Независимый Курдистан: быть или не быть?

Руководство Иракского Курдистана, несмотря на давление извне, не собирается отказываться от проведения 25 сентября референдума о независимости пока еще иракской автономии. В том, что местное население проголосует за отделение, не сомневается, пожалуй, никто. Откладывать мероприятие на более поздний срок не имеет смысла, время для этого самое подходящее. Во-первых, центральное правительство страны, отнюдь не свободное от межобщинных противоречий и измотанное войной с ИГ, бессильно чем-либо помешать. Во-вторых, на стороне курдов, несущих на своих плечах основной груз борьбы с «халифатом», симпатии мирового сообщества, и они не хотят ждать, когда  их подвиги будут забыты. В-третьих, лидер Иракского Курдистана Масуд Барзани подвергается нарастающему давлению внутренней оппозиции, обвиняющей его чуть ли не в узурпации власти – срок его президентских полномочий давно истек. И, наконец, в-четвертых, амбициозный, но уже  семидесятилетний президент, вероятно, хочет войти в историю в качестве основателя курдского государства, т.е. сделать то, чего не удалось его отцу, Мустафе Барзани, активно участвовавшему в 1945 году в создании и обороне Махабадской республики.

По собственному признанию, «рожденный во имя независимости Курдистана» Масуд Барзани утверждает, что в стране отсутствует «реальное партнерство» между Багдадом и Эрбилем. Ему вторит сын и по совместительству Глава Совета национальной безопасности Масрур Барзани, заявляя, что иракский «эксперимент не сработал».

Действительно, вторжение американских и британских войск, не нашедших в Ираке химического оружия, но ликвидировавших режим Саддама Хусейна, привело к фактическому развалу страны. К тому же Курдистан де-факто независим, причем много лет. Теперь же курдские лидеры готовятся не только объявить о разрыве с Багдадом, но и округлить подконтрольную им территорию за счет нефтеносного района Киркука и Санджара, населенного преимущественно их соплеменниками – йезидами. Это не конституционно, но определенное моральное право на такие действия у курдов есть – три года назад армия багдадского правительства почти без сопротивления оставила эти районы «халифатчикам», впоследствии выбитым отсюда курдскими пешмерга.

Впрочем, противников независимости Курдистана больше, чем сторонников.

Для багдадского режима потеря Киркука, чьи запасы нефти оцениваются в 40–45 миллиардов баррелей, означает политическую смерть. Судя по заявлениям своих представителей, официальный Багдад негодует и готов «идти до конца».

Президента соседней Турции, Реджепа Таййипа Эрдогана, решение о референдуме «глубоко огорчило». Что не случайно – это мероприятие наверняка вдохновит турецких курдов на новый взрыв сепаратистских настроений. Вспомним: совсем недавно накал противостояния привел к настоящей гражданской войне в восточных провинциях страны, населенных преимущественно курдским «меньшинством», насчитывающим по разным оценкам 15-20 миллионов человек. Кроме того, Эрдоган поделился планами провести новую военную операцию в регионе. Правда, не уточнил, где именно.

Впрочем, на широкомасштабное вторжение в Иракский Курдистан Турция вряд ли пойдет. Дело в том, что в автономии работает более тысячи турецких компаний, а торговый оборот с ней достигает 10 миллиардов долларов в год (немногим меньше, чем с Россией!). Плюс турецкий средиземноморский порт Джейхан за сутки не бесплатно переваливает более миллиона баррелей «курдской» нефти. Ну и, наконец, рвать отношения с эрбильскими властями, враждебными курдским сепаратистам и в Турции, и в Сирии (за что многие курдские политики обвиняют Барзани в предательстве «общекурдского дела»), было бы недальновидно. А Турцией сегодня управляют прагматики.

Иран, как и Турция, пытающийся справиться с сепаратизмом «своих» курдов, выступает за территориальную целостность Ирака. А как же иначе? Эта страна с шиитским большинством и с шиитами же у власти занимает важное место в планах Тегерана по созданию «шиитской оси» вплоть до Ливана, где политический климат во многом определяют лидеры «Хезболы». Недаром министр иностранных дел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф не устает предупреждать мировое сообщество о том, что референдум о независимости Иракского Курдистана будет иметь катастрофические последствия для всего региона.

Впрочем, международное положение Исламской республики сегодня не позволит открыто осуществить военную интервенцию в соседней стране.

САР по понятным причинам выступает против планов Эрбиля. Сирийские курды, объединившиеся в фактически независимую федерацию Рожава, по сути противостоят правительственным войскам. Попытки Москвы примирить эти две силы успехом пока не увенчались. 

Теперь о тех, кто «за». Ну, или по крайней мере «не против».

США «решительно» выступают против проведения референдума, как следует из выступлений американских чиновников самого высокого ранга. По крайней мере, в Вашингтоне хотели бы, чтобы курдские отряды сначала добили террористов «халифата» - вероятность того, что пешмерга после объявления результатов голосования вынуждены будут «переключиться» на других противников, исключить нельзя.

А пока американцам даже очень на руку светский, пусть и кланово-племенной Курдистан, противостоящий исламистам и расположенный в исключительно важном районе на стыке границ амбициозной Турции, агрессивного (с американской точки зрения) Ирана, проблемного, но нефтеносного Ирака и уж точно не прозападной Сирии.

В этой связи показательно заявление, сделанное в Сенате директором военной разведки (Разведуправления МО) США Винсентом Стюартом о том, что «Курдская независимость находится на такой траектории, что вопрос, судя по всему, не в том, будет ли она, а когда будет». Оговорка по Фрейду?

Хотя дрейф Эрбиля прочь от Багдада неизбежно усилит иранское влияние в Ираке, а поддержка Барзани еще больше осложнит американо-турецкие отношения.

Израиль, как минимум, не будет против курдской государственности –дестабилизация недружественного исламского сообщества только приветствуется Иерусалимом.

Россию, конечно, больше интересуют сирийские курды. С иракскими же Москва больше укрепляет экономические связи: в начале этого года «Роснефть» подписала с Эрбилем контракт на покупку нефти в 2017-2019 годах, а также добилась доступа к управлению одной из трубопроводных систем в автономии.

Что касается российской политической позиции, то она прозрачна. По словам Сергея Лаврова, «Мы постоянно и последовательно выступаем за то, чтобы Багдад и Эрбиль решали эти и другие вопросы на основе компромисса и взаимоприемлемых договоренностей через политический диалог». Расширение отношений с Россией, вероятно, рассматривается в Эрбиле в качестве некоего противовеса американцам. Чтобы их влияние не было уж совсем тотальным.

Предположим, независимость Иракского Курдистана будет объявлена, и никто из соседей не решится на активные действия или даже интервенцию. Что тогда?

Экономическая независимость гипотетического курдского государства может базироваться только на киркукской нефти (Санджару, вероятно, будет отведена участь разменной монеты на неизбежном бракоразводном процессе с Багдадом). Но стоит только соседям объявить Эрбилю экономический бойкот, перекрыть границы, как продавать эту нефть станет невозможно. Напомним, сейчас ее львиная доля отгружается через турецкий порт Джейхан.

В этих условиях жизнеспособность нового государства не выглядит однозначной.

Вполне вероятно, что курдская элита это понимает. И проведение референдума с предсказуемым результатом не равносильно объявлению независимости. Скорее, пока это укрепление переговорных позиций в территориальном и нефтяном торге с Багдадом.

Гарантия жизнеспособности курдской государственности – только в создании Большого Курдистана. Или, по крайней мере, - в объединении с сирийской Рожавой. Что при жизни Масуда Барзани маловероятно.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs