Возвращаясь к Хантингтону: кто такие американцы?

Президент США Дональд Трамп подписал указ о начале строительства стены на сухопутной границе с Мексикой. Помимо этого, Трамп также заявил о скором введении ограничений на въезд в Америку для граждан Ирака, Ирана, Йемена, Сирии и Ливии. Новая администрация считает, что эти меры позволят ограничить потоки нелегальной иммиграции, которая является угрозой национальной безопасности. В свою очередь, президент Мексики Энрике Пенья Ньето объявил, что намерен отстаивать права мигрантов. Ньето также отметил, что строительство стены может негативно отразиться на межгосударственных отношениях. С критикой против Трампа также выступили многочисленные общественные движения, правозащитные и диаспоральные организации. Между тем, ограничительные меры в отношении иммигрантов нашли поддержку в консервативных кругах. Сторонники и противники политики «трамповских стен» ведут активную информационную кампанию, пропагандируя свои позиции среди широкой общественности.

От «Англоконформизма» к «Римлянам современного мира». С начала 2000-х гг. в американской академической среде начались обсуждения того, что такое американская цивилизация и кто такие американцы. Гарвардский профессор Сэмюэль Хантингтон в своей работе: «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности»? отмечает, что американская цивилизация находится под угрозой гибели из-за проникновения в нее чужеродных национальных элементов. Хантингтон признает, что Америка – это искусственное государство, основанное европейскими переселенцами. Однако он подчеркивает, что основную массу переселенцев составляли белые британцы и протестанты. Действительно, первоначальная американская идентификация определялась, прежде всего, через религию. Принадлежность к протестантству была важным негласным условием для того, чтобы быть успешным в бизнесе или сделать политическую карьеру. Однако правительство осознавало необходимость отделения церкви и государства.

Политики не хотели делиться властью с религиозными деятелями. Кроме того, было важно продемонстрировать разницу между американцами и европейцами. Бенджамин Франклин считал отсутствие светскости синонимом религиозного притеснения, ставшего причиной переселения разных религиозных групп из Европы в Америку. В свою очередь, лидеры религиозных общин считали, что христианство должно стоять над миром политики и контролировать его. Осознавая важность плюрализма, отцы-основатели также понимали, что становление гражданской религии должно быть связано с религиозно-политическими идеями пуритан.

Франклин нашел решение этой проблемы. Его идея состояла в том, что власти признают базисные религиозные категории: существование Бога, судного дня, рая и ада, но остаются беспристрастными в отношении какой-либо конкретной конфессии. Постулаты данной концепции нашли свое отражение в Конституции в формулировках «данные Богом неотчужденные права», «доверие Божественному промыслу», «на Бога уповая» и т.д. По замыслу Франклина и его сторонников, президент США и члены администрации не должны были в своих посланиях упоминать конкретных имен. Так, в американской истории полно примеров, когда тот или иной президент в своих инаугурационных речах говорил о Боге, но ни разу не упоминал Иисуса Христа. Это объясняется тем, что в американской гражданской религии понятие Бога имеет отношение, прежде всего, к категориям права, порядка и закона. Несмотря на это, основными элементами американской идентичности оставались британское происхождение, белый цвет кожи, принадлежность к протестантизму и независимость от Европы.

В конце девятнадцатого века в Америку переселяется большое количество ирландцев-католиков, немцев, шведов, датчан и норвежцев. Скандинавские народы, исповедующие протестантизм, быстро интегрировались в американское общество. Гораздо сложнее было ирландцам, которые воспринимались белым протестантским большинством как чужаки, хранящие верность европейскому Папе Римскому. Многие ирландцы меняли фамилии на британский лад (например, с О’Донованна Донован) и принимали протестанство. Однако, большинство ирландцев хранили верность католичеству и пытались убедить общественность в своей преданности и верности интересам США. Благодаря поддержке состоятельных меценатов, ирландцы-католики с помощью газет и книг напоминали общественности об участии ирландских полков в Войне за независимость против британцев и в Гражданской войне на стороне северян. Обширная и длительная пропагандистская кампания привела к положительному результату. Уже к концу девятнадцатого века ирландский католицизм стал новым и важным элементом американской национальной идентичности.

К 1907 году 80% иммигрантов, прибывших в США, были выходцами из Италии, Австро-Венгрии, Российской Империи и Османской Империи. Иными словами, каждый пятый новый иммигрант не знал английского языка и был носителем чужеродных цивилизационных кодов. «Новые» иммигранты стремились селиться в больших городах, где было проще найти работу на фабриках и заводах. Это привело к формированию узких этнических анклавов, где представители тех или иных общин разговаривали друг с другом на родном языке, отмечали свои национальные праздники и следовали своим культурным традициям. Это вызывало раздражение местных жителей и осложняло процесс интеграции новых иммигрантов в американское общество.

США были вынуждены проводить жесткую иммиграционную политику. Президент Теодор Рузвельт в знаменитом обращении в 1907 году отмечал, что правительство должно создать условия, при которых каждый иностранец будет чувствовать себя американцем и разделять политические, экономические, культурные и религиозные традиции США. Рузвельт подчеркнул, что американское правительство приветствует тех, кто стремится стать американцами, но не будет поддерживать чужеземцев, не желающих отказаться от своей идентичности. Это было четким посланием, того, что США признают только одну нацию – американскую.

Между тем, правительство понимало, что англоконформистская модель, в основе которой лежал принцип англо-саксонского и протестантского доминирования, не отвечала духу времени. Таким образом, возникла идеология «американского котла», в основе которой лежала идея о том, что США – это земля обетованная для обиженных, притесненных и обездоленных людей. Писатель Джон Кревекер, будучи потомком французских иммигрантов, выдвинул свою концепцию «нового американца»: смесь англичанина, шотландца, ирландца, француза, голландца, немца, шведа, который говорит на английском языке и является гражданином Америки. Кревекер подчеркивал, что иммигранты должны забыть о своем узком этническом происхождении и не оглядываться назад на предков. Профессор Хантингтон считал, что теория котла Кревекера не противоречила идеям англоконформизма. По его мнению, известный писатель не оспаривал идею англо-саксонского ядра, а пытался доказать право новых европейских иммигрантов на участие в формировании американской национальной идентичности.

Серьезный удар по теории англо-саксонского доминирования нанес философ Ральф Эмерсон. Он считал теорию Кревекера верной, но узкой. Эмерсон отмечал, что Америка должна принимать и растворять не только европейских иммигрантов, но и выходцев из других частей мира: Ближнего Востока, Латинской Америки, Азии и Африки. Идеи Эмерсона поддержал юрист и политический деятель Оливер Холмс, назвавший американцев римлянами современного мира. Эмерсон и Холмс отмечали, что внутри США ни одна из рас и этносов не должна доминировать над другими, так как это может привести к бесконечным гражданским войнам, ослаблению и уничтожению государства. Эмерсон подчеркивал, что необходимо объединить все народы и расы в Америке для будущего глобального доминирования единой американской нации. Теорию «римлян современного мира»активно использовал французский политик и философ Алексис де Токвиль, выдвинувший идею об исключительной судьбе американской нации и великой миссии, уготованной Америке в будущем.

Иммигранты как политический инструмент. Крупный бизнес был заинтересован в том, чтобы иммигранты оставались в своих анклавах, работая за низкую зарплату. Иммигранты не имели гражданства, не знали языка, не интересовались политикой и своими правами, не выступали с требованиями увеличить зарплату или укоротить рабочий день. Республиканцы, лоббирующие интересы крупного бизнеса, вели целенаправленную политику по созданию множества бюрократических барьеров для получения иммигрантами гражданства. Однако в своей политической риторике республиканцы выступали против иммигрантов и призывали приезжих быстрее ассимилироваться. Таким образом, консерваторам удалось завоевать расположение бизнес элит и белого, протестантского англо-саксонского электората.

Демократы, проиграв войну за традиционное большинство, начали сближаться с быстрорастущими этническими и религиозными меньшинствами. В 1907 году лидеры демократического комитета штата Нью-Джерси основали Североамериканскую Гражданскую Лигу (СГЛ) с целью помочь иммигрантам интегрироваться в американское общество. Филиалы организации были открыты в 36 штатах, а в штате Массачусетс было сформировано 18 фондов, при поддержке которых иммигранты могли бесплатно пройти курсы английского языка и изучить трудовой кодекс для защиты своих прав. Год спустя конгрессмены-демократы Адольф Шабат и Мартин Фостер инициировали создание Лиги Защиты Иммигрантов (ЛЗИ) в городе Чикаго, штата Иллинойс.

В новую организацию входили высокопоставленные чиновники из Демократической партии, которые защищали интересы рабочих-иммигрантов на региональном и федеральном уровнях. По сути, ЛЗИ стала первой политической лобби группой, продвигающей интересы больших слоев иммигрантских групп. Президент Франклин Рузвельт стал первым демократом, который воспользовался плодами успеха его партии в деле защиты прав иммигрантов. Будучи губернатором штата Нью-Йорк, Рузвельт был хорошо знаком со многими влиятельными представителями итальянских, еврейских, польских, греческих и армянских общин и использовал их возможности для сбора голосов. В многочисленных этнических анклавах Нью-Йорка висели плакаты с посланием Франклина, в которых говорилось: «Всегда помните, что все мы – американцы – потомки иммигрантов и революционеров».

Другой показательный пример – переизбрание президента-демократа Гарри Трумэна в 1948 году. На тот момент перед Трумэном стояла сложная дилемма относительно признания или непризнания Государства Израиль. При обсуждении этого вопроса шло противостояние двух лагерей. Первый лагерь включал членов администрации, поддерживающих мнение госсекретаря Джорджа Маршалла о том, что признание Израиля испортит отношения США с арабским миром и, соответственно, затруднит получение доступа к ближневосточной нефти. Вторая точка зрения была озвучена Кларком Клиффордом - личным помощником и главным политтехнологом Трумэна. Как руководитель предвыборного штаба Трумэна, Клиффорд думал исключительно о внутренних дивидендах использования еврейского фактора. Его команда пришла к выводу, что для успеха на президентских выборах необходимо победить в штатах Нью-Йорк и Массачусетс. Для достижения этой цели было важно заполучить голоса католиков и евреев. Клиффорд утверждал, что без поддержки еврейских организаций Трумэн проиграет кампанию заочному фавориту республиканцу Томасу Дьюи. В итоге Трумэн поддержал признание Израиля, тем самым получив голоса американских евреев. С тех пор этнические общины, религиозные меньшинства и нелегальные иммигранты стали электоральным капиталом Демократической партии.

Дебаты об этническом лоббизме. Со временем мелкие общинные группы объединились в крупные диаспоральные организации, ставящие своей целью лоббирование интересов страны-происхождения и сохранение своей этнической идентичности. Ученые Сэмюэль Хантингтон, Брюс Роббинс, Стивен Уолт, Джон Миршаймер и Тони Смит считают, что деятельность таких этнических организаций является угрозой сохранению американской национальной идентичности и национальной безопасности США. Международная политическая атмосфера и баланс сил в период холодной войны способствовали тому, что внешнеполитическая повестка дня в США была строго определена. Но развал СССР ознаменовал начало новой эры в международной политике, в которую США вошли без последовательной внешнеполитической стратегии.

Возникновение политического вакуума и отсутствие постоянной угрозы привели к тому, что американская политика выстраивалась исходя из концепции обязательств перед международным сообществом. В этом вакууме этнические лоббисты получили возможность формировать свои группы интересов в Конгрессе и Белом доме. Профессор Хантингтон отмечает, что после 1990 г. этнические диаспоры, имевшие крупные финансы и широкие связи в политических кругах, часто лоббировали интересы «стран происхождения» во вред национальным интересам США. Его позицию поддержали авторитетные ученые и аналитики Збигнев Бжезинский, Тони Смит, Брюс Роббинс и Джон Миршаймер. Против тезисов Хантингтона выступил профессор Френсис Фукуяма, заявивший, что деятельность этнических групп влияния положительно отражается на национальных интересах Америки. Фукуяму поддержали профессора Томас Амбросио, Александр де Конде и Йосси Шейн. Таким образом, в США сложились два главных противоречивых подхода к этническому лоббизму:

• этнические лобби чрезмерно влияют на американскую внешнюю политику и представляют реальную угрозу американской идентичности и национальным интересам США;

• уровень влияния этнических групп на американскую внешнюю политику преувеличен. Этнический лоббизм играет лишь положительную роль, так как является инструментом продвижения американских ценностей в мире.

Брюс Роббинс утверждает, что участие этнических групп в американской внешней политике выглядит подозрительным и зачастую приводит к дискредитации диаспор в США. В своей книге «Космополитизм: Размышления и чувства о нации» Роббинс говорит о негативном влиянии феномена этнического лоббизма на плюрализм и демократию. В свою очередь, Хантингтон обращает внимание на то, что рост и укрепление этнических групп, которые в ментальном и мировоззренческом отношении родственны народам незападной цивилизации, ставят вопрос о будущем Америки как главного столпа западной культуры и системы ценностей. Он пишет, что деятельность, например, армянского, греческого или ирландского лобби не представляет серьезной угрозы национальным интересам США, в отличие от растущего влияния испаноязычных групп давления. В целом, сторонники подхода о негативности этнического лоббизма ставят вопрос: «Чьи интересы для диаспор и лоббистов на первом месте: Америки или страны-происхождения»?

Профессор Джон Миршаймер считает, что большинство таких групп влияния верны и преданы своей исторической Родине. В работе «Израильское лобби и внешняя политика США» профессор пишет, что интерес США в палестино-израильском конфликте заключается в его скорейшем урегулировании для чего необходимо беспристрастное отношение к обеим сторонам. Однако, по мнению Миршаймера, большинство конгрессменов, находящихся под влиянием про-израильских организаций, принимают однобокие законы и резолюции в поддержку Израиля, полностью игнорируя Палестину. В работе подчеркивается, что после Второй мировой войны США выделили Израилю $200 млрд., что стало абсолютным рекордом американских внешних ассигнований за всю историю. С 1970-х гг. Конгресс ежегодно выделяет $3 млрд. безвозмездной помощи, что составляет примерно пятую часть всех средств, выделяемых на внешние ассигнования. Таким образом, с американских ассигнований на каждого израильского гражданина приходится около $750 в год. Миршаймер также отмечает, что количество американских вето в ООН (41 вето) по израильским вопросам превышает общее число всех случаев применения вето остальными членами Совбеза.

Аналогичным образом Тони Смит и Збигнев Бжезинский комментируют деятельность ирландской и армянской диаспор. В частности, Смит в своих работах пишет, что Эдвард Кеннеди, Томас О’Нилл и Джозеф Байден -  влиятельные американские сенаторы ирландского происхождения – во время конфликта в Северной Ирландии в 80-х гг., выступили с поддержкой ирландцев, что привело к ухудшению стратегических межгосударственных отношений США и Великобритании. Збигнев Бжезинский в статье «Опасное освобождение» в журнале Foreign Policy отмечает, что представители армянского лобби, инициируя резолюции о признании Геноцида армян 1915-1923 гг., наносят вред отношениям с Турцией – ключевым союзником по НАТО и важным форпостом на Ближнем Востоке. В свою очередь, такие высокопоставленные политики, ученые и аналитики как Ричард Армитейдж, Брент Скоукрофт, Мадлен Олбрайт и Генри Киссинджер критиковали Конгресс за принятие в 1992 году раздела 907 к «Закону в поддержку свободы», который запрещал США оказывать всяческую помощь Азербайджану. Мадлен Олбрайт – госсекретарь в администрации Билла Клинтона - заявила, что этот раздел серьезно ограничил американское влияние в Закавказье.

Представители второго фронта утверждают, что без участия этнических групп американская политика не будет эффективной. Так, профессор Джорджтаунского университета Йосси Шейн отмечает: «Эти люди разделили свои жизни между двумя странами. Они - преданные граждане Америки, которые строят мост, соединяющий нас с внешним миром». Шейн полагает, что негативное влияние этнических групп на американские интересы преувеличивается или даже создается искусственно консерваторами - традиционалистами. В работе «Продвигая американское кредо за рубежом» Шейн пишет, что масштабное вовлечение этнических групп в политику является ясным показателем глубокой интеграции различных этносов в американскую общественность. Автор убежден, что именно этническое лобби является показателем развития демократии и плюрализма, так как члены различных диаспор являются носителями американских ценностей, и именно они рекламируют эти ценности в стране своего происхождения.

Френсис Фукуяма и Томас Амбросио полагают, что повышение роли этнических групп в американской внешней политике - это естественный результат фундаментальных изменений в самом государстве, которое после холодной войны стало более открытым для различных этнических и религиозных групп. Итак, наиболее распространенными аргументами в пользу этнического лоббизма являются: усиление либерального фактора в контексте реализации внешней политики, сопротивление изоляционизму, распространение американских ценностей и укрепление американских позиций в мире. В целом, сторонники позитивного влияния этнического лоббизма отмечают, что граница влияния этнического лобби расположена на границе с национальным интересом США, которая хорошо охраняется и перейти ее невозможно.

Аргументы Шейна, Фукуямы и Амбросио достаточно убедительны. Так, профессор Миршаймер, говоря о безграничном влиянии израильского лобби, упускает из виду множество важных факторов. США оказывали поддержку Израилю не только по причине наличия у еврейского государства влиятельных лобби групп. Так, во время холодной войны Израиль рассматривался в качестве единственного демократического государства, находящегося в окружении враждебных диктаторских режимов. Более того, многие примеры показывают, что когда дело касается глобальных интересов государства, про-израильское лобби было бессильно. Израильские группы влияния не смогли повлиять на администрацию Клинтона по вопросу подписания соглашений в Осло в 1993 году и не смогли заблокировать соглашение с Ираном, одобренное Конгрессом и подписанное президентом Обамой в 2015 году. Точно также армянскому лобби до сих не удалось добиться принятия федерального закона о признании Геноцида армян, а раздел 907 был заморожен президентом Бушем-младшим из-за необходимости расширения политического диалога с Азербайджаном.

«Hispanic» America. Латиноамериканское население становится все более значимым экономическим, политическим и культурным фактором в США. На сегодняшний день более 55 миллионов человек в Америке - это испаноговорящее население, 2/3 которого имеет мексиканское происхождение. Некоторые группы латиноамериканцев достигают больших высот в сфере политики и экономики и с каждым годом улучшают свое финансовое положение. Испаноязычное население также оказывает большое влияние на избирательный процесс: более 11миллионов латиноамериканцев голосовали на президентских выборах 2012 года, 14 миллионов в 2016 году, а к 2030 году ожидается 40 миллионов потенциальных латиноамериканских избирателей. По мере того как латиноамериканское население США продолжает увеличиваться, и его влияние (в качестве электората и в экономике) растет, другим странам в Западном полушарии придется корректировать свою политику, чтобы приспособиться к такому демографическому сдвигу.

Уже к 2020 году латиноамериканцы составят 74% роста рабочей силы страны, а в течение ближайших трех-четырех десятилетий испаноязычное население в США превысит 100 миллионов человек. По данным Pew Research и Института Гэллапа, к 2043 году в Америке не будет никакого расового большинства, и почти одну треть населения страны будут составлять выходцы из Латинской Америки. Несмотря на то, что две трети латиноамериканцев живет в Калифорнии, Техасе, Аризоне и Флориде, испаноязычное население широко представлено в каждом штате по всей стране. Например, в Северной Каролине и Джорджии латиноамериканское население уже составляет почти 10% от общего числа жителей. В частности, из-за обширного расселения американцев мексиканского происхождения, Мексика открыла по всей Америке более 50 консульств (крупнейшая консульская сеть страны в мире). В Калифорнии, Флориде и Техасе латиноамериканцы являются ключевым политическим и экономическим элементом. По мнению ведущих американских демографов, эти штаты находятся на рубеже мощного социального сдвига. По прогнозам социологов, Колорадо и Аризона также вскоре подвергнутся демографической трансформации, где уже к 2027 году испаноязычное население станет доминирующим.

Латиноамериканские общины, за исключением кубинцев, не имели серьезного влияния на формирование американской внешней политики. Объяснить это можно различными причинами. Испаноговорящие страны только недавно начали понимать потенциал фактора своих общин в выстраивании и укреплении двусторонних отношений с Соединенными Штатами. Первый шаг в этом направлении сделала Испания, создавшая фонд для поддержки испаноязычных общин для укрепления государственных отношений с США. Следуя испанскому примеру, мексиканское правительство стало предпринимать попытки связать мексиканцев внутри и за пределами страны. С 1980 года мексиканская диаспора стала играть важную роль в политической и экономической жизни США. Тогдашний президент Мексики Карлос Гортари активизировал диалог с лидерами американо-мексиканской общины для привлечения ресурсов диаспоры в решение экономических проблем страны. В 1984 году по распоряжению президента Гортари при Министерстве иностранных дел был создан департамент по делам мексиканских диаспор за рубежом. Систематизация взаимоотношений Мексика -Диаспора позволила не только привлечь инвестиции американских мексиканцев, но и развить политический диалог с Америкой. Так, благодаря содействию диаспоральных бизнес элит, между США и Мексикой было заключено Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА).

Кубинская иммиграция в Соединенных Штатах происходила в 4 этапа. Первая волна (с 1959 до 1962) была связана с приходом к власти коммунистического режима Фиделя Кастро. Это были в основном семьи среднего класса профессиональных и управленческих профессий, а также семьи, имевшие высокий социальный статус. Вторая волна (с 1965 до 1974) стала результатом спланированной правительствами Кубы и США программы переселения. Третья волна началась в 1980 году, когда из бухты Мариэль на загруженных суднах произошла массовая и хаотичная миграция кубинцев из самых низких социальных слоев. Четвертая волна началась после ужесточения и расширения Америкой эмбарго в отношении Кубы в 1992 году. За последние четыре с половиной десятилетия для многих кубинцев, стремящихся покинуть Остров Свободы, ухудшение экономического положения и неприятие режима Кастро сливалось воедино.

На протяжении всех четырех волн иммиграции США проводили гораздо более дружелюбную политику по отношению к кубинцам, нежели к другим латиноамериканским народам. Практически все кубинские мигранты были допущены в страну, получая полный юридический статус и возможность в сжатые сроки оформить гражданство. Однако администрация Обамы проводила политику, согласно которой кубинские мигранты, задержанные в море, должны вернуться на Кубу, в то время как те, кто достиг побережья штата Флорида, могут поучить легальный статус.

Кубинцы чаще других выходцев из Латинской Америки причисляют себя к белому населению. По данным переписи 2010 года, около 86% кубинцев ответили, что они - белые. Аналогичный ответ дали 30% мексиканцев, 27% представителей других стран Центральной и Южной Америки и 17% пуэрториканцев. Таким образом, большинство мексиканцев, пуэрториканцев и других выходцев из Латинской Америки выбрали пункт «другая раса», отвечая на этот вопрос. В докладе центра «Pew Hispanic» говорится, что латиноамериканцы, которые идентифицируют себя как белые и те, кто говорят, что они - представители другой расы, имеют разные характеристики. Данные исследования также показывают, что выходцы из Латинской Америки в этих двух группах имеют разные взгляды и мнения относительно различных вопросов. Так, латиноамериканцы, которые идентифицируют себя как белые, имеют более высокий уровень образования и доходов по сравнению с теми, кто выбирает пункт «другая раса». В докладе указывается, что латиноамериканцы считают расу - показателем принадлежности к определенной группе, а уровень «белизны» - показателем интегрированности в принимающее общество.

******

Хантингтон в своих работах твердит именно о латиноамериканской угрозе. Однако различные социологические исследования показывают, что многие представители латиноамериканских общин (кубинцы и определенный процент мексиканцев) легко интегрируются в американское общество, не представляя опасности для американской национальной идентичности. Конечно, значительная часть мексиканцев и пуэрториканцев плохо знает английский язык и живет в этнических анклавах. Однако это слабо связано с цивилизационными проблемами и нежеланием большинства мексиканцев стать американцами. История показывает, что компактное сосредоточение узких этнических групп в анклавах связано с социально-экономическими проблемами в обществе. Отсутствие реформ на региональном и федеральном уровнях увеличивают социальный разрыв между американцами и иммигрантами. Эти проблемы усугубляются нежеланием формального ядра принять в себя элементы новой идентичности. Долгое время белые англосаксы и протестанты не желали принимать ирландцев-католиков, позже в дискриминационном положении оказались евреи, итальянцы, армяне, поляки, греки и др. Для решения этих проблем необходимы серьезные экономические изменения и соответствующая реалиям социальная политика в отношении иммигрантов. Совершенно ясно одно: стены на границах – это не решение проблемы. Напротив, это создание новых.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs