Какую войну ведут Иран и США?

В конце декабря 2019  – начале января 2020 г. напряженность в отношениях между Ираном и США достигла апогея. Две страны оказались на грани большой войны.

Эскалация двусторонней напряженности началась в мае 2019 г. Тогда Тегеран, целый год терпеливо ожидавший разрешения конфликта вокруг ядерной сделки (Совместного всеобъемлющего плана действий – СВПД) и, прежде всего, облегчения американского санкционного давления после выхода из нее США в мае 2018 г. и ведения Штатами серьезных антииранских санкций, потерял надежду и перешел к решительным действиям.

Это проявилось в острой «танкерной войне» в Персидском заливе,[1] в уничтожении Корпусом стражей исламской революции (КСИР) американского беспилотника,[2] в ракетной атаке на нефтяные объекты Саудовской Аравии,[3] в активизации иранскими хакерами кибератак против США.[4]

Напряжение нарастало. Казалось, президент США Дональд Трамп вот-вот ударит по иранским объектам. А в случае с дроном он изначально одобрил нанесение удара по таким иранским целям, как радары и ракетные батареи. Операция уже практически началась, но внезапно ее остановили. Самолеты поднялись в воздух, корабли встали на позиции, однако ни одна ракета еще не была выпущена, когда поступило указание об отзыве приказа главнокомандующего - президента Трампа.[5]

Следующая волна ирано-американского противостояния обрушилась на Ближний Восток в конце декабря. Всё началось с обстрела 27 декабря американской военной базы в Ираке в районе города Киркук. В результате обстрела погиб один американский гражданский специалист, ранения получили четверо американских военных.[6] США возложили ответственность за этот обстрел на группировку «Хезболла», курируемую Ираном, и нанесли авиаудары по иранским объектам на территории Сирии и Ирака. Эти авиаудары привели к вспышке антиамериканского протеста в Багдаде, где иракские шииты вступили в столкновения с американскими силами безопасности и попытались взять штурмом посольство  США в Багдаде.[7]

Такое развитие событий побудило президента Трампа отдать приказ об уничтожении иранского генерала Касема Солеймани, командующего Силами специального назначения «Кодс», входящими в КСИР. Генерал был убит в ночь на 3 января на территории международного аэропорта Багдада в ходе воздушной операции ВС США. Свои действия американцы объясняют тем, что это Солеймани стоял за атакой на американские базы в Ираке и атакой на посольство в Багдаде.

Верховный лидер ИРИ аятолла Хаменеи в тот же день отдал приказ «жёстко ответить» на гибель легендарного иранского генерала. В КСИР заявили, что Иран идентифицировал 35 военных целей в регионе, включая Тель-Авив.[8]

В свою очередь президент Трамп пригрозил, что в случае ударов Тегерана против американцев США нанесут удар по 52 объектам в Иране.[9]

Всё свидетельствовало о том, что война неминуема. Но, несмотря на жесткую и порой провокационную по отношению друг к другу риторику, ни Тегеран, ни Вашингтон не хотели большой войны.

Именно поэтому сразу же после убийства генерала Солеймани между США и Ираном начался активный обмен секретными посланиями через сотрудников посольства Швейцарии в Тегеране с целью не допустить эскалации конфликта.[10]

Стороны, по всей видимости, пришли к пониманию катастрофичности усиления конфронтации. Иранцы обдумывали план мести в течение пяти дней. Гордые иранцы, чтобы сохранить лицо не могли оставить без ответа коварное убийство Солеймани, но в то же время не стремились к эскалации. И в итоге решили обнародовать свой ответ, сообщив о готовящемся ударе по американским военным базам в Ираке иракскому руководству. А те, что и требовалось от них, в свою очередь, оповестили американцев. 8 января КСИР нанес мощный удар по авиабазе США «Аль-Асад» в Ираке. Жертв не было, только раненые.

В интервью американской телекомпании NBC глава МИД ИРИ Мохаммад Джавад Зариф заявил, что «целью этой атаки не было убийство американских солдат. Задачей было послать четкий сигнал. <…> Тегеран хотел продемонстрировать Соединенным Штатам, что Иран нельзя притеснить и действия против Ирана будут иметь последствия». Министр подтвердил, что за 45 минут до начала удара иракская сторона получила информацию об атаке. [11]

Комментарии лидеров двух стран об иранской атаке были диаметрально противоположные. Верховный лидер ИРИ аятолла Али Хаменеи заявил в священном городе Кум, что Иран «дал пощечину Соединенным Штатам».[12]

Президент США Трамп с радостью из-за мягкости иранского ответа сообщил: «Иран, похоже, отступает, что является хорошим прецедентом для всех заинтересованных сторон и очень хорошей прецедентом для всего мира».[13] Но лидер США также не мог не ответить на ответ иранцев и объявил о новых санкциях против ИРИ.[14]

Напряжение вокруг ирано-американского конфликта декабря – января несколько спало. Ясно, что в ближайшее время широкомасштабной войны не предвидится. Иран и США при всей конфронтационности отношений не заинтересованы в большой войне и не готовы к ней.

Иран чрезвычайно ослаблен санкциями, усугубившими и так неэффективную экономическую систему. К тому же в последние годы нарастает социально-политическое недовольство жителей ИРИ политикой и действиями властей.

Президент Трамп накануне ноябрьских выборов также опасается пролить кровь хотя бы одного американца. [15] Трамп установил красную линию «нет потерь у США» и предупредил Тегеран, чтобы он не пересек его.[16]

Однако всё это совсем не значит, что Тегеран и Вашингтон стали посылать друг другу «белых голубей мира».

В своих выступлениях и проповедях верховный лидер ИРИ аятолла Хаменеи постоянно повторяет: «враг – это Америка, сионистский режим и имперская система» [17]. Сегодня главная военно-политическая цель Тегерана – изгнание США из Ближнего Востока и уничтожение Израиля. Командующий аэрокосмическими силами КСИР ИРИ генерал Амир Али Гаджизаде в этой связи заявил 15 февраля: «Все члены «Оси сопротивления» едины: мы должны объединить наши усилия, выгнать американцев из региона и уничтожить сионистский режим».[18] («Ось сопротивления» — это термин, который Иран часто использует для обозначения своих союзников - проиранских шиитских военизированных группировок в регионе [19]).

Вашингтон также не считает ИРИ своим другом. В свою очередь, главная цель администрации Трампа усадить иранцев за стол переговоров, над которым висит дамоклов меч санкций, и заставить их изменить иранскую политику, прежде всего, в ядерной сфере, в области ракетной программы, на Ближнем и Среднем Востоке. При этом Трамп не допускает любого намека на противодействие со стороны Ирана. Верховные власти Ирана понимают только язык силы, считает президент США, и Вашингтон готов ответить со всей мощью, если Тегеран совершит нападение «на что-нибудь американское». «В некоторых областях, - добавляет президент, - подавление будет означать уничтожение».[20]

В течение 41 года существования Исламской Республики Иран между США и этой страной с разной интенсивностью в различные периоды шла жаркая, но «холодная война». В 2019 году, как было отмечено выше, ирано-американское противостояние вышло на новый этап, когда пропагандистских атак уже явно не достаточно. Политико-идеологические противоречия перешли в плоскость военной, геополитической практики.

Однако при этом в Тегеране прекрасно понимают, что сейчас у Ирана нет реальных возможностей соревноваться в уровне военной мощи с США и Израилем и вести с ними широкомасштабную войну при прямом столкновении. Это заставляет иранские власти искать «творческие подходы» и готовить асимметричные ответы. Одним из таких ответов является так называемая гибридная война, которую ведет ИРИ. Подобный джихад предполагает ведение Ираном прокси войны с использованием «Хезболлы», иностранных шиитских легионов, скрытых операций, диверсий, кибервойны, на фоне смеси пропаганды, дезинформации, хакерских атак, угроз своим врагам (США, Израилю, прежде всего) и т.д.

Главным разработчиком новых для ИРИ форм и методов ведения войны был убитый генерал Солеймани. Он превосходно владел тактикой и стратегией ведения гибридных и прокси войн, проводя тайные операции по всему Ближнему Востоку, нанося, в первую очередь, урон имиджу и интересам Соединенных Штатов для достижения целей, поставленных верховным главнокомандующим аятоллой Хаменеи, о которых говорил генерал Амир Али Гаджизаде.

Американский политолог Майкл Айзенштадт [21] (Michael Eisenstadt) подобную форму противостояния государств определяет как «стратегия серой зоны».[22] Под «серой зоной» («gray zone») он понимает пограничное состояние между широкомасштабной «горячей войной» («черная зона») и миром («белая зона»).

По мнению Айзенштадта, Иран, часто действует в «серой зоне» между войной и миром, чтобы бросить вызов неудовлетворяющему его положению вещей и одновременно управлять возникающими рисками. ИРИ создает неоднозначность и двусмысленность в отношении целей своих действий с помощью многих различных, зачастую, вроде бы несвязанных между собой акций, тайных, а иногда и ложных, обманных действий. Это вызывает растерянность и неопределенность в отношении реакции, в отношении выбора ответных действий со стороны оппонентов. Действуя в «серой зоне», Иран постоянно исследует и тестирует реакцию противников, чтобы определить, что ему может сойти с рук.

По поводу иранской «стратегии серой зоны» г-н Айзенштадт пишет: «Стратегия «серой зоны» Тегерана частично коренится в травме ирано-иракской войны. С тех пор режим пошел на все, чтобы избежать обычных войн, потому что он знает, какими кровавыми и дорогостоящими они могут быть. Например, даже в разгар сирийской войны Иран развернул менее 1 процента своих сухопутных войск (правда, не считая спецназа «Кодс») на поле боя и перенес многие риски и бремя ведения боевых действий на свой шиитский «иностранный легион», чтобы минимизировать свои собственные потери».[23]

Американский политолог предлагает руководству США также действовать против Ирана в «серой зоне». Здесь главное для Америки – сдерживание Ирана.[24] Оно достигается: - активизацией тайных акций, когда это возможно, и открытых действий, когда это необходимо; - применением непредсказуемых и асимметричных действий с целью использования озабоченности Ирана в связи с этим; - следованием сбалансированному подходу, который позволяет избежать как чрезмерной сдержанности, так и ненужной эскалации; - изменением системы стимулов и мотиваций для ИРИ, не загоняя ее в угол; - предпочтением неспешным шагам и даже незначительным достижениям в работе с Ираном, вместо быстрых и масштабных действий, чреватым эскалацией американо-иранского конфликта.

Кроме того, предлагается в полной мере учитывать и внутриполитический фактор. Выход Трампа из СВПД, введение против ИРИ санкций, обострение американо-иранских отношений изменили политическую картину в Иране. Реформаторы, сторонники президента Хасана Роухани теряют позиции. Несомненно, после выборов в парламент 21 февраля новый состав меджлиса будет состоять практически полностью из представителей радикальных кругов, ориентированных на КСИР, на жесткий антизападный, антиамериканский конфронтационный курс (или сочувствующих им).

Появляются опасения, что бывшие и действующие офицеры и генералы КСИР возьмут в свои руки рычаги управления иранской политикой. Уже сегодня, как заявила старший научный сотрудник Европейского совета по международным делам (ЕСМД) Элли Геранмайе, «часть высокопоставленных должностных лиц в Тегеране обеспокоена тем, что иранские силовики получили слишком большой контроль над процессом принятия политических решений. Реформаторы находятся в тупике не только из-за своих ошибок, но и в результате политики США».[25]

При нынешнем состоянии отношений Иран – США, которые находятся в «серой зоне», где идет, по сути, жесткая гибридная война, любой даже на первый взгляд незначительный эпизод в этой войне способен привести к катастрофическим последствиям.

Французский журналист Ален Фрашон справедливо отмечал, что «часто войны начинаются из-за недопонимания. И сегодня в Персидском заливе американцы и иранцы заигрываются. Причем, с большим недопонимаем друг друга. Чем это грозит? Войной из-за случайности, провокации, неожиданного развития событий, вооруженного инцидента, вышедшего из-под контроля. Войной по ошибке, чтобы спасти лицо… Короче, войной, которую не хотели обе стороны, и к которой мы сейчас приближаемся».[26]

Американский политолог Лоуренс Дж. Корб[27] полагает, что нынешняя ситуация в американо-иранских отношениях чревата опасностью. По его мнению, примером может служить неожиданное убийство австро-венгерского эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены в 1914 году или инцидент в Тонкинском заливе, в котором северо-вьетнамские корабли якобы атаковали американское судно в 1964 году. Оба инцидента привели к войне и закончились катастрофой.[28]

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs