он не заявлял Агентству в нарушении всех правил. По всей вероятности, эти «ядерные следы» - последствия осуществления Плана «Амад», которые иранцы не хотели предоставлять Агентству. Напомним, в середине 80-х годов ХХ века в Иране была принята секретная директива, подписанная бывшим президентом А.А. Хашеми-Рафсанджани, по которой наличие ядерного оружия является стратегической гарантией сохранения исламского режима. На основе этой директивы был разработан План «Амад», целью которого являлось создание ядерной боеголовки для баллистической ракеты. В начале 2000-х годов осуществление Плана было свёрнуто. Кстати, именно МАГАТЭ стало основным источником сведений о проекте «Амад», опубликовав в конце 2011 г. подробный двенадцатистраничный документ «Возможные военные аспекты» иранской ядерной программы.[1]

Но не только «ядерные следы» волнуют МАГАТЭ. 1 декабря 2020 г. меджлис ИРИ ратифицировал в качестве закона «Стратегический план противодействия санкциям». И уже 2 декабря этот закон был одобрен Наблюдательным Советом[2]. Этот документ подтверждает активизацию и интенсификацию ядерной деятельности ИРИ. В этой связи депутат иранского парламента Абольфазль Амуи заявил, что План направлен на открытие замков, установленных на ядерную программу страны, и достижение целей, поставленных «ядерным мучеником» Мохсеном Фахризаде, который был убит террористами, подозреваемыми в связях с Израилем.[3]

Основываясь на принятом «Стратегическом плане», Тегеран проинформировал МАГАТЭ, что ИРИ «прекратит осуществление добровольных мер транспарентности, предусмотренных СВПД, начиная с 23 февраля 2021 года». Это касается: положений Дополнительного протокола; измененного кода 3.1.^[4]; вспомогательных договоренностей к Соглашению о гарантиях Ирана[5]; использования современных технологий контроля и долгосрочного присутствия МАГАТЭ в ИРИ; мер прозрачности, связанных с концентратом урановой руды; мер прозрачности, связанных с обогащением урана; доступа к объектам в соответствии с положениями СВПД; мониторинга и проверки осуществления добровольных мер; мер прозрачности, связанных с производством компонентов центрифуг.

Некоторые вопросы с тех пор были урегулированы, но многие до сих пор остаются без ответа. В их числе вопросы мониторинга и проверки ядерной деятельности ИРИ. Для их решения МАГАТЭ и Иран 5 марта согласовали трехмесячный план серии диалогов для получения Агентством ответов на поставленные вопросы. 6 июня генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси выступит на заседании Совета управляющих Агентства с отчётом о проделанной с Тегераном работе.

Однако ещё за месяц до окончания этого срока Рафаэль Гросси, выступая 10 мая в Европейском парламенте, отметил, что он по-прежнему крайне обеспокоен ситуацией вокруг ядерной проблемы ИРИ. Он заявил, что ему трудно представить, что ядерная сделка может быть восстановлена, если у МАГАТЭ есть серьезные сомнения относительно вещей, о которых Агентство должно было знать.[6]

Несогласованные проблемы - политические

Политические аспекты замедления процесса венских переговоров или даже, по мнению многих наблюдателей - тупика, проявляются в отсутствии единства взглядов ИРИ и США на предварительные условия возвращения этих двух стран в СВПД.

Перед самым перерывом работы в Вене 28 февраля официальный представитель МИД ИРИ Саид Хатибзаде заявил, что усилия по возрождению СВПД могут увенчаться успехом, если Соединенные Штаты примут политическое решение удовлетворить оставшиеся требования Тегерана, поскольку переговоры вступают в стадию «сейчас или никогда».

Г-н Хатибзаде определил эти требования: механизм и объем снятия санкций; предоставление гарантий того, что США снова не выйдут из ядерной сделки; решение вопросов по следам урана, обнаруженным на нескольких необъявленных объектах в Иране.[7]

По третьему вопросу о «ядерных следах» уже было сказано выше – это технический вопрос, являющийся компетенцией МАГАТЭ.

Второй вопрос, пожалуй, нерешаем, поскольку президент США, вследствие государственного устройства Соединенных Штатов, не имеет правовых механизмов и инструментов для того, чтобы давать юридически подтверждённые гарантии, тем более на сроки, превышающие период его пребывания у власти. Да и не любят США давать гарантии кому-либо.

Первый вопрос о санкциях, в отличие от второго вопроса, вполне решаем. Конечно, консенсуса по нему достичь достаточно сложно в силу многих причин, но реально. И есть данные, что в Вене на этом направлении наблюдается определённый прогресс.

Однако этими вопросами не исчерпывался список иранских требований. Тегеран выдвинул условие к администрации Байдена исключить Корпус стражей исламской революции (КСИР)[8] из списка террористических организаций.

КСИР – камень преткновения

«Санкционная история» КСИР довольно длинная. Впервые против Корпуса Америка ввела санкции в 2007 г. из-за его прямого участия в неоднозначной иранской ядерной программе, в 2011 г. – в связи с нарушением им прав человека. В октябре 2017 г. администрацией Трампа КСИР со всеми его подразделениями был признан террористической организацией. Два года спустя Госдеп внес организацию в список иностранных террористических организаций - FTO.

Это новое требование Ирана послужило одной из причин сбоя в переговорном процессе. Во время перерыва европейские участники курсировали между Вашингтоном и Тегераном в тщетном поиске компромисса с обеих сторон.

В Белом доме рассматривают возможность удаления КСИР из списка FTO, но при условии, что Тегеран снизит свою активность в ближневосточном регионе.

В принципе исключение из списка – это лишь символический акт, поскольку другие «наказания» Корпуса остаются в силе. Это понимают и в Иране, но подобный акт даёт иранцам шанс убедить мир в том, что ИРИ не причастна к терроризму и что подобные обвинения - пропаганда Запада.

Однако, по всей видимости, в администрации Байдена ещё не приняли окончательного политического решения. Среди и республиканцев, и некоторой части демократов многие выступают против этого шага. Их аргумент прост: Иран сам всегда настаивал, что переговоры по СВПД должны касаться только ядерной темы, поэтому, как считают в Вашингтоне, вопрос о КСИР и другие проблемы, связанные с ИРИ, должны решаться на других форумах.

Надо признать, что положение администрации Байдена по ксировскому вопросу довольно сложное. В ноябре грядут промежуточные выборы в Конгресс. Это серьёзное испытание для Байдена: проблема иранского КСИР – мощный аргумент, президент-демократ может проиграть республиканцам Палату представителей и осложнить не только своё политическое будущее, но и будущее Демократической партии.

Пока не ясно, как будет развиваться эта история в рамках венских переговоров. В США – многие против этого шага навстречу Ирану, да и в самом Иране также неоднозначно воспринимают американские взгляды на изъятие Корпуса из FTO. Там считают, что США должны не только совершить этот символический акт, но и снять с КСИР и его сотрудников и личного состава все санкции, причём с КСИР в расширенном понимании, то есть и с его главной боевой силы – «Кодс».

Позиции главных оппонентов

При этом надо признать, что в момент на середину мая позиция Тегерана более сильная, чем у Вашингтона. Джо Байден стремится восстановить СВПД. Причём, не только исходя из предвыборных обещаний, но и в силу возможного улучшения состояния мирового нефтяного рынка и открывающихся перспектив для бизнеса (может быть, и не прямого США – ИРИ, но выгодного американским компаниям). Не случайно, ближайший союзник США Великобритания устами представителя премьер-министра заявила, что Лондон добивается достижения окончательного соглашения на переговорах по иранской ядерной сделке в Вене о расширении экономических связей с Ираном, чтобы после снятия санкций можно было развивать с ним свои экономические отношения.[9] И США, и Великобритания, и Евросоюз в той или иной степени надеются на то, что после снятия санкций с Ирана иранская нефть хлынет (правда, в рамках, предначертанных ОПЕК) в Европу и, не исключено, что и в Америку, частично заменив тем самым российскую нефть.

Правда, советник делегации переговорщиков от Ирана в Вене Мохаммад Маранди сказал на днях, что Тегеран не намерен конкурировать с Москвой на нефтяном рынке в случае заключения СВПД.[10] Это, безусловно, похвально, но эти благие заявления были сделаны российскому РИА Новости. Другого он сказать и не мог. Но бизнес есть бизнес, тем более глобальный, многомиллиардный, нефтяной. Так что будем наблюдать.

К маю с.г. Иран добился определенного успеха в нефтедобыче и её экспорте, несмотря на санкции. Известно, что добыча нефти в Иране, который находится на четвертом месте в мире по её запасам, в 2018 г. в среднем составляла около 3,8 миллиона баррелей в сутки (б/с) – рекорд за девять лет[11], через год этот показатель упал до 2,28 млн. б/с, что стало самым низким показателем за последние 30 лет.[12] При этом экспорт нефти из ИРИ упал с пика в 2,8 млн. б/с в 2018 году до 200 тыс. б/с в 2019 г.[13]

В настоящее время, согласно последнему ежемесячному отчету ОПЕК, добыча нефти в Иране в марте достигла 2,546 млн. б/с. В свою очередь, нефтяной экспорт в первом квартале 2022 г. возрос до 870 тыс. б/с, что на 30% превышает средний объем экспорта в 2021 г.[14] Однако определить точно объём добычи и экспорта нефти довольно трудно, поскольку Иран не разглашает точные цифры по добыче и продажам нефти. Как сказал один неназванный иранский нефтяной чиновник, сегодня экспорт составляет около 1,5 млн. б/с, причем большинство из них идет в Китай с большой скидкой, которую иранские власти отказываются раскрыть.[15] Так что на данный момент с определённой долей уверенности можно констатировать, что иранский нефтяной экспорт составляет около 1 млн. б/с.

Замглавы Иранской национальной нефтяной компании по вопросам добычи нефти Фаррух Алихани заявлял, что ИРИ способна в случае снятия санкций в течение месяца вернуться к прежнему уровню добычи нефти - более 3,3 млн. б/с.[16] Соответственно ожидаемо, что и экспорт нефти достигнет досанкционного уровня. Так что у Ирана на переговорах мощный аргумент – нефть.

Учитывая, что мировая цена на нефть уже долгое время держится выше $100 за баррель (в марте нефть марки Brent достигла $139, что является самым высоким показателем с 2008 г.), и, несмотря, на то, что иранская нефть продаётся с большой скидкой, руководство ИРИ всё же имеет возможность для маневра. Так, иранский парламент увеличил в государственном бюджете потолок экспорта нефти и конденсата с 1,2 млн. б/с по цене $60 в прошлом году (март 2021 – март 2022) до $1,4 млн. б/с на основе $70 за баррель.[17]

Однако рост доходов от продажи нефти не компенсирует для большинства населения страны ущерб от санкций. Несмотря на увеличившийся поток в Иран нефтедолларов, санкции продолжают оказывать серьезное влияние на повседневную жизнь в ИРИ, а это означает, что все, от бизнес-элиты до семей с низкими доходами, сталкиваются с растущей инфляцией, падающей валютой и растущей безработицей.

Перед руководством Ирана сегодня стоит дилемма: или, как можно быстрей добиваться отмены санкций, конечно, на основе компромиссов на переговорах по СВПД в Вене, или, используя возросшие доходы от нефти, которые при всём сложном социально-экономическом положении в Иране, не дают стране взорваться, затянуть переговорный процесс для получения бОльших преимуществ и выгод на переговорах, при этом выиграв время для возможного дальнейшего развития своей ядерной программы.

Немного об атомной бомбе

Представитель Национального совета иранского сопротивления[18] Шахин Гобади заявил, что режим близок к созданию ядерного оружия и умышленно затягивает переговоры, чтобы выиграть время для разработок атомной бомбы. Г-н Гобади, физик-ядерщик, присоединившийся к оппозиции 40 лет назад, заявил, что этот вывод основывается на данных, которые передает из Ирана оппозиционная Организация моджахедов иранского народа.[19] Конечно, это заявление оппозиционера, и ему можно не доверять. Но представитель иранской политической элиты, бывший депутат меджлиса Али Мотахари заявил 24 апреля 2022 г. в интервью Ассоциации студенческих корреспондентов Ирана (ISCA), что Иран «с самого начала» стремился создать ядерную бомбу. «С самого начала, когда мы приступили к ядерной программе, нашей целью было создание бомбы и укрепление сил сдерживания, но мы не смогли сохранить секретность этого вопроса, и секретные доклады были раскрыты группой лицемеров [так в ИРИ называют всех оппозиционеров, в том числе и Организацию моджахедов иранского народа, В.С.] – рассказал он. «Если бы мы, как Пакистан, могли бы тайно производить и испытывать бомбы, это было бы очень сдерживающим фактором», — заявил Мотахари ISCA. «Когда мы что-то начинали, мы должны были довести это до конца».[20]

Независимая иранская журналистка Париса Хафези в своей аналитической статье «Растущие цены на нефть дают Ирану время на переговорах по ядерной программе» пишет, ссылаясь на неназванного иранского чиновника: «ядерная программа ИРИ продвигается, как и планировалось, и время на иранской стороне».[21]

Действительно, за последние два года Иран достиг значительных успехов на ядерном поприще. Иран оснастил свои заводы по обогащению урана эффективными и производительными центрифугами новых поколений IR-2m, IR-4, IR-5, IR-6 – всего около 3200 единиц и это в дополнение к уже имевшимся 6100 центрифугам первого поколения IR-1. Началось обогащение урана сверх разрешенных норм в 3 – 5 %. В результате к 19 февраля 2022 г., по последним данным МАГАТЭ, Иран произвел и заскладировал 2668 кг низкообогащенного урана до 5% (допустимо – 300 кг), урана 20% - 182,1 кг; урана 60 % - 33.2 кг (что запрещено по СВПД).

Иран также приступил к производству металлического урана, обогащенного до 20%, что также запрещено документом. (Металлический уран, обогащенный до 90% - основная часть ядерного боевого заряда).[22]

Можно предположить, что ИРИ способна через несколько месяцев начать 90% обогащение урана. Но обогащается газ, из которого сделать бомбу невозможно. Требуется сложнейшие операции для перевода газа в металл. Но даже и это ещё не бомба. Обычно сначала создают сложное взрывное устройство размером с авто, его испытывают под землёй, а потом на его основе делают бомбу или боеголовку для ракеты. В свое время у Пакистана путь от взрывного устройства до боеголовки занял почти 10 лет.

Решающий момент для судьбы СВПД

Возвращаясь к проблемам СВПД, надо признать, что ядерная сделка не идеальна, как и любое соглашение двух противоборствующих субъектов. Она представляет ныне и всегда представляла собой конгломерат проблем. Одних - относительно решенных в 2015 г., других – сглаженных переговаривающимися сторонами, третьих – отложенных до «лучших времён». Семь лет назад СВПД, построенный на базе системы всевозможных компромиссов, стал действительно большой победой международной дипломатии, гарантировавшей на годы безъядерный статус Ирана.

Сейчас в борьбе за восстановление СВПД – чрезвычайно необходимого для сохранения режима нераспространения ядерного оружия документа и обеспечения безопасности и на Ближнем Востоке, и здесь наступает решающий момент.

На прошедшей неделе в Тегеране произошли два события, возобновившие движение на переговорах в Вене.

В иранской столице 10 – 12 мая находился специальный посланник ЕС, главный координатор венского переговорного процесса Энрике Мора, который провёл встречи и беседы с заместителем главы МИД Ирана и руководителем иранской делегации на переговорах в Вене Али Багери Кани. Стороны обсудили оставшиеся и нерешенные вопросы по возобновлению СВПД по иранской ядерной программе и снятию американских санкций с Тегерана. Ключевые подробности итогов переговоров г-на Мора и г-на Багери Кани огласке преданы не были. Можно предполагать, что это были основные принципы, на которых должна основываться работа в Вене.

Начальник г-на Мора - верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Борель, отметив, что переговоры в Тегеране «прошли лучше, чем ожидалось», сказал, что после двухмесячного перерыва венские переговоры разблокированы, и это означает перспективу достижения соглашения по восстановлению СВПД.

Министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир Абдоллахиан в этой связи заявил, что после его контактов с Боррелем и визита Энрике Мора в Тегеран, его переговоров с  Али Багери Кани появилась еще одна возможность сосредоточиться на инициативах по решению остающихся вопросов. При этом достижение надежного соглашения по СВПД возможно, если США будут придерживаться своих обязательств, чего нельзя гарантировать.

Практически одновременно с Энрике Мора в Тегеран 12 мая прибыл правитель Катара эмир шейх Тамим бен Хамад аль Тани. Он встретился с верховным лидером ИРИ аятоллой Али Хаменеи и президентом Эбрахимом Раиси в надежде помочь сдвинуть с мертвой точки переговорный процесс в Вене по восстановлению СВПД. Поездка эмира была направлена на то, чтобы привести стороны иранского ядерного соглашения к «новой золотой середине».

Катар, близкий союзник США и в отличие от некоторых своих соседей по Персидскому заливу Доха поддерживает тесные отношения с Тегераном. Недавно в феврале Катар принимал президента ИРИ Эбрахима Раиси. Связи Катара, как с США, так и с Ираном позволяют Дохе доносить до каждой стороны точку зрения оппонента. Катар стремится к роли закулисного посредника в регионе и мире, и иранский ядерный спор стал еще одним в ряду его дипломатических усилий.

Резюме

Активность дипломатов, участвующих в венском переговорном процессе, специалистов МАГАТЭ, а также государственных деятелей из многих стран, заинтересованных в восстановлении СВПД, привела к очередному разблокированию венского диалога.

За год работы группы переговорщиков в Вене создана солидная база, на которой возможно формирование соглашения о восстановлении СВПД.

Стороны, в первую очередь Иран и США, подтвердили своё стремление к окончательному решению вопроса о ядерной сделке. Иран в лице главного иранского переговорщика Али Багери Кани и контрагенты ИРИ в лице Энрике Мора предприняли попытку, видимо, удачную наметить дорожную карту для предстоящей работы в Вене.

Однако завалы на пути к договорённостям остаются, и их достаточно много. Следует отметить, что кроме нерешённых проблем внутри переговорной тематики, на процесс переговоров могут оказать влияние и внешние факторы, порождённые внутриполитическими проблемами, как в Иране, так и в Соединённых Штатах.

Тем не менее, стоит надеяться, что прагматизм и понимание всеми глобального значения СВПД перевесит, и компромисс будет найден.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs