В Вене возобновились ядерные переговоры по СВПД: позиции и перспективы

В Вене 29 ноября стартовал седьмой раунд переговоров по восстановлению Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) – ядерной сделки. Этому предшествовали двухдневные неформальные консультации между участниками переговорного процесса.

«Россия вступает в переговоры с надеждой и ожиданием, что эта работа будет успешной и будет завершена в разумные сроки. Мы не хотим тратить время впустую», - заявил постоянный представитель РФ при международных организациях в Вене Михаил Ульянов.[1]

Напомним, первые шесть раундов прошли в австрийской столице с апреля по июнь этого года с участием создателей СВПД - России, Китая, Великобритании, Германии, Франции, Исламской Республики Иран (ИРИ), Европейского союза, а также США (в заочном формате). Затем был длительный тайм-аут, взятый Ираном в связи с июньскими президентскими выборами в стране и формированием нового правительства.

Пять долгих месяцев не были вынужденным «отдыхом» участников переговоров, стремившихся реанимировать умирающую ядерную сделку.

В Иране новый президент Эбрахим Раиси сформировал не только новую команду переговорщиков, но и новую концепцию ведения диалога с контрагентами. Остальные участники венского процесса провели титаническую работу, вырабатывая общие подходы к предстоящим переговорам, которые призваны вернуть и США, и ИРИ в СВПД на основе взаимных компромиссов, предусматривающих возобновление полного выполнения Ираном всех требований СВПД и снятие Соединенными Штатами всех «ядерных санкций».

Объективно говоря, несмотря на проявленную сторонами активность, общая ситуация вокруг СВПД за эти пять месяцев отнюдь не улучшалась, если не сказать - стала значительно сложнее.

Как известно, после вывода президентом Трампом США из СВПД в мае 2018 г. Иран «держался» ровно год, но в мае 2019 г. объявил о поэтапном игнорировании определённых запретов, содержащихся в СВПД. С этого момента в течение почти полутора лет Тегеран сделал несколько шагов в сторону от ядерной сделки, но ушел при этом недалеко. Что не особенно беспокоило оппонентов ядерной программы ИРИ.

Всё изменилось 1 декабря 2020 г., когда меджлис ИРИ ратифицировал в качестве закона «Стратегический план противодействия санкциям». И уже 2 декабря этот закон был одобрен Наблюдательным Советом[2]. Этот документ подтверждает активизацию и интенсификацию ядерной деятельности ИРИ. Выступая в меджлисе 1 декабря, депутат Абольфазль Амуи заявил, что План направлен на открытие замков, установленных на ядерную программу страны, и достижение целей, поставленных «ядерным мучеником» Мохсеном Фахризаде, который был убит террористами, подозреваемыми в связях с Израилем.[3]

Возникает вопрос: зачем было Тегерану законодательно легализировать нарушения требований СВПД накануне инаугурации нового президента США Джо Байдена, который неоднократно повторял, что готов вернуть Америку в ядерную сделку и снять трамповские санкции с ИРИ? Ответы могут быть такие.

Во-первых, радикально настроенный парламент, где подавляющее большинство – ярые противники тогдашнего президента ИРИ Хасана Роухани, его соратников и самой ядерной сделки, создал юридические препятствия для компромиссов со стороны команды либерала Роухани, на предстоящих переговорах по СВПД.

Во-вторых, активизация ядерной деятельности создает реальные материальные основы для торга на переговорах, которые будут вести уже назначенцы нового президента, а кто это будет, не сомневался никто не только в иранском меджлисе, но и во всём мире.

И надо сказать этот План (к сожалению, не Совместный всеобъемлющий, а Стратегический иранский) успешно выполняется.

Иран нарушил практически весь список запретов и требований СВПД. И главное, что вызывает тревогу и беспокойство у контрагентов Ирана по ядерным переговорам, это достижение уровня обогащения урана в 60%, производство металлического урана, обогащенного до 20%, противодействие контролю со стороны МАГАТЭ.

Так, к настоящему времени Иран, согласно последнему докладу МАГАТЭ, произвел и заскладировал всего обогащенного урана в объёме 2313,4 кг. Из этого количества - 113,8 кг урана с обогащением 20%, 17,7 кг с обогащением 60%, некоторое количество металлического урана, обогащенного на 20%.[4] К слову, металлический уран, обогащенный до 90% - основная часть, стержень ядерного боевого заряда. Кстати, для подобного заряда нужно всего 20 – 25 кг урана 90% обогащения. Технологически от 60% до 90% один небольшой шажок.

24 ноября Великобритания, Германия и Франция опубликовали совместное заявление относительно иранской позиции по СВПД. В документе, в частности, сказано: «Мы глубоко обеспокоены тем, что на протяжении более двух лет Иран продолжает систематическую ядерную эскалацию, тем самым постоянно и необратимо повышая свой ядерный потенциал и подвергая международное сообщество значительному риску. У Ирана нет правдоподобного гражданского обоснования для обогащения урана на 20% и 60%, а производство высокообогащенного урана (ВОУ) является беспрецедентным для государства, не имеющего программы ядерных вооружений.

В результате тревожных темпов производства общий запас Ирана сегодня содержит достаточно расщепляющегося материала, который при дальнейшем обогащении может быть использован для производства более чем одного ядерного заряда, а накопление урана, обогащенного на 20% и 60%, еще больше сокращает время, которое потребуется Ирану, чтобы прорваться к созданию первого ядерного заряда. <…>

Иран также приобрел и накопил критически важные знания, в частности, в области металлического урана, необходимые для производства ядерного оружия. Исследования и разработки (НИОКР) как с природным, так и с обогащенным металлическим ураном не имеют какого-либо правдоподобного гражданского оправдания в Иране и обеспечивают получение Ираном знаний, применимых к производству ядерного оружия…

Расширяя свою ядерную деятельность, Иран также значительно сократил критически важное сотрудничество с МАГАТЭ и серьезно подорвал способность Агентства контролировать иранскую программу. Уже девять месяцев Иран приостановил все меры по обеспечению транспарентности и проверке, как в рамках СВПД, так и в соответствии с Дополнительным протоколом.[5] … Поэтому мы очень настоятельно призываем Иран восстановить доступ МАГАТЭ и сотрудничать в полном объеме».[6] К сожалению, как заявил генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси, переговоры, которые он вел с Тегераном 23 ноября об активизации сотрудничества, провалились.[7]

Объективная характеристика ядерной деятельности Ирана в последние месяцы свидетельствует, что Тегеран подготовил сильную козырную карту для нынешних переговорах в Вене. Они, по задумке иранцев, должны идти по их правилам, которые включают несколько пунктов:

1. Переговоры не будут касаться ракетной программы ИРИ, иранской политики на Ближнем Востоке и даже общих проблем ядерной программы ИРИ.

2. Переговоры должны быть сосредоточены исключительно на снятии санкций. Главный переговорщик по ядерной программе Али Багери Кани 22 ноября заявил, что у Ирана нет причин прекращать ядерную деятельность, нарушающую СВПД, когда «нарушающая и не соблюдающая соглашение сторона на практике не демонстрирует свою приверженность СВПД». То есть ИРИ продолжит развивать свою ядерную программу до тех пор пока США не снимут все санкции.

3. США должны единовременно снять санкции, введенные против ИРИ.

4. Санкции должны быть отменены все, в том числе не связанные с ядерной программой ИРИ. (Напомним, санкции против ИРИ впервые были введены в апреле 1980 г. после захвата исламскими революционерами американского посольства в Тегеране в ноябре 1979 г., затем последовали и другие и не только от США).

5. США должны признать свою ответственность и вину за развал СВПД.

4. США должны компенсировать Ирану выход из СВПД. Напомним, что по подсчётам самих иранцев ущерб от санкций, как заявил тогдашний министр иностранных дел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф, достиг одного триллиона (!) долларов США.[8]

6. Необходимость создания механизма для проверки фактического снятия санкций. В сентябре Исследовательский центр меджлиса подробно описал, как должен выглядеть такой механизм проверки. Снятие санкций должно определяться в количественном выражении и пересматриваться на постоянной основе, с тем, чтобы Иран мог решить, хочет ли он продолжать соблюдать соглашение или снова сократить свои обязательства. Было подсчитано, что первоначальный процесс проверки продлится от трех до шести месяцев.

7. США должны предоставить гарантии того, что они будут соблюдать условия нового соглашения. И никакая будущая администрация не выйдет из СВПД (если переговоры увенчаются успехом).

В целом, по мнению Тегерана, эти требования к переговорам создают условия для заключения «хорошего соглашения».[9] Правда, не совсем ясно, насколько приведённые тезисы смогут стать основой для продуктивного диалога и главное – для конструктивного итога этих переговоров, то есть для «хорошего соглашения». Ведь в предложенных пунктах не наблюдаются семена компромисса, которые должны прорости в ходе переговоров.

Конечно, позиция Тегерана, основанная на приведённых требованиях, может быть просто предметами торга. Цель подобной политики - помочь Ирану свести к минимуму масштабы необходимых ядерных изменений или использовать даже самые незначительные «компромиссы» в качестве «фишек» для переговоров. Тем не менее, если иранские официальные лица действительно будут до конца отстаивать данные пункты и откажутся сдвинуться с места в этом вопросе, это может означать, что они возобновляют венский процесс исключительно для того, чтобы потратить (или выиграть) время, а не для достижения новой сделки.

Американцы также имеют козырные карты, которыми можно сыграть на переговорах, чтобы добиться определённых уступок. Для администрации Байдена наиболее сильной картой является тяжелое состояние экономики Ирана, которая страдает от жестких санкций США, что опустошило национальную казну, а правительство испытывает дефицит бюджета в десятки миллиардов долларов. Собственная статистика правительства показывает, что до 30 миллионов иранцев из 85 миллионов населения живут за чертой бедности. Годовая инфляция составляет около 60%, и риал, официальная валюта Ирана, продолжает терять стоимость по отношению к основным иностранным валютам. Таким образом, Иран нуждается в освобождении от американских санкций, и администрация Байдена прекрасно это понимает.[10]

США рассматривают различные варианты решения проблемы СВПД в зависимости от действий в этой сфере Ирана. Так, спецпредставитель Госдепартамента США по вопросам Ирана Роберт Мэлли заявил: «Если подход Ирана заключается в том, чтобы попытаться использовать переговоры в качестве прикрытия для ускоренной реализации ядерной программы, и, как я уже говорил, тянуть время за столом ядерных переговоров, нам придется реагировать так, как нам бы не хотелось». Г-н Мэлли отметил, что в этом случае не стоит удивляться, если давление на Иран будет усилено. «Надеемся, что этого не произойдет, но если случится, то давление должно быть усилено, чтобы дать понять Ирану, что выбор, который он делает, является неправильным», - добавил американский дипломат.[11]

Более того, известный американский политик, дипломат, политолог Деннис Росс уверен, что успех на переговорах в Вене возможен лишь при эффективном и многостороннем давлении на ИРИ. «Если Соединенные Штаты хотят снизить риск конфликта и дать дипломатии шанс на успех, администрации Байдена придется восстановить страх Ирана перед реакцией США и оказывать давление гораздо более эффективно», - пишет г-н Росс. И далее: «Группу P5+1 объединяет, как желание предотвратить появление у Ирана ядерного оружия, так и вера в использование дипломатии для достижения этой цели. В этом смысле важно показать приверженность Вашингтона дипломатии, но также и то, что будет угрожать ее дальнейшему использованию».

В своём военном плане Д. Росс предлагает использовать Центральное командование США (CENTCOM - зона ответственности Ближний Восток, Северная Африка, Центральная Азия) для проведения совместных учений с Израилем и арабскими странами, включая интеграцию средств защиты от атак баллистических и крылатых ракет, использование электронных средств и кибероружия для блокирования пусков ракет и имитацию ответных действий на атаки малых судов.

Деннис Росс даёт довольно агрессивный совет президенту США: «Помимо этого, Байдену необходимо разуверить Иран в том, что Вашингтон не будет действовать военным путем и помешает Израилю. Одним из вариантов является предоставление израильтянам специальной бомбы Massive Ordnance Penetrator - 30000-фунтовой бомбы (13,6 тонн), которая проникает глубоко под землю до того, как воспламенится взрыватель. Чтобы использовать эту бомбу, Израилю придется арендовать бомбардировщики B-2, но сигнал о том, что Вашингтон готов предоставить ее израильтянам, будет безошибочным для иранцев: США предоставляют израильтянам средства для атаки на обогатительный объект Фордо, построенный в горе, и готовы поддержать их использование, если это единственный способ затормозить иранскую ядерную программу».[12] Такой американский подход, по мнению Д. Росса, может сделать иранцев более договороспособными. Не факт…

Уже упомянутый Роберт Мэлли недавно заявил, что, хотя «выбор за Ираном», какой путь выбрать, США и другие союзники должны быть готовы к любому выбору, который сделает Тегеран. Он отметил, что президент Байден и госсекретарь Энтони Дж. Блинкен «оба сказали, что если дипломатия потерпит неудачу, у нас есть другие инструменты. И мы будем использовать эти другие инструменты, чтобы предотвратить приобретение Ираном ядерного оружия».[13]

Российская сторона неоднократно заявляла, что не приемлет давления на Иран и раскритиковала резкую риторику США, наполненную угрозами. По мнению посла Михаила Ульянова, угрозы могут нанести ущерб более широким переговорам по ядерной сделке с Ираном. «Я полагаю, это свидетельствует о том, что наши американские коллеги теряют терпение, но я считаю, что всем нам нужно контролировать свои эмоции. Я не приветствую это конкретное заявление делегации США [в МАГАТЭ]. Это не поможет», — сказал российский дипломат. М. Ульянов также напомнил о том, что представители Штатов и Ирана уже на протяжении долгого времени не проводили прямых переговоров. По его словам, американцы забыли, что иранцы никогда не принимают решений под давлением — если представители Тегерана и находятся под прессингом, то сопротивляются.[14]

Советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан, в свою очередь, предложил заключить промежуточное соглашение с Ираном, чтобы наполнить переговоры по иранской ядерной сделке реальными достижениями. Суть соглашения заключается в том, что взамен на замораживание Ираном обогащения урана на уровне 60% США вместе с союзниками могли бы отказаться от санкций в отношении гуманитарных товаров.[15] Это разумный поход, однако, он, на мой взгляд, должен быть представлен не как отдельное, хоть и промежуточное соглашение, а как начало, как первый шаг на пути синхронного снятия санкций со стороны США и возобновления Ираном выполнения требований СВПД.

Такой формат предусматривает, что Тегеран и Вашингтон предпримут одновременные шаги: Иран - по откату своих ядерных достижений до уровня 2015 года (уровень обогащения урана, запасы обогащенного урана, современные центрифуги), США - по отмене санкций. Это может быть сделано с пакетами временных рамок и/или пакетами с определенными обязательствами. Никто не должен делать первый шаг. Пакеты могут быть реализованы одновременно или один за другим, если обе стороны выполнили свои обязательства по предыдущим пакетам.

Широко обсуждаемый ныне вопрос, насколько сегодня Иран близок к созданию ядерного оружия? Этот вопрос, конечно, не будет стоять напрямую в повестке дня переговоров в Вене, но так или иначе он будет довлеть над их участниками. Институт науки и международной безопасности (The Institute for Science and International Security - ISIS), некоммерческий аналитический центр, специализирующийся на анализе ядерного оружия, в сентябре опубликовал доклад, в котором говорится, что Иран может произвести достаточно расщепляющегося материала для создания ядерного заряда в течение месяца при «наихудшем варианте прорыва» [имеется в виду научно-технологический прорыв, открывающий путь к созданию ядерного оружия]. После успешного осуществления прорыва Иран может произвести второй ядерный заряд менее чем за три месяца, а третий - менее чем за пять месяцев.[16]

Однако эти теоретические рассуждения касаются лишь расщепляющегося материала, то есть, по сути, первичных элементов, из которых ещё предстоит (если будет такая необходимость, создать ядерное оружие). Ведь даже при наличии этого путь к «атомной бомбе» ещё очень и очень длинный и сложный.

Здесь надо отметить, что у ИРИ нет самолётов – носителей ядерного оружия. И расчёт только на ракеты, то есть оснащение ракетного оружия ядерными боеголовками. По оценкам генерала Маккензи, Ирану потребуется более года, чтобы развить свой ракетный потенциал с помощью надежной программы испытаний.[17] Позволим себе не согласиться с генералом, ведь Пакистан, произведя реальный подземный взрыв ядерного устройства, лишь почти через 10 лет смог создать ядерную боеголовку для своих ракет.

Скорее ядерные амбиции Тегерана концентрируются не столько на фактическом создании, условно говоря, «атомной бомбы», а на развитии своей ядерной программы до той «красной черты», через которую нельзя переступать члену МАГАТЭ, подписанту Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и других важных международных документов в ядерной сфере.

Ирану, исходя из глобальных (вспомним Персидскую империю времён царей Кира и Дария, завоевавшую полмира), региональных и внутриполитических амбиций, нужна «пороговая способность» — такая, которая с точки зрения науки, технологии и производства позволила бы ему создать ядерное оружие в течение нескольких месяцев, если бы он почувствовал в этом необходимость. Однако в любом случае ядерная программа Ирана и игра вокруг СВПД – это иранский вызов Договору о нераспространении ядерного оружия.

Но, однако, именно ядерная сделка - СВПД – это лучший способ ограничить иранские ядерные амбиции и снизить уровень беспокойства мирового сообщества.

Возобновление переговоров - это попытка вернуться к дотрамповской ситуации. СВПД до Трампа работал позитивно и перспективно. Если венские переговоры закончатся ничем, это будет возврат к ситуации, существовавшей до ядерной сделки. Это означало бы возрождение подозрений в отношении ядерной программы Ирана и возврат военных угроз Ирану как в критический период с 2010 по 2015 год. Если не будет дипломатического решения, президент США Байден и премьер-министр Израиля Нафтали Беннет объявили о возможном военном варианте. Это дестабилизирует весь регион. Все проиграют. Переговоры в Вене и возрождение СВПД даёт шанс.

Но, к сожалению, как констатирует директор иранского проекта Международной кризисной группы Али Ваез: «Путь, правда, очень узкий, остается открытым, но шанс на дипломатический прорыв совсем не выглядят многообещающим».[18]

Но всё же, как неоднократно говорил посол Михаил Ульянов, надежда умирает последней.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs