США: Иран и Северная Корея – все «до кучи» (сравнительный анализ)

Не так давно постоянный представитель США при ООН Никки Хейли в ходе своего выступления в индийском исследовательском центре Observer Research Foundation назвала Иран «ещё одной Северной Кореей» и констатировала, что в глазах Вашингтона правящие «режимы» Ирана и Северной Кореи ничем не отличаются. «Мы намерены, - заявила г-жа Хейли, -  продолжать оказывать давление на него и надеемся, что другие страны к нам присоединятся, поскольку в наших глазах Иран является ещё одной Северной Кореей». Похоже, в Вашингтоне считают, что проблемы (в понимании США) этих стран можно решить, используя один общий рецепт. Печальные результаты такого упрощенного подхода США к решению различных международных проблем мировое сообщество, к сожалению,  видит не впервые.

Насколько корректно такое сравнение Исламской Республики Иран (ИРИ) и Северной Кореи, которая официально называется Корейская народно-демократическая республика (КНДР). Давайте анализировать.

Иран: население 82 млн. человек. Экономика характеризуется такими цифрами: валовой внутренний продукт (ВВП – то есть совокупность всех товаров и услуг, произведенных в стране в течение года)[1] – 427,7 млрд. долларов, 5216 долларов на душу населения в год.

Иран занимает прочное место в мировом хозяйстве и на международном рынке. В последние годы, благодаря прагматичному курсу президента Хасана Роухани, ИРИ всё больше открывается миру и становится «лакомым кусочком» для бизнеса многих стран, в том числе союзников США.

При этом вооруженные силы ИРИ вполне серьезные – от 500 до 800 тыс. человек (по разным данным). Однако это отнюдь не говорит ни о милитаризации экономики, ни о милитаризации сознания и повседневной жизни иранцев. Ежегодные военные расходы ИРИ в последние годы составляют примерно 1% ВВП (по другим оценкам – около 2-2.5% [2]).

Более того, у Ирана нет ядерного оружия. И в ближайшей перспективе, даже если мы абстрагируемся от ядерной сделки, которая до сих пор резко ограничивала иранские ядерные возможности, он это оружие не сможет создать. Для этого в иранских условиях потребуется 5-7 лет, не меньше.

Северная Корея: население 25 млн. человек. ВВП – 28 млрд. долларов и всего лишь 1109 долларов на душу населения в год.

КНДР – плотно закрытая страна практически во всех сферах. Ее отношения с внешним миром чрезвычайно ограничены. К примеру, около 90%  ее экспорта – импорта приходится только на одну соседнюю страну – Китай, который, по сути, является спонсором и источником жизнеспособности КНДР.

И, несмотря на эти низкие экономические показатели, военные расходы Северной Кореи постоянно растут и ныне составляют около 16% госбюджета.

Северная Корея - милитаризованная страна. Народная армия - регулярные вооруженные силы - насчитывает более 1 млн. личного состава плюс 4 млн. резервистов (это 4-ое место в мире после Китая, США и Индии). Кроме того, Рабоче-крестьянская Красная гвардия и Молодежная Красная гвардия объединяют около 5 млн. человек, да еще войска министерств общественной безопасности и охраны госбезопасности, да еще народные охранные и учебные отряды.

Конечно, в этих условиях ни о каких свободах и участия граждан в политической жизни, в государственном управлении говорить не приходится. Не секрет, что в стране почти всё решает один человек. При этом страна обладает ядерным оружием. Причем многие специалисты утверждают, что у Пхеньяна уже есть не только атомное, но и водородное оружие. По данным SIPRI, Северная Корея обладает 10–20 ядерными боеголовками. Американские военные аналитики утверждают, что арсенал КНДР насчитывает 60 ядерных зарядов. В любом случае количество ядерных боеголовок — не менее десяти, мощность — не менее 20 кт в тротиловом эквиваленте.

Исламская Республика Иран, не обладая ни одним ядерным зарядом, имеет совсем другую структуру власти и самое главное – другую систему принятия решений.

Как бы ни относиться к исламскому Ирану, надо согласиться, что на Ближнем и Среднем Востоке Иран – одно из государств с демократическими началами управления, где при всех сложностях и неоднозначности  внутриполитической обстановки наблюдается и бурная политическая жизнь, и судьбоносные выборы, влияющие на политику и роль страны в регионе и мире.

То есть в Иране на протяжении последних лет мы можем наблюдать развитие представительной демократии и активизацию политической жизни, мы  слышим голос общественности. Иранцы не только приходят к избирательным урнам, но и выходят на улицы, предъявляя властям свои насущные требования. Всё это соответствует конституции  ИРИ. Да это демократия, пусть в рамках исламских норм и законов.

Принятие решений в ИРИ в корне отличается от КНДР. При всей налаженной исламской вертикали власти в Иране разнообразие политических групп, течений и мнений не позволяет говорить об абсолютизме верховного лидера. Внутриполитическая ситуация в ИРИ сложна и заставляет военно-политическую элиту искать компромиссы и принимать решения с учетом интересов оппонентов. В этом принципиальная разница с процессом принятий решений в КНДР.

Конечно, Тегеран отстаивал иногда не совсем приемлемые (или совсем неприемлемые) для внешнего мира, прежде всего Запада, позиции, в том числе и в ядерной сфере. Однако при этом Иран не выходил из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и из МАГАТЭ и никогда не шантажировал этим мировое сообщество.

В свою очередь факт заключения ядерного соглашения – Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) – свидетельствует о договороспособности Ирана по самым важным вопросам мировой политики, в том числе - по проблеме нераспространения ядерного оружия.

СВПД не идеальная сделка. В нем есть моменты, которые вызывают вопросы о будущих возможностях Тегерана в ядерной сфере. СВПД не уничтожает полностью ядерную инфраструктуру Ирана и его интеллектуальный потенциал в этой области. СВПД не включает проблемы не связанные с ядерной сферой – ракетную, прав человека, активность ИРИ на Ближнем Востоке.

Но где в мировой дипломатической практике можно найти идеальное двусторонне или многосторонне соглашение? Это же всегда компромисс между разными, порой противоположными интересами заинтересованных сторон.

Поэтому вполне корректно охарактеризовать СВПД как важнейший исторический документ (не считая, конечно, ДНЯО), который впервые (с начала в 1945 году ядерной эры) обуздал ядерные амбиции конкретной страны и поставивший ее ядерную программу в жесткие рамки международных законов и требований МАГАТЭ. Это яркий пример эффективной работы мировой дипломатии, создавшей прецедент подлинного доверия сторон во имя сохранения режима нераспространения ядерного оружия. СВПД мог бы стать моделью для дипломатического урегулирования региональных и мировых кризисов. Но…

Президент Трамп рушит всё, чего достиг президент Обама, в том числе и СВПД. Новые переговоры с Ираном по ядерным и другим проблемам, пожалуй, маловероятны, но не по причине недоговороспособности ИРИ, а по причине неадекватной политики администрации Трампа в отношении Ирана. Тегеран, не имея ядерного оружия и средств его доставки, согласился выполнять требования СВПД по сокращению своей ядерной инфраструктуры и ограничению ядерной деятельности и скрупулезно это делает, о чём свидетельствуют доклады МАГАТЭ. А США в это время вводят новые санкции против ИРИ, что выходит за рамки логики и естественно вызывает недоумение в Тегеране (и не только, но даже у американских союзников).

Если упомянутая Никки Хейли своим сравнением ИРИ и КНДР имела в виду, что президент США должен встретиться с высшим руководством Ирана, то этого не произойдет. Со стороны Ирана такая возможность исключена. Тегеран ни на каких уровнях не будет вести никакие переговоры с США, тем более по ядерной проблеме, тем более на уровне лидеров. Об этом неоднократно заявляли иранские официальные лица. А 12 требований, которые выдвинул госсекретарь США Помпео Ирану, практически невыполнимы. Сейчас в Иране очень сильны антиамериканские настроения. Учитывая политическую систему ИРИ и систему принятия государственных решений (о чем мы уже упоминали), эти настроения не позволят даже тем представителям элиты, которые были бы не против нового диалога с США, осуществить это. Иран активно готовится к противодействию новым санкционным мерам со стороны США

Другая ситуация в Северной Корее и вокруг нее. КНДР, играя с международным сообществом в кошки-мышки, дважды выходила из ДНЯО (в 1993 и окончательно  в 2003 г.) и один раз из МАГАТЭ (в 1994 г.). Главная цель и страховка Пхеньяна – ядерное оружие, и эта цель достигнута. Кроме того, Северная Корея создала и ракеты-носители этого ядерного оружия. И угроза от ракетно-ядерного потенциала КНДР реальна и  велика даже для далеких от Кореи США. Поэтому, конечно, Белый дом готов решительно идти и на силовое, и мягкое давление на Пхеньян, даже на встречи на высшем уровне, чтобы снизить уровень угроз. Здесь, правда, следует отметить, что для Трампа саммиты с Ким Чен Ыном нужны и для достижения внутриполитических целей, для американской аудитории, а для лидера КНДР и в мировом масштабе.

Таким образом, Иран и Северная Корея разнятся практически по всем упомянутым выше параметрам, включая идеологию, религию и национальную психологию. Эти страны занимают разные позиции в мире. Но главное у них разный «ядерный базис» и разный background переговорного процесса по ядерной тематике.

В связи с этим правомерно констатировать, что сравнение ИРИ и КНДР даже в рамках ядерной тематики представляется некорректным. В силу этого, методы и сценарии решений ядерных проблем этих двух стран не могут быть идентичны.

К слову, иранская ядерная проблема двигалась по пути к разрешению, но президент Трамп отбросил ее на исходные позиции.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs