Гибридные войны. Часть II. Апробация теории: Сирия и Украина

Настоящая публикация Эндрю Корыбко на тему «Гибридные войны» является продолжением теоретической части, представленной в предыдущем материале. В данной публикации автор намерен продемонстрировать геостратегические и геоэкономические детерминанты «гибридных войн» в Сирии и на Украине, а также рассмотреть социально-политические структурные риски и слабые стороны, которые с разным успехом использовали США. В публикации также представлен краткий анализ социальной и структурной подготовки «гибридных войн» в указанных государствах-мишенях.

Геостратегические детерминанты

Сирия:

Традиционно светская Сирийская Арабская Республика была втянута в масштабный план по реализации начавшейся в 2011 г. стратегии «цветных революций», получившей название «Арабская весна». Не вдаваясь в подробности этого грандиозного плана, отметим лишь, что стратегической задачей США было утверждение у власти на территории от Алжира до Сирии международной исламистской организации «Братья Мусульмане» через ряд синхронизированных операций по смене режимов в странах-конкурентах (Сирии), ненадежных партнерах (Ливия) и странах-марионетках стратегического значения (Египет и Йемен). Результатом этой стратегической операции должно было стать новое пространство, напоминавшее Восточную Европу периода Холодной войны (только вместо коммунистических партий во главе этих стран стояли бы местные разновидности партии «Братья Мусульмане»), которое бы подчинялось внешнему управлению в лице Турции и Катара от имени США (что соответствовало бы общей концепции США «Руководить из-за спины»). Такая «конфедерация» с весьма расплывчатой организацией должна была быть достаточно разобщенной, чтобы поддаваться управлению посредством классического принципа «разделяй и властвуй» (это позволило бы не допустить даже малейших попыток организовать противодействие Саудовской Аравии или другим арабским странам Персидского залива). При этом такая структура и ситуация на местах легко позволяли создать почву для конфессиональной нетерпимости и мобилизации человеческого ресурса против Ирана и его региональных интересов, тем самым претворяя в жизнь грандиозные планы США на Ближнем Востоке. Учитывая хаотическую природу рождения данного геополитического гамбита, изначально было понятно, что элементы его реализации могут пойти не по плану, и что с первой попытки на практике реализуется лишь часть данного проекта: именно это и произошло, когда сирийский народ смело выдержал удар «гибридной войны» и стал отважно сражаться за свое светское государство и цивилизацию.

Стоит отметить, что Сирия всегда рассматривалась в качестве наиболее ценного в стратегическом плане трофея всего проекта «Арабская весна», и это доказало почти отчаянное в течение пяти лет сопротивление в «гибридной войне», развязанной США
(в Сирии стратегия смены режимов США потерпела поражение). Для сравнения, Египет (арабское государство с наибольшим населением) после свержения американских ставленников из партии «Братья Мусульмане» столкнулся лишь с незначительным проявлением нескоординированных действий террористов, плохо управляемых из Катара, на Синайском полуострове. Причины такого явно существенного отклонения от первоначального грандиозного плана США кроются в геоэкономических детерминантах войны в Сирии, которые будут описаны ниже.

Украина:

Геостратегические детерминанты войны на Украине более прямолинейны, чем в Сирии: о них в целом было сказано при описании стратагемы «Разворот Бжезинского», упомянутой в предыдущей публикации. Еще одной мотивацией свержения власти на Украине была организация последующих антироссийских погромов, призванных устроить России «интервенционистскую ловушку» а-ля введение войск в Афганистан в 1979 г.; начавшаяся после переворота война на Донбассе была наглядным проявлением этой попытки. Этой цели Вашингтону достичь не удалось, однако ему все же удалось превратить большую часть территории Украины в геополитическое оружие против России.

У Бжезинского есть известное изречение «Без Украины Россия не сможет стать Евразийской империей», и, хотя Бжезинский вкладывал в него совсем другой смысл (по его мнению, Россия должна была «имперским образом ресоветизировать» СНГ), с точки зрения географии сегодня его изречение является абсолютной истиной. Национальная безопасность Российской Федерации во многом предопределяется событиями на Украине, особенно потому что Украина охватывает большой участок протяженной западной границы России, а враждебное правительство в Киеве может поддаться на предложение разместить на своей территории системы «противоракетной обороны» США, и это представляет для России основную стратегическую угрозу (на самом деле это эвфемизм повышения шансов для США нейтрализовать способность России нанести «второй» (ответный) удар, что позволит США вести с Россией диалог с позиции «ядерного шантажа»). Чтобы изречение Бжезинского соответствовало современным реалиям, его необходимо перефразировать следующим образом: «Если Западу его манипуляциями удастся превратить Украину в долгосрочного врага России, Москва столкнется с серьезным геополитическим препятствием своим планам по созданию многополярного мира». Столь дерзкий сценарий размещения на территории Украины системы «противоракетной обороны» США, а также вступления самой Украины в НАТО еще только будет разыгран, однако Киев уже сейчас делает шаги в сторону т.н. «Теневого членства в НАТО», что сделает Украину де-факто членом Североатлантического Альянса без официальных гарантий взаимной обороны. Рост военного сотрудничества между Киевом и Вашингтоном, а также между Киевом и блоком НАТО в целом является проявлением агрессивных намерений против России. Тем не менее, все не так плохо, как могло бы быть, поскольку авторы данной американской стратегии наивно полагали, что к тому времени Пентагон уже получит под свой контроль Крымский полуостров и, таким образом, будет в состоянии развернуть инфраструктуру «противоракетной обороны» и другие технологии по дестабилизации прямо у дверей России. Главной ошибкой всего плана подготовки «гибридной войны» было предположение, что Россия уклонится от защиты своих цивилизационных, гуманитарных и геостратегических интересов в Крыму (или же предположение, что, если Россия все же уклонится от защиты, она будет втянута в капкан под названием «Разворот Бжезинского»); сегодня история показывает, что этот просчет стал роковым за всю историю США.

Геоэкономические детерминанты

Сирия:

В рамках американской грандиозной стратегии значение Сирии очень большое, поскольку на ее территории должен был заканчиваться трубопровод «Дружба», который начинался бы в Иране и проходил бы через Ирак. Этот маршрут поставки газа позволил бы Ирану выйти на газовый рынок ЕС и полностью нивелировать режим санкций, на тот момент введенный США. Одновременно с этим обсуждался конкурирующий проект Катара по доставке собственного газа в ЕС через Саудовскую Аравию, Иордан и Сирию, откуда газ поставлялся бы европейским потребителям в виде СПГ или через Турцию. Президент Асад из верности своему надежному союзнику в лице Ирана мудро отверг предложения арабских стран Персидского залива, и тогда, после «Арабской весны», посредством применения механизма «гибридной войны» в Сирии началась настоящая война; война, развязанная США совместно с их союзниками из числа арабских стран Персидского залива, приобрела крайне агрессивный характер с целью наказать Сирию за отказ стать сателлитом в однополярном мире.

Если иранский проект трубопровода «Дружба» был бы построен, он бы стал одним из главных проектов многополярного трансграничного партнерства, поскольку принес бы качественные изменения в региональную геополитику за счет создания энергетического и инвестиционного коридора, связавшего бы Иран с ЕС. В свою очередь, это привело бы к значительному изменению баланса сил на Ближнем Востоке и нанесло бы США и ее союзникам в регионе колоссальный ущерб. Понимая реальную угрозу, которую трубопровод «Дружба» представляет гегемонии США в этом регионе, США буквально дали себе обещание сделать все, чтобы этот проект не был реализован, и именно это стало одной из причин создания ИГИЛ непосредственно в районе предполагаемого прохождения трубопровода «Дружба». Рассмотрение войны в Сирии с такой проекции позволяет понять, почему США в качестве приоритетной задачи поставили дестабилизацию не в Египте, а в Сирии, и почему они готовы вливать огромные ресурсы в свой «сирийский проект» и создавать для этого марионеточную международную коалицию.

Украина:

Намерение США взять под свой контроль Украину зиждется больше на геостратегических императивах, поскольку они накладываются на геоэкономические реалии. К моменту начала кампании по разжиганию городского терроризма, получившей название «Евромайдан», США подвели Украину к искусственному «цивилизационному выбору» между ЕС и Россией. К тому моменту Москва продвигала три взаимосвязанные многополярные транснациональные проекты – поставки нефти и газа в ЕС, Евразийский экономический союз и проект «Евразийский наземный мост» (энергетический, международный и экономический проекты соответственно); Вашингтон же хотел любой ценой затормозить все эти проекты. Вспоминая уже упомянутое изречение Бжезинского об Украине, а также его авторскую вариацию, оно приобретает еще большее значение, поскольку без Украины как части пересекающейся сети всех указанных проектов весь комплекс планов России становится значительно слабее, если в принципе возможен. Поскольку Украина связана с каждым из указанных проектов, ее исключение из любого из данных «уравнений» усложняет российско-европейскую торговлю энергоносителями и создает обеим сторонам дополнительные внештатные трудности; оставляет вне Таможенного союза внушительный объем рабочей силы; вынуждает переключать инфраструктурные проекты исключительно на Беларусь (страну, уступающую Украине по площади и менее важную с экономической точки зрения), что в итоге сделает Минск «геополитическим КПП» и придаст ему значительно больший вес, чем он имел до начала реализации Западом антироссийских планов. В качестве «бонуса» за отрыв Украины от России и исключение Киева из интеграционных планов Москвы США смогли запустить цепь заранее спланированных событий (за исключением воссоединения Крыма с Россией), давшим ход Новой Холодной Войне, которую Вашингтон жаждал разжечь.

США планировали начать новую Холодную Войну, чтобы создать между Россией и ЕС непреодолимую преграду, зная, что неразрешимые вопросы безопасности, которые должны были возникнуть вскоре после этого (вопросы военной, энергетической, экономической и стратегической безопасности), кардинально осложнят сотрудничество между Москвой и Брюсселем и сделают ЕС еще более уязвимым и податливым, чтобы принять сторону США в разыгрываемой ими игре однополярного мироустройства. Для сохранения Европы под своим контролем США разработали сценарий, который создал бы пропасть между Россией и ЕС на период, достаточный для того, чтобы максимально повысить шансы реализации в Европе следующих трех проектов: постоянное развертывание сил НАТО на восточных границах ЕС (военный проект); экспорт американского СПГ в ЕС, а также новые привлекательные каналы поставки энергоносителей вместо российского газа, как например, Южный газовый коридор (энергетический проект); и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство, которое, помимо привилегий и выгод, которые оно предоставляет США, делает невозможным для ЕС заключать какие-либо соглашения о свободной торговле без получения на то согласия США (экономический проект). Целью всех трех проектов является реализация ключевых в истории США стратегических целей; будучи сильно взаимосвязанными, указанные три проекта повышают шансы на собственный успех. Это и есть искусственно созданное «столкновение цивилизаций»: США ожидают, что, испытывая панический страх перед Россией, ЕС «бросится в объятия Дяди Сэма» как «защитника Западной цивилизации». Именно такой грандиозный план США намеревались воплотить в Европе, поскольку его успешная реализация наряду с тремя ранее описанными ключевыми компонентами (военным, энергетическим и экономическим) создала бы условия для гегемонии и доминирования в ЕС на многие поколения вперед, что в свою очередь на многие десятилетия оттянуло бы любые попытки создания многополярного противовеса Вашингтону.

Социально-политические структурные риски и слабые стороны:

Сирия

Этническая принадлежность:

Не менее 90% населения Сирии составляют арабы, а остальные 10% – преимущественно курды. С точки зрения концепции «гибридной войны» можно предположить, что подобная ситуация может быть полезна для дестабилизации государства, однако реализации данного сценария и достижению желаемого в Вашингтоне результата воспрепятствовали несколько факторов. Во-первых, население Сирии настроено очень патриотически, благодаря цивилизационному наследию и постоянной необходимости противостоять Израилю. В результате, хотя в сирийском обществе, которое в основном моноэтническое, и существовал плюрализм взглядов, никогда не существовало реальной возможности, чтобы сирийское общество агрессивно выступило против своего государства; в связи с этим, возникла необходимость «импорта» большого количества международных террористов, чтобы «удовлетворить требования» концепции «гибридной войны». Что касается сирийских курдов, в отличие от своих собратьев в Турции и Ираке, на протяжении всей истории они никогда не поднимали антиправительственных восстаний; таким образом, это означает, что условия их существования в Сирии были приемлемыми и совсем не такими плохими, как пытались задним числом показать западные информационные службы. Даже если сирийские курды и входили в состав антиправительственных протестующих, незначительность их роли в национальной политике Сирии, а также их значительное географическое удаление от любого центра власти в стране не позволили бы им стать существенным активом «гибридной войны» (хотя сирийские курды могли бы стать эффективным стратегическим дополнением любых арабских террористических группировок, позиции которых расположены вблизи основных центров сосредоточения курдского населения). Тем не менее, как известно сирийские курды сохранили верность Дамаску и не разорвали связи с центральным правительством, тем самым подтвердив предположение, что они были довольны своим исходным положением и не были предрасположены «к восстанию».

В заключении можно отметить, что при подготовке Вашингтоном «гибридной войны» против Сирии применение такого компонента как этническая принадлежность не принесло ожидаемого результата, тем самым указав на то, что «довоенные» оценки разведывательных служб совершенно недооценили объединяющий эффект «Сирийского Патриотизма».

Религия:

Подавляющее население Сирии исповедует ислам суннитского толка, однако присутствует и еще одна важная конфессиональная группа – алавитское меньшинство, члены которого традиционно занимали руководящие должности в правительстве и армии страны. Ранее этот факт никогда не представлял проблему, однако срежиссированная внешними силами социальная подготовка (в данном случае организованная арабскими монархиями Персидского залива) сподвигла часть населения Сирии начать смотреть на государство с позиции конфессиональной дифференциации и на этапе «цветной революции» в начале 2011 года заложила в сознании отдельных групп сирийского населения основы такфиристских настроений. Впоследствии (хотя вопрос религиозных конфессий никогда не был фактором напряженности в Сирии и не является таковым и сегодня, несмотря на почти пять лет целенаправленных «религиозных» провокаций террористов) конфессиональный фактор должен был быть использован в качестве призыва к сплочению и пополнению рядов иностранных джихадистов, а также в качестве «благовидного» предлога для США и их союзников заявлять, что президент Асад «не является представителем всего сирийского народа» и поэтому должен быть свергнут.

История:

История Сирии насчитывает тысячи лет: это одна из богатейших в культурном плане цивилизаций всех времен. Как результат, этот факт вселил в граждан страны чувство нерушимого патриотизма, что в итоге стало прочнейшей линией обороны в «гибридной войне» (т.н. цивилизационная солидарность). Очевидно, что этот факт был выявлен американскими стратегами на этапе подготовки «гибридной войны» против Сирии, однако они, вероятно, недооценили его важность, предположив, что смогут успешно спровоцировать возврат Сирии к периоду первых лет ее независимости (до прихода к власти Хафеза Асада), когда один государственный переворот сменялся другим. Однако все вышло наоборот: большинство сирийцев выросли с чувством искреннего уважения к достижениям семьи Асадов и ценили стабильность и успех Сирии; сирийцы никогда не хотели идти ни на какие шаги, которые бы ввергли свою страну в хаос «смутного времени», предшествовавшего восхождению к власти семьи Асадов.

Административные границы:

Непродолжительный период существования на территории современной Сирии отдельных государств (в период французской оккупации) стал для США прецедентом вернуть на повестку дня вопрос о полном или федеративном разделе Сирии. Хотя историческая память о данном периоде во многом утеряна (за исключением флага времён Французского мандата в Сирии и Ливане, под которым выступают антиправительственные террористы), это не означает, что не существует возможности восстановления этой «исторической памяти» при помощи внешнего воздействия, чтобы «исторически оправдать» свои действия. Вступление в антитеррористическую борьбу России нейтрализовало возможность полного раздела Сирии, однако продолжающаяся Битва за Эр-Ракку означает, что те силы, которые захватят «столицу» террористов, получат главные аргументы для определения послевоенного устройства сирийского государства, тем самым давая возможность США и их сателлитам навязать «решение» о федерализации Сирии, которое может способствовать созданию крупных автономных зон (субъектов федерации), разделяющих проамериканскую позицию.

Социально-экономический дисбаланс внутригосударственного развития

В «Довоенной» Сирии удавалось относительно равномерно распределять социально-экономические блага, несмотря на тяготение к общемировому стереотипному «правилу», согласно которому городская местность более развита, чем сельская. Хотя сельская местность покрывает большую часть территории Сирии, на этих землях живет лишь малая часть населения; большинство же граждан проживает в расположенном на западе страны коридоре «Север-Юг» (Алеппо-Хама-Хомс-Дамаск), а стратегически важная часть населения (алавиты – прим. пер.) проживает в прибрежной провинции Латакия. До 2011 г. Сирия многие годы демонстрировала стабильный рост национальной экономики, поэтому нет никаких причин не верить, что такая тенденция не сохранилась бы, если бы не начавшаяся «гибридная война». Таким образом, несмотря на существование в «довоенной» Сирии социально-экономического дисбаланса, правительство должным образом решало эту проблему (частично благодаря полу-социалистическому характеру сирийского государства), социально-экономический дисбаланс не мог быть использован США для разжигания «гибридной войны».

Физическая география:

Именно этот фактор был максимально использован США в развязанной ими «гибридной войне» против Сирии. Этап этой войны под названием «цветная революция» был в основном направлен на расположенный на западе Сирии густонаселенный коридор «Север-Юг» (о котором речь шла выше), тогда как «неконвенциональные формы ведения войны» получили максимальное распространение в сельской местности Сирии. Власти Сирии определенно столкнулись с трудностями, связанными с необходимостью одновременного разрешения вопросов безопасности в городской и сельской местностях, а также с колоссальной поддержкой, которую террористам стали оказывать США и их союзники в Персидском заливе через Турцию. На какое-то время вооруженные силы потеряли контроль, что вылилось в позиционное противостояние, наблюдавшееся в первые годы «гибридной войны» (с некоторыми масштабными изменениями ситуации на фронте). На фоне этого противостояния и необходимости Сирийской арабской армии решать довлеющие вопросы безопасности вдоль упомянутого коридора «Север-Юг», террористы смогли совершить быстрые наступательные операции в традициях регулярной армии вдоль восточных равнин и пустынь, имеющих удобную логистику, и в кратчайшие сроки создать свое «Исламское государство», результатом чего и стало нынешнее положение дел в Сирии.

Социально-политические структурные риски и слабые стороны: Украина

Этническая принадлежность:

Демографически Украина разделена на Восточную и Западную, на русских и украинцев; этот факт хорошо известен и обсуждался много раз. В контексте «гибридной войны» это практически идеальное географическое распределение (за исключением русского и русскоязычного большинства в Одессе и в Крыму) было, своего рода, «подарком судьбы» для американских стратегов, поскольку создавало естественную демографическую дихотомию, которую можно было бы использовать при благоприятных условиях или в определенный момент.

Религия:

В этом аспекте также наблюдается практически идеальное географическое разделение на Запад и Восток: Украинская Православная Церковь Московского Патриархата с одной стороны и Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата, а также Украинская Автокефальная Православная Церковь с другой. Дальше на Запад на Украине расположена сфера влияния Украинской Греко-Католической Церкви, относящейся к Римской Католической Церкви: в основном, это территории, ранее входившие в состав (Второй) Польской Республики, существовавшей в период между двумя мировыми войнами. Конфессиональная принадлежность не была основной движущей силой «Евромайдана», однако «успех» государственного переворота был использован некоторыми радикальными сторонниками украинских религиозных течений в качестве прикрытия для разрушения по всей стране наследия Православия Московского Патриархата, что способствовало проведению этнических и культурных чисток русского населения Украины.

История:

Современное государство Украина – это искусственное объединение территорий, образованное русскими царями и советскими руководителями. Ее «проклятье» в виде неестественного происхождения, а само существование, которое постоянно ставится под сомнение, а также приращение территориями после Второй мировой войны – все это еще больше усугубило ситуацию. Наиболее пассионарная и националистическая часть современной Украины ранее входила в состав «межвоенной» Польши, а до этого – Австро-Венгерской Империи, что в итоге привело к формированию у ее жителей исторической памяти, кардинально отличающейся от исторической памяти жителей центральной и восточной Украины. На присоединенных землях на Западе Украины, полученных от Чехословакии и Румынии, проживает венгерское и румынское этнические меньшинства, которые, что естественно, также обладают определенной идентичностью, «отличной» от украинского государства. В результате для полной дестабилизации Украины понадобился внешний «толчок».

Как мы отмечали в своей книге (впоследствии это подтвердил и журнал Newsweek всего лишь за несколько дней до государственного переворота; примечательно, что впоследствии эта статья подозрительным образом была удалена с сайта журнала, но все же ее можно увидеть, пройдя по ссылке в архив журнала Newsweek), на Западной Украине, в этом исторически этнически и религиозно отличном от остальной Украины регионе, произошло полномасштабное вооруженное восстание против президента Януковича. Поэтому не удивительно, что применение «неконвенциональных форм ведения войны» для смены режима началось именно на Западной Украине.

Административные границы:

Внутренние (региональные) границы Украины практически полностью совпадают со всеми вышеуказанными детерминантами – этнической и конфессиональной принадлежностью, культурно-историческими регионами, а также с результатами голосования на многочисленных выборах; именно этот факт и был использован американскими стратегами как ключевой ассиметричный мультипликатор, позволивший развернуть на территории этого государства-мишени сценарий «гибридной войны». Если бы не внезапный переворот в Киеве в конце февраля 2014 г., с большой долей вероятности США попытались бы использовать беспрецедентную концентрацию всех вышеизложенных социально-политических структурных рисков и слабых сторон Украины, чтобы физически отделить Западную Украину от остальной территории, подконтрольной центральному правительству, но это могло бы произойти лишь в том случае, если бы Янукович смог устоять перед террористами, задачей которых было свержение его режима, и консолидировать оставшиеся у него силы на неподконтрольных «повстанцам» территориях Украины.

Социально-экономический дисбаланс внутригосударственного развития:

Украина похожа на Сирию в том плане, что имеет практически равное распределение социально-экономических показателей, однако в отличие от Арабской Республики, имеющей скромный, но все же доход, на Украине бедным считался очень большой процент населения, равномерно распределенный по всем регионам страны. Большое количество граждан Украины, живших за чертой или на гране бедности, представляли собой огромную «армию рекрутов» для пополнения рядов «антиправительственных активистов», создаваемых «кукловодами» из НКО, которые координировали «цветную революцию» под названием «Евромайдан». Кроме того, граждан Украины отличало отсутствие цивилизационного или национального патриотизма (за исключением сторонников радикальных фашистских настроений, на основе которых были сформированы «Правый сектор» сотоварищи). Все это означало, что на Украине не существовало «социальных заслонов», которые могли бы не допустить возникновение многочисленных «групп несогласных» и их трансформацию в организованные группировки, а также воспрепятствовать их развертыванию в «подходящий» момент.

Физическая география:

Единственным уникальным регионом «довоенной» и в основном равнинной Украины был Крымский полуостров, который был, скорее, островом. Ирония такова, что именно этот фактор разрушил все планы США, когда выгодное географическое положение тогда еще Автономной Республики Крым помогло крымчанам и жителям
г. Севастополь защищать себя до тех пор, пока не был проведен референдум, позволивший полуострову выйти из состава разваливающейся Украины, в которую его включил Хрущев (что было исторической ошибкой) и воссоединиться с братской Россией. В свою очередь, географический фактор не мог быть реализован на Донбассе, что сделало местных патриотов, защищавших свои земли, намного более уязвимыми для многочисленных карательных операций Киева. Отсутствие на территории Украины естественных преград для передвижения дало прекрасную возможность западным «революционерам» совершить быстрый рейд на Киев в лучших традициях ИГИЛ (как только они накопили достаточное количество оружия и техники, похищенных ими в отделениях милиции и армейских казармах, которые они захватывали в тот период).

Этап подготовки:

Детальный анализ и обсуждение аспектов социальной подготовки «гибридной войны» на Украине не является предметом настоящего исследования, однако в целом можно предположить, что в основе социальной подготовки лежала триада «СМИ/социальные медиа – образование – НКО». Детали структурной подготовки несколько иные, поскольку, помимо санкционного давления, другие основные компоненты структурной подготовки, описанные в предыдущей статье (в частности, транзит газа через территорию Украины на рынок ЕС) проявились лишь в прошлом году и, таким образом, не являлись элементами подготовки к «гибридным войнам» в Сирии или на Украине. Все же, другие более заметные элементы определенно применялись как на Украине, так и в Сирии: на Украине государственный бюджет был истощен неискоренимой паразитирующей коррупцией, а в Сирии необходимость постоянного удовлетворения военных нужд в связи защитой от Израиля пагубно отразилась на выполнении государством своих социальных обязательств (хотя до этого Дамаск многие десятилетия волне справлялся с этой деликатной задачей).

Источник: http://orientalreview.org/2016/03/11/hybrid-wars-2-testing-the-theory-syria-and-ukraine/

Эндрю Корыбко – американский политический комментатор, в настоящее время работает в информационном агентстве Sputnik. Учится в аспирантуре МГИМО и является автором монографии «Гибридные войны: непрямой адаптивный подход к смене режима» 
(Hybrid Wars: The Indirect Adaptive Approach To Regime Change), вышедшей в свет в 2015 г. Представленный материал войдет в его новую книгу о теории «ведения гибридных форм войны».

Публикацию и комментарий подготовил Михаил Бакалинский, кандидат филологических наук, доктор философии, независимый международный обозреватель

Комплексное исследование Эндрю Корыбко, теоретическая часть которого уже была представлена читателям и прокомментирована, при высочайшем уровне анализа процессов на Украине и в Сирии, содержит некоторые неточности, которые мы позволим себе прокомментировать. В своем комментарии к предыдущему материалу автора мы отмечали, что Эндрю Корыбко свойственна некоторая линейность и стереотипность мышления. В случае с анализом проявлений «гибридной войны» на Украине, данная линейность и стереотипность мышления вызвана эффектом «кабинетного ученого»: Эндрю Корыбко исследовал ситуацию при помощи метода невключённого наблюдения и, таким образом, не имел возможности изучить ситуацию изнутри, что избавило бы его от некоторых существенных стереотипов. Так, Эндрю отмечает, что, если бы Янукович смог устоять перед террористами, он бы смог консолидировать оставшиеся у него силы на неподконтрольных «повстанцам» территориях Украины. Дело в том, что к концу февраля 2014 г. (когда и произошел переворот) Янукович уже полностью растерял власть и, что главное, авторитет в глазах своих однопартийцев: уже в декабре 2013 г. в рядах правящей тогда Партии Регионов (ПР) начали выделяться политические фигуры, которые попробовали заявить о себе как о проводниках «нового пути», делая ставку на (Юго-) Восток Украины – губернатор Харьковской области Михаил Добкин и народный депутат Украины из Днепропетровска Олег Царев: оба стали активно выступать за тесную кооперацию с Таможенным Союзом и оба стали продвигать идею реформирования административно-территориального устройства Украины путем ее федерализации, при этом не ставя под вопрос территориальную целостность страны (в тот период автор этих строк сам серьезно изучал вопрос федерализации Украины и подготовил на эту тему развернутый материал). Это говорит о том, что уже тогда, в декабре 2013 г. – феврале 2014 г., некоторые группы влияния внутри ПР осознали, что позиции Януковича критически ослабли. Именно этим можно объяснить тот факт, что после государственного переворота 22 февраля 2014 г. члены ПР не допустили Януковича на «Съезд депутатов всех уровней юго-восточных областей, города Севастополя и АР Крым», который, как тогда считали, должен был воспрепятствовать распространению антиконституционных действий на оставшуюся территорию Украины.

Вторым примером линейного характера мышления Эндрю Корыбко является его позиция в отношении планов США по размещению очередного эшелона противоракетной обороны на территории Украины. Действительно, после переворота новые власти в Киеве стали делать полные пассионарности вербальные интервенции о необходимости размещения на своей территории системы ПРО США и вступления Украины в НАТО (что было вызвано возвращением Крыма в состав РФ и начавшейся гражданской войной на Донбассе), однако впоследствии США явно отказались от этой идеи, что выразилось в снятии вопроса о размещении американской ПРО с повестки новых украинских властей. Мы полагаем, что причиной отказа стали катастрофические поражения украинских силовиков в ходе войны на Донбассе: за период с весны 2014 г. по зиму 2015 г. украинские силовики, по меньшей мере, 8 раз попадали в полное окружение и несли колоссальные потери. Этот факт свидетельствует о том, что Эндрю Корыбко преувеличил военные возможности Украины (как уже ранее преувеличивал экономические возможности США, когда рассуждал об амбициозном плане Вашингтона под названием «Разворот Бжезинского»). Кроме того, Эндрю Корыбко отмечает, что Украина делает маленькие шаги в сторону «теневого членства в НАТО» (доказательством этого является открытие в Киеве представительства НАТО, имеющего статус иностранного посольства), но тут же сам отмечает, что подобное членство не предполагает выполнения положений статьи 5 устава НАТО (ответные действия всего блока НАТО в случае нападения на Украину со стороны потенциального агрессора). Инцидент с предательским сбитием российского бомбардировщика Су-24 самолетом ВВС Турции показал, что НАТО не готово ввязываться в военный конфликт из-за провокационных действий своих членов, не то что из-за государства, которое членом НАТО не является.

Также важным моментом, на который стоит обратить внимание читателей, является стереотипное понимание Эндрю Корыбко этнической принадлежности населения Украины: «Демографически Украина разделена на Восточную и Западную, русских и украинцев». Во многом автор прав: еще Гоголь Н.В. отмечал, что «сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская, знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую». Автор этих строк в своих собственных исследованиях отталкивался от работ, которые отмечали «дуальную сущность мировоззрения населения Украины», однако именно в этом кроется нюанс, который Эндрю Корыбко, в силу ранее упоминаемого «кабинетного характера» своего исследования, не учел: этническая принадлежность может быть одна, а психотип совсем другой. В связи с этим, не все жители Восточной Украины идентифицируют себя как представителей «русского (советского/евразийского) психотипа»: доказательством того является переселение части жителей Донбасса, застигнутых карательной операцией, не в Россию, а именно вглубь территории Украины, а также многочисленные карательные, в том числе и неонацистские, батальоны, образованные именно из русских и русскоязычных жителей Восточной Украины (батальоны «Донбасс», «Азов», «Шахтерск», «Артемовск» – в основном жители Донецкой области; батальон «Айдар» – в основном жители Луганской области; батальоны «Днепр-1» и «Кривбасс» – в основном жители Днепропетровской области и.т.д.). Во многом это – результат украинизации русскоязычных регионов Украины, как в период СССР, так и в период уже независимой Украины (подробнее об этом см. очерк автора этих строк). Аналогично, далеко не все жители Западной Украины идентифицируют себя как представителей «украинского (западного/евроатлантистского) психотипа»: доказательством того является участие в рядах вооруженных сил самопровозглашенных Республик Донбасса многих жителей «украинской» Украины, в том числе и галичан! Далее, говоря о Западной Украине, Эндрю Корыбко допускает серьезную ошибку, отождествляя ее с Галицией, в то время как, помимо Галиции, Западная Украина представлена еще и Закарпатьем, исторически известным как Подкарпатская Русь, населенным, помимо венгров и румын, русинами – отдельным малым восточнославянским народом, существование которого всячески затиралось как во времена СССР, так и в период уже независимой Украины. Формат и размеры данного комментария не позволяют подробно остановиться на этом весьма важном аспекте, однако стоит подчеркнуть, что в условиях гражданской войны на Украине этническая принадлежность не является определяющим фактором; в реальности определяющим фактором является экстрасоматический фактор – принадлежность к одному из вышеуказанных психотипов, поскольку любые намеки на этничность как один из детерминантов гражданской войны на Украине будут подыгрывать американской стратагеме «Война украинцев с русскими».

Говоря об анализе «гибридной войны» в Сирии, внимания заслуживают следующие моменты, в которых, по нашему мнению, Эндрю Корыбко допустил линейность мышления:

1) Битва за Эр-Ракку – это, скорее, спекуляция журналистско-политологичеких кругов, а не реальность: единственная боеспособная «альтернатива» Сирийской арабской армии в лице «Бригад самообороны» сирийских курдов не намерена продвигаться к Эр-Ракке. Мало того, сирийские курды объявили о создании своей федерации в составе Сирийской Арабской Республики («Рожава»), территория которой не включает «столицу» ДАИШ Эр-Ракка.

2) Социально-экономический дисбаланс внутригосударственного развития: в 2007-10 гг. Ближний Восток, включая и Сирию, поразила затяжная засуха, что не могло не отразиться на экономическом положении крестьян, а, значит, могло быть использовано в политических целях; кроме того, в восточных (сельских) районах Сирии наблюдался приток беженцев из соседнего Ирака, в котором с момента свержения Саддама Хусейна идет гражданская война, причем «обиженной» стороной в Ираке выступает суннитское меньшинство, которое в Сирии является большинством, которым в свою очередь управляет меньшинство алавитского вероисповедания, которое по своим конфессиональным характеристикам является близким к шиизму. Таким образом, утверждая, что «вопрос религиозных конфессий никогда не был фактором напряженности в Сирии и не является таковым и сегодня» Эндрю Корыбко противоречит себе, поскольку ниже сам же отмечает, что «использование «неконвенциональные форм ведения войны» получило максимальное распространение в сельской местности Сирии», т.е. в местах, ранее пораженных засухой и наводненных иракскими беженцами-суннитами, бежавшими от шиитского правительства.

Вывод: все указанные замечания ни в коей мере не нивелируют научно-методологическую значимость труда Эндрю Корыбко и его практическое значение для теории международных отношений и политологии в целом. Данный комментарий не претендует на звание рецензии, а лишь призван указать на незначительные неточности, вызванные спецификой основного метода исследования – метода невключенного наблюдения и, как следствие, невозможность посмотреть на происходящее глазами местного жителя, коим в отношении Украины является автор этих строк. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs