Деглобализация и глобальные производственные связи в период дефрагментации

Постпандемическая деглобализация и изменения экономических связей

Распространение COVID-19 вынудило большинство граждан и организаций ограничить поездки и контакты через границы стран, что вызвало серьезный кризис в мировой экономике и торговле. Согласно прогнозу МВФ, потрясение на рынках труда и падение спроса вызовут сокращение мировой экономики на 4,4% в этом году, что является худшим показателем со времен Второй мировой войны. ВТО прогнозирует сокращение мировой торговли на 13–32% по сравнению с прошлым годом.

На начальных этапах пандемии COVID-19 мы видели, как международное сообщество пребывало в замешательстве вместо активизации сотрудничества. Это привело к политике, ориентированной на нацию в себе, что привело к деглобализации. Цепочки поставок переносятся в отдельно взятую страну – не только для товаров, необходимых для национальной безопасности и здоровья, но и также для всех сфер производства – при этом ужесточаются протекционистские торговые ограничения. По данным ВТО, с октября 2019 года по май 2020 года были введены новые торговые ограничения на общую сумму 42,3 миллиарда долларов , что является самым высоким показателем с 2012 года.

Тенденция к деглобализации усилилась после глобального финансового кризиса в 2008 году. Разрыв в темпах роста между развитыми и развивающимися странами увеличился, и в развитых странах возникли социальные проблемы, вызванные поляризацией и слабостью рынков труда. Эти события усилили политическое давление для внедрения новых форм торгового протекционизма. Более высокие тарифные и нетарифные барьеры и неопределенность в международной торговле привели к увеличению трансграничных транзакционных издержек. Глобальная торговля подавлена: ее среднегодовые темпы роста падали с 7,7% в период с 2002 по 2007 год до 3,5% в период с 2012 по 2018 годы. Пик падения мировой торговли к ВВП пришелся на 2008 год, и с тех пор сохраняется тенденция к снижению.

В 2000-е годы глобальные производственно-сбытовые цепочки быстро расширялись, но после мирового финансового кризиса начали проявляться признаки их сокращения. Развивающиеся регионы были преобразованы из производственных баз в потребительские рынки по мере роста их экономики и  затрат на рабочую силу. Технологический разрыв в производственном секторе сократился, а страны с развивающейся экономикой стали более самодостаточными. Рост торгового протекционизма и автоматизации производства в большей степени привел к тому, что аутсорсинг производства стал ограничиваться внутренними партнерами, что привело к общему сокращению производственных цепочек в мире. В отчете Mckinsey за 2019 год отмечается, что соотношение экспорта к производству в химической, автомобильной, электронной и других основных отраслях обрабатывающей промышленности начало снижаться после мирового финансового кризиса. Внутреннее производство увеличилось в Восточной и Юго-Восточной Азии с 2008 по 2016 год, в результате чего доля внешнего производства в их цепочках создания стоимости снизилась с 17,2% до 12,5%.

Распространение COVID-19 ускоряет тенденцию к деглобализации. Глобальная экономическая депрессия и растущее неравенство, вероятно, еще больше усугубят нациоцентризм и односторонность, поскольку как развитые страны, так и страны с развивающейся экономикой готовят более жесткие торговые и протекционистские меры. Налицо тревожная вероятность формирования порочного круга, когда замедление темпов торговли и экономического роста приводит к одностороннему давлению на страны с положительным торговым балансом, тем самым еще больше замедляя мировую торговлю.

Еще до пандемии COVID-19 в глобальной цепочке поставок были частичные сбои, вызванные, например, ядерной катастрофой на АЭС в Фукусиме. Но нынешний глобальный сбой в цепочках поставок, вызванный COVID-19, является беспрецедентным шоком. Правительства всего мира отреагировали на коронавирус, практически полностью остановив производство и потребление. Ситуация показала, насколько уязвимы нынешние глобальные цепочки поставок к инфекционным заболеваниям или стихийным бедствиям. Ожидается, что этот урок приведет к изменениям в глобальной промышленной структуре, и эффективность может быть принесена в жертву во имя безопасного производства, уменьшения зависимости от иных стран и перестройки цепочек создания стоимости вокруг базовых отраслей экономики.

Существует возможность так называемого избавления от зависимости от Китая по мере корректировки глобальных цепочек создания стоимости. Потенциальные опасности цепочек добавленной стоимости, сосредоточенных на Китае, стали теперь более очевидными, и между США и Китаем усиливается гонка за технологическую гегемонию. Следует ожидать различные меры по снижению зависимости от Китая. В частности, конкуренция за технологическую гегемонию, вероятно, окажет значительное влияние на цепочки создания стоимости в будущих передовых технологиях. Китай обладает огромной квалифицированной рабочей силой и гигантским внутренним рынком. И если учесть, насколько технологии и промышленность взаимозависимы, то правительство Китая примет меры для противодействия этим усилиям.

Если также учитывать продвижение за границу для стимулирования продаж, разрыв в стоимости рабочей силы и возможность замены рабочей силы технологиями, полномасштабный пересмотр на национализацию производства не выглядит достаточно легкой перспективой. Более реалистичным вариантом будет перестройка цепочек поставок в оффшорных регионах. В то время как оффшорный аутсорсинг может продолжаться в трудоемких отраслях, следует ожидать, что большая часть реконфигурации будет происходить в технологических секторах с высокой добавленной стоимостью, таких как производство материалов, запчастей и оборудования, а также в других областях, где могут быть разработаны интеллектуальные процессы.

Мы ожидаем, что глобальные производственно-сбытовые цепочки будут преобразованы в региональные цепочки, поскольку производственные базы перемещаются ближе к локальным рынкам, а линии спроса и поставок диверсифицируются ради обеспечения безопасности. В результате мы ожидаем, что производственно-сбытовые цепочки будут интегрированы в региональные блоки в Азии, ЕС и Северной Америке, сосредоточенные на странах, которые обладают высокими технологиями или гигантским рынком потребления, такими как Китай, Германия и США.

В условиях COVID-19 цифровые технологии используются для борьбы с болезнью, и так называемые «нетронутые» услуги расширяются. Это еще больше способствует росту цифровых отраслей. Пандемия ускорила цифровую трансформацию и открыла эру четвертой промышленной революции. Это, в свою очередь, приведет к инновациям в глобальной цепочке создания стоимости. Мы можем ожидать появления новых продуктов и услуг на онлайн-рынке продуктов, а также в цифровых отраслях, таких как облачные сервисы, анализ данных, образовательные услуги или бизнес-услуги. Развитие цифровых платформ будет способствовать дальнейшей интеграции глобальных рынков, а технологии данных, программное обеспечение, дизайн и другие цифровые услуги станут ядром новых цепочек создания стоимости. В долгосрочной перспективе оффшорный аутсорсинг для снижения затрат на рабочую силу будет заменен производством с использованием технологий искусственного интеллекта. Мы увидим передовые технологии с применением роботов и автоматизации, которые позволят большему количеству компаний пересмотреть свою деятельность и сократить глобальные связи.

Международное сотрудничество в эпоху дефрагментации

Две мировые войны научили нас, что конкуренция и разделение труда не всегда выгодны для всех, что привело к созданию различных международных организаций и так называемой эре международного сотрудничества. Но сейчас мы вступили в новый период разделения. Глобальное лидерство ослабло, и усилилась конкуренция за гегемонию между крупными державами, что усугубляется угрозами COVID-19. Пришло время изучить новые направления международного сотрудничества, поскольку мы теперь в поисках возможностей, которые открывают COVID-19 и Четвертая промышленная революция. Текущая пандемия будет преодолена. Но мы также должны подготовиться к возможности возникновения новой эпидемии по мере продолжения глобального потепления. Наш опыт борьбы с COVID-19 помогает нам понять важность устойчивого развития. Мы должны принять коллективные меры в ответ на угрозы здоровью, изменение климата и другие вызовы, которые угрожают окружающей среде и развитию мирового сообщества. Чтобы противостоять тенденции поляризации, которая становится все более ярко выраженной из-за COVID-19, и использовать возможности, предоставляемые продолжающейся Четвертой промышленной революцией, мы должны сократить так называемый «цифровой разрыв» между демографией и регионами. Доступ к цифровой инфраструктуре должен быть улучшен для всех стран вместе с улучшением международного сотрудничества в области стандартов и систем.

Корея запустила так называемый Новый корейский курс, чтобы преодолеть проблемы COVID-19 и адаптироваться к эпохе цифровой трансформации и изменения климата. Корейский новый курс был разработан на основе двух базовых факторов роста - цифрового нового курса и зеленого нового курса - а также еще одного столпа для поддержки сети социальной защиты и инклюзивной государственной системы - человеческого нового курса. Подобные инициативы мы наблюдаем во всем мире. Я верю, что наши усилия в этой области откроют возможности для сотрудничества, которое принесет пользу всем.

Мы боремся с отсутствием глобального лидерства на фоне глобального изменения парадигмы, вызванного COVID-19. Несогласованные меры реагирования на пандемию подняли степень неопределенности на более высокий, чем когда-либо, уровень. Мы должны противостоять этой неопределенности, восстанавливая многосторонние платформы, основанные на общечеловеческих ценностях и правилах. Корея может поделиться своим опытом экономического развития с другими странами, находящимися в настоящее время в процессе развития, и это является реальным примером развития успеха через свободную торговлю.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs