Курдистан в клубке региональных противоречий

Анализировать процессы, протекающие на Ближнем Востоке, не принимая во внимание «курдский фактор», - занятие неблагодарное. Очевидно, что регион останется очагом нестабильности и источником геополитических проблем для всего мира до тех пор, пока (среди прочего) не будет найдено легитимное и приемлемое для всех заинтересованных сторон решение курдской проблемы.

Сегодня большинство курдских политиков и даже полевых командиров выдвигает требование федерализации своих стран, но идея Большого Курдистана на протяжении многих десятилетий остается мечтой курдского народа. Однако, максимум о чем можно говорить, - это о той или иной форме самостоятельности некоторых частей Курдистана, как исторической провинции.

Ближе всего к обретению государственности подошли курды Ирака, имеющие опыт долгого политического противостояния с центральной властью, с одной стороны, и экономический фундамент независимости в виде богатейших запасов углеводородного сырья, с другой. Напомним: в Иракском Курдистане работают американские Exxon Mobile и Gulf Keystone Petroleum, британская BP, французская Total, российская GazpromNeft Middle East B.V. Политические отношения между Багдадом и Эрбилем на сегодня сводятся по существу лишь к координации усилий по борьбе с ДАИШ (ИГ, запрещенная в России) - на большее багдадские власти претендовать не в состоянии. На мировые рынки курдская нефть поступает в основном через Турцию, что определяет партнерский характер отношений между Анкарой и Эрбилем. В целом, теперь это ясно, среди региональных держав Масуд Барзани по многим причинам в качестве противовеса Багдаду выбрал Анкару.

Пикантность ситуации в том, что в Иракском Курдистане, в горном массиве Кандиль, находятся военные лагеря в целом не совсем дружественной Эрбилю турецкой Рабочей партии Курдистана (РПК), но военные формирования иракских курдов - пешмерга - им не досаждают. Что поделаешь: статус «старшего брата» в большой «курдской семье», который примеряет на себя Барзани, подразумевает покровительство младшим, пусть даже «непослушным» братьям. При этом «старший брат» не возражает против регулярных бомбежек этих лагерей турецкой авиацией и даже против наземных операций турецкого спецназа.

Политическая обособленность Сирийского Курдистана (Рожавы) – тоже свершившийся факт. Другое дело, что здесь не просматривается экономических предпосылок для реальной самостоятельности, а за власть в курдских кантонах конкурируют партия Демократический союз, тесно связанная с РПК, и Курдский национальный совет, созданный под эгидой Эрбиля. Пока эти две политические силы на территории Сирии объединяет, прежде всего, общая угроза – ДАИШ (ИГ).

Сирийские власти не признали законной «федерацию» Рожавы, хотя в течение гражданской войны неоднократно заявляли об уважении прав курдов и о возможности предоставлении им некоего самоуправления. Не исключено, что между правящим режимом и Демократическим союзом существуют какие-то договоренности на этот счет. Впрочем, методы решения сирийскими властями «курдской проблемы» еще в недалеком прошлом не могут способствовать появлению у курдов доверия к обещаниям официального Дамаска.

Волна повальной политической нестабильности, поднятая «арабской весной», докатились и до Иранского Курдистана, где участились боестолкновения между иранскими силовиками и курдскими националистами, которым покровительствует Эрбиль. К тому же немалую обеспокоенность иранских властей вызывают процессы обретения государственности курдами в соседних странах. По словам советника рахбара по международным делам Али Акбара Велаяти, «Вашингтон поддерживает и укрепляет курдов в Сирии, пытаясь объединить их с курдами в Ираке и других государствах. Конечная цель американцев — создание независимого Курдистана, что является потенциальной угрозой для региона. Если курды получат независимость, то это будет второй Израиль». (http://www.iran.ru) То есть, - «смертельный» враг Ирана.

Кстати, Израиль, судя по всему, идею курдской государственности приветствует по двум причинам: гипотетическое государство будет, скорее всего, «антиарабским», это во-первых, и наверняка вполне светским, во-вторых. Другими словами, не враждебным Израилю a priori. Министр юстиции

Израиля Аелет Шакед не так давно заявила о поддержке своей страной идеи независимого Курдистана, еще два года назад в том же ключе высказывался Биньямин Нетаньяху. (http://www.milliyet.com.tr)

В Турции, где курдскую проблему власти всеми силами стараются свести к «проблеме терроризма», РПК делает ставку на атаки на военные объекты, время от времени перерастающие в открытое вооруженное противостояние с силовиками. Таким образом, ее лидеры пытаются подтолкнуть официальную Анкару к преобразованию политической системы страны в сторону федерации. Что маловероятно: любое правительство, начавшее дрейф в этом направлении, будет сметено протестами титульной нации, несколько поколений которой воспитаны в духе турецкого национализма. Кстати, именно по этой причине несколько лет назад правящий режим свернул робкие реформы в рамках т.н. «курдской инициативы».

Как отнесется Турция к гипотетическому появлению курдской государственности в соседних странах? Что касается Ирака, то здесь придется «проглотить горькую пилюлю». Выгоды от транзита курдской нефти, с одной стороны, и неизбежное доминирование американцев над гипотетическим государством, с другой, делают существование независимого Иракского Курдистана для Анкары в целом приемлемым. Тем более что в обмен на признание Эрбиля можно будет потребовать от него искоренения лагерей РПК в Кандиле. А потом совместными усилиями покончить с двоевластием в сирийской Рожаве, поддержав «всеми доступными средствами» Курдский национальный совет в его противостоянии с Демократическим союзом. Что лишит РПК возможности зарубежного базирования и значительно ослабит ее боевой потенциал, а «приемлемый» Барзани получит, как результат, опосредованный контроль над Сирийским Курдистаном. Ну а с системной курдской оппозицией в Анкаре разберутся…

Не исключено, что в этом проекте Турция предполагает участие и Ирана. Не случайно на переговорах с иранским руководством бывший турецкий премьер Ахмет Давутоглу призывал Тегеран «не отдавать судьбу ближневосточного региона в руки внешних игроков» (http://www.hurriyet.com.tr), у которых есть свои подходы к курдской проблеме, вполне способные нарушить планы игроков региональных.

Еще в 2003 году американские аналитики и политики сформулировали концепцию «Большого Ближнего Востока», в котором нашлось место государству Курдистан. Хотя, нарисовать на карте еще не значит признать. Одностороннее объявление курдами автономии на севере Сирии вызвало негативную реакцию их заокеанского союзника по борьбе с ДАИШ (ИГ). «Мы не признаем и не признаем никакой самопровозглашенной полуавтономной территории. Мы сохраняем свою приверженность единству и территориальной целостности Сирии» — заявил тогда официальный представитель госдепартамента США Марк Тонер. (http://ria.ru) Скорее всего, американский дипломат не кривил душой: Вашингтон оказывает сирийским курдам значительную военно-техническую поддержку, но нельзя сказать, чтобы он контролировал ситуацию в Рожаве. А посему и не спешит признавать ее в качестве субъекта международной политики.

Другое дело Иракский Курдистан. Здешние курды помнят, что именно американцы свергли режим Саддама Хусейна (британские войска действовали тогда на юге страны), чью политику в отношении курдских сограждан в 1987-1989 годах многие эксперты склонны называть геноцидом по национальному признаку. Да и реальную самостоятельность курдские территории получили при содействии американского оккупационного командования. Так что неудивительно, что в условиях ближневосточного «серпентария» они предпочли заручиться поддержкой Вашингтона. США оказывают протекцию Эрбилю и сегодня – Иракский Курдистан богат нефтью, он является основным транспортным узлом Среднего Востока, наконец, как нельзя лучше подходит в качестве «плацдарма сдерживания» Ирана. Да и вообще, направляя Масуда Барзани в «нужную сторону», можно весьма действенно влиять на региональных игроков. А если понадобится, использовать Эрбиль в качестве «разменной монеты». Все это – на будущее, а сегодня местная пешмерга представляют собой наиболее боеспособное крыло общего антитеррористического фронта в Ираке.

Для Европы курдский вопрос стал прежде всего удобным способом осуществления политического нажима на Анкару как в деле «забалтывания» ее вступления в ЕС, так и в торге относительно проблемы беженцев, волнующей европейский электорат куда больше, чем будущее «каких-то там» курдистанов. Представляется, что свои геополитические «полномочия» на Ближнем Востоке Брюссель делегировал Вашингтону.

Что до России, то распад СССР, оборвав тщательно выстроенные связи с курдскими лидерами, отбросил Москву на годы назад. Иракский Курдистан сегодня – «делянка» американцев, да и экспортирует он, примерно, то же и туда же, что и Россия, то есть является нашим прямым экономическим конкурентом. Иран – наш почти стратегический союзник, в отношениях с Турцией «вновь повеяло весной», и работать с курдами этих стран как-то не comme il faut. Остается Сирия, но здесь все очень сложно. С одной стороны, сирийские курды, получающие военно-техническую и гуманитарную помощь, в том числе и от России, сражаются с ДАИШ (ИГ) и корректируют с земли действия российской авиации, с другой, фактически они находятся в «нейтральной оппозиции» официальному Дамаску. И не воюют с ним потому, что не имеют прямого контакта с правительственными войсками. Некоторое время назад воевали, потому что такой контакт был. Вот если российской дипломатии удастся помочь сторонам найти общий язык, развитие ситуации в Сирии и вокруг нее может резко измениться. Задача крайне непростая, но весьма перспективная.

Если быть реалистом, то, похоже, что мечта о Большом Курдистане останется мечтой еще очень долго - помимо политических факторов, на это «работает» и племенная, и языковая разобщенность курдов, о чем мы здесь даже не говорили. А значит, еще очень долго не будет мира на Ближнем Востоке. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs