Переговоры с талибами - последняя надежда Кабула?

Власти Афганистана пытаются реанимировать переговорный процесс с «Талибаном, прерванный после гибели общепризнанного лидера движения муллы Омара. Уже в январе 2016 года состоялись две встречи дипломатов четырех стран - Афганистана, Пакистана, Китая и США. «Я уверен, что встреча четырехсторонней группы позволит произвести конструктивное и значимое рассмотрение вопроса, сосредоточенное на всех сопутствующих вопросах и намечающее путь к продвижению нашей общей цели — достижению долговременного мира в Афганистане посредством политического соглашения, основанного на переговорах», — заявил в этой связи советник премьер-министра Пакистана Сартадж Азиз, непосредственно вовлеченный в этот процесс. (Цит. по: http://regnum.ru) Примечательно, что эти усилия предпринимаются на фоне участившихся атак и терактов талибов.

Со своей стороны «Талибан» сообщил о готовности рассмотреть возможность мирных переговоров с официальным Кабулом только после исключения группировки из списка террористических организаций Совета безопасности ООН, где она значится с 2003 года. Стратегическая цель движения состоит в возвращении к власти, и оно пытается приобрести легитимность в глазах мирового сообщества. При этом талибы отнюдь не выступают «единым фронтом». После смерти муллы Омара летом прошлого года «Талибан» раскололся на три фракции. Наиболее многочисленную группировку, объединяющую почти две трети боевиков, возглавляет Ахтар Мохаммад Мансур, провозглашенный новым лидером всего движения. Вторую, под руководством Мохаммада Расула, сформировало большинство тех, кто не согласился с избранием Мансура. И, наконец, ряд южных провинций контролирует группировка Каюма Закира. Несмотря на подчеркнуто пренебрежительную оценку возможностей афганского крыла ДАИШ (ИГ), талибы осознают опасность, которую представляет для них «всемирный халифат», и это вынуждает их искать пути к примирению между собой.

В последнее время в Афганистане активизировались группы, аффилированные с ДАИШ (ИГ), которые ведут боевые действия и против талибов, и против правительственных войск. Сообщалось даже, что «Исламское государство» и «Талибан» объявили друг другу джихад. Тем не менее многие специалисты считают, что в долгосрочной перспективе «воины халифата» не смогут закрепиться в Афганистане – их идеология не находит отклика среди афганцев, для которых родоплеменные связи важнее ваххабитского халифата. Это в полной мере относится к пуштунам, составляющих подавляющее большинство талибов, как афганских, так и пакистанских. Вытесненным в конце концов из Афганистана боевикам ДАИШ (ИГ), скорее всего, придется отступать в Среднюю Азию – со всеми вытекающими отсюда последствиями для России, особенно учитывая прозрачность наших границ со среднеазиатскими странами.

«Афганский вопрос» имеет и ярко выраженное международное измерение.

Исламабад давно использует талибов для достижения своих целей в соседней стране. Нынешний президент Афганистана Ашраф Гани с горечью признал: «Мы надеялись на мир, но получаем из Пакистана смертоносные послания». (http://www.business-standard.com)  Хотя, нужно отметить, что в последнее время Исламабад пошел на смягчение своей позиции, в частности, согласившись прекратить финансирование афганских талибов, базирующихся на пакистанской территории и пообещав пресечь их переселение в Афганистан (для участия  в войне с правительственными войсками). Кроме того, пакистанские власти обещали предоставить правительству Афганистана список лидеров талибов, готовых к участию в мирных переговорах.

Взрывоопасная ситуация в Афганистане представляет существенную угрозу стабильности в важном для Китая регионе Центральной Азии, не говоря уже о Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Этим и обусловлена активность китайской дипломатии — неспроста КНР входит в состав «четверки» на переговорах по внутриафганскому урегулированию. В результате Ашраф Гани называет Китай «стратегическим партнером в краткосрочной, среднесрочной, долгосрочной и очень долгосрочной перспективе» (http://www.huffingtonpost.fr),  а эмиссары талибов посещают китайскую столицу для консультаций.

Какова при этом позиция США? Введя в 2001 году войска в Афганистан, американцы свергли власть талибов, но не покончили с ними. С тех пор «студенты» накапливают силы и ждут вывода американских войск из страны, понимая, что активизация боевых действий против «неверных» может повлечь за собой увеличение американского контингента. Со своей стороны Вашингтон опасается, что эвакуация баз будет означать «сдачу» Афганистана Китаю и в экономическом, и в политическом плане, а этого американцам очень не хочется. К тому же в последние годы в глобальной политике активизировалась Россия, заинтересованная в укреплении своего влияния в этом регионе, столь важном в плане обеспечения безопасности ее южных рубежей. Белый дом уже неоднократно сдвигал сроки полного вывода войск из Афганистана. Теперь он обещает  к 2017 году сократить их численность до пяти с половиной тысячи человек, хотя командующий ВС США в Афганистане Джон Кэмпбелл объявил, что будет добиваться сохранения максимально возможной численности своего экспедиционного корпуса.

Россия осторожно подходит к оценке перспектив межафганских переговоров: «Пока это разговоры о переговорах. Представители Афганистана, Пакистана, США и Китая говорят между собой о том, как они собираются говорить с талибами. Но никто не знает, будут ли с ними разговаривать сами талибы. А реакция от них поступает разная» — отмечает спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов. – «Понятно, что афганскому правительству, да и всем остальным хочется запустить некий переговорный процесс: все понимают, что времени до начала весенне-летней военной кампании («Талибана»— А.И.) остается не так много. Желание как-то остановить это наступление понятно — с учетом плачевного состояния вооруженных сил Афганистана» (цит. по: http://www.kommersant.ru)  В то же время в интервью «Интерфаксу» дипломат  признал, что между Москвой и движением «Талибан» наметилось сближение - общий язык они нашли на почве борьбы с ДАИШ. В «Талибане» также не отрицают факта политических контактов с Москвой  (http://www.gazeta.ru) .

Вернемся к межафганским переговорам. Если они состоятся, т.е. если переговорный процесс не является для талибов лишь способом потянуть время до «начала весенне-летней военной кампании», что может ожидать Афганистан в случае достижения договоренностей?  Власти подпишут договоры о сотрудничестве с рядом полевых командиров «Талибана», которым, вероятно, будут обещаны высокие посты в центральной и местной администрации. В то же время вхождение лидеров талибов во власть будет расценено населением как признак слабости кабульского режима и успех «Талибана», и политические амбиции новых государственных мужей только возрастут. При этом в стране откроется новый, «внутриталибанский», фронт между «коллаборационистами» и «непримиримыми», что приведет к новой эскалации вооруженного противостояния.

В военном плане правительственные войска не в состоянии противостоять талибам. Низкая боеспособность афганской армии ведет к дальнейшему ухудшению внутриполитической обстановки в стране, - говорится в секретном докладе НАТО, который оказался в распоряжении немецкого журнала Spiegel. При преимуществе в живой силе и технике, правительственные ВС лишены мотивации, - отмечают аналитики альянса. Во многом благодаря тому, что представители основного этноса – пуштунов - составляют лишь 3% численности афганской армии. Остальные — это представители меньшинств, которые знают, что за участие в проведении операций на территории пуштунских племен им рано или поздно отомстят. К тому же для местного населения правительственные военнослужащие выглядят пособниками иностранных оккупантов. (http://regnum.ru)  Учитывая сказанное, приходится признать, что сегодня в Афганистане, помимо талибов, нет другой политической силы, реально претендующей на власть, и замирение с талибами – единственный путь физического выживания для правящего режима.

А талибов ничто не вынуждает идти на мировую с официальным Кабулом: они контролируют значительную часть территории страны, где создали квазигосударственные структуры, их сторонники освоились и в армейском, и в государственном руководстве Афганистана. Кроме того, в глазах населения «Талибан» приобрел устойчивый имидж «национально-освободительного движения». А для афганцев это важно, что продемонстрировала и череда войн с Британской империей, и кампания против советских войск.

Но талибы – это далеко не весь Афганистан. Большинство таджиков, хазарейцев, узбеков, туркмен и представителей других меньшинств относится к пуштунским «студентам» настороженно, если не враждебно. Пример – «Северный альянс», образованный лидерами ряда этно-конфессиональных групп вскоре после вывода из Афганистана советских войск. Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов такой представительный орган как Лойя-джирга. Но ее способность примирить все этно-конфессиональные общины страны в нынешних условиях вызывает большое сомнение.

Весьма вероятно, что через несколько лет страну ждет распад на две части – преимущественно пуштунский «эмират Талибан» в центральных и южных районах Афганистана и противостоящий ему конгломерат областей, подконтрольных различным племенным и этническим группировкам на севере. Именно последние могут стать источником дестабилизации и в среднеазиатских странах, и в китайском Синьцзяне. Что, собственно, и определяет активность российской и китайской дипломатии на «талибанском» направлении.

А пока талибы могут позволить себе выжидать: рано или поздно американские солдаты из их страны все равно уйдут, и миру придется иметь дело с несколько иным Афганистаном. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs