Бойтесь обещаний Вашингтона…

США многое обещали Киеву. Однако в стремлении сохранить влияние в Европе, Вашингтон превратил Украину в одну из младших карт своей геополитической колоды.

Начнем с общих соображений. После окончания холодной войны в руководстве США, единственной оставшейся сверхдержавы, быстро возобладала точка зрения, согласно которой наступает долгая эпоха единоличного верховенства Америки. Однако уже к концу 1990-х реалии международных отношений продемонстрировали очевидную нереалистичность и упрощенную идеологизированность оценок, положенных в основу подобных построений. Одной из наиболее опасных угроз американской гегемонии стала эрозия «западного единства».

После распада «Варшавского договора», НАТО потеряла сразу оба ключевых элемента, оправдывавших его существование на протяжении нескольких предыдущих десятилетий - врага и миссию. Углубление институциональной интеграции в Европе привело к созданию Европейского Союза, а затем, к появлению единой европейской валюты, бросившей вызов единоличному доминированию доллара в мировой экономике. Европейские страны начали требовать от Вашингтона «большего равноправия» в отношениях.

Запад, в целом, оказался в ситуации мучительного поиска тех общих приоритетов, ради которых «членам клуба» стоило бы и дальше жертвовать немалой частью собственных интересов. К началу XXI столетия выяснилось, что одни институты, как НАТО, мало эффективны для парирования новых угроз американским интересам, скажем, всплеску международного терроризма; а главное – начинавшемуся подъему Китая. Другие, как Европейский Союз, демонстрируют всё большую самостоятельность и амбиции.

При этом часть американского истеблишмента по-прежнему не готова расстаться с иллюзией о способности Америки и дальше играть роль гегемона. Другая часть намерена удержать доминирующие позиции, «лидерство», по меньшей мере, в рамках сферы влияния, сложившейся после окончания «холодной войны». Перераспределяя ресурсы на приоритетные направления, в первую очередь, на «китайское», американский правящий класс не прекращает напряженный поиск инструментов, которые бы позволили США сохранять доминирующее влияние на второстепенных «театрах». Именно так возник вариант направить вектор развития ведущих западных союзов в сторону расширения числа их участников за счет государств Центральной и Восточной Европы, включая страны бывшего СССР.

Что может быть лучше нового врага? Только старый «враг», вызывающий рефлекторный страх у политиков и избирателей. Кроме того, восстановление экономики и военной мощи России стало одним из наиболее болезненных ударов для США, худо-бедно продолжавших играть роль гегемона в Европе после 1991 года. В данном случае не важно, чем руководствуется Вашингтон, продвигая военную инфраструктуру к российским границам и поддерживая радикальных националистов в граничащих с Россией государствах бывшего СССР. Привычкой игнорировать интересы Москвы, уходящей корнями в 1990-е или целенаправленным стремлением спровоцировать руководство России, чтобы в дальнейшем использовать тезис о «российской угрозе» для реконсолидации Запада под своим началом. В конце концов, американские претензии на «исключительность», так же как европейские на «универсальность», попросту не предполагают диалога с «остальными».

Игорь Иванов, бывший министр иностранных дел России, отмечает в этой связи, что «западные государства уже давно отказались от идеи формирования единой системы безопасности в евроатлантическом регионе, о чем много говорилось на рубеже XX и XXI веков». Кроме того, как признавал еще в 2014 году один из ведущих современных американских экспертов в области международных отношений Джон Миршмайер, «российские лидеры неоднократно говорили своим западным визави, что считают включение Грузии и Украины в НАТО неприемлемым, равно как и любые попытки настроить эти страны против России».

Тем временем, всё большую значимость приобретает третий фундаментальный фактор американской политики - идея «монетизации» ключевой роли Америки в вопросах безопасности европейских союзников, витавшая в воздухе задолго до Трампа. Проблема упиралась в нежелание европейцев «раскошеливаться» в условиях отсутствия явной стратегической угрозы их безопасности.

Вашингтон приступает к формированию механизма, который одновременно послужил бы «компенсации» его затрат на сохранение «лидерства» в Европе, и усилению зависимости ЕС. А также сохранению преобладания доллара над евро в качестве мировой резервной валюты, поскольку именно доллар играет ключевую роль на мировых рынках энергоносителей.

Важнейшим элементом такой политики, служит линия на возрождение страхов европейцев перед «российской угрозой». В августе 2008 года Россия демонстрирует свою решимость и способность отстаивать фундаментальные интересы безопасности, поскольку руководство Грузии действует так, словно получило карт-бланш от Вашингтона. Примерно с этого же времени США всё настойчивее требуют от ЕС разработать меры, которые позволили бы «снизить энергетическую зависимость от России». В наиболее категоричной форме об этом заявил весной 2014 года Барак Обама. Идею предшественника, заметим, одну из немногих, подхватил Трамп, и провозгласил планы добиться доминирующего положения Америки на мировом и европейском газовом рынке.

Украина представляла практически идеальную площадку для реализации всех элементов стратегии, описанной выше. Прорвавшаяся во власть фракция националистических сил, исторически являющихся носителями антироссийского нарратива. Плюс газотранспортная система, через которую, еще в 2010 году проходило без малого 70 процентов газового экспорта РФ. Радикализация украинской политики на российском направлении вызывает закономерную ответную реакцию руководства России. А неуклонная дестабилизация украинского маршрута в одно и то же время подрывала доверие к российским поставкам, объективно подталкивала Евросоюз к поиску новых источников газа, а также к переходу на торговлю всё большими его объемами на спотовом рынке. И вот, к началу 2020-х, европейский газовый рынок оказался во власти факторов геостратегического характера. Инструментарий для работы с которыми практически отсутствует у Евросоюза. Зато в полном объеме имеется в распоряжении Соединенных Штатов.

В политическом отношении, кульминацией «первого подхода» Вашингтона к геополитическому украинскому «снаряду» стал февраль 2014 года, когда открыто поддержанные американскими официальными лицами радикалы свергли президента Януковича. В сентябре того года, Миршмайер отмечал: «У США и их европейских союзников есть выбор, какую политику проводить на Украине. Они могут продолжать нынешний курс, который усугубит вражду с Россией и приведет к полному разорению Украины в процессе этого противостояния. В случае реализации подобного сценария проиграют все. Либо американцы могут изменить проводимую политику и направить усилия на создание процветающей, но нейтральной Украины, которая не угрожает России и позволит Западу восстановить конструктивные отношения с Москвой. При таком подходе выиграют все стороны».[i]

Вашингтон выбрал конфронтацию, подталкивая прозападные силы к новой консолидации «перед лицом внешнего врага». Как напомнил 25 февраля глава российской дипломатии Сергей Лавров, «все эти годы наши западные коллеги последовательно выгораживали украинский режим, закрывая глаза на военные преступления против мирного населения, на убийства женщин, детей, стариков, на разрушение гражданской инфраструктуры. Они молчаливо поощряли бурное становление неонацизма и русофобии, что в итоге ввергло [Украину] в трагедию».[ii]

В сфере геоэнергетической дипломатии Америка принялась атаковать российские проекты развития маршрутов газовых поставок, идущих в обход всё более непредсказуемого украинского. Осенью прошлого года, когда речь шла «всего лишь» о затягивании сертификации «Северного Потока-2», шеф-аналитик TeleTrade Пётр Пушкарёв отмечал в интервью expert.ru, что чем дольше будет простаивать новый российский газопровод,«тем больше смогут заработать американские поставщики СПГ на европейском континенте».Теперь, после выхода эскалации на Украине на новый уровень, европейские политические круги уже сами открыто обсуждают идею «полного отказа» от закупок российского газа и, возможно, нефти. В качестве «альтернативы», Вашингтон предлагает «помощь» европейцам посредством наращивания  поставок своего СПГ.

Наконец, с военно-стратегической точки зрения на украинскую конфронтацию, США считают себя неуязвимыми. Причем не только потому, что не собираются «воевать за Украину». Американские эксперты полагают, что старение населения и сокращение доли людей призывного возраста в ведущих странах Европы существенно изменят принципы организации вооруженных сил. В частности, основным элементом нестратегического сдерживания станут полуавтоматические «рои» из тысячи относительно дешевых боевых систем, не требующих присутствия человека на поле боя. В результате, произойдет усиление именно Америки,поскольку её военно-стратегические интересы в Центральной и Восточной Европе не требуют обеспечения наземного контроля над определенными территориями.

Решительные действия Владимира Путина превращают «украинский капкан» на «русского медведя» в ловушку для самих Соединенных Штатов. Как отмечал Дмитрий Тренин, рассматривая развитие ситуации в её предыдущей конфигурации, какую бы цену не пришлось заплатить России за успех своей операции на Украине, «это не компенсирует колоссального удара, который поражение Украины нанесет по репутации администрации Джо Байдена — и прежде всего внутри США. Второй раз после Афганистана потерять «видного регионального союзника» для администрации было бы чрезвычайно опасно, именно во внутриамериканском контексте. Плюс еще есть контекст НАТО и фактор американского реноме в мире. Ведь за этой ситуацией внимательно наблюдают такие страны, как Китай и Иран».[iii]

Американские реалисты уже пытаются найти выход. Майкл Бекли описывает в последнем по времени номере Foreign Affairs «печальный парадокс» реальности: чтобы не допустить всеобщего хаоса, жизненно важен международный порядок. Однако такой порядок, как правило, оказывается результатом соперничества великих держав. Борьба центров силы – крайне опасна и рискованна. Тем не менее, лишь она, скорее всего, дает шанс избежать развития событий по наихудшему сценарию.

В попытках сохранить влияние в Европе, США агрессивно продвигают идею о закреплении модели «европейского международного порядка», сложившейся после распада СССР. Охваченный геополитическим азартом, Вашингтон балансирует на грани утраты способности к реалистичному пониманию стратегических рисков. Пока не до конца ясно, идет ли уже речь о том, что Вашингтон переходит в отношениях с Россией прежние «пределы допустимого»? О чем уже точно можно говорить, так это о готовности руководства США подталкивать к подобным действиям других.

Однако сегодня мир меняется невероятно быстро, изменения носят фундаментальный и разнонаправленный характер, а многомерность противоречий вышла на небывалый прежде уровень. И ни одна, даже самая сильная держава, уже не может оказывать на них решающего влияния. Тем более, контролировать их в одиночку. Статус-кво остался в прошлом. Байден, возможно, понимает это лучше многих в Вашингтоне. В США его внешнюю политику характеризуют как «безжалостный прагматизм». Беда в том, что заложником подобного "прагматизма" оказался не только украинский народ, но и весь мир.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs