Глобальный экономический кризис - что его предвещает

Фото: novoe-vremya.com.

Одной из важнейших тем современной международной повестки стал предстоящий мировой и финансовый кризис. На эту тему в  настоящее время высказываются почти все. Но никто не говорит о том, как его избежать, пережить или, что самое главное, что делать после него, в чем заключаются те ошибки экономического знания и экономического подхода в организации мировой хозяйственной системы, которые сделали этот кризис неизбежным.

Одним из первых мыслителей, поставившим задачу проанализировать системный кризис капитализма и предложившим свой выход из него, разработав для этого универсальную теорию, стал Карл Маркс. Известно, что наследие этого философа и социолога, пройдя определенную адаптацию к национальной и религиозной специфике многих стран,  во многом стало определять логику революционных  социалистических   движений последней трети XIX-XX веков. Однако сохранил ли актуальность тот метод, который был разработан Марксом для анализа природы классического капитализма? Знаем ли мы об экономике сегодня больше, чем Карл Маркс в позапрошлом веке, или, напротив, меньше него? На эти вопросы ответили эксперты на очередном заседании Зиновьевского клуба, состоявшемся в Москве.

Предшественники Маркса и марксизм: глобализм, антиглобализм и «конец истории»

Известный политолог и философ,  профессор Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики»  Олег Матвейчев отметил, что у Маркса были предшественники, наследие которых необходимо проанализировать. Именно от них Маркс, унаследовал ту проблематику, которой занимался на протяжении своей жизни. 

Первым из таких предшественников стал Иммануил Кант.  Никаких специальных работ по экономике он не оставил, но многие его  произведения дают возможность составить представление о его экономических взглядах. По словам О.Матвейчева, этого кёнигсбергского мыслителя можно было бы назвать одним из первых глобалистов.  Многие апологеты современной глобализации почти дословно цитируют его работу «К вечному миру», не всегда, впрочем, задумываясь над первоисточником. Например, согласно Канту, государство существует для того, чтобы обороняться от внешних врагов, а истинная задача свободных государств заключается в том, чтобы освобождать другие. В этом смысле, как это ни покажется парадоксальным, можно выстроить довольно прямой путь от Канта к Джорджу Соросу через Карла Поппера, основоположника теории «открытого общества».

По словам О.Матвейчева, Карл Поппер, в свою очередь,  возрос на неокантианстве, но при этом, позаимствовав  этическую проблематику у Канта, он перенес в эпистемологию. У Канта нравственные максимы подчиняются категорическому  и гипотетическому императивам.  Именно так Поппер рассуждал о науке: мы выдвигаем только гипотезы в нашем знании, а раз это именно так, то они должны фальсифицироваться. Кант был категорически против всяческого планирования и попыток построить рай на земле.  Поппер даже не сомневается в конечности любой системы и человеческого замысла. 

Прямым последователем Канта стал Иоганн Готлиб  Фихте, который  существенно пересмотрел  наследие своего предшественника.   В своих «Рассуждениях о тенденциях современной эпохи» он утверждал, что Кант неправильно определил тенденции современной эпохи глобализации как стремления к вечному миру и формированию единого пространства и супергосударства. Наоборот, если  в средневековье существовала Священная  Римская  империя  германской нации как прообраз единого  христианского государства, то теперь все больше  становится национальных государств. Национализм и разделение становится основной тенденцией эпохи.

В своей работе «Замкнутое торговое государство» Фихте выступает, по сути,  родоначальником антиглобализма. Он сильно повлиял на великого немецкого экономиста Ф.Листа, яркого  сторонника протекционистских мер в экономике. В этой логике залогом успеха на международной арене становится плановая экономика и монополия внешнеторговой  деятельности государства. Для этого необходимо  подсчитать численность людей, производящих материальные блага, затем определить масштаб сословия «художников», преобразующих природу, а также управленцев, стариков, детей. При этом сальдо торгового  баланса не должно нарушаться ни в ту ни в другую сторону, поскольку чрезмерная зависимость от импорта приведет к тому, что стране  будут диктовать свою волю внешние игроки, а зависимость от собственного экспорта ничуть не лучше, поскольку можно  потерять внешние рынки, что приведет к росту безработицы. Вместо собственности на вещи Фихте ввел Фихте ввел понятие собственности на деятельность.  Кроме того, в отличие от Канта, который выступал за всеобщую гласность, Фихте выступал за сохранение государственной тайны.

В отличие от своих предшественников, Георг Фридрих Вильгельм Гегель оставил немало строк и работ, посвященных экономической деятельности.  В ранний свой период он увлекался теорией Адама Смита. Для понимания его логики важное значение имеют те страницы его работы  «Феноменология  духа» , где рассматривается так называемая  диалектика господина и раба. Именно тогда мы поймем, как увлеченный в молодости философией  Гегеля  Карл Маркс нашел свое место в большой гегелевской системе.

Согласно Гегелю, на протяжении всей истории в поединке сталкиваются два типа самосознания, и только то из них, которое готово отстаивать свою правоту, идя на смерть, одерживает верх, становясь «господином».   Поскольку раб воевать не может, он используется в некоем хозяйстве, а господа ведут войну. По этому принципу устроено  феодальное общество со всеми его разновидностями. Однако постепенно происходит деградация господина, поскольку, по Гегелю, «он не имеет отношения к вещи, не обрабатывает ее, не чувствует несамостоятельности природы». Раб, обрабатывающий природу, постепенно становится господином самого себя. Происходит своего рода переворот. Но это не меняет всю матрицу. Она изменится ровно тогда, когда господин поймет, что он не в полной мере господин, если у него есть раб. Когда возникает тенденция ко всеобщему освобождению, диалектика господина и раба исчезает, а вместе с ней наступает конец истории. По Гегелю, цивилизованнее европейские народы (и в их числе германские),  приведут к концу истории, который может длиться бесконечно долго. Подобная логика ведет нас к наследию Фрэнсиса Фукуямы, который в конце ХХ века, опираясь на работы русского эмигранта-неогегельянца Александра Кожева, разработал свою концепцию «конца истории».

В свою очередь, Карл Маркс утверждает, что конец истории, о котором заговорил Гегель, несколько преждевременен, просто потому что он имел в виду исключительно политическое  освобождение человека, тогда как экономическое господство до сих пор не устранено. Только когда будет устранено неравновесное отношение между людьми в экономике через политэкономическую революцию, тогда конец истории («коммунизм») действительно настанет. При этом Маркс отчасти наследует Фихте, и те претензии, которые кантианцы выдвигали против него, использовались в ХХ веке и против марксистов. Так, например, утверждал Фридрих фон Хайек, который, так же, как и Поппер, был убежден в конечности любого человеческого замысла и любых циклов экономической и социальной активности. 

Современная экономика и вопрос об актуальности марксизма

Сохраняет ли марксистская диалектика актуальность в наши дни? Отвечая на этот вопрос, профессор НИУ ВШЭ Дмитрий Евстафьев отметил,  вопрос об экономической теории – это вопрос о двух параметрах, на которые вы претендуете,  разрабатывая ее: времени (сегодня, завтра, послезавтра) и пространстве (частная, секторальная, региональная, или универсальная).

В целом об экономической теории вспоминают в тот период, когда оформилось ожидание нового экономического кризиса, но сам он еще не наступил, и напряжение,  которое проявляется на глобальном, региональном и национальном уровне, еще не нашло своего выхода . Марксизм как теория  – это результат споров вокруг  главного вопроса последней трети  XIX века: «В каком направлении будет трансформироваться классический индустриальный капитализм?»   Именно поэтому эта теория просуществовала довольно долго и получила такое развитие в ХХ веке.

Согласно Д.Евстафьеву, нынешнее экономическое пространство отличается нелинейностью и многовекторностью. Почти никто из серьезных аналитиков не сомневается в том, что существующая экономическая система находится в преддверии масштабного глобального экономического кризиса, последствия которого будут весьма непредсказуемыми, но вероятнее всего тяжелыми. И здесь Маркс мало может помочь. Дело в том, что сама его теория, особенно в ее экономической части,  крайне линейна.  В свое время она представляла собой попытку описания того, что  на тот момент было экономическим мэйнстримом, но однонаправленным,  одновекторным, и который не предполагал  никаких  значительных  дериватов и отклонений. Впрочем, многовекторный характер развития современной ему экономики Маркс не отрицал. Именно с этой целью им был введен термин «азиатский способ производства», породивший дискуссию, которая в советское время стала головной болью советских философов и политэкономов. 

По мнению Д.Евстафьева, линейность учения Маркса будет ограничивать возможности использования этой методологии в будущем. С другой стороны, сложно отрицать, что в современной экономической науке вульгаризация  либеральных подходов в экономике и фетишизация  числовых индикатов дошла до абсурда. Экономисты часто пытаются  построить целостную картину развития мира  на базе отдельных экономических индикаторов. Необходимо признать, что математический либерализм был хорош на период расширения ареала глобализации. Но как только наступает сжатие ареала глобализации, свидетелями которого мы становимся в последние годы,  наступают очень серьезные проблемы.

Можно ли в принципе существующий капитализм рассматривать с точки зрения методологии, которую Маркс применял к капитализму XIX века или Ленин к капитализму начала XX века? Это крайне сложно, поскольку мы имеем дело с очень гибридным экономическим пространством, которое  сильно осложнено неэкономическими факторами. Фактически речь идет о псевдоэкономической системе, которая с целью своей легитимации использует язык либеральных теорий.

В то же время классический марксизм вполне может быть применим к новым индустриальным странам и странам возвратной индустриализации, где происходит частичный демонтаж постиндустриальных структур и замена их индустриальными. Таких случаев, правда, немного. Однако если посмотреть на теорию Маркса под этим углом, то можно увидеть явление, не типичное для марксизма. Согласно этому учению,  более прогрессивный экономический уклад должен побеждать менее прогрессивный. Однако в настоящее время мы стали свидетелями конкуренции между  постиндустриальными или пред-постиндустриальными  странами (например, Германией) и  новыми индустриальными (в частности, Южной Кореей, Китаем, Индией). «Вряд ли можно сказать, что с точки зрения отдаленной перспективы эта прогрессивность так уж хорошо будет реализована», - отметил эксперт.

Период  предстоящего мирового кризиса обострит все внутренние противоречия современного существующего капитализма. И в этом смысле, согласно Д.Евстафьеву,  не признать методологию Маркса  нельзя.

Эксперт перечислил главные болевые точки современной мировой капиталистической системы.  Первая из них связана с формированием идеи так называемой  флюидной собственности, которая в перспективе  ведет  к окончательной  эмансипации  работника от собственности и собственника от управления. Вторая  представляет собой системную  рукотворную пауперизацию общества,  а также рост прослойки частично занятых граждан как наиболее уязвимого социального слоя.  Наконец, огромную роль приобретет фактор информационного общества.

Наконец, с точки зрения геоэкономической конфигурации  наибольшую проблему, которую невозможно игнорировать, будет представлять возникновение нескольких «серых зон» с диффузными формами экономического и социального взаимодействия, подменой одних экономических и социальных институтов другими. Такие зоны станут  инкубаторами  для новых форм человеческой деятельности.

С точки зрения экономики  посткризисный капитализм будет, как и его нынешняя модификация, связан с внутривидовой конкуренцией за контроль над механизмами по извлечению  ренты – природной, логистической, технологической. Напротив, в социальном плане  многовекторность и  разнонаправленность развития будет нарастать. Мы можем столкнуться с тем, что вместо глобального, крайне стандартизированного социального мейнстрима, кросс-культурности, которая фактически превратилась в идеологический конструкт, мы получим возрастание многовекторности. Возникнет  вопрос  о возникновении и устойчивом существовании  в течение длительного срока  постиндустриальной  версии капитализма, построенного не вокруг промышленности, не вокруг индустриальных объектов и связанных с ними финансов, а вокруг торговых отношений сетевого и субгосударственного характера. 

По мнению Дмитрия Евстафьева, поводом  для начала глобального экономического кризиса может стать все, что угодно. Однако,  скорее всего, он возникнет на локальном финансовом рынке без войны.

«Если кризис  начнется с экономического коллапса,  вы возьмете на себя меньше рисков. Но с точки зрения управляемости оптимальным вариантом остается тот, при котором вы берете на себя больше рисков, но начинаете с военных действий», - заметил эксперт.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs