Аятолла Хомейни – теоретик, практик и организатор исламской революции в Иране (К 40-летию исламской революции в Иране)

2019 год – юбилейный для Исламской Республики Иран. 40 лет назад 11 февраля 1979 г. в Иране победила исламская революция. Последний шахиншах Персидской империи Мохаммад Реза Пехлеви был свергнут. 2500-летняя персидская монархия прекратила свое существование.

За 10 дней до этого исторического момента – утром 1 февраля 1979 года в 9 часов 27 минут  в тегеранском аэропорту Мехрабад приземлился Боинг-747 компании Air France, доставивший из Парижа специальным чартерным рейсом аятоллу Хомейни. Миллионы людей встречали его - весь Тегеран был заполнен людьми. Представители различных партий и организаций, приверженцы разных политических взглядов, зачастую противоположных, от самых радикальных исламистов до коммунистов, по-разному смотрящих на будущее Ирана, встречали его как лидера революции.

Исламская революция в Иране  явилась несомненно важным событием XX века. Условно, ее можно поставить в один ряд с большевистской Октябрьской революцией в России, которая, как и иранская, перевернула всю страну «до основания» и до сих пор оказывает влияние на развитие политических процессов в регионе и мире.

Несомненным лидером той революции, готовившим ее долгие годы в эмиграции, был аятолла Сейид Рухолла Мостафави Мусави Хомейни. Всю свою жизнь он посвятил борьбе с шахским режимом, который неоднократно подвергал его арестам и гонениям. В 1964 году аятолла Хомейни был выслан из Ирана. Пятнадцать лет продолжалась его эмиграция. Почти год он прожил в Турции, ещё 13 лет в Ираке и почти полгода под Парижем.

Однако всё это время Хомейни не прекращал политической борьбы, из-за рубежа влияя на умонастроения иранцев. В эмиграции Хомейни продолжал свою оппозиционную деятельность, причём очень активную. Он разрабатывал теоретические основы новой исламской государственности и одновременно готовил иранцев к свержению шаха. Его соратники записывали на магнитофонную ленту его проповеди, речи, выступления, которые затем переправлялись в Иран и там тайно распространялись в иранских мечетях.

Население Ирана, прекрасно знало Хомейни и его взгляды на внутриполитическое положение в стране и планы на дальнейшее ее развитие. А взгляды эти были весьма радикальными. В своих выступлениях Хомейни разносил «в пух и прах» и шахское руководство, и «компрадорскую буржуазию», и Соединённые Штаты, и Израиль. Попадало и СССР как главной коммунистической державе. В одной из своих речей он заявил: «Америка хуже Англии, Англия хуже Советского Союза, а Советы хуже их обеих!!!»

Нравится он кому-то или нет, но это был по-своему уникальный религиозный деятель и  политик. Именно он выдвинул идею «велайяте факих». То есть принцип сакрально-политизированного выражения религиозной духовности, нацеленный на абсолютную власть справедливого богослова-правоведа, представляющего собой высшую инстанцию духовной шиитской авторитетности – «марджа-е таглид».

Именно этот принцип был положен Хомейни в основу не только выработанной им идеологии «хомейнизма» (или «неошиизма»), но и государственного строительства. Он соединил ислам и политику, одной из главных своих целей определив полную исламизацию всего общества путем насильственного расширения сферы влияния религии на позиции, которые в других обществах занимает идеология, с одновременным превращением их в орудие политической борьбы. Лозунг «Наша религия – это наша идеология, наша идеология – это наша политика» был воплощен аятоллой в жизнь. Таким образом, границы между религиозной, идеологической и политической деятельностью в Иране в значительной степени были размыты и ныне представляют собой единый процесс.

Конечно, всякие сравнения всегда грешат субъективизмом. Но аятоллу Хомейни можно сравнить с Иосифом Сталиным. И не только потому, что оба были подчеркнуто аскетичны, оба выражали свои мысли просто и догматично, и всем было всё понятно, даже самым неграмотным, оба посвятили себя жестокой политической борьбе и оба пришли к власти, принеся на алтарь победы неисчислимое количество жертв.

Исламско-революционный пыл у Хомейни не исчез с падением шаха. Более того, он всеми доступными путями расчищал дорогу к новой, уже исламской диктатуре под республиканскими маскировочными сетями. В течение всего нескольких месяцев были разрушены шахские институты власти.

1 апреля 1979 прошел референдум с одним лишь вопросом: «Поддерживаете ли вы создание Исламской Республики Иран?» И большинство поддержало. С этого дня Иран, отметивший всего несколько лет до этого 2500-летие монархии, стал республикой, причем - исламской.

В декабре того же года принята конституция ИРИ, которая законодательно закрепила верховенство исламских принципов на основе хомейнизма.

С 1980 года начинается бурный процесс формирования и институализации органов новой теократической власти в стране. В этом плане Хомейни был новатором, исламским новатором. Он на практике осуществил свою идею «велайят-е факих».

Этот принцип и был положен в основу конституции Исламской Республики Иран. Как в любой республиканской государственной системе, конституцией ИРИ провозглашается разделение законодательной (парламент), исполнительной (правительство) и судебной ветвей власти. Однако над ними стоит выбранный узким кругом исламских клерикалов-экспертов из среды высшего шиитского духовенства верховный руководитель страны. Ему принадлежит вся полнота власти в Иране - духовной, государственной, политической и военной. В качестве духовного лидера нации его называют Факих - глава шиитской общины; в качестве общегосударственного политического вождя - Рахбар - руководитель страны; в качестве военного лидера - Верховный главнокомандующий всеми вооруженными силами ИРИ. И таким верховным лидером, конечно, стал аятолла Хомейни.

Вначале верховный лидер использовал сочувствующие революции силы в своих интересах. В своеобразной ситуации антишахской борьбы Хомейни оказался изощренным политиком, который был способен успешно играть с левыми и правыми, балансируя между ними, жонглировать ими, вознося то одних, то других. Но всё это было до поры до времени.

Начиная с лета 1980 г. до, пожалуй, 1984 г. аятолла Хомейни убрал со своего пути «попутчиков революции». То есть те силы, которые его поддержали, но были ему чужды.

Это касалось всех тех, кто не соглашался с новой идеологией, которую он внедрял.

В их число входили и не менее авторитетные религиозные деятели, не согласные с идеей «велайят-е факих», с объединением ислама и политики. В их числе был и известный аятолла Мохаммад Казем Шариатмадари. Он и его соратники были не  репрессированы, но лишены возможности политически действовать. Их посадили под домашний арест. Некоторые аятоллы уехали из Ирана, некоторые просто замолчали. Собрались в городе Куме (это центр шиизма) и молчали, не проявляя никакой политической активности против аятоллы Хомейни.

Но подобное «гуманное» отношение новых властей было не ко всем несогласным. Как и в любой революции не обошлось и без революционного террора. Колесо репрессий раскручивалось.

Эффективно используя исламские революционные комитеты, только что созданный Корпус стражей исламской революции (КСИР) и иранскую Хезболлу (Партию Аллаха), новое шиитское руководство Ирана во главе с Хомейни в течение нескольких лет проводило серии репрессий. Начало было положено 14 июня 1980 года, когда аятолла Хомейни издал указ об «исламской культурной революции». Этим указом была инициирована кампания преследования инакомыслящих – «охота на ведьм». К концу 1984 года общее число казненных в Иране оценивалось в 40 тысяч человек.[i]

Мощное, настоящее сопротивление режиму Хомейни оказывала Организация моджахедов иранского народа (ОМИН). Она возникла еще в шестидесятые годы для борьбы с шахским режимом и прибегала подчас к террористическим методам. С идеологической точки зрения это было некое сочетание исламизма с марксизмом.

Оминовцы очень много сделали для исламской революции, активно выступали против попыток восстановить монархию и поначалу были на стороне Хомейни. Но аятолла Хомейни почувствовал в них конкурентов, постепенно стал оказывать на них очень сильное давление. В результате моджахеды были отстранены от управления государством, репрессированы (более 3 тыс. членов ОМИН было уничтожено) и ушли в глубокое подполье.

Последней силой, по которой Хомейни нанёс удар, стала Народная партия Ирана (НПИ), то есть просоветские коммунисты, которые в первые революционные годы поддерживали антишахскую борьбу Хомейни. Так, в январе 1979 года генеральный секретарь НПИ Н. Киянури положительно отзывался о Хомейни, заявляя, что «научный социализм и ислам не противоречат друг другу», и «коммунисты и Хомейни могут идти вместе практически до конца», «неограниченно долго помогая и содействуя друг другу». Однако это не остановило аятоллу. Были арестованы свыше 5 тысяч членов и сторонников партии. Проводились  большие и шумные процессы против левых. С экранов телевизоров лидеры НПИ признавались, что работали под руководством Кремля, объявляли себя агентами Москвы.

На характер репрессий в эти годы накладывалось и эхо событий на фронтах ирано-иракской войны (1980 – 1988). Всех оппозиционеров рассматривали как предателей, которые, якобы, действуют в интересах Саддама Хусейна.

Подавление оппозиции, в том числе и прежде всего, своих бывших сторонников по антишахской борьбе, сопровождалось политикой исламизации всех сфер жизни: политической, экономической, социальной, культурной, правовой, военной. Естественно, что репрессивные меры исламских властей вызвали массовую - легальную и нелегальную - эмиграцию из Ирана. Более трех миллионов иранцев покинули родину. К концу 1983 года, когда по всей стране было подавлено любое инакомыслие, исламское правление можно было считать состоявшимся. Исламская революция победила. Исламская Республика Иран стала политической реальностью.

Внутриполитическая борьба в ИРИ продолжалась и после разгрома попутчиков-контрреволюционеров - и в парламенте-меджлисе, и среди различных политических группировок. Это были люди, которые не сомневались в правильности линии Хомейни, но между собой у них были различные взгляды на то, как лучше реализовывать эти идеи. И разногласия бывали очень серьёзными. Однако верховный лидер аятолла Хомейни оставался над схваткой и никогда не занимал чью-то сторону. И когда он что-то говорил, становилось ясно, что нужно делать всем.

Авторитет аятоллы Хомейни был почитаем даже после его смерти. В 1989 году, когда 3 июня верховный лидер ИРИ аятолла Хомейни скончался, автор статьи  находился в Иране. Траурные мероприятия, которые проводились по всей стране, трудно описать и передать словами. Весь Тегеран стал черным: мужчины - в черных рубашках, женщины - в чёрных хиджабах. В Тегеране жара. Добровольцы и пожарные поливают водой людей, идущих бесконечным потоком, заполняющим все пространство улиц и площадей, чтобы как-нибудь смягчить удары жары. Они шли прощаться с рахбаром. Как говорят - несколько миллионов человек, практически весь Иран побывал тогда в Тегеране.

После смерти его идеи продолжают оставаться основой политической доктрины ИРИ, которая и определяет внешнюю и внутреннюю политику клерикального руководства. Важное место в доктрине занимают, разработанные аятоллой Хомейни и его соратниками, постулаты об исламском интернационализме; мусульманском единстве; об особой миссии мусульман; о мессианской роли ислама и ИРИ; теория перманентного характера исламской революции; концепция антагонизма между «угнетенными (обездоленными)» и «угнетателями (высокомерными)»; теория о «двухполюсном мире» и разделении мира по оси «Юг-Север». Последняя теория, разработана аятоллой Хомейни и его соратниками на базе исламского догмата о разделении мира на «область веры» и «область войны» и приспособлена к глобальным изменениям в мире и потребностям стратегических целей политики ИРИ.

Знаменосцем этого исламского революционного процесса призвана стать Исламская Республика Иран, которая нацелена на насильственное распространение своих религиозно-идеологических догматов на остальной мир. Именно здесь явственно проявляется главный политический стержень хомейнизма официальной идеологии ИРИ - концепция «экспорта исламской революции». И эта концепция имеет не только идеологический смысл, но и юридический, так как она закреплена в Конституции ИРИ.[ii]

Аятолла Хомейни позиционировал себя ни больше, ни меньше как мирового исламского лидера с радикальными взглядами. В своей речи в марте 1980 г. он сказал: «Мы должны стремиться к разжиганию революции во всем мире и оставить все помыслы об отказе от нее. Так как Иран не только не признает какие-либо различия между мусульманскими странами, но и является заступником всех угнетенных народов. Мы должны сделать понятной нашу позицию относительно держав и сверхдержав и выразить им наш протест, несмотря на трудности, которые мы испытываем. Наше отношение к миру продиктовано нашими верованиями».[iii]

Иранские государственные деятели время от времени вспоминают о «всемирно-историческом значении» исламской революции. Так, президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад (2005 – 2013), выступая в декабре 2008 года на торжественной церемонии в честь иранских ополченцев басиджей, заявил: «Все вы понимаете, что исламская революция была движением, которое не может быть ограничено только территорией Ирана. Это движение было направлено не только на создание новой системы, но также и на материализацию обещаний Бога. Исламская революция была фундаментальным и определяющим движением для всего человечества, соответствующим пути божественных пророков».[iv] И это вызывает естественные вопросы у большинства политиков и стран, не разделяющих эти радикальные взгляды.

Конечно, за 30 лет после кончины аятоллы Хомейни Исламская Республика Иран претерпела значительные изменения. Нынешний режим в Иране, порожденный исламской революцией, постоянно эволюционирует. При этом эволюция под знаменем учения аятоллы Хомейни идет по спирали.

Восьмилетняя ирано-иракская война (1980 – 1988) подорвала экономику ИРИ. Выработанный командой Хомейни ещё в эмиграции план «тоухидной экономики»[v] (исламский аналог экономики военного коммунизма) не мог спасти страну. Али Акбар Хашеми Рафсанджани, ставший после смерти Хомейни президентом ИРИ (1989 – 1997), расставшись с «тоухидной» экономикой, сделал крутой поворот к рынку. Он инициировал экономические рыночные реформы, позволившие раскрепостить иранский бизнес и выйти из послевоенного кризиса. Это был серьезный удар по заветам аятоллы Хомейни.

Следующий президент Мохаммад Хатами (1997 – 2005), продолжив реформаторский курс в экономике, внес во внутреннюю и внешнюю политику либеральные ноты, которые с негодованием были встречены радикалами. И это понятно: социальные, политические реформы (хотели этого их архитекторы и строители или нет), объективно уводили страну и общество от генеральной линии хомейнизма все дальше и дальше, хотя и осуществлялись под знаменем Хомейни и его учения. Этого большинство консервативного иранского духовенства допустить не могло. Им нужна была реставрация хомейнистского режима, нужна была смена курса двух президентов для сохранения своей власти.

И президент Ахмадинежад был призван выполнить миссию возвращения к заветам Хомейни. Что президент и делал с большим энтузиазмом, доведя ядерный конфликт почти до войны с США и Израилем, а экономику до жесточайших международных санкций.

Спасал ситуацию президент Хасан Роухани (2013 – н/в) – либерально-реформаторский политик. Однако сегодня провокационная политика американского президента Трампа в отношении Ирана и выход США из ядерной сделки вновь дали шансы иранским консерваторам и радикалам вернуться к идеологическим истокам времен аятоллы Хомейни.

Таким образом, ИРИ прошла различные этапы в своем развитии: и революционный террор, и войну, и своеобразную оттепель, и вновь заморозки. Но вполне корректным было бы утверждать, что эволюция Исламской Республики Иран заключается, пожалуй, лишь в расширении или сужении рамок дозволенного в огромном пространстве догматических ограничений (политических, экономических, социальных). При этом все эволюционные процессы в ИРИ шли и идут под знаменем Хомейни, под его обязательными портретами, под его цитирование, под его, по-сути, культом личности.

Аятолла Хомейни создал Исламскую Республику Иран, ставшей своеобразной лабораторией, в которой политический ислам впервые в мировой практике превратился в средство для разрешения проблем, вставших в целом перед исламской цивилизацией в современном мире.

Хомейнизм никогда не ограничивался рамками Ирана. Теория и политическая практика аятоллы Хомейни во многом стимулировали политиков ряда исламских стран к использованию политического ислама в своих целях. Со временем появились даже особые термины, отражающие суть политики Хомейни. До сих пор говорят об «эффекте Хомейни», «модели Хомейни» и даже «мировом плане Хомейни». Но практика осуществления одного из основных постулатов хомейнизма – экспорта исламской революции по иранскому образцу – встревожила многие исламские (и не только) страны, в первую очередь те, в которых значительное число мусульман – шиитов. Но, можно это сказать определенно,  хомейнизм так и не стал мировым учением и знаменем политической практики ни в регионе, ни в мире.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs