ЕС и брюссельская «капуста»

Интервью председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России Ю.К. Шафраника

‒ Юрий Константинович, как бы Вы описали сегодняшние отношения РФ и Евросоюза? Насколько санкции на самом деле вредят России?

‒ Я бы осветил эту тему с иной стороны. Во-первых, надо точно оценить, каковы были предшествующие тенденции. В 90-е годы мы переживали большую беду ‒ развал великого государства: по нам это очень сильно ударило и политически, и экономически. Но если брать 2000-е, то при любых обострениях отношений и спорах с Западом все оппоненты могут подписаться под фразой: «Россия последовательно интегрировалась в мировые политические и экономические институты». Процесс охватывал диапазон от туриндустрии до крупных совместных проектов и взаимного инвестирования. Мы, правда, считали недостаточной динамику этой тенденции: шли многолетние дискуссии по поводу виз и по другим вопросам. На наш взгляд, дело тормозилось Европой. И всё-таки интеграция проходила довольно последовательно, включая вступление России в ВТО.

И вот на этом фоне ‒ санкции. Рассматривать лишь нанесённый ими вред России, значит, упрощать вопрос и проблему. Санкции, прежде всего, политически и экономически ударили по нашим взаимным отношениям, по интеграционному процессу. Как гражданин России я уверен, что 90% процентов населения страны считают, что Европа должна ответить самой себе: она сознательно хотела прекратить интеграцию России во все сферы международной деятельности ‒ или нет? Потому что в России эти санкции восприняли, как серьезный удар ‒ прежде всего политический.

Если Европа хотела прервать интеграционный процесс, то, считай, задача выполнена. Но в таких случаях на протяжении всей российской истории страна начинает мобилизовываться. Причем за исключением татаро-монгольского нашествия опасность для России всегда шла со стороны Европы. И эта «фантомная боль» закрепилась в наших генах, что особенно проявляется сейчас, в год 70-летия разгрома фашистской Германии. Обостряется память о 30 миллионах погибших советских граждан (ведь Россия ‒ правопреемница Советского Союза).

Из моей родной сибирской деревни, насчитывавшей тогда 2500 жителей, на войну ушли 600 человек. 280 из них погибли, а из вернувшихся многие были калеками. Мой дед погиб под Харьковом, а дядя ‒ в Запорожье, при освобождении Украины в 1943 году. И заметное сейчас непонимание этой исторической переплетенности судеб граждан двух государств ‒ либо злой умысел, либо духовная и моральная деградация…

Что касается санкций, то они заметно скажутся в конце 2015-го, в 2016-м и дальше. Пока они не очень сильно отразились на состоянии нашей экономики.

‒ ЕС отменил многие совместные ‒ в том числе энергетические ‒ проекты с Россией. Чего ожидать теперь?

‒ Россия жила, живет и будет жить. Будет, как я уже сказал, мобилизовываться, что  подразумевает радикальное улучшение качества государственного управления, направленного на повышение эффективности всех сторон жизнедеятельности страны, следовательно, на повышение ответственности руководителей госструктур. Нам придется взаимодействовать с другими партнерами, сожалея об утрате налаженных европейских связей. Я противник изоляционизма, и ограничение созидательных контактов меня никак не может радовать.

Однако очевидно, что линия, которую ведет брюссельская администрация, крайне заидеологизирована и заидеализирована, поэтому вступает в противоречие с интересами народов стран, входящих в Евросоюз. Национальные правительства гораздо ближе к народу, поскольку вектор экономического и политического развития уточняется на выборах руководства государств. Отрыв Еврокомиссии от жизненных реалий виден на многих направлениях, в том числе ‒ и особенно ‒ в энергетической сфере. Увлечение брюссельской администрации «зеленой» энергетикой  привело к тому, что стоимость газа для европейского потребителя в два с лишним раза превышает его стоимость в США и России. Вот вам и брюссельская «капуста».

‒ Юрий Константинович,  в недавнем интервью Глава МИД ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер сказал: «В очень разных сферах США, Россия и Китай предлагают Германии совершенно особые отношения. Но, хотя мы и хотим поддерживать и укреплять двусторонние связи с важными странами-партнерами, когда дело доходит до формирования глобального развития, Германия способна эффективно действовать не в одиночку, а только в рамках твердой европейской структуры». Насколько реально сегодня при таком подходе создание стратегической оси Москва – Берлин?

‒ Подобные заявления свидетельствуют об элементарном политическом маневрировании. Уважительный жест в сторону «твердой европейской структуры», т.е. ЕС, никак не нивелирует меру стратегических амбиций Германии. Просто, добиваясь решения своих задач или проблем, иногда удобнее прикрыться флагом Евросоюза.

Между тем наступил рубеж, когда российско-европейское сотрудничество и внешнеполитическое взаимодействие происходит при доминирующем влиянии германской политики в Европе. То есть сущностно главными становятся российско-германские отношения. Возможно, Германия сама ещё не в полной мере это осознает, поэтому следует ожидать её нового статус-кво в ЕС и выстраивать двусторонние отношения с полным учетом важнейших вех нашей общей ‒ богатой, драматичной и трагичной ‒ истории, свидетельствующей об острой необходимости тесного и крайне ответственного сотрудничества двух стран.

‒ Какие стратегические проекты Россия должна теперь развивать?

‒ Они все определены. И будут обязательно реализовываться, хотя сроки могут корректироваться. Разрабатывается давно обсуждаемый, как я называю, Восточный вектор, т.е. осуществляется энергетическая политика, ориентированная на Азию. Китай за последние 15 лет в 5 раз увеличил потребление газа. При том что поднялся в добыче угля с 1 млрд тонн до 3,5 миллиардов в год. Уверенно могу сказать, что этот тренд сохранится, хотя и не в таком темпе. К 30-му году Китай наверняка выйдет на потребление 600 млрд кубов газа. То есть он в ближайшие годы превысит объемы  потребления газа в Европе. Но не только Китай интересен как потребитель. Морская доставка  сжиженного природного газа позволит значительно расширить рынок. Япония и Южная Корея уже сегодня покупают СПГ (кстати, Япония дольше всех была против санкций и  сохранила договоренности, касающиеся шельфовых проектов).

Теперь Европа. Дело с «Южным потоком» зашло в тупик. Меня много раз спрашивали на Западе про 3-й энергопакет. И я в свою очередь спрашивал: «Вы что хотите в Европе?  Вам нужен 3-й энергопакет или много газа, который будет дешевле?» ЕС превратил этот «пакетный» инструмент в фетиш. При этом, повторюсь, Америка как снизила 3 года назад в 2 с лишним раза цену на газ для промышленного потребления, так и держит её ‒ 100 долларов за тысячу кубов,  а в Европе ‒ больше 200 долларов.

Между тем Европе надо опасаться американского вхождения в её энергетические рынки (войдут ‒ не выйдут). И опасаться Китая, т.к. он огромный потребитель и, главное, огромный товарный производитель. Именно в Китай уходит затухающее европейское производство. (Кстати, мы получаем деньги в Европе, а тратим их в Китае.)

По идее, у Европы должны быть две задачи. Первая ‒ брать углеводороды у разных поставщиков. Тут показателен пример Катара, который поставлял газ в Европу до тех пор, пока не стало выгодней поставлять в Японию.  В результате европейский недобор газа составил 25 млрд кубов в год. Что бы делал Старый Свет, если бы не было стабилизирующего фактора газопоставок из России, которая, не задумываясь, моментально восстановила весь объем «недоимок». Да, возрос процент российского углеводорода на европейском рынке. Но об этом там заговорили отнюдь не в лестных тонах. Почему-то не захотели признать, что именно Россия обеспечила стабильность газоснабжения предприятий и населения Европы. Мне понятно её стремление диверсифицировать поставки углеводородов. Но надо ценить надежного партнера, с которым страны ЕС связаны трубопроводами и полувековой историей энергетического сотрудничества.

Вторая задача Европы ‒ ещё более важная ‒ выход на Ближний Восток, не ожидая, когда там все успокоится. И тем более, не потворствуя дестабилизации обстановки. То наказывали Каддафи, то взялись за Асада… Суть позитивного воздействия не в наказании, а в достижении стабильной обстановки в регионе. И тогда Ирак и Иран могут стать главными поставщиками углеводородов (дополнительно, возможно, Саудовская Аравия и Катар). Но такая задача в ЕС пока даже не провозглашена. Звучит только сплошной рефрен про 3-й энергопакет.

‒ Как долго цена нефти будет низкой?

‒ Институт энергетической стратегии, где я являюсь председателем Совета директоров, давно ориентирует экономику и бизнес на 80 долларов за баррель. Думаю, к 70-ти долларам вернемся в этом году, а в 2016-м баррель будет стоить между 70 и 85. Но возможны варианты: нефть сейчас сильно зависит от состояния финансовой системы; запущены огромные деньги в экономику Америки и Европы. Деньги будут закачиваться и впредь… Из-за этого образуются финансовые пузыри, которые непредсказуемо влияют на цену нефти.

‒ Будет ли вопрос Украины «картой», которую, как считают в Европе и США, Россия намерена разыгрывать и впредь?

‒ Когда восточноевропейские  страны стали принимать в НАТО, это был серьезный выпад против России. На протяжении многих столетий она получала угрозы со стороны Запада. Развязанные им войны унесли десятки миллионов жизней ‒ невосполнимые потери для государства. И вот натовцы добрались до Украины. Зазвучали суетливые декларации  «вступим ‒ примем ‒ вступим ‒ примем». России необходимо быть абсолютно уверенной в том, что Украина в НАТО никогда не вольется (это недопустимо и в русле соглашений, связанных с роспуском Варшавского договора). Вот за что Европа должна была недавно голосовать двумя руками. На наш взгляд, «карта» была на её стороне. А России невольно, тяжело, с издержками, драматически пришлось перехватывать эту «карту», учитывая волеизъявление части народа.

Нет у нас и энергетической «карты». Когда я был министром топлива и энергетики, мы подписали с Украиной массу соответствующих официальных соглашений. Украинская сторона не выполнила ни одного обязательства, касающегося интеграции труб, транзита, цен… Конечно, и Россия была виновата, занимаясь попустительством «ради дружбы и стабильности на Украине». Но все обернулось плохо, и потому возникли «Северный поток», «Южный поток», «Турецкий поток». Не от хорошей жизни огромные деньги омертвляются.

А в целом здесь первая проигравшая сторона по определению ‒ Украина, Россия ‒ вторая, третья  ‒ Европа (отказывается от труб непонятно с какого резона). А в выигрыше остается Китай. В геостратегическом плане бенефициар этого обострения ‒ Китай.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs