Бриллианты Венской оперы

Мария Назарова еще пару лет назад – студентка консерватории, мечтающая о карьере оперной певицы. Теперь же ее можно видеть и в Венской опере, и в Большом театре, и в Ла Скала, и даже на фестивале в Зальцбурге. О начале пути, жизни космонавта и «прекрасных радостях».

Вы учились и в ГИТИСе, и в Моцартеуме (консерватория в Зальцбурге – прим.ред.), и в MUK(Венский университет музыки и исполнительского искусства – прим. ред.). Для чего так много университетов, учитывая, что все выбранные специальности на выходе близки?

Я уехала в Европу в поисках работы, так как была уверена, что в московские театры я не прорвусь. Мне казалось, что с моим легким голосом в России делать нечего: и репертуара мало, и связей нет. К тому же часто слышала от других, что наверняка возникнут проблемы из-за низкого роста (теперь же это моя фишка!). Надо было просто созреть.

ГИТИС был и остается моей базой, а Моцартеум и MUK – это желание зацепиться и переключиться на зарубежную манеру исполнения. В Моцартеуме я поняла, сколько мне еще предстоит работы над собой, пришлось перестраивать вокальную технику. В MUK я пела в оперной студии, пробовала себя в разных ролях и выступала с оркестром. Благодаря ему я попала в Венскую оперу. Не буду скрывать, что учеба тут в том числе – способ продлить визу, потому что сразу найти работу нелегко, нужно понять, как тут все устроено, пройти путь ошибок и неудач. Вначале были прослушивания, после которых никуда не брали, но я дала себе время, так как верила, что смогу. Меня очень поддерживали родители, они платили за учебу и проживание здесь.

Почему Вы выбрали не самое популярное для вокалистки направление «Барочная музыка»?

Я просто хотела развиваться во все стороны и быть хамелеоном. Так как вокал, хорошую постановку голоса, не получить в университете, я всегда брала уроки на стороне. На основной учебе мне хотелось заниматься чем-то интересным, поэтому я выбрала «барочное» направление и ни капельки об этом не пожалела.

Редко встретишь ребенка, который в четыре года уверенно говорит, что хочет петь именно оперу, как было у Вас. Откуда это пришло?

Я не знаю, откуда взялась эта четкая установка. Кроме дяди в семье нет музыкантов. Мне нравились арии, романсы. Лет в 13-14 я начала учиться оперному вокалу, слушать певиц. Был момент в моей жизни, когда уверенность пошатнулась и я начала думать, чем еще могу заняться.

Какой?

Педагог, у которого я в то время брала уроки, сказал, что мне не стоит заниматься оперой из-за нехватки данных. Так как большая конкуренция и мой голосок слабоват, то лучше бросить. Я «побросала» три месяца, но поняла, что не могу. Вернулась к своему старому педагогу, и мы начали готовиться к поступлению в ГИТИС. Моему голосу просто нужно было время, чтобы раскрыться. Учеба в театральном – очень хороший для меня шаг не потому, что я хотела стать актрисой, а для развития. Я знала, что буду петь оперу, а окончив ГИТИС, так сильно во все это влилась, что до сих пор «выезжаю» на полученной там базе.

В отличие от многих музыкантов, в Вашей жизни участие в конкурсах не сыграло решающей роли, несмотря на хорошие результаты.

Это был важный этап для меня: увидеть свои шероховатости, почувствовать слабые места, но в итоге выстрелили другие вещи.

Что именно?

Наверное, целеустремленность, вера в себя и очень большая удача. Я училась в MUK на последнем курсе, когда начала думать, что мне уже 27 лет, а я не зацепилась и, наверное, надо возвращаться в Москву к молодому человеку. Я уже перевезла свои вещи и вдруг директор Венской оперы Доминик Мейер заявляет, что хочет послушать студентов нашей консерватории. Я шла последней, ничего не ждала и пела в свое удовольствие. Доминик Мейер отметил, что у меня отличное произношение, хорошо летит голос и у него нет замечаний. В конце дал мне «пять» и сказал: «Вы обо мне услышите». Я ни на что не рассчитывала, думала, максимум – возьмут спеть три слова. А через день мне прислали от него письмо, где стояло, что директор берет меня на стипендию. Судьба сыграла, потому что именно в этот момент в театре освободилось место для сопрано моего типа, так как одна певица ушла в декрет. Год я была стажером, а потом получила контракт.

В одном интервью он сказал, что сопрано Мария Назарова – настоящий бриллиант.

Ого, я этого не слышала! Я очень благодарна, что он поверил в меня и дал шанс. Это хороший старт, с которого всё начало выстраиваться. Здесь не все выживают, потому что один день ты поешь Верди, другой – Россини, затем Вагнера – огромное количество материала и нагрузка, но трудом можно достичь всего. Интересно получилось: у меня вообще не было предложений. На следующий день после отбора в Венскую оперу я полетела в Москву на прослушивание в Оперную студию Большого театра. Прошла все туры, но, к сожалению, меня не взяли. При этом я так им понравилась, что получила роль Деспины. То есть за неделю мне поступили предложения от двух театров мечты. Папа в детстве спрашивал: «Где ты, Маша, хотела бы спеть?». Я отвечала, что в Венской опере. Такая вот «хэппинэндовская» история.

В этом году Вы дебютировали в «Волшебной флейте» на Зальцбургском фестивале. Какие впечатления от выступления, от постановки?

Там действительно очень требовательный зритель. Уж очень приклеены все глаза и уши к фестивалю. Наша постановка была спорной и мнения разделились. Но не было ни одной отрицательной критики в мой адрес, в одной газете даже написали, что на сцене блистали лишь Папагена и Царица ночи. Я очень горжусь тем, что меня поставили на одну линию с Альбиной Шагимуратовой.

По отдельности было много красивого и интересного, но когда собралось в одно, на мой взгляд, не произошло рождения ребенка. У дирижера сложились прекрасные тонкие моменты, которыми мы восхищались, но они съелись мощной инсценировкой. Спектакль получился ярким, шумным, похожим на мюзикл. Многие мои друзья были в восторге, но поколение постарше расстроилось, потому что ушло волшебство.

Перевес в сторону зрелищности?

В этом было очень интересно участвовать, но столько прибамбасов, из-за которых сами артисты ушли на задний план. Меня, например, поместили в огромную куклу, которая до дня премьеры ни разу не выехала без ошибки. Я волновалась не за то, как у меня встанут ноты, а лишь бы эта штука вовремя и без остановки сработала, и это не зависело от меня. Артист не должен тратить энергию на подобное. К счастью, у нас была очень сильная команда, и все справились со своими задачами.

«Зальцбург» – это проверка артиста на зрелость и профессионализм. Фестиваль собирает на своей площадке лучших исполнителей, дирижеров, режиссеров. Туда съезжаются зрители со всего мира. Для меня было честью выступать там. Это бесценный опыт.

На спектакль пришли мои педагоги из Моцартеума, я так мечтала, чтобы они посмотрели на меня на этой сцене.

В школе – медаль, в университетах – дипломы с отличием и стипендия. Вы везде такая отличница, что для Вас значит ошибка?

Я с этим борюсь по сей день, потому что во мне очень много хулиганского, что помогает рисковать в профессии, дает энергию и задор. Но внутри сидит еще перфекционист и строгий человек, который постоянно говорит: «Вот это было плохо, это надо так». Я когда-то поставила себе очень высокую планку и сейчас пытаюсь от этого уйти. Нужно учиться отпускать ситуацию, лениться и признавать свои недочеты. Ну да, не получилась верхняя нота – мы все люди! Иногда я позволяю себе быть «не очень», чтобы в какой-то день стать «очень». Если постоянно выкладываться на 100%, в какой-то момент можно сорваться.

Что хочется поменять сейчас в работе?

Я в основном пою роли второго плана, и я знаю, что успешна в этом. Чувствую, что наступает такой период, когда я должна попробовать себя в больших ролях. Пусть это будут театры не первого класса, в которых я сейчас выступаю, но мне важно развиваться и дальше.

Вам важно, что говорят у Вас за спиной?

Бывает, что задевает, но я реагирую иначе, чем раньше, потому что постоянно веду внутреннюю работу. Есть люди, которым не нравится, что я делаю, как пою, как играю. И я признаю, что у кого-то может быть такое мнение и отношусь к этому спокойно. Мне не нужно всем нравиться.

Сильно ли отличается реальность от детского представления о профессии?

Наверное, я не знала, что это будет так жестко. Когда я мечтала быть оперной певицей, не задумывалась, что такая большая жертва идет в сторону личной жизни. Я хочу иметь и семью, и детей. Наблюдаю за коллегами, задаю вопросы и пытаюсь продумать, какие могут быть компромиссы. Я не мечтаю только о «карьере-карьере-карьере». Мне хочется нормальной жизни и этой прекрасной радости. Всё остальное в профессии, наверное, я себе так и представляла. Я горю своим делом, как и раньше.

Думаете, что из двух чаш весов – с карьерой и личной жизнью – одна все же не перевесит?

Артисту важно, чтобы его принимали таким, какой он есть, важно иметь рядом человека, который болеет за твоё дело так же, как и ты, важно быть в одной команде. У нас правда тяжелая профессия, мало кто это понимает. Ты будто космонавт, должен готовиться к полету и лететь, тебя не будет много лет. Так и здесь. Это наше призвание, мы его не выбирали. Когда твоя половинка ставит условия в духе «ты не можешь уехать больше, чем на месяц», это обрезает крылья. Подобное было в моей жизни, сначала я пыталась найти компромиссы, потом поняла, что это просто не мой человек.

Выходить на сцену – это…

Соединение через энергию с чем-то свыше, со зрителем, с композитором, с голосом, со своим «я». Такой нехилый наркотик. Я чувствую, что мне есть, что отдать, что обмен происходит. Это наполняет меня. Я вообще очень счастливый человек, потому что в моей жизни всё, чего мне хотелось, – происходило. Мечтала стать певицей – стала, мечтала петь в Венской опере и в Зальцбурге – спела. Даже не мечтала петь в Большом и Ла Скала – всё равно спела (смеется).

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs