Саммит ЛАГ: «иранский рикошет» Турции

30 мая в Мекке по инициативе короля Саудовской Аравии Сальмана ибн Абдель Азиза Аль Сауда прошел экстренный саммит стран-участниц Лиги арабских государств и Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Главной целью консультаций значилось обсуждение ситуации с безопасностью в регионе, обсуждение «дестабилизирующей роли» Ирана. Все участники (кроме Ирака) выразили солидарность в противостоянии с Тегераном, поддержку любым действиям Саудовской Аравии, направленные на защиту ее территории. Об этом говорится в итоговом заявлении ЛАГ.

О Турции речи не шло, но позиция этой организации в отношении Анкары - хорошо известна. Не далее, как в марте этого года на очередном саммите ЛАГ генеральный секретарь организации Ахмед Абу аль-Гейт осудил вмешательство Ирана и Турции в дела арабских государств, которое «усиливает и затягивает» кризисы в регионе. Очевидно, относительно Турции имелась в виду ее действия в Сирии, регулярные рейды турецких ВС на территорию Ирака, укрепление сотрудничества Анкары с «изгоем» Катаром и военно-политическая активность в акватории Красного моря (по мнению многих арабских политиков и экспертов, Турция строит военную базу на суданском острове Суакин). И, конечно, взаимодействие с Ираном на сирийском направлении.

Другими словами, обострение отношений Ирана с большинством арабских государств, прежде всего – аравийских монархий, - в определенной мере «рикошетит» по Турции, чьи отношения с арабскими странами и без этого носят непростой характер. Хотя Анкара, претендующая на активную роль в делах региона (в нарастающем конфликте между Тегераном, с одной стороны, и Эр-Риядом вкупе с его союзниками и клиентами, с другой) и старается позиционировать себя «над схваткой» - геополитические и исторические реалии не позволяют ей встать на ту или иную сторону.

«Умеренные исламисты» стоящие у власти в стране вот уже 17 лет, не могут не акцентировать свою вовлеченность в дела исламского, и прежде всего, арабского мира. По мнению проправительственных аналитиков, «чувства и воззвания арабского народа доносят до мира не арабские лидеры, а Эрдоган».[i] Речь идет прежде всего о палестинско-израильском конфликте, который турецкие властные элиты активно используют для укрепления своего авторитета и во внутренней, и во внешней политике. В то время как Израиль все больше лишается статуса экзистенциального врага арабского мира - наследный принц КСА Мохаммед бин Салман в прошлом году даже признал право израильтян иметь свою родину! Теперь «дружить против Ирана» саудиты готовы даже с израильтянами, но не с турецкими единоверцами.

Основная причина тому - амбиции Анкары, направленные на приобретение статуса лидера ближневосточной суннитской уммы, сегодня принадлежащий Эр-Рияду. В частности, поэтому арабские элиты критикуют Турцию вкупе с Ираном, подчеркивая тем самым ее «инаковость» для арабского мира, а, следовательно, сводя на нет претензии на лидерство в преимущественно арабском регионе. Например, еще в марте прошлого года министр иностранных дел ОАЭ Абдулла бин Зайед Аль Нахьян заявил, что арабские страны находятся перед вызовом со стороны Ирана, Израиля и Турции, и что противостоять ему – историческая задача КСА и Египта. А в марте нынешнего года он посетовал на то, что в Сирии арабские страны отдали инициативу Турции и Ирану.

Кстати, начинающийся процесс нормализации отношений арабских стран с САР означает, что в недалеком будущем ЛАГ, скорее всего, потребует от Турции вывода ее войск с сирийской территории. Такие голоса уже раздаются, пока чаще на неофициальном уровне: так, бывший министр иностранных дел Египта Набиль Фахми в марте этого года призвал Турцию «не вмешиваться во внутренние дела соседних государств и свято соблюдать их территориальную целостность».[ii]

А в апреле этого года на состоявшейся в Москве 5-й министерской сессии Российско-арабского форума сотрудничества по настоянию арабской стороны в тексте итоговой декларации не была упомянута роль Турции и Ирана в сирийском урегулировании. При том что арабские участники приветствовали усилия России по поиску политического урегулирования в Сирии. Анкара не остается в долгу: турецкие СМИ активно критикуют деятельность ЛАГ и даже высказывают сомнения в целесообразности ее существования.

Что до Ирана, то турецко-иранские отношения в ХХ и ХХI веках никогда не были ни особо плохими, ни особо хорошими, и сейчас некоторое соперничество между Тегераном и Анкарой идет параллельно с двусторонним сотрудничеством.

У двух стран наличествуют общие интересы – Турция заинтересована в иранских энергоресурсах (а находящийся под санкциями Иран – в их сбыте); Анкара и Тегеран демонстративно «заступаются» за Катар; противостоят военно-политической экспансии США в регионе (конечно, в разной степени); считают Израиль главным врагом исламского мира; противостоят курдскому сепаратизму. В Анкаре даже заявляют, что ВС двух стран проводят совместные операции против курдских боевиков, но в Тегеране эти утверждения отрицают.

В то же время турецко-иранские отношения не идеальны: Анкара и Тегеран (первая открыто, второй – негласно) поддерживают разные стороны в армяно-азербайджанском конфликте; расходятся в оценке ситуации в САР и во взглядах на будущее страны. Никак нельзя сбрасывать со счетов конфессиональные различия и геополитические амбиции, новый импульс которым придала «арабская весна». Периодически противоречия обостряются, и риторика становится предельно жесткой: в 2017 году, например, аятолла Сейед Али Хосейнии Хаменеи заявил, что «турецкие солдаты или сами уйдут из Сирии, или их выдворят сирийцы». В ответ пресс-секретарь турецкого президента Ибрагим Калын обвинил Иран в попытках расширить свое влияние за пределы «естественных границ». А президент Эрдоган объявил Хезболлу террористической организицией и совершил турне по странам аравийского полуострова, обозначая недовольство позицией восточного соседа.

Две страны несколько сблизил катарский, «антисаудовский», кризис. Турция символически, но увеличила гарнизон своей военной базы под Дохой, а в 2018 году заключила с Ираном и Катаром соглашение о содействии транзиту товаров между тремя странами, обеспечившее поставки турецкой продукции в Катар через иранскую территорию.

Добавим, что сближение с Ираном - главным внешнеполитическим раздражителем Вашингтона, позволяет Турции демонстрировать своим западным союзникам самостоятельность и способность диверсифицировать внешнеполитические связи.

В результате, Анкара не может установить по-настоящему прочных союзнических отношений ни с одной из стран региона. А ограниченность политических и материальных ресурсов не позволяет ей добиться амбициозных целей в одиночку. Отсюда – многовектрная политика, основанная на тактических союзах и ситуативной реакции. Альтернативой для турецкой политической элиты гипотетически мог бы стать возврат к политике опоры на США, но сегодняшний характер американо-турецких отношений не позволяет принимать такой вариант всерьез, по крайней мере, на ближайшую перспективу.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs