А.Гарин: Австралия — это геостратегически исключительное государство

Борьба Соединенных Штатов и Китая за региональное и глобальное лидерство выводит на повестку дня региональных игроков. В данном случае речь пойдет об Австралии, которая за последние два года успела объявить об оборонном обновлении на сотни миллиардов долларов, развязать торговую войну с КНР и принять участие в саммите G7. Традиционная зона влияния Австралии — южная часть Тихого океана — также становится ареной австралийско-китайского соперничества и привлекает к себе всё более пристальное внимание политических и академических кругов. Об актуальных тенденциях, определяющих внешнеполитическое видение Канберры, мы решили побеседовать с Артёмом Гариным, сотрудником Центра Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании Института востоковедения РАН.

Уникальное геополитическое положение Пятого континента и его обеспеченность ресурсами логично использовать для повышения статуса Австралии на мировой арене. Реализует ли сегодня Австралия свой потенциал в полной мере?

Такая тенденция явно прослеживается на сегодняшний день. Австралия — это геостратегически исключительное государство, это страна трех океанов: Тихого, Индийского и Южного. Уже это по определению придает её внешней политике многогранный характер. Сопряжение пространств Индийского и Тихого океанов в Индо-Тихоокеанский регион увеличило охват внешней политики Канберры, придало Австралии больший статус и стимул для выстраивания отношений с другими средними державами региона — Японией и Индией. В сегодняшних условиях, когда её внешнеполитический вектор всё больше зависит от степени развития американо-китайского противостояния, многостороннее сотрудничество в Индо-Пацифике помогает Австралии снизить свои геостратегические риски.

Вместе с тем австралийская сторона обладает собственной сферой влияния в южной части Тихого океана, где при поддержке Новой Зеландии и ряда стран-партнеров, включая США и Японию, конструирует стабильное и безопасное (для себя) океанийское пространство, что опять же придает ей особый региональный статус.

Австралия уже не одно десятилетие работает над тем, чтобы оказаться за одним столом переговоров с как можно большим числом ведущих стран мира ради максимизации своих выгод, а 2020–2021 гг. стали переломными во многих моментах. Принятие нового оборонного обновления почти на US$400 млрд., увеличение бюджета внешней помощи до US$4,3 млрд., рост финансирования и расширение персонала Министерства иностранных дел и торговли как в Австралии, так и за рубежом, обострение отношений с КНР, сближение с позицией с США — всё это сыграло свою роль.

Совсем недавно австралийский премьер принял участие в саммите лидеров G7, что уже стало достижением для австралийской внешней политики. Однако амбиции не всегда соответствуют реальности. Австралия прибыла на саммит в качестве стран с наиболее обостренными отношениями с КНР, но не получила того уровня внимания и одобрения своих действий, которого ожидала. К тому же, был нанесен очередной урон австралийско-китайским отношениям. Дальнейшее «европейское турне» С. Моррисона частично сгладило ситуацию: было объявлено о договоренностях по ЗСТ с Великобританией и поддержке Австралии «перед лицом экономического принуждения» со стороны Франции. Однако позиции Лондона после Брекзита всем известны, а французская сторона реализует контракт на поставку подлодок в Австралию на сумму в US$50 млрд. Другого исхода было трудно ожидать.

В своей внешней политике Австралия все чаще демонстрирует новый подход и планы по более амбициозному участию в делах южной части Тихого океана. В чем заключаются причины активизации политики Австралии на океанийском направлении и в каком качестве это планируется воплотить на практике?

Интерес Австралии к данному региону в исторической ретроспективе был обусловлен по крайней мере двумя аспектами. Во-первых, островное пространство Океании рассматривалось Австралией сквозь призму обороны и в качестве буферной зоны, защищающей от потенциального агрессора. Во-вторых, планы по развитию внешней торговли способствовали стремлению Австралии закрепиться на океанийских территориях.

Учитывая тот факт, что многие очаги внутригосударственной нестабильности в странах Океании погашены (конфликты в Соломоновых Островах, на папуа-новогвинейском Бугенвиле и др.), можно утверждать, что на протяжении последних 10–15 лет интерес Австралии к южной части Тихого океана подогревается проникновением Китая в данный регион, о чем свидетельствуют инициативы австралийского руководства, нацеленные на противодействие дипломатической и военно-морской активности Китая в Океании. Вместе с тем, долгая история взаимоотношений Австралии с Папуа — Новой Гвинеей, Фиджи, Вануату и др., основанная на географическом положении, а также тесных социальных и экономических контактах, подчеркивает крайне важное стратегическое значение океанийских стран для Австралии. Ввиду данного факта, обеспокоенность австралийского руководства на потенциальное закрепление Китая в южной части Тихого океана (в особенности в Меланезии) вполне предсказуема.

Особое внимание к Океании было закреплено еще в Белой книге по внешней политике Австралии от 2017 г., разработанной в годы премьерства Малкольма Тернбулла. В последствии внешнеполитический вектор на укрепление австралийско-океанийского сотрудничества усовершенствовал действующий премьер-министр Австралии Скотт Моррисон. В своих заявлениях австралийский премьер часто использует фиджийское слово «vuvale» (дословно означает «родственное, семейное партнерство», а в переносном значении — «мой дом — это твой дом»), в основу которого легли понятия о тесном партнерстве между Австралией и государствами Океании, которые должны доверять друг другу и вести себя подобно членам одной большой семьи, в том числе, касательно стратегического партнерства. Подчеркну, что именно С. Моррисон активизировал аспект формирующейся океанийской идентичности в отношениях Австралии и стран Южной Пацифики. Вместе с тем, Моррисон стал первым австралийским премьер-министром за последние 20 лет, кто нанес двусторонние визиты в Вануату и Фиджи. Однако большинство этих визитов стали ожидаемой реакцией австралийского руководства на слухи о строительстве китайских военно-морских баз, что в очередной раз подчеркивает чувствительность Австралии к «иностранному вмешательству» в Океании.

Вместе с тем на годы премьерства С. Моррисона пришлось увеличение финансирования внешней помощи островных государствах, а также подписаны двусторонние соглашения о безопасности с Соломоновыми Островами, Науру и Тувалу. К тому же, страны Океании всё чаще получают патрульные катера класса Guardian от Австралии. Можно смело утверждать, что С. Моррисон сделал Океанию приоритетным направлением внешней политики Австралии в рамках своего премьерского срока. Однако не всегда всё идет по плану. Австралия была нацелена на заключение договора о региональной безопасности с Вануату, но Министр иностранных дел этого меланезийского государства ясно дал понять, что Вануату является приверженцем движения неприсоединения и не заинтересована в подписании договора с какой-либо из стран.

По мере обострения отношений с КНР австралийская сторона не оставляет попыток закрепиться в Южной Пацифике не только финансово или институционально, но и физически. Причем, что особенно интересно, с ростом экономического влияния Китая в Океании регулярно появляются критические заголовки о попытках Пекина заполучить военно-морскую базу в одном из островных государств. Пока баз КНР в Океании мы не наблюдает. Однако видим открытые попытки Австралии вести игру на том же направлении, в котором регулярно обвиняют Пекин. В 2018 г. на саммите АТЭС между Австралией, Папуа — Новой Гвинеей и США была достигнута договоренность о реконструкции модернизации военно-морской базы (причала) Ломбрум на о-ве Манус, которая еще во времена Второй мировой войны в Тихом океане использовалась для военных целей. Недалеко от причала располагается и взлетно-посадочная полоса. Стоимость проекта оценивается как минимум в US$4o млн. Финансируется он правительством Австралии при поддержке Соединенных Штатов.

Всё это говорит о том, что страны Океании обладают первостепенной стратегической и геополитической значимостью для оборонной и экономической политики Австралии. Немного отойду от темы, но тот факт, что 88% австралийского импорта из ПНГ составляет золото на сумму в US$2,5 млрд. говорит о многом. Всё же, чтобы удержать страны Океании в сфере своего стратегического влияния, Австралии пришлось приложить немалые дипломатические усилия, подкрепив их крупными финансовыми тратами.

Может ли обострение австралийско-китайской или американо-китайской конкуренции привести к милитаризации или конфликту в Океании?

Несмотря на активное военное строительство Австралии, а также её стремление укрепить отношения со странами Океании в сфере обороны, в среднесрочной перспективе довольно трудно себе представить возникновение межгосударственного вооруженного конфликта в рассматриваемом регионе.

К тому же немаловажным сдерживающим фактором стратегического вовлечения КНР в океанийский регион также выступает военное присутствие Соединенных Штатов в Микронезии, а также на Гавайских островах. Именно в этом аспекте стремление Китая, как великой державы, расширить свое влияние в Океании сталкивается с противодействием со стороны другой великой державы — США. В этих условиях КНР наверняка будет искать оборонных партнеров в странах Меланезии (Папуа — Новая Гвинея, Фиджи, Вануату, Соломоновы Острова и др.) и Полинезии (Самоа, Тонга, Кирибати и др.).

Однако сам Китай не заинтересован в обострении военной обстановки в южной части Тихого океана. Вести боевые действия ради своего доминирования в Океании он с огромной долей вероятности не станет, а попытается достигнуть стратегических целей вполне мирным путем, реализуя проекты в рамках внешней помощи и наращивая торгово-экономическое сотрудничество. Скорее всего, данный регион рассматривается Пекином по вектору сотрудничества Юг-Юг, а также как возможность демонстрации своего влияния в Тихом океане, готовности соперничать в ряде областей с традиционными лидерами региона.

Вопросы использования портов для постоянного базирования ВМФ Австралии, США или КНР в южной части Тихого океана вопросы одной из первых предпосылок к будущей милитаризации Океании. Причем это ощущают на себе и страны Океании. В этом случае стоит уделить особое внимание «Декларации Боэ», которая была подписана в рамках саммита Форума тихоокеанских островов (ФТО), который проходил Науру в 2018 г. Именно в данной декларации лидеры стран ФТО договорились, что национальная безопасность играет важную роль в обеспечении безопасности океанийского региона, а также признали необходимость принятия скоординированных ответных мер для ее поддержания. В данной Декларации океанийские государства также признали факт становления «все более динамичной геополитической среды, ведущей ко все более многостороннему и сложному региону». Вместе с тем в 2019 г. Вануату разработала первую в своей истории стратегию национальной безопасности, где также особое место было отведено американо-китайскому соперничеству в Тихом океане.

Вероятно, доминирование Австралии в Океании сохранится в среднесрочной перспективе, в том числе благодаря её статусу крупнейшего источника внешней помощи и инвестиций в океанийском регионе. Однако подобные дипломатические маневры приводят к огромным тратам, которые, учитывая экономические последствия пандемии COVID-19 и устремления Китая развить свое присутствие в Океании, могут себя не оправдать в долгосрочной перспективе. Во-первых, при дискуссиях о соперничестве крупных региональных акторов нельзя упускать из внимания позиции малых государств, что в особенности касается Океании. На сегодняшний день островные государства борются с пандемией COVID-19, пытаются поддерживать на плаву или восстанавливать свою экономику, а также регулярно сталкиваются с последствиями изменения климата. С таким набором вызовов в их планы явно не входит участие в конкуренции Австралии, США или КНР. Во-вторых, за последние 10 лет Китай уже стал одним из трех ведущих доноров для стран Океании, а по состоянию на 2020 г. уже насчитывалось как минимум 11 океанийских государств, которые присоединились к китайской инициативе «Пояс и путь»: Папуа — Новая Гвинея, Вануату, Фиджи, Новая Зеландия, Острова Кука, Федеративные Штаты Микронезии, Ниуэ, Самоа, Тонга, Соломоновы Острова и Кирибати. Эти китайские достижения в Южной Пацифике говорят сами за себя.

Мнение интервьюируемого может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs