ГЛАВНАЯ > Экспертная аналитика

Сближение США и Индии: перспективы и пределы

12:36 12.02.2018 • Андрей Кадомцев, политолог

Возможное обострение отношений КНР и США наверняка будет иметь и серьезные геополитические последствия. В частности, такое развитие событий объективно способствует сближению Соединенных Штатов с Индией. В октябре прошлого года, в ходе визита в Дели, госсекретарь США Рекс Тиллерсон охарактеризовал отношения двух стран как «стратегическое партнерство». По мнению ряда наблюдателей, Индия способна стать ключевым партнером США в Индо-Азиатском регионе[i].

Краткий обзор американо-индийских отношений в последние десятилетия дает глубокое представление о факторах, способных оказать решающее влияние на перспективы партнерства двух крупнейших государств мира. Напомним, что активизация двусторонних связей произошла относительно недавно. В годы «холодной войны» Вашингтон рассматривал Индию исключительно сквозь узкую призму геополитических интересов. В результате, отношения с одним из лидеров движения неприсоединения, имевшим к тому же тесные связи с СССР, носили преимущественно «враждебно-отстраненный» характер. Некоторое оживление отношений в 1990-е было сведено на нет санкциями, которые США наложили на Индию за проведение ядерных испытаний в 1998 году.

После терактов 11 сентября 2001 года, президенту Дж. Буш-младшему пришлось решать двуединую задачу: сохранить стратегические связи с Пакистаном, которые были необходимы для глобальной "войны против террора", одним из ключевых элементов которой стали боевые действия в Афганистане. И в тоже самое время найти противовес стремительно возраставшей мощи КНР, которую Буш-младший открыто обозначил как главный вызов интересам США в Азии, а в долгосрочной перспективе и во всем мире. Таким образом, у Соединенных Штатов возник стратегический интерес к сближению с Индией, которую в Вашингтоне стали рассматривать как лучший и самый естественный противовес как усилению Пекина, так и чрезмерной самостоятельности Исламабада. 

Потребность Вашингтона в качественном улучшении отношений была столь велика, что администрация Буша-младшего пошла в 2006 году на подписание с Индией Соглашения о сотрудничестве в области мирной атомной энергетики. (Даже несмотря на то, что Нью-Дели не является участником Договора о нераспространении ядерного оружия.) Критически оцененная многими, как в мире, так и в США[ii], ядерная сделка с Индией позволила двум странам сделать «невиданный прежде» шаг (generational  leap) в сторону стратегического сближения. По мнению оптимистов, тем самым США признавали «исключительную» роль Индии в возникающем новом мировом порядке. Тем не менее, на протяжении нескольких следующих лет отношения переживали период стагнации[iii].

Новая динамика в двусторонних отношениях обозначилась лишь после прихода к власти премьер-министра Нарендры Моди. Националист и прагматик, Моди разделял усиливающуюся тревогу Вашингтона по поводу неуклонно растущей китайской мощи. В этой ситуации, «возвращение Америки в Азию», задуманное Обамой, сулило установление баланса сил, отвечающего индийским интересам. США, в свою очередь, терявшие поддержку как среди традиционных арабских союзников, обеспокоенных двусмысленной позицией Белого дома в отношении «арабской весны», так и в регионе АТР, где некоторые традиционные американские союзники всё чаще посматривали в сторону Пекина, хотели развивать двусторонние военно-стратегические связи. В этой ситуации большие надежды Обама возлагал на торгово-экономическое сотрудничество с Индией, превращавшуюся в третью экономику мира. 

Результаты оказались противоречивы. Наибольший прогресс наблюдался в военной области. К 2016 году Индия становится самым частым участником совместных военных маневров с США среди всех государств мира. Росли объемы военно-технического сотрудничества – более 17 млрд. долларов за период 2011-2016 гг. Индия вышла на второе место среди покупателей американского оружия и техники[iv]. В настоящее время, вновь прорабатывается вариант продажи истребителей F/A-18 Super Hornet с возможностью их дальнейшего производства в Индии.

Гораздо скромнее оказались результаты в экономической области. К 2015 году объем двусторонней торговли достиг лишь 107 млрд. долларов – при заявлявшихся руководством обеих стран планах в «несколько сотен миллиардов». При этом, в несколько раз вырос и торговый дефицит Америки  - до более чем 30 млрд. долларов[v]. Наконец, стороны погрязли во взаимных претензиях на внешнеторговые ограничения. Американцев раздражали «широкомасштабная коррупция», а также «запретительные меры», принимавшиеся индийскими властями под давлением местных производителей. Возмущение индийской стороны вызывали американская практика «переманивания» индийских инженеров и программистов при «драконовских ограничениях» на импорт в США индийской сельхозпродукции.

Наибольшие сложности возникли в вопросах геополитики.  В Нью-Дели  хорошо помнят американскую враждебность в годы «холодной войны», и санкции, с помощью которых в 1974 и 1998 годах Америка пыталась ограничить развитие ядерных сил Индии, а значит и ее стратегическую самостоятельность. Пробуксовывал и провозглашенный Белым домом амбициозный план «возвращения США в Азию». В том числе из-за противоречивого подхода к одной из двух крупнейших держав региона. С одной стороны, администрация Обамы подавала сигналы о желательности превращения Индии в ключевой элемент той самой «оси Азии» (Asia pivot), вокруг которой могла бы строиться новая американская внешняя политика практически во всем восточном полушарии. С другой, действия США в Афганистане создавали у Нью-Дели впечатление, что Вашингтон готов оставить Индию один на один не только с этой проблемой, но и с «подрывной» политикой Пакистана.

Ситуацию усугубили и достаточно быстро проявившиеся пределы развития сотрудничества Вашингтона и Нью-Дели в военной области. Вновь вышли на поверхность опасения индийской стороны относительно перспектив превращения в младшего партнера в военной коалиции, действующей преимущественно в интересах США. Кроме того, более чем двукратное сокращение ВМС США в АТР, произошедшее после 1991 года, заставляет Индию сомневаться в практической способности Америки выполнять свои военно-стратегические обязательства в регионе.  В результате, индийская сторона не проявила желания не только размещать американские войска на своей территории на постоянной основе, но даже заключать долгосрочные соглашения о логистической поддержки сил США в азиатском регионе. Кроме того, совместные проекты в сфере ВПК натолкнулись на характерную для Индии бюрократическую волокиту, коррупцию и противодействие местных компаний. Вероятно, самой наглядной  кульминацией, обозначившей  пределы стратегического сближения Вашингтона и Нью-Дели, стало отсутствие Индии в числе участников переговоров по подготовке Транс-Тихоокеанского партнерства, которое задумывалось как важнейший элемент укрепления влияния Вашингтона в Азии.

Трамп, несмотря на свое почти демонстративное стремление дистанцироваться от политического наследия предшественника, на индийском направлении, похоже, готов в целом развивать курс, взятый Обамой в последние годы своего президентства. В преддверии визита Тиллерсона в Индию, американские СМИ недвусмысленно называли главную цель поездки – заручиться поддержкой Нью-Дели в качестве союзника против дальнейшего усиления Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Подводя итоги переговоров, официальный представитель Государственного департамента описала их главный лейтмотив как “укрепление партнерства США и Индии, ведущей роли Индии в вопросах мира и безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе, а также ключевую роль Индии в стратегии администрации США в Южной Азии»[vi].

В ноябре 2017 года уже сам глава Белого дома заявил о том, что Индия является жизненно важным партнером США в обеспечении свободы и открытости всего большого региона, традиционно именуемого Азиатско-Тихоокеанским, но стратегами Трампа переименованного в Индо-Тихоокеанский (ИТР). Таким образом, Трамп делает заявку на еще более масштабную концепцию азиатской политики, по сравнению с «осью Азии» Барака Обамы. Такой подход, как представляется, свидетельствует о наличии в США широкого внутриэлитного консенсуса в отношении политики в Азии.

В Индии, в свою очередь, все наблюдатели с тревогой отмечают, что «напористость» Пекина – зачастую, буквально по ту сторону индийской границы, год от года только возрастает[vii]. Между тем, экономическое отставание Индии от Поднебесной, похоже, начало увеличиваться. Так, по данным британского TheEconomist, ВВП на душу населения в Индии к концу 2017 года составил уже только половину китайского. В результате, руководство Индии вынуждено отбросить многие прежние геополитические опасения и предпринимать все более энергичные шаги на Азиатском направлении. Нью-Дели, похоже, уже не боится вызвать раздражение Китая и почти открыто зондирует почву относительно перспектив формирования коалиций, имеющих очевидный антикитайский потенциал. В первую очередь, речь идет о взятом индийским руководством курсе на сближение с Вашингтоном и Токио. Такой подход выглядит более реалистичным, чем односторонние действия, поскольку совокупный экономический и торговый потенциал Индии, Японии и США значительно – более чем в полтора раза, превосходит китайский. В ходе расширенного саммита АСЕАН в Маниле в ноябре 2017 года, состоялась встреча официальных представителей трех вышеупомянутых стран и Австралии – впервые с 2007 года, в ходе которой стороны договорились о возобновлении четырехсторонних консультаций[viii], в которых некоторые эксперты видят прообраз едва ли не «азиатской Антанты».

Вместе с тем, старые ограничения возможностей индийской внешней политики пока никуда не делись. Индия не способна (и не горит желанием)  нести основное бремя в случае гипотетического «горячего» конфликта между любой «коалицией демократий АТР» и Китаем, идею которой уже больше десяти лет время от времени упоминают в Японии, а теперь, похоже, со все большим интересом изучают в Вашингтоне. Перспектива превращения Нью-Дели в полноценный торгово-экономический противовес Китаю - в АТР, ИТР, а тем более в Азии в целом, тоже не имеет под собой серьезных оснований. Объем торговли КНР с АСЕАН, по данным India Today, достиг в 2016 году 350 млрд. долларов.  Для сравнения, товарооборот между АСЕАН и Индией составил в том же году менее 60 миллиардов. Индия защищает свой внутренний рынок от иностранных конкурентов не менее ревностно, чем Китай. При этом индийские возможности в сфере экспорта капиталов и технологий, а также госфинансирования зарубежных проектов национальных компаний значительно уступают китайским. В результате, экономические связи с Индией сулят меньше выгод государствам и бизнесу зарубежных стран. Даже весьма ревнивое отношение Нью-Дели к глобальной китайской инициативе «Пояс шелкового пути» (к ряду других проектов Индия предпочла присоединится), так до сих пор и не обрело форму конкретных альтернативных проектов. Между тем регион, «довольно неожиданно» для многих в Индии переименованный американским Госдепартаментом в «Индо-Тихоокеанский», «простирается почти на половину мира».

Наконец, многие индийские эксперты выражают сомнения в способности Трампа стать надежным союзником Индии в долгосрочной перспективе. Индо-Тихоокеанская стратегия, объявленная Трампом, перечеркивает целый ряд шагов, предпринятых в свое время Обамой. А результаты политики нынешней администрации могут быть легко сведены на нет её преемниками. Пытаясь противостоять росту влияния КНР, Америка лишь теряет время и ресурсы, позволяя тем самым Китаю занять лидирующее положение в мире, убеждены скептики. Учитывая это,  Индия, скорее всего, будет и впредь всеми силами избегать зависимости своей внешней политики от интенсивного соперничества между Вашингтоном и Пекином, и сохранять стратегическую автономию – принцип, лежащий в основе государственной политики с первых дней независимости.



[iii]  Власти США были поглощены начавшимся экономическим кризисом и проблемами на Ближнем Востоке. В Индии правительство Манмохана Сингха оказалось чрезвычайно ослаблено и фактически парализовано регулярными коррупционными скандалами. Кроме того, принятый в 2010 году индийским парламентом закон об ответственности за ядерный ущерб практически заблокировал реализацию сделки, заключенной в 2006, превратившись к концу первого президентского срока Обамы «в основной раздражитель в отношениях с США». (Подробнее см. https://www.kommersant.ru/doc/2095143)

[v] В процентном отношении от всего объема американо-индийской торговли дефицит существенно больше, чем в случаях Китая и ФРГ.

[vii] Граница Индии непосредственно с КНР составляет без малого 3500 километров, и на протяжении большей своей части не делимитирована. Напряженность на ряде участков носит хронический характер. Последнее обострение имело место летом прошлого года.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs

Версия для печати