Иран: итоги 2020 и перспективы 2021

Сложный високосный 2020 год уходит в историю, унося с собой события, многие из которых, несомненно, ещё будут оказывать влияние на ход и развитие обстановки и конкретных ситуаций в мире, регионе Ближнего и Среднего Востока и в Исламской Республике Иран (ИРИ). Хотя в Иране, где действует иранский солнечный календарь[1], новый 1400 год, то есть новое столетие, начнется 21 марта 2021 г., мы попытаемся проанализировать итоги уходящего года 2020-го.

2020 был чрезвычайно драматическим для Ирана. Начинался он убийством 3 января американцами по приказу президента США Дональда Трампа широко известного командующего Силами специального назначения (ССН) «Кодс» в составе Корпуса стражей исламской революции (КСИР) генерала Касема Солеймани. Это был жестокий удар не только по ССН «Кодс» и КСИРу, но и по всей военно-политической системе, выстроенной генералом в Ираке, Ливане, Сирии и Йемене, в других странах. Кроме того, напомним, что Касем Солеймани, по мнению аналитиков, после верховного лидера и президента занимал, пожалуй, третье место в иранской иерархии по своему влиянию на все политические и военные процессы, проходящие в Иране и во всем ближневосточном регионе. Недаром в своё время генерала Солеймани пророчили на пост президента ИРИ на выборах 2021 г. При этом Иран не считает завершенной месть США за убийство Касема Сулеймани – об этом заявил недавно иранский генерал Мохаммед Хеджази.

Заканчивается 2020-ый также убийством и тоже генерала КСИР и одновременно ученого-ядерщика, организатора, руководителя многих ядерных проектов в ИРИ, создателя научных направлений и профессора, подготовившего целую плеяду иранских ядерщиков Мохсена Фахризаде. Журналисты сравнивают его и с советским ученым Игорем Курчатовым, и с американцем Робертом Оппенгеймером, которые стали отцами ядерного оружия в своих странах. Ответственность за убийство Фахризаде не взял на себя никто, хотя мировые СМИ, в том числе и американские, а также большинство экспертов приписывают эту акцию израильским спецслужбам и оппозиционной режиму Организации моджахедов иранского народа (ОМИН).

Таким образом, в уходящий год убиты два легендарных деятеля Ирана, причем возглавлявших две важнейших сферы политики Тегерана - ближневосточную и ядерную. Несомненно, что это жертвы ведущейся уже не один год гибридной войны (или по другой терминологии - войны в «серой зоне») между Ираном и, в первую очередь, США, Израилем и некоторыми арабскими странами. Причем генералы Солеймани и Фахризаде - это вершина, кульминация жертв этой необъявленной войны. Ведь только за прошедший год в ней погибли многие иранцы и не только иранцы.

Черными метками в 2020 г. для Ирана стали и случайное уничтожение 8 января силами ПВО КСИР ИРИ украинского пассажирского лайнера, унесшее 176 человеческих жизней, и ужесточение Трампом антииранских санкций, и сложная экономическая ситуация, углубляющая снижение жизненного уровня иранцев, и напряженное внутриполитическое положение, и коронавирусный удар Ковид-19, от которого Иран пострадал как никакая другая страна Ближнего и Среднего Востока.[2] Не радовала Тегеран и международная обстановка.

Но начнём с экономики. Известно, что американские санкции нанесли значительный ущерб иранской экономике, особенно в 2018 – 2019 гг. Но санкционные последствия сильно ощущались и в 2020г. Падение ВВП составило около 8%,[3] что связано с сокращением экспорта нефти. В настоящее время Иран официально не предоставляет каких-либо данных о продаже углеводородов, поскольку, пытаясь обойти санкции, использует различные схемы экспорта. По разным оценкам, уровень продаж составляет от 100 тыс. до 500 тыс. баррелей в день.

Одной из основных проблем иранской экономики на протяжении 2018 - 2020 гг. оставалась инфляция. Темпы ее роста составили около 35%[4]. Правительство, несмотря на попытки регулирования цен, обеспечения прозрачности в выделении валюты импортерам, введения ограничений на ввоз предметов роскоши, не сумело сдержать рост потребительских цен. В результате, цены на продовольствие в городах возросли более чем на 40%, а промтоваров на 28–35%, что привело к снижению покупательной способности населения. Попытки выровнять ситуацию путем повышения зарплат, пособий, выплат адресной помощи не смогли ослабить процесс удорожания в связи с девальвацией риала и только привели к росту денежной массы в обращении, составившему за последний год 29%[5].

В 2020 г. на иранскую экономику, которая и так находилась не в лучшем состоянии из-за неэффективного управления и коррупции одновременно навалились две беды: ужесточенные санкции США и Ковид-19.

Так, только за первые две недели коронавирусного кризиса, то есть в феврале – марте, тегеранская биржа обвалилась на 3,44%[6]. Согласно оценкам руководства иранской торгово-промышленной палаты, ежедневные потери от закрытия предприятий и крупных коммерческих объектов по всей стране составляют 164 млн. долларов. Кроме того, в Иране были зарегистрированы случаи банкротства небольших магазинов, кафе, парикмахерских, станций техобслуживания автомобилей, а также таксистов.[7]

Несомненно, вынужденное периодическое закрытие сухопутных и воздушных границ с соседями и партнерами наносит дополнительный удар по экономике Ирана, усиливая эффект блокады.

Однако к лету 2020 г. наметился минимальный, но положительный тренд: объем ВВП без учета нефти показал рост 0,9%, а в секторе сельского хозяйства +3,4%, строительстве - +9,6%, и промышленности - +2%[8]. Хотя, конечно, этот рост происходит от очень низких показателей предыдущего периода, но всё же эти примеры позволяют говорить о том, что страна преодолела шок от усиления санкций, и правительство пытается, мобилизовав свои ресурсы, стабилизировать ситуацию. Об этом же говорил и президент ИРИ Хасан Роухани 8 декабря на заседании штаба по координации экономической деятельности. Он заявил, что целевые инвестиции его администрации в инфраструктурные проекты направили экономику страны к стабильности и прогрессу. И это позволило экономике пережить серьезные проблемы. Он добавил: «Конечно, вспышка коронавируса вызвала новый шок для экономики, который не позволил людям почувствовать последствия этого экономического улучшения, но, к счастью, после девяти месяцев сопротивления двойной волне Ковид-19, теперь экономика страны снова находится в преддверии стабильности и роста».[9]

Президент Роухани был оптимистичен и на следующий день 9 декабря на заседании кабинета министров во время обсуждения государственного бюджета на новый 1400 г.

«В бюджете 1400 много важных посланий», - сказал он. И первое из них это то, что «у нас очень радужные и обнадеживающие перспективы на 1400 г. <…>. В условиях экономической войны наше положение в сельском хозяйстве и промышленности является весьма многообещающим, как в первом полугодии по сравнению с первым полугодием прошлого года, так и во втором квартале лета по сравнению со вторым кварталом прошлого года».

Говоря об экспорте нефти, президент отметил, что в 1400 г. Иран в соответствие с бюджетом будет продавать минимум 2 млн. 300 тыс. баррелей нефти в день. Производственные мощности ИРИ позволят этого добиться.[10]

Хасан Роухани подчеркнул, что новый бюджет сориентирован на обеспечение социальных потребностей народа. А это, действительно необходимо.

Нужно признать, что сложная экономическая ситуация, порожденная многими факторами, создавала в 2020 году базу для недовольства среди иранского общества и инициировала антиправительственные выступления. Они были вызваны задержками выплат пенсий, зарплат и социальных пособий, ростом дороговизны, закрытием предприятий, сокращением государственных субсидий, банкротствами промышленных предприятий, ростом безработицы, доходящей среди молодых возрастных групп до 25%,[11] т.е. экономическими причинами.

В этих условиях резко сократилась социальная поддержка президента, представляющего лагерь либеральных сил. При этом даже современно мыслящие слои общества осознают, что в условиях сложившейся государственной системы, приход к власти либерально настроенных политических элит, стремящихся к усилению демократических тенденций, проблему не решит. Сильная ограниченность полномочий руководителей исполнительной и законодательной власти не позволит им проводить реформы.

В этих условиях правительство Роухани пытается доказать, что делало всё возможное, чтобы не допустить выхода ситуации в социально-экономической сфере из-под контроля. Выступая на пресс-конференции 14 декабря, президент Роухани заявил, что его правительством сделано многое, чтобы облегчить положение людей. Он сказал: «Мы смогли спасти страну от катастрофической инфляции и стать самодостаточными в обеспечении энергией, газом, бензином и дизельном топливом…<…> Мы приблизились к самообеспеченности пшеницей и, в некоторой степени, сахаром и рисом…». При этом Роухани подчеркнул, что его правительство будет работать во имя людей до последнего дня его каденции.[12]

В новом бюджете страны на 1400 г. значительное внимание уделяется социальным проблемам. Так, на обсуждении этого документа президент Роухани заявил: «Наша цель в бюджете на 1400 год - поддержать группы с низким доходом и обратить внимание на средства к существованию людей. В новом бюджете мы увеличили зарплаты сотрудников и пенсионеров на 25%, чтобы поддерживать тех, кто имеет фиксированный доход. Кроме того, в следующем году будет выплачено 73000 млрд. туманов (приблизительно $1,75 млрд. официальному курсу[13]) для поддержки людей в виде субсидий и помощи в средствах к существованию.

Хасан Роухани сказал, что в конце этого года и в следующем году 30% населения не будут платить за электричество, газ и воду. Как отметил Роухани, «это одно из величайших достижений правительства, которое, с одной стороны, предоставило бесплатную воду, электричество и газ малообеспеченным слоям населения, а с другой - вселило в людей уверенность в том, что мы самодостаточны в росте и развитии, а также во многих других важных вопросах».

Президент ИРИ, заявив, что в бюджете следующего года на сокращение абсолютной бедности выделено 18000 млрд. туманов (около $430 млн. по официальному курсу), добавил: «В бюджете главный посыл малообеспеченным слоям населения со стороны правительства состоит в том, что «вы не одиноки, и правительство со всей своей мощью и силой рядом с вами».[14]

Следует отметить, что каденция президента Роухани продлится до инаугурации нового президента, которая состоится ориентировочно в августе – сентябре 2021 г. Стало быть, нынешний президент и его правительство будет работать практически полгода (с марта по сентябрь) в рамках нового бюджета-1400, если, конечно, этот бюджет будет принят меджлисом (парламентом ИРИ).

Безусловно, многое в последних речах, выступлениях, заявлениях президента Роухани носит пропагандистско-популистский характер, что объясняется жесткой политической борьбой в преддверии президентских выборов 2021 г.

В целом внутриполитическая обстановка в стране сильно накалена. Различные группировки борются за рычаги власти на различных уровнях. При этом позиции либералов и консерваторов – основных участников схватки - относительно развития политической системы в стране значительно различаются. Если первые выступают за расширение принципов демократизма и делают упор на укреплении республиканских структур, то вторые – сторонники опоры преимущественно на исламские принципы. Поскольку радикально консервативное крыло опирается на поддержку КСИР, в обществе все чаще высказываются опасения ввиду того, что сложившаяся ситуация в Иране открывает широкие возможности вмешательства военных и спецслужб в политическую жизнь, что может привести к радикализации внешней и внутренней политики.

На февральских выборах в меджлис радикалы и радикально настроенные консерваторы разгромили умеренных и реформаторов. Здесь несколько причин. Но, пожалуй, главная – это удар президента США Трампа по ядерной сделке (СВПД) и введение им жестких антииранских санкций, что не позволило либерально-реформаторскому кабинету президента Роухани выполнить свои планы по реформированию экономики и повышению уровня жизни иранцев. Это разочаровало сторонников Роухани и взбодрило его политических противников. Они, используя и пропаганду и административный ресурс, нанесли поражение соратникам и единомышленникам президента.

Уровень явки на выборы составил 42,6% по стране и 25% по Тегерану и был самым низким за всю историю ИРИ. В руках радикалов оказалось 75% депутатских мест. Кандидаты либеральных сил получили 9% голосов. Остальные места занимают независимые депутаты и представители религиозных меньшинств.

Анализ нового депутатского корпуса демонстрирует увеличение в два раза по сравнению с предыдущим составом меджлиса представителей КСИР и духовенства, среди которых преобладают радикальные консерваторы[15].

За оставшиеся несколько месяцев до выборов президента ИРИ вряд ли реформаторы смогут переломить ход событий. Поэтому в будущем 2021 году (или в 1400 иранском году) радикальные наследники аятоллы Хомейни будут руководить всеми ветвями власти, что, несомненно, не обеспечит стабильность внутриполитической обстановки, ведь внутри иранского общества, особенно в крупных городах и населенных пунктах нарастает неприятие существующими порядками. По данным социальных опросов, проведенных в Иране, на начало 2020 г. 85% населения недовольны своим положением и ситуацией в стране.[16]

Как образно поясняет военный обозреватель Алексей Костенков, атмосфера в Иране похожа на СССР 80-х годов ХХ века: «горожане и иранская молодёжь давно не верят в идеалы революции и кодекс строителя исламизма, они вынужденно «отбывают номер» и ждут перемен….».[17]

Как утверждают классики, внутренняя политика государства неразрывно связана с внешней. ИРИ не является исключением. В 2020 г. альфой и омегой внешнеполитической деятельности реформаторского правительства президента Хасана Роухани был вопрос, от решения которого зависело многое, прежде всего во внутренней политике. Это стремление сохранить ядерную сделку – Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) с прицелом на смягчение или, по максимуму, - снятие американских санкций. Для этого велась гибридная война против администрации Трампа (поскольку в Тегеране прекрасно понимают, что с ним вести диалог бесполезно), активизировалась деятельность по поиску друзей и превращению их в союзников, велась скрупулезная работа по интенсификации деятельности Группы 5+1 (правда, без США это Группа 4+1), при этом интенсифицировалась ядерная деятельность с целью создания базы для торгов в будущем по СВПД, выяснялись возможности по установлению контактов и диалога с новой администрацией США под лидерством избранного президента Джо Байдена.

Позиция и планы нового президента США в отношении Ирана хорошо известна: реанимировать СВПД, не допустить возможности создания ИРИ ядерного оружия, разобраться с иранским ракетным потенциалом, ограничить устремления Тегерана на Ближнем Востоке. При этом достичь своих целей без применения угроз, силы, а путем дипломатии. Смогут ли Вашингтон и Тегеран перешагнуть те мощнейшие завалы, которые так долго и искусно создавал Дональд Трамп, покажет будущее (и вряд ли 2021 г.). Но ясно одно: всем, причем не только ИРИ и США, но и Группе 5+1, и всем заинтересованным сторонам в нормализации ситуации вокруг Ирана, будет чрезвычайно трудно. Однако идти по этому извилистому и сложному пути необходимо.

Внешнеполитическая деятельность ИРИ в уходящий год охватывала, пожалуй, весь мир. Это и Африка, и Южная Америка, и Китай, и Япония.

В ряду приоритетных направлений у Тегерана была Москва. 2020 г. был годом интенсивных двусторонних контактов РФ – ИРИ. Довольно часто встречались министры иностранных дел России и Ирана. Конечно, по некоторым мировым и региональным проблемам у Москвы и Тегерана есть разногласия и несовпадение взглядов. Но это рабочие разногласия, которые вполне могут нивелироваться на основе укрепления доверия. И это, пожалуй, главная задача на новый 2021 год.

В уходящем году Персидский залив и Ближний Восток, включая Сирию, Ирак, Йемен, Ливан, Афганистан, были для Ирана объектами особого внимания.

В 2020 г. усилия Тегерана, несмотря на смерть генерала Солеймани, курировавшего это направление иранской военной внешней политики, было сосредоточено на поддержке военизированных группировок Афганистана, Бахрейна, Ирака, Ливана, Пакистана и Сирии. По мнению экспертов, Иран рассчитывает и дальше использовать свою сеть партнеров, в первую очередь шиитов, в стремлении к региональной гегемонии и вытеснению из региона США и других западных государств. Хотя кампания Трампа, предполагающая «максимальное давление», ослабила экономику Ирана, аналитики утверждают, что многие из группировок, поддерживаемых Ираном, становятся всё более финансово независимыми.[18]

Однако не везде Тегерану сопутствовала удача. Представляется, что наибольший ущерб иранская дипломатия получила от установления в 2020 г. дипломатических отношений Израиля - своего главного оппонента после США - с четырьмя исламскими странами арабского мира: ОАЭ, Бахрейном, Суданом и Марокко. Теперь шесть арабских государств имеют дипотношения с Иерусалимом (ранее Египет и Иордания сделали это). На очереди другие исламские и арабские страны.

Таким образом, Ирану не удалось создать единый фронт исламских государств против Израиля. А это являлось и является одним из главных направлений внешней политики ИРИ.

Не случайно начальник генерального штаба вооруженных сил Ирана генерал-майор Мохаммад Бакери, выступая 17 декабря на VI Конгрессе мусульманских географов в Тегеране, заявил, что исламский мир с его геополитическим и геостратегическим положением, а также природным и человеческим потенциалом и ресурсами имеет множество возможностей стать силой мирового уровня в глобальной геополитической системе.

Исламский мир, - сказал генерал Бакери, - владеет примерно двумя третями мировых запасов ископаемых энергоресурсов, наиболее важными проливами, необходимыми для мировой морской торговли и привлекательных рынков, и ему необходимо использовать все эти активы.

Мохаммад Бакери призвал исламские страны сгладить разногласия и перейти к политической коалиции, требующей постоянного статуса исламского мира в Совете Безопасности ООН. При этом он настаивал не только на политическом союзе. Генерал утверждал, что необходимо создание объединенной оборонной промышленности, совместных исламских банков и общего торгового рынка с преференциальными тарифами, формирование коллективных СМИ исламского мира, союзов радио и телевидения.[19]

Эти глобальные планы, высказанные генералом Бакери, превосходящие масштабы НАТО, Евросоюза вместе взятых, несомненно, являются ответом Ирана на процессы, происходящие между Израилем, США и арабским миром. Правда, идея эта не нова. Ещё на заре исламской революции в рамках учения её лидера и основателя ИРИ аятоллы Хомейни была сформулирована стратегическая цель политики исламского Ирана - создание под эгидой Исламской Республики Иран «мировой исламской общины – уммы». Данное положение, суть которого официально закреплена в статье 11 Конституции ИРИ, имеет долговременный характер. Возможность реализации этой цели ставится в прямую зависимость от успешного решения важнейших задач глобального характера. В наиболее обобщенном виде они сводятся к политическому, экономическому и военному объединению исламского мира под лидерством Ирана. Так что генерал Бакери, как мы видим, не уклоняется от генеральной линии, разработанной ещё аятоллой Хомейни.

Примечательно, что практически одновременно с генералом Бакери интересное заявление сделал не названный высокопоставленный израильский чиновник, утверждавший, что Израиль может быть открыт для будущего сотрудничества в области противоракетной обороны с арабскими странами Персидского залива, которые разделяют его озабоченность по поводу Ирана. Правда, возглавляющий израильскую организацию противоракетной обороны, входящую в состав министерства обороны, Моше Патель сказал, что пока преждевременно заключать какие-либо подобные сделки. Он сказал, что потребуется одобрение Вашингтона, если будут задействованы израильские системы, разработанные с использованием американских технологий. «Но что-то можно сделать, возможно, в будущем», - добавил он.[20]

Но в любом случае в 2020 г. стала просматриваться перспектива создания Ближневосточного стратегического альянса Middle East Strategic Alliance (MESA), получившего у журналистов название «Арабская НАТО». По планам президента Трампа, в альянс должны войти шесть стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) — Королевство Саудовской Аравии (КСА), Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Кувейт, Катар, Оман, Бахрейн, а также Египет и Иордания. Возможно Марокко, Судан и Сенегал. Израиль, так же как и США, формально не станут его членами, но будут оказывать разведывательное, организационное и военно-техническое содействие. Целью альянса, по задумкам США, станет «сдерживание иранской агрессии в регионе», а также противодействие терроризму и поддержание стабильности на Ближнем Востоке.

Насколько реален этот план – другой вопрос. Но настойчивое и упорное заигрывание с блоковыми концепциями, как со стороны Ирана, так и со стороны США с Израилем, не способствуют формированию атмосферы для будущих диалогов. Хотя, ещё раз повторим, смена администрации США и приход в Белый дом демократа Джо Байдена создает предпосылки для осторожного оптимизма в отношении важнейших проблем, связанных с Ираном и в первую очередь с СВПД.

Ждём Нового 2021 года и поздравляем с ним всех с надеждой на прагматизм, адекватность и предсказуемость внешней и внутренней политики государств.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs