Турция и санкционная «политэкономика» Трампа

К концу прошлого года экономика Турции скатилась в техническую рецессию, а за 12 месяцев она выросла лишь на 2,6%, при том, что год назад правительство ожидало рост ВВП на 3,8%. Замедление особенно бросается в глаза на фоне устойчивого развития за последние семь лет: в 2010 году ВВП страны вырос на 8,5%, в 2011-м – на 11,1%, в 2012-м – на 4,8%, в 2013-м – на 8,5%, в 2014-м – на 5,2%, в 2015м – на 6,1%, в 2016-м – на 3,2% и в 2017-м – на 7,4%.[i] Такой тренд превратил Турцию в одну из крупнейших развивающихся экономик, выведя ее на 17 место в мире по размеру номинального ВВП и на 13 место - по величине ВВП по паритету покупательной способности.

Все изменилось к середине 2018 года, когда отношения с Вашингтоном деградировали до торговой войны. Администрация американского президента применила отработанный прием для «несогласных»: резко подняла таможенные пошлины на импортируемые из Турции сталь и аллюминий (что, впрочем, не помешало США стать по итогам года вторым покупателем продукции турецкой металлургии), а 1 августа ввела санкции в отношении турецких министров внутренних дел и юстиции. На тот момент главным камнем преткновения (во всяком случае, на поверхности) был отказ Турции освободить задержанного в 2016 году американского священника Эндрю Брансона, обвиненного в шпионаже и связях с движением Фетхуллы Гюлена, а заодно – с Рабочей партией Курдистана. Максима «спасти рядового пастора Брансона» на какое-то время стала главным пропагандистским лозунгом Дональда Трампа.

Турция ответила увеличением ввозных пошлин на американские товары: легковые автомобили, алкоголь, табак, косметику. И, конечно, включила в санционный список двух американских министров.

Но силы были явно неравны. В результате рухнула турецкая лира. Если в начале 2018 года за один доллар давали 3,8 лиры, то к концу года — 5,3 лиры. Причем, на максимуме ослабления национальной валюты доллар стоил почти 7 лир. ЦБ Турции был вынужден поднять процентную ставку, даже несмотря на противодействие со стороны всесильного президента страны. На сегодня ставка поднялась почти до запретительного уровня в 24%. Как следствие, упали продажи недвижимости, автомобилей, ряда других промышленных товаров. Реализовались инфляционные ожидания - в октябре инфляция достигла пятнадцатилетнего максимума, перевалив за 25 процентов.

Реджеп Таййип Эрдоган объявил кризис кознями иностранных недоброжелателей Турции. На этот раз – с большой долей правды.

В октябре суд приговорил Брансона к заключению ровно на тот срок, который пастор уже отбыл в тюрьме. Пастор вернулся на родину, взаимные санкции были сняты, что отчасти успокоило рынки. Но только отчасти.

По итогам года, как сообщил Турецкий статистический институт (ТСИ), ВВП страны увеличился на 2,6%. При этом сектор услуг вырос на 5,6%, аграрный - на 1,3%, промышленный — всего на 1,1%. Экспорт по сравнению с прошлым годом увеличился на 7% - до 168 миллиардов долл. (рекордный показатель за всю историю Турецкой республики). Дефицит внешней торговли в условиях подорожания импорта снизился на 28.4% - до 55 млрд. долл., а сам импорт сократился на 4.6% - до 223 млрд. долл. Доходы от туризма выросли на 12.3% - до 29,5 млрд.[ii]

На первый взгляд все не так критично, но, по данным ТСИ, за год ВВП на душу населения снизился с 10597 до 9632 долларов США; расходы домохозяйств, хоть и увеличились на 1,1% по году, но в четвертом квартале сократились на 8,9%. Уровень безработицы среди трудоспособного населения по состоянию на декабрь достиг 13,5% - более 4,3 миллионов человек.[iii]

Тем не менее министр казначейства и финансов Турции Берат Албайрак оптимистично заявил: «Худший период в экономике пройден. Правительство уверено, что рост экономики Турции в 2019 году будет соответствовать прогнозам, заложенным в Новой экономической программе».[iv]

Программа, о которой говорил министр, в самых общих чертах предусматривает осуществление реформ, которые защитят экспорториентированные малые и средние предприятия, укрепят их конкурентоспособность, стимулируют экономику на получение высокой добавленной стоимости. Важным элементом документа является положение о сокращении государственных расходов на дорогостоющие инфраструктурные проекты, зачастую носящие прежде всего имиджевый характер.

Специалисты расходятся в оценке перспектив турецкой экономики: прогнозы варьируются от небольшого роста до дальнейшего падения. В частности, по информации Frankfurter Allgemeine Zeitung, «Экономисты ожидают, что охлаждение продолжится. ОЭСР еще больше сократила прогноз экономического роста (Турции – А.И.) на 2019 год - до минус 1,8 процента».[v] Пока тренд именно такой: промышленное производство, например, в январе 2019 года упало на 7.3 % по сравнению с январем года прошлого.[vi]

К хроническим болезням турецкой экономики следует отнести дефицит платежного баланса, который правительство традиционно старается компенсировать внешними займами и привлечением иностранных инвестиций – именно эти средства прежде всего обеспечивали экономический рост в прошлые годы. Теперь, похоже, этот источник пересыхает - во всем мире растет настороженность инвесторов к развивающимся рынкам. Положение Турции усугубляется неуверенностью иностранного капитала в независимости ЦБ, в непредсказуемости политики и в адекватности экономического курса страны (прежде всего это касается приверженности амбициозным проектам с сомнительной экономической целесообразностью).

Не в последнюю очередь потенциальных инвесторов отпугивают натянутые отношения между Анкарой и Вашингтоном. Как продолжение курса на торговую войну многие специалисты восприняли январскую угрозу американского президента «разорить» Турцию за ее политику в отношении сирийских курдов и его недавнее решение отменить таможенные преференции для ряда турецких товаров. Характерно, что прозвучали эти заявления после того как турецкое руководство подтвердило решимость приобрести российские системы ПВО, подтвердив тем самым курс на самостоятельность в принятии стратегических решений.

Для Турции США являются довольно важным торговым партнером, на долю которого в 2018 году пришлось почти пять процентов турецкого экспорта (8.3 млрд. долл) и более пяти процентов – импорта (12.3 млрд. долл).

Рецессия в турецкой экономике оказывает определенное негативное влияние на российско-турецкие экономические результаты. По итогам прошлого года Турция стала шестым крупнейшим торговым партнером нашей страны. В частности, на нее приходится немалая доля российского экспорта металлов, зерна и главное - энергоносителей (второй, после Германии, потребитель в мире). И уже в минувшем феврале, по данным «Газпрома», экспорт российского газа в дальнее зарубежье сократился на 13% в годовом выражении. Главными причинами снижения поставок компания назвала теплую погоду в Европе и кризис в Турции.[vii]

Российская экономика, в целом, смогла адаптироваться к фронтальному санкционному давлению Вашингтона и, похоже, что администрация Трампа теперь «пошла в обход», атакуя одного из основных внешнеэкономических партнеров Москвы. Не будет ошибкой предположить, что способность турецкого руководства противостоять нажиму со стороны «стратегического союзника» и партнера по НАТО в ближайшей перспективе будет во многом определять не только экономические, но и политические отношения между Москвой и Анкарой.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs