Сирия: перезагрузка. Какой она будет?

По мере ослабления позиций сирийских «непримиримых» внимание политиков и экспертов вовлеченных в конфликт сторон все больше фокусируется на послевоенном устройстве Сирии. Усилия многих акторов направлены на активизацию мирного процесса, стержнем которого им видится конституционное строительство. Все договороспособные стороны конфликта декларируют приверженность плюралистической демократии, и именно в таком ключе был составлен российский проект Конституции, предложенный к рассмотрению участникам переговоров в Астане в 2017 году.

Напомним, что документ определил Сирию как демократическое государство с довольно значимой ролью президента, по сути, - как президентскую республику. Провозглашая принцип унитаризма, проект предусматривал определенную самостоятельность регионов, предусматривая создание «Ассамблеи территорий», которая должна «обеспечить участие представителей административных единиц в принятии законодательства и управлении государством». Об этническом своеобразии «территорий» речи не шло, лишь курдам предлагалась культурная автономия, статус которой должен был определиться позднее.

Проект сторонами принят не был. Курды претендовали на приобретение политических прав и определение границ своей автономии. Арабская оппозиция, напротив, опротестовала устранение из проекта конституции формулировок «арабская республика», «арабский народ» и т.п.

Сирийские власти также не поддержали инициативу Москвы, предпочитая новой конституции изменение действующей. Позицию Дамаска в июне 2018 года озвучил депутат парламента САР Джамаль Рабиа: «Никакой новой конституции! Нынешняя конституция надежная, однородная, совершенная. Конституции других стран могут перенять из нее что-то полезное».[i] Хотя всем понятно, что в основной документ государства (как, впрочем, и в любой другой) можно внести такие изменения, что, оставаясь старым по форме, по существу он превратится в новый. И требование формального сохранения довоенной конституции может иметь символический характер, подтверждая легитимность нынешнего режима.

Россия неоднократно подчеркивала, что предлагаемый к обсуждению проект конституции – не догма, и Москва на его принятии не настаивает: «В этом случае речь идет о предложении, которое передано на рассмотрение сирийским сторонам, без каких-либо попыток что-либо навязать», — подчеркивал в этой связи Сергей Лавров.[ii] К тому же, правы, наверно, эксперты, полагающие, что российская инициатива во многом имела целью инициировать процесс обсуждения будущего политического устройства страны. И надо признать, что эта цель была в основном достигнута. В итоге, в сентябре 2018 года спецпредставитель президента России по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев смог сообщить о начале работы «узкой группы» из 45 человек, которая займется «подготовкой новой конституции или внесением поправок в действующую конституцию».[iii]

А что могут «предложить» сирийцам их соседи со схожим культурно-историческим опытом?

В большинстве стран Большого Ближнего Востока существуют, время от времени сменяя друг друга, лишь три формы правления: монархия, теократия и автократия (как вариант – военная диктатура). Причем, две последние вполне уживаются с, как правило, прописанным в конституции республиканским строем. Каждое свержение правящего режима, включая попытки извне имплементировать демократические нормы и институты западного образца, приводит либо к простой смене персоналий, либо к установлению другой формы правления из трех «возможных» (антимонархические революции 50-60-х годов, позже – революция в Иране, события последних лет в Египте). Либо заканчивается хаосом, как в Афганистане, Ираке и Ливии.

Об установлении монархии в Сирии речи не идет – в стране нет соответствующих традиций, да и времена не те. Хотя, и европейские, и азиатские монархии, дожившие до наших дней, чувствуют себя, как правило, неплохо.

Тегеран, Эр-Рийяд и Анкара не возражали бы, наверное, против установления теократического режима, «правильного» в понимании каждой из этих стран: шиитского, ваххабитского или близкого «Братьям-мусульманам». Но не за это, что называется, боролись: политический ислам – одна из немногих угроз, способных сегодня объединить Россию и Запад. К тому же большинство самих сирийцев исламизмом «сыты по горло».

Остается президентская республика с широкими полномочиями главы государства. Тем более что военные или их ставленники правят страной с 1949 года, и другого режима население просто не знает.

Что до политического плюрализма, проблема в том, что в условиях современной Сирии политические партии рано или поздно станут этноконфессиональными, если не будут таковыми изначально. И пока свежи раны и обиды гражданской войны центробежных тенденций при этом не избежать.

Впрочем, в регионе есть и исключения, демонстрирующие определенную устойчивость более или менее демократических режимов: Турция, Алжир, Тунис, Ливан. К опыту последнего стоит присмотреться повнимательнее – две страны имеют схожий этноконфессиональный состав населения и общую историю. В период после второй мировой войны и до начала войны гражданской (1975-1990 гг.) процветающий и стабильный Ливан представлял собой финансовый центр региона. В дальнейшем уникальная политическая система, в которой законодательно представлены все конфессии страны, позволил сохранить государственное единство до сего дня.

Думается, что в управлении будущей Сирией должны принимать участие наряду с арабами (суннитами, алавитами, шиитами и христианами), армяне, ассирийцы, друзы, туркоманы и, конечно, курды. Доступ к власти различных этноконфессиональных групп может заменить принцип федерализма, в условиях Ближнего Востока чреватый сепаратизмом.

Договариваться с курдами, выдвигающими требование политической автономии, Дамаску необходимо как можно скорее. Начало консультаций с курдской администрацией летом этого года вызвало определенные надежды, но, похоже, сирийское руководство заняло жесткую позицию, очевидно, ожидая, что турецкое неприятие любой идеи курдской автономии окончательно «отрезвит» курдских лидеров. В начале октября в интервью агентству Reuters официальный представитель оппозиционного Сирийского демократического совета Амджад Осман сетовал на то, что переговоры, начатые в июле, «зашли в тупик», так как Дамаск не отказывается от идеи унитарного государства.[iv]

В диалоге с Рожавой сирийской стороне важно не пройти точку невозврата курдских кантонов в состав страны. Окончательный уход под американский «зонтик», несмотря на немалую авантюрность и ненадежность такого шага, может показаться им единственным способом сохранить политическую самостоятельность, пускай и под патронажем Вашингтона.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs