Виктор Боярский: В Арктике освоение возможно только международным консорциумом

Фото: ru.arctic.ru

В Москве завершился шестой сезон Международного инженерного чемпионата «CASE-IN». В этом году он был посвящен развитию Арктики. Студенты из более 50 вузов России и СНГ предлагали решения проблемам, которые возникают перед крупными компаниями, ведущими работу на Русском Севере. На площадке мероприятия журнал «Международная жизнь» поговорил  с почетным полярником России Виктором Боярским. В 1990 году он в составе международной экспедиции «Трансантарктика» на лыжах и собачьих упряжках пересек Антарктиду. Эта экспедиция была самой длинной (внесена в книгу рекордов Гиннесса) и, как отмечает Виктор Боярский, последней в своем роде. Впоследствии использование собак в Антарктиде было запрещено.

«Международная жизнь»: Как Вы оцениваете развитие Северного морского пути?
Виктор Боярский: Выросло количество грузов, провозимых по Северному морскому пути. Сроки навигации увеличились: если раньше 1,5 – 2 месяца, то сейчас до 3 – 4 доходит, в отдельные годы может даже больше. Это одно. А второе – это то, что там активизировалась деятельность, не в последнюю очередь благодаря Министерству обороны. Опять же, они не занимают новых позиций, а только то, что оставили в 90-е годы. Бросили аэропорты, аэродромы – все, а  без них нельзя. Надо иметь опорные точки, мало ли что случится. Сейчас там находятся поселки в разной стадии разрушения. Отрицательно сказывается отсутствие транспортной связи.

Грузы надо кому-то возить. Если никто не будет здесь работать, то везти некому. Основная перспектива – это, конечно, нефть и газ. «Норильский никель» никогда не прекращал работу, но это только западный сектор: из Дудинки до Мурманска. Основной поток товаров – транзит из Китая в Европу, а также грузы для нужд Минобороны, чтобы строить базы.

«Международная жизнь»: Период свободного судоходства будет и дальше увеличиваться?

Виктор Боярский: Больше не будет. Более того, он снова сократится. Через несколько десятков лет все вернется на свои места. Прогнозы о том, что через 10-20 лет у нас не будет льда – это химера. Нет для этого оснований. Выбросы, которые производит человек – это фактор, влияющий на 5-10%. Можем перестать курить и загрязнять атмосферу, процесс немного замедлится. Но главным фактором изменения климата останется взаимодействие Солнца и Земли. Этот циклический процесс так и будет идти. Было время, когда в Гренландии цвели сады. На месте Арктического океана 50 миллионов лет назад было теплое море. Эти климатические изменения спекулятивно используются некоторыми учеными, чтобы получить гранты. Но надо четко представлять: вывести экосистему из равновесия только потому, что стали выбрасывать в 10 раз больше CO2, не удастся.

«Международная жизнь»: Своевременны ли, на Ваш взгляд, российские инвестиции в строительство новых ледоколов?

Виктор Боярский: Свободное движение судов – это иллюзия. Льды никуда не деваются, они просто отходят выше, севернее. Но стоит дунуть северному ветру, эти льды приплывут в течение суток. Все корабли, которые будут без ледокола, будут обречены. Поэтому даже во время широкой навигации ледоколы всегда дежурят в самых узких местах, чтобы прийти на помощь. Если льды раздавят танкер, мало никому не покажется. Будет просто экологическая катастрофа. В Арктике без ледоколов делать нечего. Мы единственная страна, которая имеет атомные ледоколы. Сейчас их, правда, всего два осталось. Три на подходе. И это дает нам основания говорить, что мы действительно в Арктике присутствуем. Потому что практически в любую точку мы можем гарантированно дойти и обеспечить работу транспортных судов. Мы достигли такого уровня технологий в строительстве малогабаритных атомных реакторов для судов, что никто с нами не сравниться даже близко. Больше 40 лет ни одной внештатной ситуации, несмотря на то, что условия эксплуатации чрезвычайно жесткие. Потому что там такая вибрация (я много раз ходил на Северный полюс), когда выходишь на лед, начинается жуткая тряска.

«Международная жизнь»: Как Вы относитесь к территориальным спорам в Арктике?

Виктор Боярский: Сейчас пока затишье, потому что многие государства подали в Комиссию ООН по морскому праву заявки на расширение границы шельфа. Как они будут приняты международной комиссией, так споры и будут решаться в дальнейшем. Зона пересечения интересов там небольшая, в районе полюса. У нас спор с Данией и Канадой. Но всегда можно договориться.

«Международная жизнь»: Вы считаете, что можно прийти к компромиссу?

Виктор Боярский: Конечно, там не о чем спорить. Во-первых, северный полюс не очень интересен с точки зрения экономики. Там глубина – четыре километра. Что там добывать? Все глубинные проекты, конечно, имеют больше геополитический аспект, чем экономический. Там будет нерентабельно добывать. На ближнем шельфе (40 - 50 метров в глубину) еще все реально. Себестоимость добываемого топлива не будет выше мировых цен. А то, что касается тех районов, где больше 1- 2 километров – это уровень космических технологий. При этом там лед все время ходит. Я когда был на полюсе, в глаза бросилось большое количество айсбергов. Это как раз отражение того, что происходит за счет потепления. Ледники активнее дрейфуют, сбрасываются. И сейчас они даже в районе полюса, раньше их там не было. Они представляют основную опасность для буровых работ. Если многомиллионная громада пойдет, ее не остановить, она снесет все на своем пути. Сейчас такая технология: с помощью тех же ледоколов уводить айсберги в сторону, немного изменять их курс.

«Международная жизнь»: А почему в ООН так долго рассматривают эти заявки?

Виктор Боярский: Потому что есть политический интерес. Мы подали в 2001 году. Нам отказали, сказав, что недостаточно проведено исследований. Мы провели 2 крупные и комплексные экспедиции с подводными лодками, атомными ледоколами и самолетами в 2009 и 2011 году. Нужно было представить все данные, чтобы доказать, что хребет Ломоносова и поднятие Менделеева – это продолжение нашего континентального шельфа. Чтобы обосновать заявку с технической стороны, нужно провести дорогостоящую экспедицию. Не все государства могут себе это позволить. Если результаты экспедиции будут приняты на уровне Комиссии по морскому праву, то они будут одобрены всеми. Это не то же самое, что опустить флажок. Потом уже будут разбираться не комиссии ООН, а страны. Как с Норвегией мы разделили сейчас спорную территорию в Баренцевом море. Сорок восемь лет не могли, а потом поделили, пусть и неудачно. Зато нам удовлетворили заявку по Охотскому морю. Раньше японцы там повсюду ловили рыбу, теперь мы их гоняем. Рыболовство очень важно. В океане его нет, а в прибрежных морях – это основной биологический ресурс. Если ты имеешь свою исключительную экономическую зону на 200 миль дальше, то ты можешь собирать там урожай, а остальные не могут. В лучшем случае совместные предприятия.

«Международная жизнь»: Возможно ли общее освоение Арктики?

Виктор Боярский: К этому мы придем, оно будет обусловлено экономическими соображениями. Даже на мелководном шельфе добыча – это очень сложный технологический комплекс. Взять хотя бы влияние дрейфующих айсбергов. Есть огромные массивы льда глубиной 30 – 40 метров, которые порвут трубопроводы как нитки. Это все до первой экологической катастрофы. Потому что, если в Арктике будет разлив как в Мексиканском заливе, мы уже не оправимся. Там нефть разлагается от холода, собирать ее будет бесполезно. В Арктике освоение возможно только международным консорциумом, по-другому никак. Наша экономика еще не самая лучшая, но даже американская отдельно взятая не сможет обеспечить достаточные вложения. Все признают необходимость сотрудничества.

«Международная жизнь»: Спасибо за беседу!

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs