Германия всё настойчивее призывает Варшаву определиться

Министр иностранных дел Германии Хайко Маас, в ходе выступления на семинаре французских послов в странах Европы, обрисовал немецкое видение будущего ЕС в ближайшие 15 лет[i]. Маас, в частности, заявил, что ряд стран «должны взять на себя большую ответственность за формирование европейской внешней политики». Среди таких государств глава немецкой дипломатии назвал и Польшу. Маас также отметил, что «такие объединения, как Вишеградская группа…» должны занять своё место в «сборной Европы». По мнению наблюдателей, слова главы МИД ФРГ означают, что лидеры Европы больше не намерены терпеть «многовекторность» польской внешней политики. По сути дела, речь идет о принуждении Варшавы к отказу от геополитических амбиций[ii].

Это уже не первый намек Польше со стороны Германии на необходимость коррекции или даже смены внешнеполитического курса. Год назад тот же Хайко Маас высказался в пользу создания в рамках ЕС, после ухода Великобритании, «пятерки» ведущих стран, которая бы включала в себя Германию, Францию, Италию, Испанию и Польшу. По мнению Мааса, пять упомянутых государств могли бы принимать «самое непосредственное участие в управлении Европейским союзом»[iii]. При этом Маас отметил «объективные трудности» формирования подобной группы.

«Объективные трудности» - это, в первую очередь, стремление Польши усилить свой политический вес и влияние на дела Евросоюза даже ценой подрыва его долгосрочных интересов. В качестве одного из главных, и в наибольшей степени раздражающих западноевропейцев, рычагов, Варшава избрала геополитику. Прежде всего - посредством безоглядного расширения связей с Соединенными Штатами.

К началу нынешнего года, Польша превратилась в ключевого европейского союзника Америки. В то же время, сближение Варшавы с США в желании укрепить свои позиции в Европе, ослабило взаимодействие с большинством стран континента, входящими в ЕС и НАТО. В конечном счете, в Брюсселе, Берлине и Париже стали воспринимать польско-американское взаимодействие как плохо завуалированную угрозу геополитического раздробления Евросоюза. «Погружая мир в хаос, США менее всего хотят допустить, чтобы Европа спокойно реформировалась и усиливала влияние»,[iv]- считают некоторые эксперты.

Берлин, Париж и Брюссель уже давно предпринимают попытки вернуть Польшу в общеевропейский «строй». Руководство ЕС пытается нарастить собственное влияние внутри коалиционных объединений стран Центральной и Восточной Европы. Летом прошлого года даже зашла речь о перспективах присоединения Германии к «Инициативе трех морей». То есть де-факто о намерении «перехватить» повестку развития европейских коридоров «север-юг», с учетом доминирующей роли немецкой экономики в ЕС. В феврале текущего года, президент Франции, в ходе визита в Польшу, предложил вдохнуть новую жизнь в формат «Веймарского треугольника» - с участием Парижа, Берлина и Варшавы.

При этом используются и экономические стимулы. Так минувшим летом, по итогам первого в ходе коронакризиса очного саммита ЕС, Польша получила третью по размеру квоту в рамках «плана восстановления» экономики Евросоюза после пандемии. Кроме того, на фоне сокращения общего бюджет Евросоюза на следующие 7 лет на 22% по сравнению с первоначальным планом, польскую долю в этих средствах сократили лишь на 3%[v].

Как результат, у руководства Польши даже могло сложиться мнение, что, угрожая наложить вето на весь «план спасения», оно смогло вынудить западноевропейцев де-факто отказаться от увязывания распределения средств с соблюдением странами-получателями «принципов верховенства права». Однако теперь Хайко Маас дает понять, что это не так. Не следует забывать, что хотя номинально для покрытия потерь от коронакризиса планируется выпуск «общего долга» Евросоюза, де-факто такой шаг был бы не возможен без согласия Берлина. Все страны, которые получат выплаты из «фонда восстановления», оказываются «в долгу» в первую очередь перед Германией. И едва ли «старые» члены европейского клуба в таких условиях не станут требовать взамен «серьёзных шагов навстречу». От Варшавы ждут недвусмысленного ответа: считает ли она ЕС в первую очередь объединением «по принципу общих экономических интересов или общих ценностей?».

Между тем, в ходе президентских выборов в Польше, действующий глава государства, представляющий правящую партию «Право и Справедливость» (ПИС), много критиковал Германию. И даже прямо обвинял немецкие СМИ во «вмешательстве». Ряд наблюдателей полагает, что «победа Дуды — это поражение функционеров Евросоюза и лично Ангелы Меркель, которая не смогла «продать» полякам альтернативное видение Европы»»[vi]. Следующие выборы в Польше запланированы на 2022 год. Большинство негосударственных масс-медиа в Польше принадлежат немцам, и, учитывая это, функционеры ПИС делают заявления о целесообразности «реполонизации» частных СМИ в стране.

Германия делает ответный шаг. Вступив в права председателя ЕС, Берлин подтвердил своё решительное намерение выдвинуть инициативу о создании новой системы надзора за соблюдением принципов «верховенства закона» во всех государствах-членах[vii]. Именно тема «верховенства права», борьбу вокруг которой Эмманюэль Макрон назвал «гражданской войной Европы» - ключевая в противостоянии руководства ЕС и ведущих стран-членов и Польши на протяжении последних нескольких лет.

Маас также отметил в своей речи, что вторым важнейшим вопросом в повестке полугодового председательства Германии является «европейский суверенитет». И дает четко понять, что Варшава продолжает игнорировать общие внешнеполитические интересы ЕС. Действительно, противоречие налицо - в то время, как европейские эксперты заявляют о наличии у ЕС уже практически всех основных атрибутов государства-цивилизации, Польша продолжает мечтать о своей собственной сфере геополитического и культурного влияния. Наподобие «Люблинского треугольника», включающего Литву и Украину, одновременно «замахивающегося» на Белоруссию. Причем нынешнюю официальную Варшаву совершенно не смущает, что польская восточная политика несамостоятельна, и является политикой США/НАТО[viii].

Между тем, Евросоюз «не может отступить». Стремление ЕС к усилению субъектности в международных делах в первую очередь подразумевает укрепление единства Союза во внешней и оборонной политике. В Послании-поручении, которое подготовила для нового состава Еврокомиссии ее председатель У. фон дер Ляйен в конце прошлого года, Верховному представителю ЕС по иностранным делам и политике безопасности поставлены две основные задачи.

«Предпринять в течение следующих пяти лет дальнейшие смелые шаги в направлении подлинного Европейского союза обороны». А также способствовать повышению оперативности и эффективности принятия внешнеполитических решений. Для чего «…преодолеть ограничения, связанные с отсутствием единства, которые препятствуют нашей внешней политике…. стремиться использовать статьи Договоров, которые позволяют принимать определённые решения по общей внешней политике и политике безопасности квалифицированным большинством голосов»[ix]. Наконец, самостоятельность Евросоюза невозможна без освобождения от американского влияния.

По всем этим направлениям Польша выступает одним из главных обструкционистов. Варшава сама желает стать региональным центром силы. Однако все прекрасно понимают, что она слишком слаба, чтобы выступать на равных среди ведущих держав. Понимает это, судя по всему, и польское руководство: его политика концентрируется на попытках вбить клин, разжечь противоречия, что в итоге способно лишь дестабилизировать обстановку в ЕС. Варшава «наивно» рассчитывает, что выгодный ей баланс сил на востоке Европы может быть достигнут путем привлечения внешней державы – США. Однако вместо «партнерства», Польша оказывается в полной зависимости от Вашингтона и делает все, что указывает Америка[x].

В результате, внешняя политика Польши угрожает вновь спровоцировать своего рода новую «балканизацию» Центральной и Восточной Европы. Можно вспомнить, как сто лет назад, сразу после обретения независимости, Польша «сумела повоевать со всеми своими соседями». Сегодня, конечно, другие времена. Однако, с точки зрения внешней политики Евросоюза, чем больше количество участников, тем больше и число «позиций для согласования». И тем меньше вероятность прийти к продуктивному согласию. В результате, отношение к партии «Право и Справедливость» в западноевропейских структурах становится всё более негативным[xi].

На таком фоне, слова главы МИД ФРГ звучат едва ли не как «последнее» немецкое предупреждение Польше. Да, до настоящего времени Варшаве удавалось избежать прямого ответа на вопрос о своей готовности принять на себя большую общеевропейскую ответственность. Сыграла роль и пандемия, в ходе которой Польша показала себя значительно лучше большинства других членов ЕС, подтвердив свое лидерство в Вишеградской группе. Но главные вопросы остаются - сомнения западноевропейцев в уровне реальной заинтересованности Польши в дальнейшем развитии интеграции в рамках ЕС, судя по словам Хайко Мааса, продолжают расти.

Польше неизбежно предстоит сделать важный и нелегкий выбор. Главное опасение Варшавы, как представляется, состоит в том, что согласившись присоединиться к «клубу» ведущих стран Сообщества, Польша может легко оказаться в ситуации «один против всех остальных». Когда «старые» европейца будут учить «уму – разуму» строптивого «новичка». Однако и нынешняя тотальная зависимость поляков от Вашингтона совершенно неприемлема для лидеров Европейского Союза.

«Против повышения таможенных пошлин и угроз санкций со стороны правительства Трампа разумные аргументы, очевидно, не работают. Европа больше не может позволить себе прятать голову в песок и должна работать над созданием альянсов, способных на решительные контрмеры», - отмечает немецкий Der Spiegel[xii]. В таком контексте, выступление главы немецкой дипломатии являет собой почти открытый вызов США. В том числе потому, что Польша - одна из главных американских ставок в Европе. По этой же причине, для Берлина «кейс Польши» станет показателем способности ФРГ проводить свою линию в рамках ЕС не только в тех случаях, когда она сулит явные выгоды другим членам Сообщества. Но и тогда, когда речь идет о реализации преимущественно немецких интересов.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции