Отечественная дипломатия в лицах: интервью с Михаилом Кощеевым

Михаил Кощеев – третий секретарь посольства России в КНДР. В ноябре 2020 года начался шестой год его службы в Пхеньяне. Впрочем, для молодого дипломата Северная Корея – нечто большее, чем место работы. Здесь он провел детство во время командировки отца. Здесь он получил высшее образование. Михаил Кощеев – один из немногих россиян, кто за последние тридцать лет прошел полный четырехлетний курс обучения в Университете Ким Ир Сена. Представительница Сообщества жён российских дипломатов Елена Сорокина побеседовала с Михаилом Кощеевым о том, чему учат в вузах КНДР, как знание северокорейского варианта языка пригодилось в работе и о том, как он создавал музей Посольства России.

– Михаил, вы впервые прилетели в Пхеньян, когда вам было всего три года. Расскажите о своих первых воспоминаниях.

–Мое раннее детство в Пхеньяне пришлось на начало 1990-х годов во время первой командировки моего отца в КНДР. Из далеких воспоминаний ярче всех остались в моей памяти поездки с родителями на Желтое море, в Кымгансан и парк аттракционов Мангёндэ, где каждый кореец так и норовил потрепать русского мальчишку за светлые волосы. Хорошо запомнилось появление на свет сестры в Пхеньянском роддоме и ее первые шаги.

Местное телевидение тогда регулярно показывало переведенные на корейский язык диснеевские мультфильмы, я с удовольствием смотрел их, хотя, конечно, ничего не понимал. По словам родителей, уже тогда я начал интересоваться корейской музыкой и пытался что-то говорить на корейском. Помню и дорогу домой по возвращению на Родину – тогда поездка на поезде «Пхеньян-Москва» занимала целую неделю по бескрайним просторам России.

– Через сколько лет вы вернулись в КНДР?

– Через восемь лет вместе с родителями. Тогда я пошел в седьмой класс. Было нелегко покидать «насиженное место» и прощаться с российской школой, одноклассниками и товарищами. В тот момент я ещё не знал, что эта поездка полностью перевернет мою жизнь.

В этом возрасте я уже осознанно начал интересоваться Кореей. Я не мог представить себе, как жить за границей, не изучая язык страны пребывания, её культуру и традиции. На изучение корейского языка меня вдохновил мой отец, он же был моим первым преподавателем.

– Почему вы выбрали северокорейский вуз? Ведь можно было изучать корейский язык в России.

– Решение об учебе в университете имени Ким Ир Сена после окончания школы при Посольстве я принял по совету Посла России Валерия Евгеньевича Сухинина. Родители одобрили мой выбор.С этого момента началась моя взрослая жизнь и незабываемый опыт обучения в главном северокорейском университете.

Для КНДР в российских институтах ежегодно выделяется бюджетная квота. Взамен уехавших на учебу в Россию нескольких десятков корейских студентов в университет Ким Ир Сен был принят один российский абитуриент – им стал я.

Все иностранцы, а их было около пятидесяти, обучались на филологическом факультете. Наша группа из пятнадцати человек была наиболее разношерстной – большую часть составляли китайцы, остальными её представителями были монгол, вьетнамка, я и студентка из России по линии Общества дружбы России с КНДР Виктория Ткачева. В качестве средства общения мы использовали корейский язык, что, несомненно, способствовало более быстрому усвоению материала.

– И предметы преподавались на корейском?

–Да. Для иностранных студентов («рюхаксен» – так их называют) была установлена своя учебная программа. Честно говоря, спрашивали с нас не так строго, как с местных, но и лениться не позволяли. Больше всего часов отводилось чтению и разбору текстов, устной речи, грамматике и стилистике. Особенностью учебного процесса было наличие идеологических тем в учебниках, но для нас по ним учителя делали снисхождение. Самыми специфичными здесь были изучение идей Чучхе и социалистическая Конституция КНДР.

Последний предмет был одним из моих любимых, так как преподаватель рассказывала весьма интересные вещи о повседневной корейской жизни и случаи из судебной практики, связанные с реализацией этого Основного закона страны.

Фотo: Михаил Кощеев после вручения диплома Университета Ким Ир Сена, 2011 год

 – Где вы жили во время учебы?

– Вместе с остальными «рюхаксенами» я жил в отдельном общежитии напротив университета, которое располагалось прямо через дорогу от альма-матер. Комнаты там были рассчитаны на двух человек, для обогрева в них был оборудован электрический теплый пол – корейская традиционная технология в современном исполнении. Зимой, когда со светом возникали перебои, температура в комнате не поднималась выше 16-17 °C градусов, поэтому отогреваться мы ходили в баню.

При университете есть большой бассейн, который мы активно использовали для поддержания своей физической формы с учетом обильного питания в столовой.

Кормили нас в основном корейской кухней, хотя были и русские, и китайские блюда. Кстати, уже тогда рис и кимчхи (острая квашеная капуста) стали для меня пищей на каждый день в сочетании с богатым набором корейских национальных яств.

– Наверное, изменилось не только питание, но и образ жизни?

– Безусловно. Такое глубокое погружение в «среду обитания», когда тебя повсюду окружает корейская речь, телевидение и музыка (интернета в общежитии не было), определенно, накладывали свой отпечаток. В течение учебного года для нас организовывали поездки по стране, благодаря чему мне удалось познакомиться со всеми туристическими достопримечательностями КНДР.

Кроме того, иностранные студенты наравне с местными принимали активное участие в культурной жизни университета – раз в полгода мы выступали с песнями, стихотворениями и небольшими сценками на различных мероприятиях по случаю государственных праздников.

По-корейски, насколько я помню, я не мыслил, но на многие вещи начал смотреть немного с другого ракурса. Да, наверное, в юношеском возрасте не хватало драйва, но спустя годы я осознал, насколько уникальным был мой полученный опыт. О студенческой жизни в Пхеньяне у меня остались исключительно теплые воспоминания.

– Помогло ли вам глубокое знание менталитета и опыт общения с корейцами в работе?

–Перед командировкой в Посольство мне довелось поработать около двух лет в совместном российско-северокорейском предприятии «Расонконтранс». Компания занимается транзитом угля по железной дороге из России через порт Раджин в другие страны. Я попал туда как раз на период завершения реконструкции корейского участка дороги и начало его эксплуатации. В работе в Раджине и Пхеньяне мне пригодилось знание именно принятого здесь варианта корейского языка (в КНДР его называют «культурным языком»). Носитель языка, будь то северянин или южанин, может без труда мгновенно определить, где ты учил язык. Поскольку в мире все изучают корейский язык по южнокорейским стандартам, мои произношение и лексикон сразу же выдавали во мне пхеньянскую школу. Это здорово помогало мне в работе здесь и зачастую располагало собеседников к разговору со мной.

Фотo: Михаил Кощеев порту Раджин во время рабочего визита представителей южнокорейской компании Posco, Korail, HMM, 2015 год

– Вы приехали в Раджин уже с супругой. И в отличие от вас ей все было в новинку. Что для нее было самым непривычным?

– Для моей жены Марии эта поездка стала первым знакомством с Кореей. Она тоже устроилась на работу с корейцами, что помогло ей лучше понять их менталитет. Условия проживания в Раджине были спартанскими, весьма нелегкими для женского пола. Часто и надолго выключали свет и горячую воду, причем иногда одновременно. Особенно остро это чувствовалось во время приема душа. Вещи стирали в общественной стиральной машине. К слову, все остальные работали там без жен. Супруга знала о стране по моим рассказам, но, оказавшись здесь, она взглянула на всё совершенно другим взглядом.

– После работы в «Расонконтрансе» вы поступили на дипломатическую службу. Чем вы занимаетесь в Посольстве в Пхеньяне?

– Сейчас я работаю в Консульском отделе Посольства, а срок моего пребывания здесь перевалил за пять лет. 2020 год внес свои коррективы в мои планы. В связи с угрозой проникновения в КНДР коронавирусной инфекции власти еще в феврале плотно закрыли границы, поэтому коллектив Посольства оказался в непростой ситуации, и я принял решение здесь задержаться.

– Сильно ли изменилась столица за годы вашего отсутствия?

– Сказать, что Пхеньян изменился – это значит не сказать ничего. Приятно расширился ассортимент своих и импортных продуктов в магазинах, начался строительный бум, в связи с проводимым руководством страны новым экономическим курсом уровень жизни населения заметно вырос.

 – Помимо основной работы вы занимались обустройством музея Посольства России. Расскажите об этом проекте.

– Обустройство музея Посольства мне поручил посол Александр Иванович Мацегора. Это было интересной задачей. С помощью корееведов удалось восстановить много занятных фактов из жизни работавших здесь предшественников. Нам удалось сохранить значительное количество исторических экспонатов из жизни Посольства в советский период. Эти предметы долгие годы ждали своего часа в пыли на чердаках и в подвалах. С Александром Ивановичем мы добавили экспонаты из личной коллекции. С моей стороны это были фотографии 1990-х годов, корейский пленочный фотоаппарат и предметы быта прошлого столетия. Александр Иванович пожертвовал, конечно, больше.

В процессе работы над музеем я узнал для себя немало нового и интересного из истории. Например, в коллекции музея есть товарные весы с гирьками из «Зеленого магазина», находившегося на территории Посольства. В 80-х годах это были единственные весы в городе. Когда у кого-то в Посольстве рождался ребенок, эти весы выдавали мамам, чтобы те ежедневно отслеживали вес новорожденного. Пользуясь случаем, хотел бы выразить особую благодарность всем, кто помогал создавать музейную экспозицию.

– Во время работы в посольстве в Пхеньяне вам удалось побывать на Юге во время Зимней Олимпиады в Пхенчхане в 2018 году. Какие впечатления произвела на вас страна и ее жители?

–Следует отметить, что я работал и общался с южнокорейцами еще до поездки на Зимние Олимпийские игры – в Москве и в Раджине. Мне понравилась Южная Корея, но, согласитесь, это совсем другая страна, объективное впечатление о которой сложно составить за три недели, которые я там провел. Национальные черты корейцев во всех частях света близки. Скажем так: атмосфера на продуктовом рынке на Юге мало отличается от Севера. Находясь в Южной Корее, я старался всеми силами не употреблять северокорейскую лексику, но мое произношение иногда выдавало меня. Многие отмечали, что я говорю с «пхеньянским акцентом», но я не вижу в этом ничего зазорного.

– Собираетесь ли вы связать свою дальнейшую судьбу с Северной Кореей или хотите «переключиться» на Южную?

– В целом, в Северной Корее я провёл даже больше времени, чем в России. Прожив здесь много лет, я полюбил эту страну и постоянно стремлюсь узнавать о ней что-то новое. Главное – не останавливаться на достигнутом. Мне не раз доводилось слышать, что многие дипломаты, сравнивания свои командировки в Пхеньян и Сеул, тоже говорили, что КНДР им нравится больше. Надеюсь, в будущем у меня будет возможность более подробно ознакомиться с жизнью на Юге и получить более широкое представление о жизни на Корейском полуострове.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs