ENGLISH
11:25 13.05.2021 • 
Давайте вернемся в нашем повествовании лет на двадцать назад. Еще в Лондоне папа познакомился с писателем Джеймсом Олдриджем, автором романа «Дипломат». Тот собирался писать книгу о Каире (его супруга была египтянкой). Возможно поэтому, знакомя на приеме папу со своей женой, писатель бросил фразу насчет того, как, мол, папа, занимаясь политикой «к востоку от Суэца», много теряет из-за того, что никогда там не бывал и даже не видел ее любимого Каира. Тема Египта и стала главной в разговоре папы с женой писателя. «Когда Джеймс к нам вернулся, – вспоминает папа, – и, поглядев на наши оживленные лица, спросил, поднимая бокал, какой напрашивается тост, то услышал от жены предложение выпить за то, чтобы моим первым посольским назначением стал Египет. Рассмеявшись, мы дружно отпили из бокалов, после чего Джеймс, сделав нарочито серьезное лицо, сказал мне: «Так оно и случится. Все, что говорит моя жена, сбывается». Конечно, это была лишь любезная шутка. Так я это и воспринял, хотя не без приятного чувства: какому же первому секретарю не хочется стать послом?».
Однако тост оказался все же пророческим, и дальше все получилось так, словно в небесной канцелярии слышали разговор папы с врачами и решили вмешаться. В свой первый же день после болезни папа, как обычно, вызывает в кабинет поочереди руководителей отделов и групп с отчетами, что да как. И вдруг руководитель отдела Африки и Ближнего Востока на вопрос, что нового, сообщает, что Каир только что подал сигнал о готовности в ближайшем будущем обменяться послами. Бывает же так! Ну, просто знак судьбы! И дальше все было как по мановению волшебной палочки: не прошло и часа как было получено согласие А.А.Громыко о переориентации на Каир. Но папе все же пришлось запастись терпением: пройдет еще около двух лет, прежде чем президент Мубарак реализует свое намерение. А об астме папа в Каире действительно забыл.
О том, чем примечательна оказалась эта командировка для папы; как тяжело восстанавливались после трехлетнего перерыва наши отношения с этой страной, и как папа перебарывал инертность советских структур, все еще не увидевших разницы между враждебным нам Садатом и Мубараком; о чем и как договаривался с президентом Мубараком (а за неполных два года папа встретился с ним семь раз!), проявляя твердость и настойчивость в своих доводах и пытаясь находить выходы из тупиковых ситуаций и завершать переговоры на позитивной ноте; о том, как стал первым советским должностным лицом, вступившим на синайскую землю после израильской оккупации, и как уже через месяц вернул на Синай советских офицеров-наблюдателей; и о впечатлениях о будущей красноморской здравнице Египта; и о многом другом прекрасно описано в папиной книге «Посол в стране пирамид».
За неполные пару лет папа сумел вновь поставить отношения с Египтом на нужные рельсы, по которым они весьма успешно двигались вперед более двух десятилетий, пока у власти в стране находился Хосни Мубарак. Перестав быть послом в Египте, папа потом неоднократно встречался с ним для обсуждения ближневосточных дел, и всегда они находили общий язык.
Фото: Вручение верительных грамот президенту АРЕ Х.Мубараку. Каир, 1986 г.
Дела у папы в Каире шли очень успешно и, когда он получал в мае 1986 г. приглашение прибыть в Москву на общемидовское совещание послов (первое в таком роде за многие годы), и предположить не мог, что его там ждет новый поворот в судьбе. Он даже не стал готовить текст выступления, полагая, что на совещании очередь до него не дойдет, а из стран региона дадут высказаться разве что послу в одной из наиболее политически близких тогда нам стран – Сирии, Ирака, Алжира или Ливии. В оргкомитете совещания папе подтвердили, что его записали для выступления (и то условно) на вторую половину последнего дня совещания, честно предупредив, что времени для этого скорее всего уже не останется. И папа был буквально ошарашен, когда поздно вечером накануне открытия совещания ему позвонил новый замминистра по кадрам В.М.Никифоров (папа с ним даже еще не был знаком) и сообщил, что на только что завершившемся совещании у министра решили предоставить папе слово завтра в первой пятерке ораторов и выступать надо будет в присутствии М.С.Горбачева. Вот тут папа горько пожалел, что заранее ничего не положил на бумагу, за что пришлось расплатиться несколькими часами очень напряженного труда, чтобы вместить все, что надо было сказать, в установленные для выступающих лимиты времени. Выйдя же на трибуну, папа испытал шок: из-за близорукости он не видел, что написал своим мелким почерком. Пришлось говорить частично по памяти, частично импровизируя. «Наверное, не всем сидевшим в президиуме могло нравиться то, что я говорил (там были руководители ведомств и отделов ЦК КПСС, понимавшие, кому адресуется критика. Тем более это происходило в присутствии Горбачева, к которому я раз или два даже обращался напрямую). Именно в этот день я впервые увидел и услышал «вживую» и самого Горбачева, и Шеварднадзе, а они меня», – вспоминает папа. Позднее он понял, что это было что-то вроде смотрин: через пару дней В.М.Никифоров сообщил, что стоит вопрос о перемещении папы в Нью-Йорк.
Предложение было лестным и заманчивым. Назначение Постоянным представителем СССР при ООН и Представителем в её Совете Безопасности – одно из наиболее престижных и отвественных и в нашей дипломатической службе, и в дипслужбах других великих держав. Так что, если руководство нашло, что Нью-Йорк – более подходящее место для приложения папиных способностей, чем Каир, то возражать у него оснований не было, даже если в Египте дела шли хорошо, и страна ему нравилась. В Нью-Йорк он прибыл в августе 1986 г., а в сентябре уже председательствовал в Совете Безопасности (СБ).
Фото: А. Белоногов на заседании Совета Безопасности ООН, 1986 г.
Работать в ООН папе довелось в сложное время, когда «холодная война» в годы первого президентства Рональда Рейгана достигла своего апогея, но, когда, с другой стороны, начали вызревать и предпосылки к ослаблению конфронтации. Использовать возможности ООН – её политическую трибуну, Совет Безопасности и переговорные механизмы для обеспечения перелома в пользу мирного международного сотрудничества – и стало для папы главной задачей. И на этом пути за четыре года его работы в Нью-Йорке сделано было много и в разных сферах. Изменилась даже сама стилистика наших выступлений, не говоря уже о сути самой работы с её нацеленностью на достижение взаимоприемлемых практических решений и, прежде всего, на то, чтобы погасить военные пожары, которые тогда полыхали в разных концах планеты, унося не только человеческие жизни, но и истощая экономику, в том числе нашу. Что в этом плане конкретно было сделано.
Первое. Был обеспечен спокойный и достойный вывод наших войск из Афганистана. Для этого максимально использовались посреднические возможности Генсекретаря ООН Переса де Куэльяра и его спецпредставителя по Афганистану для продвижения завязавшихся в Женеве еще в 1983 г. афгано-пакистанских переговоров. Они шли крайне тяжело, и афганская проблема прочно и надолго заняла первое место в работе папы с членами ООН и в его контактах с Генсекретарем и его спецпредставителем в связи с их челночной дипломатией и другими усилиями по продвижению переговоров. Лишь в апреле 1988 г. в женевском Дворце наций в присутствии Генсекретаря ООН состоялось подписание четырех соглашений по урегулированию, в порядке реализации одного из которых в феврале 1989 г. последние советские войска благополучно покинули Афганистан. Москва честно выполнила свои обязательства, чего нельзя сказать о Вашингтоне и Исламабаде, не отказавшихся от ставки на Талибан и других афганских моджахедов, что спровоцировало продолжение в этой стране гражданской войны. В конечном счете американцы сами надолго увязли в Афганистане.
Второе. Была прекращена весьма опасная кровопролитная война между Ираком и Ираном, которая, помимо всего прочего, наносила ущерб советским политическим интересам в регионе и поглощала наши ресурсы на военную помощь Багдаду, без которой он был бы обречен на поражение. Война началась в 1980 г. авантюрным нападением Багдада, но блицкриг не состоялся, и конфликт превратился в войну на истощение. Вопрос не сходил с повестки дня СБ, но стороны долго игнорировали его благие призывы пока, наконец, Советом не была принята жесткая резолюция обязывающего характера по главе VII Устава ООН. Её подготовка заняла много месяцев сначала в рамках «пятерки» постоянных членов СБ, а потом и всего Совета. В сентябре 1988 г. военные действия были прекращены, а на линии разграничения стали действовать наблюдатели ООН.
Третье. Был урегулирован многолетний военный конфликт на юге Африки, вызванный агрессивными действиями расистского режима ЮАР против соседних стран и гражданскими войнами в Анголе и Мозамбике с участием в них внешних сил. Выработанная на переговорах пакетная сделка предусматривала уход войск ЮАР из Намибии, кубинских войск из Анголы и дальнейшее невмешательство стран региона во внутренние дела друг друга. По решению СБ в Намибию и Анголу были направлены миссии военных и гражданских наблюдателей ООН, в Намибии под контролем ООН были проведены выборы, и 21 марта 1990 г. Генеральный секретарь ООН принял в столице Намибии присягу первого президента независимой Намибии. Следует также иметь в виду, что на военную помощь «прифронтовым государствам» юга Африки мы в течение ряда лет тратили существенные средства.
Четвертое. Была достигнута разрядка военной напряженности вокруг Никарагуа. Направленные туда по решению СБ войска ООН разоружили никарагуанских «контрас», а в Никарагуа под контролем ООН состоялись выборы.
Пятое. Советом Безопасности был взят курс на то, чтобы по примеру операции ООН в Намибии осуществить оздоровление обстановки в Камбодже, исключив на будущее любое иностранное вмешательство в её дела. Сама операция проводилась уже после отъезда папы из Нью-Йорка.
Фото: А. Белоногов с М.Тэтчер на 44-й сессии ГА ООН после её выступления
Думаю, что всех этих результатов нельзя было бы достичь без позитивных изменений политического климата в ООН, и, прежде всего, самом Совете Безопасности, чему способствовали многие обстоятельства, в том числе и инициированные папой встречи постпредов «пятерки» вне стен ООН для неофициальных коллективных обсуждений наиболее животрепещущих вопросов. Потом «пятеркой» во время сессий Генассамблеи стали встречаться и министры иностранных дел. Готовили такие встречи постпреды.
Работать папе приходилось много, в том числе утрясать разные вопросы с постпредами и другими дипломатами, часто выступать на пленарных заседаниях Генассамблеи, в её комитетах, в Совете Безопасности, в других органах ООН, проводить пресс-конференции, давать интервью прессе и телевидению, держать тесный контакт с руководством ООН и т.д. Но такая напряженная и разнообразная жизнь была папе по вкусу. Он считает, что в ООН искусством многосторонней дипломатии он овладел хорошо.
Но, как оказалось, ему еще было куда расти. В середине марта 1990 г. пришла телеграмма от Э.А.Шеварднадзе, в которой министр писал: «Ваша работа в Нью-Йорке получила самую высокую оценку. Признано целесообразным внести предложение о назначении Вас заместителем министра иностранных дел СССР. Мы придаем большое значение Вашему участию в работе руководства Министерства на данном ответственном этапе во внешней политике нашей страны». Так возник новый поворот в папиной жизни.
О том, как прошли все его четыре года на посту Постпреда СССР при ООН, папа написал в книге «На дипломатической авансцене», а о том, как ломал стереотипы в отношениях с соотечественниками за рубежом – в очерке «Собирая камни» в сборнике «Снова в памяти... Выпускники 1954 вспоминают полвека спустя». Отмечу, что всего за время его работы в ООН Советом Безопасности было принято 68 резолюций и более 40 согласованных между всеми членами Совета заявлений председателя. Но своим определенным достижением папа считает то, что за все четыре года он ни разу не использовал право «вето», тогда как представитель США прибег к нему 22 раза. «Я полагал, – пишет папа, – что в Совете Безопасности надо действовать так, чтобы не оказаться в ситуациях, когда ничего не остается, кроме как голосовать «против». Использование «вето» – это в большей мере признак изолированности, чем силы». В январе 1989 г. в газете «Правда» было напечатано большое интервью папы. Тогда папины родители получили не один звонок от знакомых и родственников со словами благодарности за сына.
К своим новым обязанностям папа приступил в мае 1990 г. Участок ему достался обширный - страны Ближнего и Среднего Востока и вся Африка – в совокупности около 70 государств. До этого ими занимались два заместителя министра: А.Л.Адамишин и папин нью-йоркский сменщик Ю.М.Воронцов. Сразу стало понятно, что работы будет много. Но у папы шел уже 36-й год работы в мидовской системе, за плечами был богатый опыт, так что к переходу на следующую ступеньку служебной лестницы он отнесся спокойно. Общую обстановку в подведомственном регионе со всеми её конфликтными зонами он представлял себе достаточно хорошо, а знание конкретики из области двусторонних отношений СССР со странами региона быстро пополнялись из бесед с послами (нашими и чужими) и переписки с диппредставительствами.
Все, вроде, шло своим чередом, как неожиданно для всех – и нас, и американцев, и арабов – разразился острейший военно-политический кризис. Ирак снова встал на путь агрессии: в августе 1990 г. напал на соседний Кувейт и в считанные дни полностью его оккупировал, а потом и объявил своей территориальной единицей. Вот кувейтским кризисом, который взбудоражил весь мир, папе и пришлось вплотную заниматься на протяжении многих месяцев, пока Багдад не капитулировал под военными ударами сформировавшейся антииракской коалиции, насчитывавшей несколько десятков государств.
О всех перипетиях этого кризиса папа обстоятельно рассказал в своей книге «МИД. Кремль. Кувейтский кризис» и в более сжатом изложении в книге «На главном этаже мидовской высотки». С советской стороны было сделано все, чтобы убедить президента Ирака Саддама Хусейна вывести свои войска с захваченной территории и тем самым спасти Ирак от неизбежного разгрома, который, из-за упрямства С.Хусейна, и случился: в январе-феврале 1991 г. войска коалиции приступили сначала к военно-воздушной фазе операции «Буря в пустыне», а потом и наземной (для последней хватило всего ста часов).
Важная, можно сказать, принципиальная особенность кувейтского кризиса состояла в том, что на всем его протяжении все меры по принуждению Ирака к миру осуществлялись только по решению Совета Безопасности ООН. Финальная резолюция СБ установила и правила поведения для Багдада на послевоенный период и меры контроля за их соблюдениям.
Понятно, какой колоссальный объем политико-дипломатической активности сопровождал этот кризис. В частности, в указанных книгах папа рассказывает о своих дипломатических контактах в Москве и переговорах в Тегеране и Анкаре, с Мубараком в Каире, Хафезом Асадом в Сирии, саудовским королем Фадхом, а также высшими руководителями Йемена, Катара, Бахрейна и ОАЭ.
Дипломатическая активность продолжилась и после кризиса, но уже применительно к урегулированию арабо-израильского конфликта, как об этом было заранее условлено между президентом США Дж.Бушем и М.С.Горбачевым во время их переговоров в Хельсинки в сентябре 1990 г. Папа там был. Подготовка Мадридской мирной конференции по Ближнему Востоку потребовала от папы многих усилий как на арабском, так и израильском направлении и в том числе его визитов в Морокко, Тунис, встреч с Ясиром Арафатом. На саму Мадридскую конференцию, где впервые удалось посадить за один стол переговоров израильтян и арабов, папа выезжал в качестве заместителя главы советской делегации. Конференция свою задачу выполнила и дала старт серии многосторонних переговоров по отдельным аспектам будущего урегулирования.
Последний визит папы за рубеж в качестве заместителя министра состоялся в декабре 1991 г. в Вашингтон, чтобы совместно с американским коспонсором помочь организации самого первого раунда этих многосторонних арабо-израильских переговоров.
На этом практически и закончилась полная забот и тревог глава папиной жизни, связанная с его работой на главном этаже мидовской высотки, где размещалось руководство МИД СССР. Все враз изменилось, как только СССР прекратил существование, а МИД СССР стал МИД России. Новому руководителю МИДа потребовалось и новое окружение, в связи с чем было решено прежним заместителям министра предложить посты за рубежом. Папе выпало ехать послом в Канаду, и он принял это предложение, посчитав своим долгом не оставлять дипломатическую службу в этот труднейший для страны момент. Папа по убеждению – государственник, был таким и остается. Ведь кто бы ни возглавлял советский МИД – а папа служил при шести министрах от В.М.Молотова до второго прихода на этот пост Э.А.Шеварднадзе – и кто бы ни стоял во главе правящей в СССР партии, главное предназначение МИДа и дипслужбы оставалось неизменным – отстаивать внешнеполитические интересы страны. Этим же руководствовался папа, когда советская дипслужба стала российской.
К новому месту службы в Оттаву он прибыл 10 апреля 1992 г. «Мне, – признает папа, – было крайне интересно и в то же время сложно действовать в качестве посла России в Канаде. Тем более первого. Раньше, представляя за рубежом свою Родину, я ощущал за спиной мощь сверхдержавы, а в Канаде впервые представлял только её часть, хотя и самую большую, но страшно ослабленную, потому что из целостного тела экономики единой страны оказались вырваны огромные куски, а в самой России была пустая казна, продолжалось сильное падение производства и правила бал полнейшая хозяйственная, политическая и административная неразбериха. Мое пребывание в Канаде пришлось на переломное, полное драматизма для России время».
Если в политическом плане папе с Канадой было ясно (там восприняли распад СССР как небесный дар и этого не скрывали), то куда сложнее для папы, как он признает, была обстановка в самой России: «...только что выпав из советского гнезда, она являла собой малопонятный феномен (граждане России и сами-то не знали, какое будущее их ждет). Не очень понятна на тот момент была социальная ориентация нового режима: в чьих интересах он будет действовать, какие задачи решать. В успокоительных заверениях Ельцина звучал явный популизм, а политический расклад сил смотрелся зыбким и труднопредсказуемым. И все это на фоне появления в России у кормила власти каких-то сомнительных, не очень подготовленных людей (во всяком случае, к управлению все еще огромным государством). Это естественно очень сильно осложняло положение всех российских послов, от которых власти страны пребывания ждали разъяснений относительно ситуации в России».
Главный вопрос, в котором надо было разобраться, папа для себя сформулировал так: «как на деле будет действовать Оттава перед лицом бедственного состояния России – по принципу «чем хуже России, тем лучше для Канады», или займет пассивно-нейтральную позицию, или все-таки станет в каких-то формах помогать Москве. Я полагал, что возобладает третий вариант, и не только потому, что Канаде, как и всему Западу, Ельцин был предпочтительнее Зюганова, но и потому, что Россия была нужна Канаде как известный противовес Соединенным Штатам. Ведь если не будет у Вашингтона соперника, он не станет церемониться и со своими союзниками (находясь под боком у США, канадцы должны были это понимать особенно хорошо). Очень сильная Россия Канаде тоже была, конечно, не нужна, но в конкретных условиях начала 1990-х годов, когда России грозили потеря управляемости, хаос и дальнейшая дезинтеграция, в Оттаве должен был возобладать настрой в пользу стабилизации и известного подъема России.» В этих своих оценках папа не ошибся.
Но объективно открывавшиеся возможности надо было как-то материализовать, чем папа и занимался. Фронт работ, даже самых первоочередных, был широк. Надо было срочно обновлять договорно-правовую базу отношений с Канадой, создавать заново систему связей между властями и прочими структурами двух стран, налаживать контакты между субъектами Российской Федерации и их канадскими аналогами (чего раньше практически не было), требовалось коренным образом перестроить работу торгпредства, ибо торговало у нас уже не государство, а частные компании, и т.д. Острейшим образом стоял вопрос о срочных мерах финансовой и иной помощи России от международных финансовых институтов и отдельных государств, в том числе не в последнюю очередь Канады. Москве и Оттаве надо было учиться по-новому взаимодействовать друг с другом, ибо не было тогда для нашей страны задачи важнее, чем начать выкарабкиваться из ямы, куда сами же позволили себя сбросить. Как посол, папа исходил именно из этого. И Канада действительно тогда помогла России.
Фото: Встреча с министром иностранных дел Канады Андрэ Уэллетом в здании МИД Канады. Оттава, 1994 г.
И еще, что очень важно знать о папе как дипломате и человеке. Скажу его словами: «Лично относясь к Ельцину крайне негативно за его постыдную роль в развале Советского Союза (за что история, уверен, еще воздаст ему должное), я старался не переносить это чувство на служебную сферу. Конечно, скверно, если испытываешь стыд и неловкость за поведение высшего должностного лица своей страны, но еще хуже забывать, что дипломат по природе своей работы обязан всегда и во всем печься об интересах и престиже своего государства, а значит, и об авторитете его главы, кто бы им ни был. С таких позиций действовал в Канаде и я».
Канадское направление внешней политики Москвы было в те годы одним из приоритетных, т.к. давало полезную отдачу, и не только политическую. Канада, например, решительно действовала, чтобы единственным наследником советского ядерного оружия стала Россия (а позиция Канады в этом вопросе имела тогда весьма серьезное значение для Киева, делавшего ставку на особые отношения с Канадой как страной с большой украинской общиной). Были и другие аспекты отношений между Западом и Россией, где Канада выступала с благоприятных нам позиций. Понятно, что происходило это не автоматически, само собой, а было в значительной степени результатом наших усилий.
За шесть лет, что папа провел в Канаде, российско-канадские отношения прошли большой путь: развивались многообразные связи, произошло значительное расширение договорной базы, росла торговля, которая впервые в истории стала приносить нам прибыль, а не наращивать задолженность. В Канаде трижды побывал Б.Н.Ельцин, состоялся визит главы правительства В.С.Черномырдина, приезжали его заместители и многие министры, в т.ч. глава МИД Е.М.Примаков, побывала делегация Совета Федерации во главе с его председателем, руководители Верховного суда, Генпрокуратуры, начались контакты между военными ведомствами и спецслужбами, состоялись взаимные визиты военных кораблей и т.д. У посольства работы в те годы было, действительно, много, но была и отдача: российско-канадские отношения все время развивались по восходящей, что с удовлетворением отмечали высшие руководители обеих стран во время своих встреч и в переписке. Возможно поэтому папе и довелось проработать в Канаде много дольше, чем он предполагал, получая назначение. В Москву он вернулся в марте 1998 года.
Папа покидал Канаду с добрыми чувствами к этой стране. Он с интересом знакомился с ее жизнью и с интересом трудился. Он побывал во всех провинциях Канады и её северных территориях. Был даже на островах Северного Ледовитого океана. О своей работе в Канаде и впечатлениях от страны, о встречах с людьми, в том числе с русскими духоборами, он написал обстоятельную книгу «Миссия в Канаду».
В предисловии к другой его книге есть такие строки: «Внешняя политика и дипломатия – одна из интереснейших сфер деятельности. В этом я убедился, проведя на советской, а потом российской дипломатической службе в общей сложности сорок четыре года. И если бы можно было начать все заново, я бы без колебаний опять вступил на дипломатическую стезю».
С тех пор, как папа вышел по возрасту в отставку, канули уже два десятилетия. Но как хорошо видно из того, как о нем отзываются нынешние руководители МИД России, а президент В.В.Путин в 2014 г. присвоил ему почетное звание «Заслуженный работник дипломатической службы Российской Федерации», папа оставил свой заметный след в советской и российской внешней политике. А я, со своей стороны, надеюсь, что сумела показать на папином примере, как из выпускников МГИМО могут вырастать настоящие дипломаты, заслуги которых признаются и ценятся многие годы спустя. И это, конечно, справедливо.
Папа до сих пор остается, как говорит молодежь, «в тренде»: его мнением и сейчас интересуются телевизионщики, приезжая брать интервью; он дает свои комментарии журналистам по международной проблематике, в том числе для интернет-ресурсов; состоит в рядах ветеранской организации МИД и Ассоциации дипломатических работников, является членом Российского совета по международным делам. По словам папы, ощущение востребованности помогает держать форму. И сегодня, поздравляя папу с юбилеем, хочется пожелать ему оставаться активным, бодрым, не терять оптимизма и интереса к жизни, по-прежнему с юмором подходить ко многим вещам. А нам с сестренкой, несмотря на собственный солидный возраст, хочется подольше в его обществе ощущать себя маленькими: ведь пока живы родители, мы все в душе остаемся детьми.
Литература
А.М.Белоногов «Белый дом и Капитолий. Партнеры и соперники. Принятие Соединенными Штатами Америки международных обязательств.» М., «Международные отношения», 1974
Ал.Белов, Вл.Петров «СССР-США: перестройка отношений». М., «Международные отношения», 1976
А.М.Белоногов «МИД. Кремль. Кувейтский кризис». М., ОЛМА-ПРЕСС, 2001
А.М.Белоногов «Собирая камни». Сборник «Снова в памяти...» Выпускники 1954 г. вспоминают полвека спустя. М., МГИМО (У) МИД России, 2004
А.М.Белоногов «Посол в стране пирамид. Из воспоминаний дипломата», М., Институт Востоковедения РАН, 2008 и ОЛМА Медиа Групп, 2008
А.М.Белоногов «На дипломатической авансцене. Записки Постоянного представителя СССР при ООН» М., МГИМО-Университет, 2009
А.М.Белоногов «Миссия в Канаду». М., «МГИМО-Университет», 2011
А.М.Белоногов «Мой путь». М., ООО «Проспект», 2011
А.М.Белоногов «На дипломатической службе в МИД и за рубежом». М., «МГИМО-Университет», 2016
А.И.Елизарова, Н.А.Елизарова, А.М.Белоногов, Н.К.Соловьев «Дмитров. Люди и судьбы. Воспоминания и исследования». М., «Проспект», 2018
А.М.Белоногов «На главном этаже мидовской высотки. Записки заместителя министра иностранных дел СССР». М., «МГИМО-Университет», 2019
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
