Обострение между Индией и Пакистаном – к чему может привести?

Индийские и пакистанские военные утром 4 марта обстреляли позиции друг друга в регионе Кашмир, сообщил официальный представитель Минобороны Индии подполковник Девендер Ананд. Ранее, в конце февраля индийские и пакистанские источники сообщили об ударах ВВС двух стран по территории друг друга. Индия заявила об уничтожении «большого количества» членов террористической группировки «Джаиш-е-Мухаммад» на части территории Кашмира, находящейся под контролем Пакистана. В дальнейшем, поступили сообщения о воздушных боях, в результате которых обе страны заявили об уничтожении самолетов противной стороны. Индия и Пакистан враждуют с первых дней обретения независимости. Четырежды взаимная враждебность перерастала в полномасштабные боевые действия[i]. К чему может привести нынешнее обострение?

Поводом для столкновений стал кровавый теракт 14 февраля в районе Пулвама штата Джамму и Кашмир в котором погибли более сорока индийских военных. Ответственность за теракт взяла на себя базирующаяся на территории Пакистана группировка «Джаиш-е-Мухаммад». Нью-Дели прямо обвинил власти Пакистана в соучастии в атаке. Исламабад категорически отверг все обвинения. Пакистан обратился к ООН с просьбой оказать помощь в разрешении конфликта. 16 февраля Индия отозвала своего посла в Исламабаде «для консультаций» и ввела против Пакистана экономические санкции. 18 февраля отозвал своего посла в Нью-Дели Пакистан. 24 февраля с линии соприкосновения Индии и Пакистана в Кашмире поступили сообщения о перестрелках с применением минометов. Затем произошли столкновения индийских и пакистанских ВВС.

Наиболее драматичным сценарием эскалации конфронтации между Нью-Дели и Исламабадом стал бы, разумеется, обмен ядерными ударами. Большинство экспертов отмечают неопределенность относительно тех критериев, которыми будет руководствоваться Пакистан при принятии решения о применении ядерного оружия. Неясно также, какие именно действия Индии будут интерпретированы Исламабадом как начало войны. Согласно одному американскому исследованию 2008 года, авторы которого оценивали последствия индийско-пакистанского ядерного конфликта, обмен ядерными ударами «приведет к климатической катастрофе», коллапсу сельского хозяйства и массовому голоду, жертвами которого в последующие десять лет могут стать до одного миллиарда человек.[ii] Менее драматичные по количеству жертв прогнозы также предполагают фактическое разрушение государственности Пакистана и вероятный коллапс Индии как единого государства. По мнению реалистов, именно перспектива взаимного ядерного уничтожения удержит стороны от «непомерной» эскалации военного конфликта в настоящий момент. И будет удерживать в дальнейшем.

Тем не менее, общая стратегическая ситуация претерпит изменения. Как для Индии и Пакистана, так и для целого ряда внешних держав.

Перед премьер-министром Индии стоит сложная и комплексная задача. С одной стороны, нужно оправдать «запрос индийского общества на жесткие меры в отношении спонсоров терроризма». На апрель в Индии назначены парламентские выборы. И Нарендра Моди столкнулся с растущим усилением позиций своих конкурентов. На волне негодования большинства индийского общества, Моди должен «ответить» жестко и решительно. В противном случае, его обвинят в «пораженчестве» и неспособности защитить национальные интересы. И даже в провале политики модернизации индийских вооруженных сил. Поэтому силовой ответ Нью-Дели был фактически предопределен. Открытым по-прежнему остается вопрос о масштабах и продолжительности эскалации.

О решительности намерений Нью-Дели говорит уже тот факт, что индийские ВВС нанесли удары вглубь территории Пакистана впервые с момента окончания войны 1971 года. По мнению ряда комментаторов, предпринимаемые Индией военные меры, говорят о желании изменить весь стратегический расклад сил в противостоянии с Пакистаном. А именно, взять в свои руки стратегическую инициативу, воспользовавшись значительным преимуществом в обычных вооружениях. А также показать наличие политической воли и намерений диктовать условия другой стороне. В случае успеха, Нью-Дели рассчитывает «изменить динамику индо-пакистанских отношений», задать парадигму для потенциальных военных конфликтов в будущем.

С другой стороны, затягивание боевых действий сильно ударило бы по престижу не только индийской армии, но и всего индийского государства. Между тем, для безусловного успеха на выборах, Моди необходима быстрая и решительная победа. А вот этого, по мнению скептиков и критиков, индийская армия как раз гарантировать не в состоянии. И в случае неудачи, речь пойдет не о возвращении к статус-кво, а об ухудшении позиций Индии. «Ничья», тем более, успех Пакистана, придаст уверенность его логике сдерживания, свяжет Индии руки в будущих столкновениях, и придаст новый импульс пакистанской политике негласного поощрения террористических атак на Индию[iii].

Наконец, военная эскалация перенесла бы фокус внимания мирового сообщества с ответственности Исламабада за вылазки боевиков с его территории на угрозу войны между ядерными странами. Кроме того, полномасштабная индийская атака сплотит пакистанцев вокруг военных кругов страны, и без того пользующихся очень значительным политическим весом; между тем, именно военные являются наиболее последовательными сторонниками силовых действий против Индии. Усиление военных еще больше ослабило бы политические позиции нынешнего пакистанского премьер-министра Имран Хана, который с августа прошлого года предпринимает шаги к снижению напряженности в пакистано-индийских отношениях.

Наконец, Нью-Дели необходимо избежать серьезного ухудшения отношений с Китаем – стратегическим союзником Пакистана.

В свою очередь, премьер-министр Пакистана ограничен в свободе политического маневра на индийском направлении. Очень существенное, зачастую, решающее влияние во внешней политике и вопросах национальной безопасности оказывают военные. С первых дней независимости, они рассматривают Индию как «экзистенциальную угрозу» государственности Пакистана. Поэтому одним из главных стратегических приоритетов Исламабада остается задача максимального ослабления Индии. В этой связи, набирающая популярность на Западе точка зрения относительно «ведущей роли и ответственности» Пакистана за стабилизацию ситуации в Южной Азии способна, как представляется, скорее консолидировать сторонников продолжения «твердой линии» в Исламабаде. Тем более, что на руках у Исламабада есть очень весомый козырь – ключевая роль в продолжающихся переговорах о перспективах вывода войск западной коалиции из Афганистана.

Вместе с тем, Имран Хан пытается балансировать между «ястребами» и «голубями». Жестом в сторону первых стало прошедшее в последних числах февраля под председательством премьер-министра совещание Командования ядерных сил Пакистана. Подобный сигнал призван продемонстрировать Нью-Дели приверженность Исламабада ядерному сдерживанию перед лицом значительного перевеса Индии в обычных вооружениях. И подтолкнуть международное сообщество к усилению дипломатического нажима на Индию. Как сигнал о готовности к смягчению напряженности в отношениях с Индией мировые СМИ интерпретировали возвращение 1 марта на родину захваченного пакистанской стороной индийского военного летчика.

Фактор Китая представляет новую, очень весомую и пока малоизученную реальность в противостоянии Индии и Пакистана. В 2016 году, когда после аналогичного нынешнему теракта в Ури, индийские военные «ответили» Пакистану рейдами спецназа, китайско-пакистанские стратегические отношения находились еще в стадии становления. В настоящее время, Пекин – едва ли не главный союзник Исламабада, уже вложивший десятки миллиардов долларов в инфраструктурные проекты в стране. А также активно развивающий военно-технические связи с Пакистаном.

Вместе с тем, у Китая существует объективная потребность если не в полной нормализации, то в позитивной стабилизации отношений с Индией. В первую очередь, Пекин волнует потенциальное участие Нью-Дели в формировании в Азиатско-Тихоокеанском регионе любых коалиций с очевидным антикитайским потенциалом. 21 декабря 2018 года в индийской столице прошли переговоры глав внешнеполитических ведомств Индии и Китая, по итогам которых глава МИД КНР подчеркнул, что общими усилиями Китай и Индия создали «блестящую восточную цивилизацию»[iv]. Подтверждение планов продолжения Уханьского формата визитом председателя КНР в Индию в нынешнем году, также, по-видимому, говорит о стремлении Китая сделать ставку на развитие и кооперацию.

В случае начала войны между Индией и Пакистаном, Пекин оказывается в сложном положении. Поддержав Пакистан, Китай рискует толкнуть Индию в объятия США. Поддержав Нью-Дели - поставит под угрозу перспективы многих своих стратегических проектов в Южной Азии и Евразии в целом, поскольку они в значительной мере зависят от пакистанского порта Гвадар. И, вдобавок, создаст серьезнейшие предпосылки для возвращения Исламабада в лоно Вашингтона. При всем том, и выступить в роли посредника между сторонами для Китая было бы также затруднительно. В первую очередь, в силу уже сложившихся «особых» отношений с Исламабадом, которые вызывают растущие подозрения у индийской элиты.

Широкие возможности обострение индийско-пакистанских отношений открывает для Соединенных Штатов. Оптимисты полагают, что в сложившейся ситуации объективные интересы требуют от США проведения сбалансированного курса между Пакистаном и Индией. Поскольку в Индии Вашингтон нуждается как в противовесе Китаю, а Пакистан остается главным коридором снабжения американских войск в Афганистане. В пользу перспектив посреднической роли США говорит наметившееся в последние годы сближение Нью-Дели и Вашингтона, вызванное общей «озабоченностью» «возвышением Китая». Одновременно, среди значительной части гражданских политических кругов Пакистана сохраняется сильное стремление к восстановлению «особых» отношений с Вашингтоном.

С другой стороны, традиционная позиция индийской внешней политики состоит в том, чтобы «не обсуждать двусторонние вопросы в многостороннем формате»[v]. Индия не слишком доверяет Америке, памятуя как США пытались в 1970-е и 1990-е ограничить развитие ее ядерных сил, а значит и стратегическую самостоятельность. Относительно Пакистана, США при Трампе до последнего времени придерживались курса на усиление давления, добиваясь более решительной и однозначной поддержки американских интересов в Афганистане. «Индийский фактор» - далеко не единственный в пакистано-американских отношениях; и может как способствовать новому сближению Исламабада с Вашингтоном, так и подтолкнуть Пакистан к дальнейшему расширению отношений с Китаем.

Вместе с тем, у Вашингтона имеются стратегические основания и для поощрения напряженности в районе Индостана. Соединенным Штатам необходимо в одно и тоже время ослабить влияние Китая как в Пакистане, так и во всем регионе Большой Азии; не допустить военно-политического союза Китай-Пакистан-Иран; и сохранить рычаги влияния на Индию. И поддержание определенного уровня трений в индийско-пакистанских отношениях позволяет решать все три задачи.

Конфликт между Индией и Пакистаном может стать серьезной и трудной проверкой для Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). ШОС предоставляет своим участникам механизм взаимодействия между спецслужбами, известный как Региональная антитеррористическая структура (РАТС). «Неясно, как это делать в условиях, когда Нью-Дели открыто обвиняет Исламабад в том, что его спецслужбы задействованы в подготовке террористов[vi]. Теоретически, индийско-пакистанское обострение предоставляет ШОС возможность показать свою способность к урегулированию острого конфликта между государствами-членами Организации. Активное подключение ШОС к урегулированию индийско-пакистанской эскалации могло бы стать и решением «дилеммы Пекина». При условии, что ведущую роль взяла бы на себя Москва, развитие отношений с которой интересно и для Индии, и для Пакистана. 01 марта в телефонном разговоре с главой МИД Пакистана Сергей Лавров уже выразил готовность России «содействовать деэскалации напряженности» между Исламабадом и Нью-Дели.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs