Тень Каталонии упала на Бельгию?

Тема каталонского сепаратизма, похоже, все дальше заводит противоборствующие стороны в опасный тупик. Бывший глава Каталонии Карлес Пучдемон по-прежнему находится в бегах, скрываясь от испанского правосудия. На территории иберийского королевства ему грозит наказание до 30 лет тюрьмы. Сейчас Пучдемон находится в Германии, власти которой по запросу испанской прокуратуры на экстрадицию его арестовали, а потом выпустили на свободу под залог в 75 тысяч евро до окончательного решения судьбы политика.

Соратники бывшего руководителя в каталонском парламенте одобрили поправку, позволяющую проводить процедуру избрания главы правительства дистанционно. На этот пост националисты хотели бы выдвинуть того же Пучдемона. Однако по законам Испании беглый политик сможет занять пост главы правительства Каталонии только при возвращении в королевство где его ожидают суд и тюремный срок.

Таким образом, противоборство Барселоны и Мадрида продолжается. Сам же каталонский беглец и несколько его соучастников предпочитают не строить планов на будущее. Карлес Пучдемон не исключает, что в будущем может оказаться в тюрьме или остаться в изгнании.

Тем временем, как сообщают испанские СМИ, законодатели Каталонии уже нашли Пучдемону альтернативу. Они выбрали новым председателем женералитата (правительства региона) члена сепаратистской коалиции «Вместе за Каталонию» Кима Торру. Его кандидатуру простым большинством голосов утвердили 14 мая в ходе второго тура голосования. Сеньор Торра заявил, что считает «законным председателем правительства» его бывшего лидера Карлеса Пучдемона. И пообещал продолжить дело предшественника, то есть «строить независимое государство в форме республики».

Пытаясь нейтрализовать «каталонский феномен», власти Испании предупреждают о возможности «эффекта домино» в таких европейских субнациональных территориальных единицах, как бельгийская Фландрия, британская Шотландия, итальянская Ломбардия, австрийский Тироль, французская Корсика. В этой связи Фландрия заслуживает особого внимания, поскольку обладает длинной историей борьбы за самостоятельность и значимыми победами на этом направлении. Тень мятежной Каталонии упала на Бельгию, куда из Германии так стремился попасть Карлес Пучдемон. Решится ли Фландрия пойти по пути каталонских националистов в сторону полной независимости с отделением от Бельгии?

На вопросы обозревателя журнала «Международная жизнь» отвечает специалист, кандидат исторических наук, доцент МГИМО (У) МИД РФ Элла Ермакова.

«Международная жизнь»: Элла Владимировна, сепаратистские настроения в той или иной степени существуют во многих государствах. Есть они и в Европе, в частности, в Бельгии. Если сравнить испанскую Каталонию и бельгийскую Фландрию, что бы вы особо отметили?

Элла Ермакова (МГИМО):  Разумеется, у сепаратизма во многих странах есть немало общего, в том числе и в Бельгии. Во-первых, эти страны имеют схожую историю борьбы за признание местных языков в качестве официальных, что, по мнению бельгийского политолога Винсента Лабордери, называется «древним национальным чувством» языка. Во-вторых, высокий уровень экономического развития Каталонии и Фландрии обеспечивает им достаточно высокую степень независимости. Так доля Каталонии в ВВП Испании составляет около 20%. А доля Фландрии в ВВП Бельгии составляет почти 59%. К тому же идеи самостоятельного развития всегда находили живой отклик, как у каталонцев, так и фламандцев.

Во Фландрии до сих пор хорошо помнят острую ситуацию в стране в 2008 году, когда в регионе стали повсеместно требовать использования только голландского языка, снимали дублирующие надписи на французском, что привело к усилению межнациональной напряжённости в стране и к призывам отделения от Бельгии. Тогда бельгийскому правительству во главе с опытным Ивом Летермом удалось разрядить обстановку, предложив всем сторонам хорошо проверенный рецепт – сесть за стол переговоров.

Поэтому каталонский референдум о независимости сразу же нашёл положительный отклик во Фландрии, особенно среди сторонников крайне националистических сил.

«Международная жизнь»: Выходит, теперь примеру Каталонии может последовать и Фландрия?

Э. Ермакова: По мнению лидера одной из националистических партий «Фламандский интерес» Томаса Ван Грикена, Каталония показывает «верный путь Фландрии». А вот главная  политическая сила этого региона партия «Новый фламандский альянс», собирается заморозить эту тему до 2019 года. В одном из интервью упомянутый  мной Томас Ван Грикен так и заявил: «Я поддерживаю референдум в Испании и являюсь сторонником независимости Каталонии. Уверен, что он приведет к эффекту домино в других странах Европы. События в Испании придадут импульс всем сепаратистским регионам в Европе и активизируют работу партий евроскептиков. За последние тридцать лет на европейском пространстве появилось множество независимых государств, и этот процесс продолжится. Во многих регионах растет национальное самосознание и стремление к независимости. В ближайшее время мы увидим новые референдумы о независимости. Мы хотели бы провести референдум во Фландрии. Ведь большинство населения региона поддерживает эту идею».

«Международная жизнь»:Но ведь, как известно, ни в конституции Испании, ни в конституции Бельгии не предусматривается проведение субъектами федерации референдумов об отделении. Соответственно, подобные плебисциты не могут быть признаны легитимными, не так ли?

Э. Ермакова:  Да, это так. Однако, партия «Фламандский интерес», представленная в обеих палатах парламента Бельгии, становится всё более популярной в связи с кризисом миграционной политики страны, приведшей к небывалому наплыву беженцев в основном из мусульманских стран, что привело к криминализации обстановки в Бельгии. Все самые кровавые террористические атаки в Европе последних лет были спланированы и организованы с территории Бельгии выходцами с Ближнего Востока, имевшими тесные прямые связи с террористической группировкой ИГИЛ (запрещённой в России).

«Международная жизнь»: Вместе с тем, политическая ситуация во Фландрии отличается от каталонской. Чем именно?

Э. Ермакова: Если Каталония прямо заявила о своём желании отделиться от Испании, то Фландрия выступает, лишь за расширенную автономию. Хотела бы напомнить, что в отличие от Каталонии у региона Фландрии нет автономного статуса. Каталонский синдром может повлиять и на геополитическое будущее Европы и Европейского союза, поскольку её пример притягателен для других европейских регионов, где обострены национальные противоречия. Но далеко не все бельгийские политики разделяют крайне правые взгляды, считая, что широкие права регионов могут служить страховкой от болезни сепаратизма.

К тому же отрицательная позиция Европейского союза по отношению к сепаратизму тоже служит сдерживающим фактором. В своё время, когда португалец Жозе Мануэл Баррозу возглавлял Европейскую комиссию, он ясно выразил мнение самых консервативных европейских кругов по этому вопросу: если какая-либо территория отделится от своей общей родины, то она автоматически покинет ЕС. По мнению председателя парламента Фландрии Яна Пеманса, (партия «Новый фламандский альянс»), эта угроза может быть воспринята, как «нож в спину» независимости Фландрии со стороны реакционного руководства Евросоюза. И все же, благодаря богатому опыту бельгийцев решать межнациональные и межрегиональные конфликты мирным путём, эта ситуация интерпретируется по-другому. Например, бывший премьер-министр Бельгии, лидер франкоязычной социалистической партии Элио ди Рупо написал об этом опыте так: «У Бельгии огромный опыт управления в напряженной внутренней обстановке. Но нам всегда удавалось разряжать ситуацию с помощью диалога и компромисса».

«Международная жизнь»: В Бельгии компромиссы достигались путём трудных и длительных переговоров между представителями всех регионов и сообществ, составляющих королевство, которые чаще всего заканчивались предоставлением им более широких полномочий. Показательно в данном контексте особое место, которое в ЕС отведено именно бельгийским регионам.

Э. Ермакова: Бельгийские регионы обладают широким спектром полномочий в рамках Европейского союза. Это связано как с особым статусом страны, где расположена штаб-квартира ЕС, так и со сложной административной структурой Бельгии – первой страны, искусственно созданной в 1830 г. на основе объединения очень разных по уровню политического, экономического и культурного развития территорий. К тому же в силу исторических и политических причин бельгийские регионы обладают по конституции высоким уровнем самостоятельности. Чтобы понять, как развивалась расширенная региональная самостоятельность Бельгии, надо хотя бы вкратце обратиться к уникальной по запутанности истории этой страны, вынужденной постоянно находить компромиссы, чтобы, как в пазле, собирать по кусочкам единую территорию. Не вдаваясь в подробности, хотя они очень важны для понимания современной внутренней ситуации в стране, отметим, что до 1830 г., даты создания независимого государства, то пространство, которое сегодня называется Бельгией, в течение веков переходило от одной страны к другой, впитывая особенности развития каждой из них. Исторически сложилось, что значительная часть нынешней территории Бельгии в XV в. входила в состав Нидерландов. Затем на протяжении веков часть территории переходила то к Испании, то к Австрии, то к Франции.

Во время правления Марии-Терезии Австрийской (1717 – 1780 гг.) южные провинции австрийских Нидерландов ощутили на себе не только благотворное влияние эпохи Просвещения, но и результаты проводимой политики административного, экономического и культурного обновления. Австрия осуществляла руководство нидерландскими провинциями, поощряя развитие угольной, металлургической и текстильной промышленности. Именно в эпоху испанского и австрийского правления на территории современной Бельгии население стало воспринимать католицизм как неотъемлемую часть своей национальной аутентичности в противовес протестантизму, насаждавшемуся Нидерландами.

Что касается региона Брюссель-столица, то он всегда находился на особом положении, которое также объясняется его эклектичным национальным составом. В XVIII веке большинство жителей Брюсселя говорили на брабансонском (брабантском) диалекте, на котором общалась в основном местная элита. Меньшинство Брюсселя говорило по-французски. Но французский имел статус языка власти, которым пользовались верховные губернаторы, работавшие в Брюсселе. Подобная расстановка сил изначально заключала в себе источник внутренних противоречий.

«Международная жизнь»: От запутанного прошлого современной Бельгии достался большой клубок внутренних проблем: от межрегиональных противоречий, до сложнейшей миграционной ситуации. К чему же всё это может привести?

Э. Ермакова: Высказанные мной выше факты подталкивают к выводу о том, что каталонский пример может при определённых обстоятельствах стать катализатором роста сепаратистских настроений в бельгийских регионах, особенно во Фландрии, где националистические настроения проявляются больше, чем в других частях страны, а развитая экономическая база обеспечивает региону высокий уровень самостоятельности. Однако, думаю, что огромный опыт мирного решения внутренних конфликтов и впредь удержит страну от резких и решительных протестов с непредсказуемыми последствиями. Будем надеяться.

«Международная жизнь»: Здесь, наверное, необходимо остановиться на механизме управления кризисами, который в разные годы демонстрировало бельгийское руководство?

Э. Ермакова: Как было сказано, начиная с первого дня существования Бельгии как суверенного государства, власти старались «управлять» разногласиями при помощи проведения своевременных реформ и диалога. В результате каждой новой конституционной реформы (сегодня Бельгия живёт по четвёртой Конституции 1994 года) в основной закон страны вписывались всё новые пункты о дальнейшем расширении полномочий регионов, включая их самостоятельную внешнюю деятельность. Во-вторых, бельгийские регионы получили уникальное право на основе принципа субсидиарности (или дополнительности) представлять страну во всех институтах ЕС в особых случаях. Этот принцип в федеративном государстве выражается в том, что, если один из уровней государственной власти (федеральной или субъекта федерации) оказывается неспособным нести ответственность за последствия своих действий (или бездействия), то другой ее уровень, либо берет ответственность на себя, либо через систему соответствующих механизмов принуждает его нести должную ответственность.

Так, например, двенадцатое по счету поочерёдное председательство Бельгии в ЕС, которое началось в июле 2010 года. И оно совпало с очередным правительственным кризисом в стране и отсутствием федерального кабинета министров, полностью легло на плечи бельгийских регионов и сообществ. Этот период отмечен чередой тяжёлых правительственных кризисов в Бельгии. Правительство в очередной раз ушло в отставку из-за провалившейся попытки урегулировать вопрос об административном делении двуязычного избирательного округа Брюссель – Халле-Вилворде. Все члены правительства, включая премьер-министра Ива Летерма, считались исполняющими обязанностями. Бельгийские регионы и сообщества сосредоточили свои усилия на реализации положений Лиссабонского договора, что значительно укрепило их позиции в Евросоюзе. Во время консультаций в рамках КОР (Комитета регионов ЕС) о полномочиях бельгийских регионов в период правительственного кризиса было решено, что Валлония в рамках председательства будет отвечать за региональную политику и структурные фонды Евросоюза. А Фландрия, будучи более развитым в экономическом плане регионом Бельгии, займётся экономическими вопросами, в частности энергетическими проблемами. Таким образом, совместная деятельность конкурирующих регионов, направленная в одно общее русло, не только заменила работу федеральной власти, но на некоторое время снизила уровень внутренних межрегиональных противоречий.

«Международная жизнь»: При этом, амбиции Фландрии, учитывая широкий спектр полномочий бельгийских регионов, простираются далеко за национальные рамки…

Э. Ермакова: Премьер-министр Фландрии Крис Петерс, занимавший этот пост в 2007-2014 годах, заявил что внимание, которое его регион уделяет работе в Комитете регионов ЕС, объясняется приоритетным направлением Фландрии в сторону «европеизации» и даже «широкой интернационализации». По его словам, эта интернационализация региона и его жителей проходит красной линией через все его промежуточные проекты, объединенные в широкомасштабный проект «Фландрия в действии», цель которого - к 2020 году вывести этот регион в пятерку первых в Европе.

Бельгийские регионы уделяют большое значение развитию внешних связей, что рассматривается центральной властью как важнейший инструмент в урегулировании межрегиональных конфликтов. Экономически развитая Фландрия достигла в этом направлении немалых успехов.

Право на ведение самостоятельной внешней деятельности было зафиксировано в конституции Бельгии в 1993 году (в ст.167, п.3.). Согласно этой статье, субъекты федерации уполномочены «регулировать международное сотрудничество», действуя в рамках своей компетенции. Региональные правительства получали возможность напрямую заключать межрегиональные договоры, а также с другими странами. Четвертая конституционная реформа, проходившая в Бельгии в 1993–1994 годы, имела целью окончательно закрепить переход страны от унитарной формы правления к федеративной. Бельгийская система основана на достаточно широкой самостоятельности субъектов федерации, которой они могут пользоваться, как во внутренних, так и во внешних делах («foro interno, foro externo»). Если субъекты федерации компетентны в какой-то области политики, они могут оперировать на международном уровне в этой области. Федеральное разделение властей, закрепленное в конституции, также распространяется на «смешанные договоры», то есть на те, которые затрагивают как полномочия федерального правительства, так и полномочия хотя бы одного из субъектов федерации.

Конституционная реформа 1993 года вывела бельгийские сообщества и регионы на новый уровень самостоятельности. Право вести независимую внешнюю деятельность бельгийские субъекты федерации получили де-юре. Каждый региональный министр получил право самостоятельно принимать решения во внешних связях в подведомственной ему области. Во Фландрии окончательно сформировался орган, отвечающий за ведение международной деятельности – Администрация по внешней политике в структуре единого фламандского правительства. С 1993 года во фламандском правительстве появилась даже новая компетенция - иностранные дела. Ею наделялся либо премьер-министр, либо любой другой министр в качестве дополнительной сферы своей деятельности. Первым полноправным министром иностранных дел во фламандском правительстве стал Люк Ван ден Бранде, представитель партии социал-христиан и фламандцев.

Внешняя политика, проводимая Фландрией, характеризуется рядом специфических особенностей, отличающих ее от других бельгийских регионов. Изначально в отличие от Валлонии внешние связи Фландрии являлись неотделимой частью международной политики всей Бельгии. Однако с 2001 года ситуация начала меняться. Внешнее экономическое сотрудничество Фландрии полностью перешло в компетенцию региона. А с 2003 году Фландрия даже получила ограниченное право самостоятельной торговли оружием.

Несмотря на то, что компетенция торговли оружием во Фландрии фактически относится к сугубо экономической сфере, Региональный департамент по экономике, науке и инновациям каждый раз должен просить разрешение Регионального департамента иностранных дел Фландрии на каждую сделку в этой области.

«Международная жизнь»: Элла Владимировна, продолжая наш разговор о внешних связях Фландрии, хотелось бы отдельно спросить вас о роли дипломатических представительств этого региона за рубежом. Какова она на ваш взгляд?

Э. Ермакова: В результате проведения конституционных реформ Фландрия наравне с другими бельгийскими сообществами и регионами получила возможность официально участвовать в работе ряда самых авторитетных международных организациях, таких, как ЮНЕСКО, Совет Европы, ОЭСР (Организация по экономическому развитию и сотрудничеству), МОТ (Международная организация труда), ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения). Начиная с 90-х годов ХХ века Фландрия также взяла курс на расширение своих дипломатических представительств в так называемых «Фламандских домах». Этот формат хорошо зарекомендовал себя в разных странах. Основная цель «Фламандских домов» заключается в продвижении в международном формате самых ярких событий в жизни региона – его культуру, историю, обычаи, язык. «Фламандские дома» сегодня открыты в Гааге, Берлине, Париже, Вене, Лондоне и даже в Нью-Йорке. Причем, несмотря на кризис, наблюдается постоянный рост персонала этих представительств, что говорит о популярности такого метода осуществления внешней политики.

Предоставление беспрецедентных полномочий субъектам федерации, в частности в области внешних связей, таило в себе риск распада Королевства Бельгия. Однако бельгийские политики все же пошли на этот, несомненно, рискованный шаг, усмотрев в нем дополнительный инструмент решения национально-политических противоречий в стране.

Внешние связи Валлонии и Фландрии осуществляются на многоуровневой основе двустороннего и многостороннего сотрудничества, а также в рамках международных организаций. Валлония и Фландрия, продолжая конкурировать также по вопросам ведения внешних связей, тем не менее, в некоторых ситуациях вынуждены проводить совместную линию. Речь идет об их совместном участии в международных территориальных объединениях и организациях как официальных представителей всей Бельгии. Эта особенность представляется крайне важной, поскольку позволяет найти ту точку соприкосновения, которая объединяет в определенной сфере два непримиримых региона.

Внешняя трансграничная деятельность бельгийских регионов важна еще и потому, что в результате прямых контактов с соседними странами местным властям удается несколько сглаживать последствия глобального кризиса, который не мог не отразиться на всех странах-членах Евросоюза. К тому же совместное участие бельгийских регионов в ряде общеевропейских проектов вынуждает их более тесно сотрудничать друг с другом, представляя интересы единого государства.

«Международная жизнь»: Какой же вывод сегодня можно сделать в связи с обрисованной вами ситуацией в Бельгии?

Э. Ермакова: Совокупность всех вышеуказанных факторов позволяет значительной части бельгийских политиков сохранять достаточный оптимизм, когда речь идёт о риске сепаратизма от «эффекта домино», созданного каталонским кризисом. Мы живём сегодня в мире высоких скоростей, что позволяет нам наблюдать за тем или иным событием от его рождения до полного исчезновения с международной арены. История сепаратизма вошла в новую фазу, когда на карте мира естественно и искусственно, как когда-то Бельгия, возникают новые государства. В тесной Европе процесс обострения межнациональных противоречий чреват появлением новых каталоний и новых форм борьбы, как за независимость, так и за сохранение целостности территории. Посмотрим, какое из этих направлений одержит победу. Будущее покажет.

«Международная жизнь»: Спасибо, Элла Владимировна, за интересное интервью!

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs