История одного перемирия, или правда о том, как Италия вышла из второй мировой войны

... 3 сентября 1943 г., 5 часов вечера. Сицилия, маленький городок Кассибиле в 15 км южнее Сиракуз на восточном побережье острова, штабной лагерь союзных англо-американских войск. К пятнистой армейской палатке, возле которой лениво, вразвалку прохаживались четверо рослых сержантов "MP" (Military Police) - американской военной полиции - торопливо подошли в сопровождении офицера двое мужчин в штатском. Один - лет сорока с небольшим, среднего роста, с живыми черными глазами на смуглом подвижном лице типичного южанина; двубортный, синий в полоску костюм, почти не скрывавший профессиональной военной выправки, темные, блестящие, гладко зачесанные назад волосы. Второй, его спутник - почти несуразно длинный, сутуловатый, лысеющий шатен лет 35-37, одетый в белый, летнего покроя пиджак и бежевые брюки. Минутная пауза у входа, а затем оба исчезли за пологом. Внутри палатки, тускло освещенной висячей лампой, тесной кучкой стояла группа военнослужащих США и Великобритании. От нее навстречу вошедшим отделился высокий, широкоплечий человек в полевой, небрежно сидевшей форме генерала американской армии. Он молча, с бесстрастным выражением лица пожал руки гостям - те, в свою очередь, кивком головы поприветствовали всех присутствовавших. Тут же двое - американец и брюнет в штатском - уселись за складной стол и поочередно подписали лежавший на нем заранее приготовленный текст, после чего вновь обменялись рукопожатием. Спустя минуту все вытянулись по стойке "смирно" - в палатку резким, порывистым шагом стремительно вошел худощавый военный в походной солдатской рубашке и брюках хаки, в лихо сдвинутой набекрень мятой фуражке. Матово блеснули на воротнике четыре звезды полного генерала - Д.Д.Эйзенхауэр, главнокомандующий объединенными англо-американскими вооруженными силами на Средиземноморском театре военных действий (ТВД), широко, подкупающе улыбнувшись, протянул руку Д.Кастеллано, бригадному генералу итальянской армии, уполномоченному подписать перемирие с представителями военного командования США и Англии от имени пришедшего к власти 25 июля 1943 г. нового правительства Итальянского Королевства во главе с маршалом Италии П.Бадольо. Но ответная вымученная улыбка Кастеллано больше напоминала нервную, судорожную гримасу - Италия безоговорочно капитулировала на земле, море и в воздухе. А спутник итальянского генерала, консул МИД Италии Ф.Монтанари, выступавший как переводчик (его мать - американка), вообще словно окаменел, не проронив ни слова. Кто не скрывал своего искреннего удовлетворения, несмотря на напускную сдержанность, так это начальник штаба Эйзенхауэра генерал-майор У.Б.Смит, только что подписавший акт о перемирии от имени США и Великобритании. Шутка ли сказать - ведь главный союзник нацистской Германии теперь не только окончательно повержен, но даже был готов сменить фронт - перейти на сторону Объединенных Наций.

Сицилия, г.Кассибиле, 3 сентября 1943г. Церемония подписания перемирия - акта о безоговорочной капитуляции итальянских Вооруженных Сил на суше, море и в воздухе. Участники церемонии (слева направо): начальник штаба верховного командования объединенных Вооруженных Сил Великобритании и США на Средиземноморье генерал-майор американской армии У.Б.Смит, подписывающий акт от имени держав антигитлеровской коалиции - Объединенных Наций , коммодор британских ВМС Р.М.Дик, генерал-майор армии США Лоувэлл В.Рукс, адютант штаба, капитан английских гусар Г.де Хаар, бригадный генерал итальянской армии Д.Кастеллано, бригадир армии Великобритании К.Стронг, консул МИД Италии Ф.Монтанари.

Подобная радужная перспектива порождала у лондонских и вашингтонских политиков и стратегов чрезмерный и явно неоправданный оптимизм: они всерьез полагали, что военные действия на Апеннинах завершатся чуть ли не к концу 1943 г. - началу 1944 г. Аналогичные иллюзии питали и правящие круги тогдашней Италии - Савойская династия, верхушка генералитета, сохранившая тесные связи с международным капиталом финансово-промышленная олигархия и крупнейшие аграрии. Избавившись окончательно, как они наивно надеялись, от Муссолини, они рассчитывали, своевременно перебежав к союзникам, обрести под их крылышком весомую поддержку в возможно более полном сохранении и даже - чем черт не шутит! - посильном упрочении собственных классовых позиций и политических привилегий внутри страны. В связи с этим крупнейший современный итальянский историк Р.Де Феличе, один из наиболее авторитетных и компетентных знатоков эпохи фашизма, обоснованно подчеркивал: "По существу правительство 45 дней, это правительство "фашизма без Муссолини", должно было быть защищено самими западными союзниками как единственно способное создать плотину на пути реально замаячившей "коммунистической опасности".¹ Партнеры СССР по антигитлеровской коалиции - надо отдать им должное - четко сознавали это. У.С.Черчилль, например, даже не скрывал своей большой и неподдельной озабоченности по поводу того, что "если опора в виде монархии и консерватизма, представляемых людьми подобно Бадольо, будет разрушена, то Италия вскоре неизбежно повернется в сторону коммунистической революции".² А в личном послании Ф.Д.Рузвельту от 31 июля 1943 г. он пошел еще дальше, недвусмысленно заявив, что "ни в малейшей степени не боится в наших военных целях признать Савойскую династию или Бадольо, так как достижению этих целей безусловно сильно помешали бы хаос, большевизация Италии или гражданская война".³

Что же касается широких народных масс, то, требуя немедленного выхода из войны и окончательного разрыва с гитлеровской Германией, итальянский народ стихийно выступал за быстрое и радикальное искоренение всех остатков "черного двадцатилетия" и был готов, несмотря на все ощутимые тяготы и лишения военного времени, внести свой активный вклад в победу над общим врагом. Но трудящимся Италии пришлось заплатить новыми многочисленными жертвами, голодом, разрухой, ужасами немецкой оккупации за безответственность, удивительную непоследовательность и беспрецедентные трусость и растерянность правительства Бадольо.

Маршал Италии Пьетро Бадольо - преемник Бенито Муссолини на посту премьер-министра Италии с 25 июля 1943г.

И, тем не менее, когда 8 сентября старик-маршал в качестве премьер-министра в вечернем выпуске последних новостей национального радио объявил о подписании перемирия, надеждой прониклись буквально все. Как справедливо отмечал известный итальянский историк-международник А.Петакко, "это было давно ожидаемое решение, по меньшей мере, с 25 июля. Его ожидало мирное население, систематически подвергавшееся нараставшим массированным и разрушительным воздушным бомбардировкам. Его ожидала армия, уже вконец измотанная, отчаявшаяся и совсем беспомощная перед лицом ставшего очевидным подавляющего военного превосходства союзников, его ожидали антифашистские партии, пока еще находившиеся вне рамок общественно-политической жизни... Его ожидали, в конце концов, даже сами немцы, которые - после отставки и ареста Бенито Муссолини - отнюдь не тешили себя иллюзиями относительно "непоколебимой верности" союзу короля Виктора-Эммануила III и Бадольо. Чтобы встретить подготовленным прекращение боевых действий, правительство имело в своем распоряжении 45 дней, т.е. с 26 июля по 8 сентября. Однако, к моменту подписания перемирия все оказалось в шоковом, парализованном состоянии и все развалилось словно карточный домик.

Северная Италия, г.Милан,Соборная площадь, 26 июля 1943г. - горожане восторженно празднуют крах фашистского режима.

СССР, декабрь 1942г. - январь-февраль 1943г. Между Сталинградом и Воронежем - по бескрайним волжским и донским степям - беспорядочное, нередко паническое отступление частей и подразделений наголову разгромленной 8-й итальянской армии.

Чудом уцелевшие и попавшие в плен к советским войскам участники "летней прогулки в Россию" - итальянские солдаты под Воронежем в феврале 1943г.

... Бегство из Рима короля и правительства, вооруженные силы, оставленные без приказов и ставшие легкой военной добычей немецких войск, обвальный политический коллапс, приведший к расколу страны, ее разделу и к гражданской войне... Как дошли до всего этого?"⁴ Ответ на этот законный и далеко не риторический вопрос будет дан ниже.

... 25 июля 1943 г., в шестом часу вечера, итальянский диктатор Б.Муссолини, почти безраздельно правивший страной свыше 20 лет, был выведен карабинерами - итальянскими жандармами - во двор виллы Савойя, столичной частной резиденции короля Виктора-Эммануила III, расположенной на улице Салария в окрестностях "вечного города", посажен под дулами автоматов в автомобиль "скорой помощи" и вывезен за пределы Рима. Это был вполне оправданный логический финал: вся глубина острейшего и затяжного кризиса, с максимальной силой поразившего фашистский режим после сокрушительного разгрома 8-й итальянской армии на Волге под Сталинградом зимой 1942-1943 гг., нашла свое закономерное итоговое воплощение в верхушечном "дворцовом" перевороте 25 июля 1943г. У его колыбели стояли три основных группировки заговорщиков. Первая из них - это давно и тайно фрондировавшие против Муссолини высшие иерархи фашистской партии: члены пресловутого "квадрумвирата"⁵ Ч.-М. де Векки и маршал Италии Э.Де Боно; виднейший деятель режима, член Большого Фашистского Совета Д.Гранди - министр иностранных дел Италии в 1929-1932 гг., посол в Великобритании в 1932-1939 гг., затем - министр юстиции, а в описываемый момент - председатель Палаты Корпораций; зять "дуче" и метивший в его преемники Г.Чиано, до февраля 1943 г. - всесильный и вездесущий министр иностранных дел, а ныне - посол в Ватикане; член Большого Фашистского Совета Д.Боттаи - министр корпораций в 1926-1932 гг., министр национального образования в 1936-1943 гг. Накануне 25 июля ко всем вышеперечисленным лицам примкнули ранее колебавшиеся административный секретарь партии Д.Маринелли, министр сельского хозяйства К.Парески, председатель Конфедерации работников промышленности Л.Готтарди, министр корпораций Т.Чианетти.⁶

Италия, Рим, площадь Венеции, 10 июня 1940г. Б.Муссолини объявляет о вступлении Италии во Вторую Мировую войну.

Вторая - монархически настроенное высшее командование Вооруженных Сил Италии - вышеназванный П.Бадольо, смещенный Муссолини за громкий позорный провал "молниеносной войны" против Греции в ноябре 1940 г. с поста начальника Генерального Штаба, назначенный на эту должность в феврале 1943 г. генерал армии В.Амброзио, его ближайший друг и единомышленник, заместитель военного министра корпусной генерал А.Сориче, без пяти минут будущий руководитель "СИМ" - "SIM" ("Servizio Informazione Militare" - "Военная Служба Информации") - итальянской военной разведки и контрразведки бригадный генерал Д.Карбони, переметнувшийся на их сторону в самый последний момент шеф полиции К.Сенизе и, наконец, уже знакомый нам Д.Кастеллано.⁷ Последнему исчерпывающую, убийственно меткую характеристику дал маститый британский ученый - историк Д.Мак-Смит, один из самых признанных и лучших на Западе знатоков этой эпохи: "... уже в течение некоторого времени мечтавший о капитуляции и убежденный, что именно он призван ее подписать - генерал Кастеллано, куда более пригодный для тайных заговоров, закулисных интриг и сомнительных комбинаций подозрительного рода, чем для разработки и проведения боевых операций и рискованного пребывания на передовой".⁸ Наконец, третья группировка, державшаяся немного обособленно, но на деле явившаяся мощной скрытой пружиной всего происшедшего. Это - подлинные хозяева страны, руководители крупнейших монополий, ведущие представители банковско-промышленного капитала и финансовой олигархии: сенатор Д.Аньелли, основатель и президент автомобильного концерна "Фиат", председатель совета директоров резинотехнического треста "Пирелли" А.Пирелли, президент административного совета химического концерна "Монтекатини" Г.Донегани, глава известной фирмы "Сниа-Вискоза" (производство искусственных и синтетических волокон) Ф.Маринотти, "судовладелец Италии №1" неаполитанский миллиардер А.Лауро, владелец знаменитой компании по выпуску готовой одежды Г.Мардзотто, "текстильный король" сенатор М.Креспи, собственник миланской "Corriere della Sera" - "Коррьере делла Сера" ("Вечерний Курьер") - общенациональной "газеты №1", издающейся с 1876 г., бывший министр и ловкий биржевой воротила В.Чини, магнат целлюлозно-бумажной промышленности Л.Бурго и, пожалуй, едва ли не центральное действующее лицо, осмотрительно предпочитавшее всегда оставаться в тени, - генеральный управляющий Итальянским Коммерческим Банком Р.Маттиоли.⁹ А все нити заговора сходились в Квиринальский Дворец (официальная резиденция короля - А.Виноградов). Главным связующим звеном выступал преждевременно полысевший отчасти вследствие бурно проведенной молодости 50-летний отчаянно молодящийся жуир и повеса, уроженец Генуи, герцог П.д'Аквароне, министр королевского двора и один из немногих самых доверенных лиц короля Виктора-Эммануила III. Был посвящен во все детали и наследный принц Умберто Савойский, князь Пьемонтский, прозванный впоследствии в народе "майским королем" ("re maggio" - "ре маджё") - неисповедимые превратности судьбы уготовили ему лишь месяц пребывания на итальянском престоле - в мае 1946 г. К более активным действиям его энергично подбивала амбициозная, одаренная, образованная, не конформистка по натуре и очень привлекательная внешне жена - Мария-Жозэ`, по происхождению бельгийская принцесса и завзятая антифашистка, правда, сугубо аристократически-салонного пошиба. Знаменитый дипломат граф К.Сфорца, убежденный демократ-антифашист, проницательный, умный и тонкий политик, занимавший пост министра иностранных дел Италии в 1920-1921 гг. и 1947-1951 гг., называл ее "самой светлой головой в доме Савойя, ладно сидевшей на красивых плечах".¹⁰
Всю эту пеструю, разношерстную компанию, в которой почти все друг друга терпеть не могли, объединяло только одно: пожертвовав Муссолини, попытаться сохранить то, что еще можно было спасти, т.е. выйти из войны так, чтобы остаться с не совсем ощипанными перьями. В итоге одиозному фашистскому режиму пришла на смену военно-монархическая диктатура, носившая столь же откровенно реакционный и глубоко антинародный характер. Далеко не случайно поэтому свергнутый "дуче", вскоре отправленный в комфортабельную ссылку на остров Понца, квалифицировал кабинет Бадольо как "вполне приличное правительство, которое почти наверняка продолжит выполнение директив своего предшественника".¹¹ Дальнейшие события со всей убедительностью показали, что Муссолини не ошибся в своих прогнозах. Так, например, в заявлении, сделанном П.Бадольо по национальному радио поздним вечером (22.45) того же 25 июля, прямо говорилось: "Война продолжается. Италия, чьи оккупированные провинции и разрушенные города жестоко пострадали, остается верной данному слову, ревностно храня свои тысячелетние традиции".¹² Эта фраза вызвала почти нескрываемое недоумение у западных партнеров СССР. Британский премьер-министр У.С.Черчилль был уверен, что новое итальянское правительство сразу же постарается достичь какого-то соглашения с США и Англией. 26 июля он изложил Ф.Д.Рузвельту условия безоговорочной капитуляции, которой следовало, по его мнению, потребовать от Италии.
Здесь необходимо отметить, что впервые принципы безоговорочной капитуляции обсуждались на конференции руководителей США и Великобритании в Касабланке в январе 1943 г. Их суть раскрыл сам американский президент на пресс-конференции 24 января: "... уничтожение немецкой, японской и итальянской военной мощи означает безоговорочную капитуляцию Германии, Японии и Италии. Это послужит прочной гарантией будущего мира. Это отнюдь не означает уничтожения населения Германии, Италии и Японии, а лишь ликвидацию в этих странах преступной философии, базирующейся на завоевании и подчинении других народов".¹³ Что же касается "условий Черчилля", положенных затем в основу текста перемирия от 3 сентября, то они сводились к следующему:
1.немедленное прекращение итальянскими Вооруженными Силами боевых действий любого рода в Сардинии, на Корсике, южном побережье Франции, включая Тулон, на Балканах - в Югославии, Албании, Греции, на островах Додеканез и Корфу;
2.быстрейший перевод военно-морского флота в указанные союзниками порты, преимущественно на Мальту;
3.освобождение британских военнопленных;
4.активная борьба против немецких войск вплоть до их капитуляции в целях последующей передачи англо-американским силам освобожденной территории для осуществления регулярных и массированных воздушных налетов на Германию.¹⁴ При этом глава английского правительства, очевидно, исходил из того, что итальянские Вооруженные Силы в состоянии эффективно сражаться против гитлеровской Германии. Но, как неоспоримо свидетельствует один из крупнейших итальянских карьерных дипломатов, посол Италии в США в 1967-1975 гг. и автор интереснейших мемуаров Э.Ортона, "5 августа английский посол в Лиссабоне Р.Кэмпбелл сообщил ему (т.е. У.Черчиллю - АВ), что по заявлению политического советника итальянского посольства маркиза Б.Ланца Д'Айета (в недавнем прошлом - начальника личного секретариата Г.Чиано) Италия уже почти вся "покраснела" и совсем не осталось никаких барьеров между королем и вздыбившимся большевизмом, а итальянская армия не способна воевать против немцев, так как она безоружна и морально опустошена".¹⁵ Сам факт встречи этих двух дипломатов в нейтральной стране отнюдь не должен вызывать удивления. Беседы Кэмпбелла и Д'Айета явились лишь одним из многочисленных эпизодов в длинной серии тайных закулисных контактов с представителями США и Великобритании, установленных итальянскими правящими кругами в отчаянных поисках выхода из войны и сепаратного мира задолго до падения режима Муссолини. Так, например, еще в ноябре 1942 г. имели место переговоры в Лиссабоне тогдашнего посла Италии в Португалии Ф.Франсони с его британским коллегой Р.Кэмпбеллом при посредничестве румынского посла И.Пангала. Одновременно "дуче" настойчиво, но безуспешно пытался убедить берлинского союзника в настоятельной необходимости как можно скорее "закрыть русскую главу". В бурной и продолжительной беседе с германским послом Г.Г.Макензеном в ноябре 1942 г. он высказался без обиняков: "Я хочу сообщить Вам мое личное убеждение в том, что нам нужно заключить сепаратный мир с Россией как можно быстрее..., иначе дальнейшее ведение войны станет слишком тяжелым".¹⁶ Ту же мысль он напрямик выразил в конфиденциальном личном письме Гитлеру от 25 марта 1943 г.: "Я со всей определенностью заявляю Вам, что "русский эпизод" мог бы быть теперь закончен. Если возможно, - а я думаю, что это так, - мы должны завершить его заключением сепаратного мира или, если из этого ничего не получится, созданием оборонительной системы - внушительного "восточного вала", который Россия никогда не смогла бы преодолеть... Учитывая огромные размеры, остающиеся ее величайшим преимуществом, мы не сможем стереть Россию с лица земли. Ее территории настолько обширны, что их никогда не удастся завоевать и удержать".¹⁷

Восточный фронт, Украина, август 1941г., окрестности г.Умань. Итало-германская встреча на высшем уровне. На переднем плане - А.Гитлер и Б.Муссолини, следуют за ними (слева направо): начальник Генерального Штаба итальянских Вооруженных Сил маршал Италии У.Каваллеро и начальник штаба верховного главнокомандования("ОКВ") Вермахта - Вооруженных Сил нацистской германии - генерал-фельдмаршал В.Кейтель.

Подозрительная тайная возня римского партнера по "оси" и его повышенная нервозность не ускользнули от пристального внимания немцев. Стремясь "подстраховаться" от любых неожиданностей, в мае 1943 г. германское руководство предложило Муссолини ввести на итальянскую территорию 5 дивизий вермахта, однако, "дуче" нехотя согласился на дислокацию лишь трех. Тогда же "ОКW" - верховное главнокомандование Вооруженных Сил - разработало детальный план военной оккупации Италии под кодовым наименованием "операция "Аларих" и подготовило для Гитлера подробный "Обзор положения на случай выхода Италии из войны".
А итальянцы тем временем продолжали гнуть свою линию. В середине июля 1943 г. с молчаливого благословения заместителя министра иностранных дел Д.Бастианини вышеупомянутый Франсони, которого в мае 1943 г. сменил на посту посла Италии в Португалии Р.Прунас, тоже игравший активную посредническую роль, в сопровождении крупного римского банкира Л.Фумми совершил вояж в Лиссабон. Эта поездка была осуществлена в значительной мере благодаря скрытой поддержке Ватикана в лице его государственного секретаря кардинала Л.Мальоне и вышеупомянутой жены наследника итальянского престола Марии-Жозэ`, имевшей прямой и тщательно законспирированный выход на А.Салазара.¹⁸

Берлин, 22 мая 1939г. Конфиденциальная беседа А.Гитлера с министром иностранных дел Италии и зятем Б.Муссолини Г.Чиано после завершения официальной церемонии подписания "Стального Пакта" - военно-политического союза между нацистской Германией и фашистской Италией. В качестве переводчика выступает будущий личный представитель Г.Гиммлера при Посольстве Германии в Италии в звании "штандартенфюрер СС" Э.Дольман (на снимке он - в форме штурмбанфюрера СС). Чуть в стороне - министр иностранных дел И. фон Риббентроп в парадном мундире германского МИДа.

Последним, почти призрачным надеждам нацистов на соблюдение на берегах Тибра каких бы то ни было, пусть даже минимально-символических, союзных обязательств и хотя бы элементарной лояльности суждено было окончательно улетучиться после получения срочного секретного послания Б.Муссолини А.Гитлеру от 18 июля 1943 г. - последнего в пространной переписке 2-х диктаторов и за 7 дней до свержения и ареста "дуче": "Моя страна, вступившая в войну на 3 года раньше, чем это предусматривалось, и которая была, таким образом, не подготовлена, постепенно истощила себя, расходуя свои ресурсы в Африке, России и на Балканах. Я полагаю, фюрер, что наступила та минута, когда необходимо совместно рассмотреть обстановку, чтобы сделать выводы, наиболее отвечающие интересам обеих стран".¹⁹Этот прорвавшийся наружу почти отчаянный вопль души Муссолини в сущности вполне понятен и легко объясним: неумолимо, подобно шагреневой коже, сужавшийся круг властно вынуждал его, как, впрочем, и его внутренних оппозиционеров, лихорадочно торопиться. "Последним звонком", громко возвестившим о близком и неминуемом крахе вовсю шатавшегося режима, стала успешная высадка союзных англо-американских войск на Сицилии 10 июля 1943 г. Решение об этой операции "Хаски" Ф.Д.Рузвельт и У.С.Черчилль приняли на Вашингтонской конференции высших политических и военных руководителей СП Т А и Великобритании в мае 1943 г. Для ее проведения была сформирована 15-я Группа Армий под командованием заместителя Д.Эйзенхауэра - английского генерал-фельдмаршала Г.Александера в составе: 8-й британской армии (7 дивизий и 3 танковых бригады) и 7-й американской армии (6 дивизий) общей численностью 478.000 чел. Призванные обеспечить максимальную помощь сухопутным силам союзные ВМС под общим командованием британского адмирала Э.Каннингхэма сводились в два оперативных соединения: восточное (английское) и западное (американское). Восточное, прикрывавшее 8-ю английскую армию, насчитывало ок. 800 боевых кораблей, десантных и вспомогательных судов, свыше 700 единиц десантно-высадочных средств. В составе Западного соединения, приданного 7-й армии США, находилось 580 боевых кораблей, десантных и вспомогательных судов, свыше 1000 единиц высадочных средств. В целом морские и воздушные силы поддержки выглядели весьма внушительно: 6 линкоров, 2 авианосца, 6 крейсеров, 24 эсминца, 4.000 боевых самолетов.

Сицилия,10 июля 1943г., британские "Томми" - солдаты 8-й английской армии высаживаются на острове.

Союзникам противостояла вяло и нехотя оборонявшая Сицилию 6-я итало-германская армия в составе 9 итальянских и 2 немецких дивизий общей численностью 255.000 чел. (195.000 итальянцев и 60.000 немцев) под командованием корпусного генерала А.Гуццони. Явное нежелание итальянцев воевать, вылившееся в тихий саботаж приказов сверху, массовое дезертирство (с позиций вовсю "драпали" мобилизованные из местных уроженцев резервисты), наспех созданная слабая оборона, "дырявая" во многих местах, низкие плотности войск и артиллерийского огня, наконец, неоспоримое превосходство атакующей стороны в живой силе и особенно технике, - все это, вместе взятое, в конечном счете, неизбежно предопределило быстрый и крупный успех англо-американцев. 22 июля была захвачена столица Сицилии - Палермо, а к 17 августа вся территория острова уже прочно контролировалась союзниками. По авторитетному и компетентному мнению таких крупных западных военных корифеев, как адмирал Ч.Нимиц и историк Э.Поттер, "Сицилия оказалась на поверку пустым орехом. Одна из причин этого - из рук вон плохая организация обороны и ее явно недостаточно глубокое эшелонирование.

Италия, Сицилия, окрестности островной столицы Палермо, 22 июля 1943г. Итальянские солдаты сдаются в плен англо-американским союзным войскам.

Основным недостатком явился низкий моральный дух итальянцев... Военное положение своей страны они считали безнадежным и даже радостно приветствовали вторжение англо-американских сил, которое вывело бы их из состояния войны, а ненавистных немцев - из Италии".²⁰ Тем не менее, исторической истины ради следует, вероятно, признать, что последним удалось - вопреки предательству "показавшего тыл" и выбросившего белый флаг союзника -достойно "спасти лицо": они сопротивлялись очень умело и упорно, нередко успешно контратакуя и причиняя наступавшим большой урон. Более того, немецкая группировка (50.000 чел.), понеся незначительные потери, сохранив тяжелое вооружение и боевую технику и даже прихватив в качестве ценных трофеев многое из брошенного итальянцами на произвол судьбы, сумела без помех эвакуироваться в Калабрию через Мессинский пролив.²¹

Первая официальная встреча двух диктаторов: Б.Муссолини встречает А.Гитлера в Венеции в июне 1934г.

Но вернемся, однако, после такого сугубо военного экскурса к "чистой политике". Вышеописанный лихорадочный дипломатический зондаж достиг своего апогея после прихода к власти правительства П.Бадольо. Сам маршал, подталкиваемый вышеупомянутым В.Амброзио, настойчиво убеждал короля в необходимости резкой активизации всесторонних усилий по достижению какой-то скорейшей договоренности с США и Великобританией при сохранении ... стопроцентной видимости прочного союза с Германией. С самого начала тогдашние правящие классы Италии, желая "проскочить" между обеими воюющими коалициями по возможности с минимальными издержками и потерями, повели недостойную двойную игру. С одной стороны, они лихо, беззастенчиво и нагло лгали старшему партнеру, клятвенно заверяя его в незыблемости военно-политических связей держав "оси", а, с другой - униженно выклянчивали у Вашингтона и Лондона сравнительно сносные условия перехода на их сторону. Критикуя столь недальновидную, сугубо конъюнктурную тактику, крупный современный историк и публицист Е.Ага Росси справедливо указывала: "При всей своей серьезности теперь проблема выглядела предельно просто: Италия проиграла войну и должна была смириться с очевидной неизбежностью платить за поражение. Поэтому представлялось в высшей степени бесполезным и глупым транжирить время на зряшный и бессмысленный торг с союзниками, решившими в качестве победителей потребовать безоговорочной капитуляции.

Берлин, 22 мая 1939 года. Официальная церемония подписания "Cтального Пакта". Сидящие за столом: крайний слева - министр иностранных дел Италии Г.Чиано, в центре - фюрер и рейхсканцлер А.Гитлер, крайний справа - И. фон Риббентроп, подписывающий договор. За Гитлером - "наци №2" рейхсмаршал Г.Геринг.

Единственное, что следовало сделать, - так это подготовиться к отражению неминуемой атаки немцев, которую они предпримут, едва Италия объявит о перемирии..., и предложить англо-американцам более менее солидное и надежное сотрудничество, все же сулившее определенные выгоды в обозримом будущем".²² Но в Риме, увы, избрали другой путь. Убедительным свидетельством этого явились события начала августа. 6-го числа на железнодорожной станции маленького городка Тарвизио на севере Италии, у границы с Австрией, состоялась по инициативе немецкой стороны встреча министров иностранных дел и начальников Генеральных Штабов Вооруженных Сил Германии и Италии. В ней участвовали: Р.Гуарилья, В.Амброзио, И.Риббентроп и В.Кейтель. На прямой, в упор, вопрос Риббентропа: "Можете ли Вы дать нам слово чести, что Вы не ведете переговоров о перемирии и не собираетесь его заключать?", его застигнутый врасплох итальянский коллега клятвенно заверил, что "об этом не может быть и речи и этого не произойдет никогда".²³ Но Гуарилья не мог, разумеется, не знать, что сутками раньше, 5 августа, генеральный консул Италии в Танжере А.Берио, вылетевший туда по его прямому указанию, уже имел тайные беседы с представителями США и Англии, настойчиво добиваясь от них ... скорейшей высадки на юге Франции, чтобы оттянуть часть дислоцировавшихся в Италии немецких войск. Ответную реакцию западных союзников, как, впрочем, и сам исход миссии Берио, не составило труда предугадать. В связи с этим вышеупомянутый Р.Де Феличе, не скрывая горечи и язвительного сарказма, констатировал: "Легко можно представить, какое невыгодное, неприглядное впечатление произвел этот мелкий, в сущности, рядовой чиновник, скромно одетый, без верительных грамот, просивший ни больше ни меньше как чуть ли не открытия второго фронта в Европе, чего сам Сталин тщетно добивался столь длительное время..."²⁴ Что же касается гитлеровского политического и военного руководства, то после встречи в Тарвизио у него не осталось даже малейших иллюзий относительно подлинных намерений короля и его нового премьер-министра. Это прямо подтвердил в своих мемуарах столь неординарный и действительно хорошо осведомленный человек в номенклатуре "третьего рейха", как шеф внешнеполитической разведки СС В.Шелленберг: "Разочарованию и ярости Гитлера не было предела. Он справедливо подверг величайшему сомнению заверения Бадольо в сохранении верности "оси", поскольку новое итальянское правительство сразу же завязало контакты с западными державами через Ватикан, Мадрид и Лиссабон".²⁵ Не изменила Шелленбергу его незаурядная проницательность и в оценке всего происшедшего 25 июля: "государственный переворот в Италии имел для нас... катастрофические последствия".²⁶ Но полного единодушия, что же именно делать в отношении Италии, у высшего командования вермахта не наблюдалось. Например, главком ВМФ, гросс-адмирал К.Дениц, командующий Группой Армий "Б" во Франции генерал-фельдмаршал Э.Роммель, генерал-полковник Г.Гудериан, начальник бронетанковых и моторизованных войск сухопутных сил, полагали, что все затеянное итальянцами - попросту жалкий блеф и, следовательно, необходимо оборонять весь Апеннинский полуостров, равно как Сардинию и Сицилию. В отличие от них начальник Управления оперативного руководства "OKW" генерал-полковник А.Йодль и командующий Группой Армий "Юг" генерал-фельдмаршал А.Кессельринг настоятельно советовали немедленно оставить последнюю, сконцентрировав первоочередное внимание и все усилия на защите севера и центра материка. Как бы то ни было, донельзя взбешенный "фюрер" отдал приказ обеспечить перманентную готовность плана "Студент". Этот план предусматривал освобождение Муссолини (отдельный план "Эйхе") и стремительную оккупацию наиболее важных в стратегическом отношении областей Италии следующим образом: 4 дивизии - в Пьемонт и Лигурию, 1 - в Тренто, 3 - в Эмилию-Романью, 2 - в Лацио, 2 - в Калабрию, 4 - в Сицилию. Имелись также планы: "Шварц" (оборона северной Италии) и "Аксе" (захват итальянского военного флота). Как обоснованно утверждал осведомленный и популярный американский публицист, журналист и писатель У.Ширер в своей изрядно нашумевшей и прославившей его книге "Взлет и падение "третьего рейха", "союзники ждали не одну, а шесть недель. К этому времени Гитлер подготовил свои планы и силы, необходимые для их осуществления".²⁷ По аналогичному мнению крупного и вдумчивого английского историка У.Ф.Дикина "немцы были готовы ко всему, итальянские генералы оказались ни к чему не готовы, а Пьетро Бадольо просто слепо уповал на своевременное прибытие англо-американских войск ради его собственного спасения".²⁸
Последнее замечание - отнюдь не плод досужей фантазии - непреходящий животный страх перед немцами довлел, подобно дамоклову мечу, над Бадольо и членами его кабинета, буквально завораживая и парализуя их. Это вынужденно признавал даже такой близкий к маршалу человек, как вышеназванный Д.Карбони: "Поверьте мне, - говорил и вновь повторял Бадольо своим ближайшим сотрудникам, - мы все кончим вот так, и делал общеизвестный характерный жест, проводя ребром ладони по горлу. Каждое утро, встречая меня, он с завидным постоянством бросал одну и ту же фразу: "И эта ночь прошла без того, чтобы немцы меня схватили". Вообще он странным образом очень походил в те дни на ощипанную птицу, уже смирившуюся с тем, что ее вот-вот кинут в кипяток и сварят".²⁹ Редкий пример необъяснимой трусости, странного малодушия и беспрецедентной растерянности человека, надевшего военный мундир более полувека назад, когда-то достойно носившего высшее воинское звание - маршал Италии и умело и храбро дравшегося против австро-германских войск в годы Первой Мировой войны. Впрочем, все в П.Бадольо выглядело противоречиво. Как отмечал крупный итальянский исследователь Р.Чиуни, "... так как он являлся начальником Генерального Штаба Вооруженных Сил в течение 14 "фашистских лет" - с 1926 г. по 1940 г. - его не без веских оснований рассматривали как главного виновника их неподготовленности, повлекшей за собой столько тяжелых неудач... В 1917 г. на линии его армейского корпуса был прорван фронт у Капоретто, а он вдруг оказался почему-то непричастен к этому поражению, хотя и состоял заместителем начальника главного штаба. Бадольо резко возражал против наступления у Витторио Венето..., а потом извлек из него громкую славу. Как известно, в равной мере он выступал и против кампании в Эфиопии в 1935-1936 гг., а затем образцово, с завидным мастерством провел ее, завоевав новые победные лавры и богатство. На первых порах - еще в далеком 1922 году - он заявлял, что будь он облечен всей полнотой власти, то ликвидировал бы фашизм за 24 часа; впоследствии он получил от него такие пролившиеся обильным золотым дождем блага, почести, льготы и привилегии, о каких человеческое тщеславие только могло мечтать".³⁰
А вот как оценивал маршала видный итальянский историк, политолог и журналист С.Бертольди: "по единодушному мнению многих его коллег-современников Бадольо вовсе не считался военным светилой, он - не фон Мольтке и даже не Китченер, а просто один из действительно немногих образованных и компетентных итальянских генералов, хорошо, до тонкостей знавший свое профессиональное ремесло, ремесло войны, которому всегда удавалось с максимальной отдачей употребить все столь щедро выделенные ему лично Муссолини крупные и разнообразные средства и ресурсы, как наглядно подтвердила итало-абиссинская война. К тому же он был очень хитер, амбициозен, изворотлив, обладал недюжинным политическим чутьем, пользовался давними и прочными симпатиями короля, имел почти непререкаемый авторитет среди личного состава Вооруженных Сил Италии".³¹ Таков беглый портрет человека, на плечи которого история возложила бремя столь большой и тяжкой ответственности.

Мрачные раздумья - где же спасительный выход из тупика: король Италии Виктор-Эммануил III и премьер-министр маршал П.Бадольо в окрестностях Рима в конце августа 1943г.

Тем временем события развивались своим чередом. В середине августа начался заключительный акт "драмы по-итальянски". 12 числа Д.Кастеллано получил указание В.Амброзио в тот же день выехать в Лиссабон в сопровождении Ф.Монтанари и в составе группы сотрудников итальянского МИДа, которые должны были встретить своих возвращавшихся из Чили коллег. Примечательно, что ни Бадольо, ни Гуарилья даже не пожелали повидать Кастеллано перед его отъездом. Как это не парадоксально, но правительственному эмиссару не дали "никаких средств связи с Римом, ему запретили пользоваться шифром посольства в Лиссабоне, отказали в каком-то, даже отдаленном подобии верительных грамот или мандата и... отправили на медленном поезде, обязав с ним же и вернуться".³²

Что это? Поразительное легкомыслие и вопиющая халатность, граничившие с почти преступной беспечностью или же абсолютно трезвое, четко осознанное стремление в максимальной мере уклониться от какой бы то ни было ответственности в беспочвенной надежде, что, дескать, все как-нибудь образуется само собой? По-видимому, и то, и другое. Правда, спустя несколько дней, как свидетельствовал очевидец, вышеназванный дипломат Э.Ортона, в ближайшем окружении Бадольо не нашли ничего лучшего, как запоздало ограничиться жалким, мало вразумительным, детски наивным объяснением, а вернее - лепетом, почему Кастеллано поехал именно поездом: "Опасались, если будет использован самолет, что немцы раскроют секрет и устроют "варфоломеевскую ночь". Бадольо бахвалился, что он предпочел бы потерять полмиллиона человек, нежели дать Германии возможность обнаружить тайну"³³. Поистине нечего добавить к этим словам, представлявшим странную и чудовищную смесь политической слепоты и беззастенчивого цинизма! Что же касается инструкций В.Амброзио, то они сводились к следующему: Кастеллано предписывалось попытаться вступить в контакты с высшими офицерами союзного командования, изложить им военное положение Италии, выяснить их намерения, сделав особенный упор на том, что без быстрой и внушительной помощи англо-американцев Италия совершенно не в состоянии порвать с Германией. Очевидную важность последнего довода В.Амброзио настоятельно подчеркнул в ходе прощальной беседы с Кастеллано. Казалось бы, начальник Генштаба Вооруженных Сил, напутствуя своего подчиненного, с полным правом и основанием говорил от имени высших руководителей страны. Но... по признанию самого Кастеллано большего сказать ему Амброзио просто и не мог, "поскольку в те дни его самого держали в почти абсолютном неведении относительно подлинных замыслов правительства".³⁴ Это замечание невольно наводит на мысль, что итальянский Генеральный Штаб, видя самоизолирующую замкнутость кабинета и беспомощные, судорожные потуги впавшей в транс дворцовой камарильи, вполне сознавая, что они "сами себе на уме", решил действовать самостоятельно, на свой страх и риск. В дальнейшем эту версию взяли на вооружение многие итальянские и зарубежные ученые-историки и исследователи-международники.

Но вернемся, однако, к миссии Д.Кастеллано. 17 августа он прибыл в португальскую столицу и вечером того же дня его принял посол Великобритании Р.Кэмпбелл. О содержании беседы последний немедленно поставил в известность Д.Эйзенхауэра, которому на другой день, 18, Ф.Рузвельт и У.Черчилль дали "добро" на посылку в Лиссабон офицеров из объединенного штаба союзников для переговоров с представителем правительства Бадольо. Характерно, что ни в Лондоне, ни в Вашингтоне даже не удосужились проинформировать о случившемся своего партнера по антигитлеровской коалиции - Советский Союз. Правда, спустя некоторое время руководители западных держав известили И.В.Сталина о прошедших переговорах и содержании условий перемирия, но отнюдь не пригласили советских представителей к рассмотрению вопросов повестки дня переговоров. Тем не менее, правительство СССР после получения им 26 августа 1943 г. условий капитуляции с Италией официально уведомило Лондон и Вашингтон, что оно наделяет Д.Эйзенхауэра соответствующими полномочиями подписать их от имени Советского Союза. В связи с этим виднейший британский военный историк Б.Лидделл-Харт указывал: "По сути дела русские были практически отстранены от всякого участия в подготовке капитуляции Италии".³⁵
19 августа, в 22 часа, в резиденции посольства Англии в Лиссабоне состоялась встреча Д.Кастеллано и Ф.Монтанари с Р.Кэмпбеллом и уже известным нам генералом У.Б.Смитом, начальником штаба и "вторым Я" Д.Эйзенхауэра. Присутствовали также временный поверенный в делах США в Португалии Д.Кеннан и шеф разведывательной службы союзников на средиземноморском ТВД британский бригадный генерал К.Стронг. Нельзя сказать, чтобы "этот маленький сицилиец", как сразу же окрестили между собой Кастеллано его собеседники, произвел на них благоприятное впечатление. Скорее наоборот. Прежде всего не вызывали особого доверия и должной уважительности манеры и весьма непрезентабельный внешний облик посланца из Рима, "сильно смахивавшего на владельца-пройдоху небольшого итальянского ресторанчика-забегаловки в лондонском Сохо или Ист-Сайде Нью-Йорка"³⁶ - по высокомерно пренебрежительному отзыву тех же Смита и Стронга. Их искреннее и почти нескрываемое разочарование легко объяснимо и дело здесь, конечно, не только в "непредставительной" наружности самого Кастеллано: они просто ожидали, что на выполнение столь ответственного и деликатного поручения будет командирован по меньшей мере член правительства или же кто-то из высокопоставленных дипломатов или военных. Но, как бы то ни было, зная о близости Д.Кастеллано к В.Амброзио и королевскому двору, США и Великобритания пошли на эти конфиденциальные контакты. У.Б.Смит, зачитав условия перемирия, "военного перемирия", как он подчеркнул, заявил, что соответствующие статьи должны быть приняты без обсуждения. Неподдельное смятение охватило Кастеллано - для него стало очевидно, что речь шла о безоговорочной капитуляции Италии. Даже ему - абсолютному профану в дипломатии - враз открылась немудреная истина: Смит, сославшись на совместное заявление Рузвельта и Черчилля в ходе Квебекской конференции (14-24 августа 1943 г.) относительно возможных изменений условий перемирия в более благоприятном для Италии направлении в прямой зависимости от размеров и своевременности ее конкретного вклада в общую борьбу Объединенных Наций против Германии, лишь попытался чуть-чуть подсластить преподнесенную итальянцам горькую пилюлю. В конечном итоге, обе стороны достигли договоренности, что после возвращения Кастеллано на родину союзники будут ожидать первой попытки дать ответ через радиоканалы - Стронг снабдил итальянского генерала специальным портативным передатчиком - 28 августа в течение всего дня. Если же по каким-то причинам в эфир выйти не удастся, итальянское правительство обязалось сообщить о своем решении через британскую дипломатическую миссию в Берне. Отсутствие каких бы то ни было сообщений до полуночи 30 августа рассматривалось бы как свидетельство того, что Италия отвергла условия перемирия. В случае принятия таковых Кастеллано надлежало прибыть в Сицилию в штаб Эйзенхауэра 31 августа.
Тем временем в Риме нервное напряжение достигло кульминации: Кастеллано буквально как в воду канул, о нем - ни слуху ни духу, а правительство даже не знало, удалось ли ему вообще встретиться с кем-нибудь из англо-американских представителей. В такой царившей атмосфере всеподавляющей неуверенности и полной неразберихи В.Амброзио не нашел ничего лучшего и другого, как по совету корпусного генерала М.Роатта, начальника главного штаба сухопутных сил, известного и убежденного германофила, направить в Лиссабон 24 августа дивизионного генерала П.Дзанусси якобы на подмогу "не подававшему признаков жизни" Кастеллано. Но кто же в действительности явился подлинным вдохновителем и организатором поездки этого генерала, который "в любом случае был доверенным лицом и ставленником Роатта?"³⁷ Да и как мог сам Амброзио решиться на такой рискованный, опрометчивый поступок, прекрасно зная о тесных дружеских связях Роатта с немецким командованием и не опасаясь, что об этом шаге тут же, без промедления узнают в штабе генерал-фельдмаршала А.Кессельринга?³⁸. Непостижимая "загадка Дзанусси" до сих пор занимает умы и будоражит воображение очень многих и генералы, дипломаты, разведчики и ученые-историки продолжают оживленные споры на эту тему. Послевоенные мемуары всех вышеперечисленных деятелей, активных участников описываемых событий, бесспорно, представляют большой и несомненный интерес, хотя, конечно, в силу своей явной тенденциозности не дают четкой и окончательной картины. Сам Дзанусси, например, с апломбом утверждал, что "по мнению Амброзио и Роатта ни Бадольо, ни Гуарилья вообще ни о чем не должны были быть поставлены в известность".³⁹ В противоположность ему Карбони, без излишней скромности приписав себе эту инициативу, упрямо доказывал, что, "получив дурные новости о Кастеллано, он убедил главу Генерального Штаба послать Дзанусси, чтобы уравновесить и контролировать его работу в Лиссабоне. При этом проконсультировались с Бадольо и д'Аквароне".⁴⁰ Разобраться в беспорядочном, нередко - хаотичном нагромождении всех этих причудливых хитросплетений нелегко даже сведущему и искушенному исследователю. Тем не менее, мне представляется целесообразным согласиться здесь с весомым мнением такого признанного знатока-корифея, как авторитетнейший профессор Р.Де Феличе, который в своем уникально-фундаментальном многотомном труде-биографии Муссолини, несмотря на систематические, тонкие и умело завуалированные попытки реабилитировать фашистский режим в целом и лично "дуче", ненавязчиво его идеализируя, якобы во имя "восстановления высшей исторической истины", давал в ряде случаев сравнительно объективную, правдивую и исчерпывающую характеристику всего происходившего на Апеннинах в те бурные дни: "Относительно Бадольо и Гуарилья похоже, что они действительно ничего не знали о случившемся. Один заговор трех или четырех военных, хитрых проныр и интриганов, послал Кастеллано, другой заговор двух-трех военных, завистливых, подозрительных и несознательных, направил Дзанусси".⁴¹
Неожиданное появление в Лиссабоне еще одного итальянского генерала вызвало искреннее удивление у американцев и англичан. Смит, Кеннан и Стронг недоумевали - кто же на самом деле является официальным и полномочным представителем правительства Италии - Кастеллано или Дзанусси? И не кроется ли здесь, часом, за всем этим коварный, хитроумный подвох в духе классических традиций Н.Маккиавелли? Однако, наблюдательный и проницательный Кэмпбелл - а уж кому, как не ему довелось куда чаще других сталкиваться с самыми разнообразными уловками итальянской дипломатии в течение последних двух лет, - быстро понял, что все обстоит гораздо банальнее и проще. Доморощенные горе-политики из Генерального Штаба, бешено "подставляя" и "закладывая" друг друга в эти поистине роковые для Италии дни, попросту решили перестраховаться от возможных осложнений на будущее. Точка зрения британского посла в Португалии полностью подтвердилась немного погодя - когда союзники, воочию убедившись в абсолютной никчемности Дзанусси, вывезли его самолетом в Алжир. Тем не менее, Смит по личному указанию Эйзенхауэра принял соответствующие меры предосторожности, о чем он впоследствии и сообщил в письме Кастеллано 5 декабря 1943 г.: "Прибытие генерала Дзанусси в Лиссабон после Вашего отъезда породило у нас некоторые подозрения и укрепило намерение не сообщать никакой информации, которая могла бы раскрыть наши оперативные планы".⁴²
27 августа Д.Кастеллано и Ф.Монтанари вернулись в Рим и сразу же подробно отчитались перед Бадольо и Гуарилья. 28-29 числа премьер-министр провел два совещания, в которых приняли участие Гуарилья, Амброзио и Карбони. Никакого решения не последовало, главным образом, вследствие резких возражений министра иностранных дел, заявившего, что Кастеллано преднамеренно превысил свои полномочия. Да и сам Амброзио колебался - ведь не случайно он сказал заместителю М.Роатта генералу Ф.Росси, что "привезенные из Лиссабона условия попросту кладут Италию на обе лопатки и потому неприемлемы".⁴³
29 августа маршал Бадольо рискнул разыграть свою последнюю козырную карту - он отправился на аудиенцию к Виктору-Эммануилу III, втайне надеясь, что тот возьмет на себя окончательную ответственность. Но король, громко хлопнув дверью, просто вышел из комнаты, даже не пожелав продолжать беседу и раздраженно велев передать через герцога д'Аквароне, что Председатель Совета Министров наверно забыл, в чем состоят его прямые функции. Повышенную нервозность венценосца популярный итальянский публицист и историк Э.Роддоло прокомментировала следующим образом: "Именно тогда, когда собирались подписать перемирие, Виктор-Эммануил III продемонстрировал свои затаенные опасения и свою прирожденную неспособность к осмысленным решительным действиям и, особенно, свой страх, как бы упаси боже не дать невольно толчок началу уже подспудно назревшего и неумолимо набиравшего силу революционного процесса, таившего, как он вполне обоснованно считал, большие беды и потрясения для монархии".⁴⁴
Только 30 августа Коронный Совет, наконец, постановил принять условия США и Великобритании и в тот же день поздно вечером Кастеллано и Монтанари вылетели в Сицилию. 31 августа утром их самолет приземлился на военном аэродроме в местечке Термини Имерезе. Как старых знакомых встретил итальянцев подтянутый, щеголеватый британский гусарский капитан Г. де Хаар, адъютант штаба союзников, и колонна из 4-х автомашин - 2-х "виллисов" с гостями и двух "лендроверов" с охраной из шотландских гвардейцев - на полной скорости помчалась в Кассибиле. Там в томительно нетерпеливом бездействии, плохо скрывая нараставшую тревогу, пребывали Смит и Стронг. Беспокойство союзных генералов носило оправданный и резонный характер - у них не было ни грана уверенности в безусловном согласии Италии на капитуляцию. Известный английский журналист Д.Браун, прикомандированный к штабу Эйзенхауэра в качестве военного корреспондента и находившийся в то время в Кассибиле, прямо писал, что "в штаб-квартире "Айка" ожидали первых радиопозывных из Рима и прибытия оттуда кого-нибудь с почти невыносимым напряжением".⁴⁵ Поэтому неудивительно, что при появлении Кастеллано и Монтанари Смит и Стронг, удовлетворенно издав вздох облегчения, спокойно перевели дух. По-видимому, У.С.Черчилль был недалек от истины, когда впоследствии он квалифицировал итальянскую капитуляцию как "неожиданный подарок судьбы, на который даже и не надеялись". Однако, оптимизм англо-американцев заметно поубавился, когда Кастеллано, едва началась беседа, передал пожелание Бадольо и Амброзио еще до вступления перемирия в силу осуществить высадку... 15 дивизий союзных войск южнее Рима - в районе Фреджене - в целях воспрепятствовать захвату столицы немцами. Ошарашенный Смит все же нашелся и с солдатской прямотой "отрубил", что, будь у него такое число дивизий, то он вообще не нуждался бы в перемирии и прекрасно обошелся бы без него. Стронг, в свою очередь, без обиняков заявил, что обсуждать условия не приходится и итальянская сторона должна ясно сказать: "да" или "нет" безоговорочной капитуляции. Сникший Кастеллано, сославшись на необходимость срочно проконсультироваться, попросил перерыва на 3 дня. Но американо-английские представители нехотя согласились на отсрочку только до полуночи 1 сентября. 31 августа вечером самолет с Кастеллано и Монтанари на борту лег на обратный курс, сев на рассвете в римском аэропорту Гуидония. 1 сентября утром состоялось экстренное заседание под председательством Бадольо и с участием Амброзио, Гуарилья, д'Аквароне, Карбони и Кастеллано. Последний в деталях изложил ход переговоров с союзниками и их неутешительные итоги ввиду непримиримой позиции США и Англии. На вопрос Бадольо, "что же теперь делать", Амброзио ответствовал: "Надо склонить голову и принять все".⁴⁶ Министр иностранных дел поддержал вконец растерявшегося и удрученного начальника Генерального Штаба, а министр королевского двора вообще не проронил ни слова. Неожиданную и почти необъяснимую прыть продемонстрировал лишь один вдруг распетушившийся Карбони, заявивший, что его моторизованный корпус, дислоцировавшийся севернее Рима, в Монтеротондо, готов сражаться с немцами, если... англо-американцы выбросят крупный парашютный десант в размере одной дивизии в окрестностях "вечного города", в частности, в Остии. Присутствовавшие насмешливо переглянулись - все прекрасно знали, что названное соединение, укомплектованное по штатам военного времени личным составом лишь наполовину, испытывало острую нехватку горючего и дефицит боеприпасов. Внезапно старик-маршал, дотоле сидевший неподвижно, как истукан, разразился громкими рыданиями, а затем, не переставая всхлипывать, истерическим, срывавшимся на визгливый фальцет голосом закричал, вернее, завопил, обращаясь к Кастеллано: "Необходимо согласиться на все, все, на любые условия, в любом виде и какой угодно ценой".⁴⁷ Этой психопатической, оставившей тягостное впечатление, из ряда вон выходкой главы правительства, подтвердившей окончательную утрату им последних, даже самых ничтожных иллюзий и надежд, совещание закрылось.
Во второй половине дня немного пришедший в себя Бадольо, получив согласие короля на капитуляцию, распорядился, чтобы Кастеллано вновь отправился в Сицилию. Тот так и поступил - 2 сентября он вылетел в Термини Имерезе вместе с неразлучным Монтанари и майором "SIM" Э.Маркези. Утром 3 сентября начался 3-й заключительный раунд переговоров. И на этот раз не обошлось без анекдотических курьезов - итальянцы остались верны себе. На прямой вопрос Смита, готов ли он немедленно подписать перемирие, Кастеллано, и глазом не моргнув, с невинно-безмятежным видом ответил, что лично он не уполномочен поставить свою подпись, а положительный ответ итальянского правительства будет дан телеграммой буквально в ближайшие часы. Негодовавший Смит, едва сдерживая себя и теряя последние остатки терпения, призвал на помощь сэра Г.Александера, английского генерала и заместителя Д.Эйзенхауэра. Тот с чисто британской невозмутимостью, не повышая тона и нарочито медленно растягивая слова, чуть ли не цедя их сквозь зубы, заявил Кастеллано следующее: "если в течение дня Бадольо не уполномочит его подписать текст перемирия, то союзники разорвут переговоры, объявят членов итальянской делегации военнопленными и обрушатся всей мощью своей бомбардировочной авиации на Рим".⁴⁸ Недвусмысленная угроза быстро подействовала - Кастеллано без промедления связался со своими и в 16.30 получил ответную радиограмму Бадольо, предоставившего абсолютный "карт бланш". А в 17.15, как об этом уже знает наш читатель, Смит и Кастеллано подписали долгожданное перемирие. Но самое интересное было впереди - финальная развязка кассибильского дела" носила столь неожиданный, захватывающий и драматический характер, что ей вполне могли бы позавидовать даже такие признанные и знаменитые мастера детективного жанра, как Э.А.По, А.Кристи и Ж.Сименон. Пробегая глазами уже знакомый ему итальянский текст соглашения, Кастеллано к вящему ужасу вдруг обнаружил, что в соответствии со статьей 12 Италия брала на себя дополнительное жесткое обязательство подписать еще одно, так называемое "длинное, или пространное перемирие". Впоследствии его действительно оформили на Мальте Бадольо и Эйзенхауэр 29 сентября. Но сейчас это непреложное условие явилось для итальянского представителя полнейшим сюрпризом. Сначала он, словно ужаленный, подскочил со своего места, а затем, осознав, вероятно, что назад дороги нет, впал в прострацию. Едва оправившись от нервного шока, стуча челюстями от пережитого волнения, Кастеллано едва нашел в себе силы лишь несвязно пробормотать, скороговоркой адресуясь к Смиту: "Да что же это такое, что это за лакейская манера обращения".⁴⁹ Однако, мосты были окончательно сожжены и лишь приход Д.Эйзенхауэра прервал эту гнетущую сцену. Здесь следует подчеркнуть, что сам главнокомандующий и будущий президент США придерживался весьма невысокого мнения, если не сказать больше, о перемирии с Италией, Судя по интересным воспоминаниям полковника Р.Батчера, его личного адъютанта и офицера для особых поручений, "Айк" в редкие минуты откровения признавался, что "речь шла о "грязном деле" и подобный документ можно будет опубликовать не раньше, чем через 10 лет после окончания воины".⁵⁰ Поэтому далеко не случайно он делегировал на это щекотливое мероприятие вместо себя своего "alter ego" - У.Б.Смита, а сам, мудро предпочтя остаться в стороне, появился лишь под занавес.
В ночь с 3 на 4 сентября 1943 г., форсировав Мессинский пролив, передовые части 8-й английской армии под командованием знаменитого "Монти" - Б.Л.Монтгомери начали высаживаться на побережье Калабрии, на участке между Вилла Сан Джованни и Мелито. А итальянские правящие круги по-прежнему разыгрывали видимость "прочного союза" с Берлином. Еще 1 сентября министр иностранных дел Р.Гуарилья, принимая немецкого поверенного в делах Р.Рана, заверил его в том, что "кабинет Бадольо всегда был настроен решительно против капитуляции и выступает за продолжение войны бок о бок с Германией".⁵¹ А вечером 3 сентября премьер-министр заявил тому же Рану: "Я, маршал Бадольо, даю Вам честное слово старого солдата, что мы будем сражаться рядом с Вами до конца, до окончательной победы и никогда, ни при каких обстоятельствах не капитулируем!".⁵² 8 сентября в 18.30 Д.Эйзенхауэр объявил по радио о безоговорочном принятии Италией всех без исключения условий перемирия, тут же вступившего в силу, и о прекращении боевых действий на суше, море и в воздухе между англо-американскими войсками и итальянскими Вооруженными Силами. Особый акцент он сделал на статье 10-й перемирия, гласившей: "Главнокомандующий вооруженными силами союзников оставляет за собой право принять любые меры, которые по его мнению могут быть необходимы для защиты интересов вооруженных сил союзников или для ведения войны, а итальянское правительство обязуется предпринимать такие административные или другие действия, которые может потребовать главнокомандующий, и, в частности, главнокомандующий создаст союзное военное управление в таких районах итальянской территории, где он сочтет необходимым это сделать в военных интересах союзных наций".⁵³

Эпилог

... Ранним утром 9 сентября 1943 г., в шестом часу, когда косые лучи едва взошедшего солнца только бросили свои первые золотистые, еще неяркие блики на зеленовато-бурую, слегка холмистую равнину римской области Лацио, двое пастухов перегоняли стадо овец через ведущее к югу от столицы шоссе Вия Тибуртина (Via Tiburtina). Внезапно из-за поворота донесся нараставший гул двигателей и вскоре показался мчавшийся на предельной скорости длинный кортеж. У развилки дороги, возле стрелки-указателя с надписью "Пескара - Бриндизи" несшийся головным бронеавтомобиль, дважды пронзительно взвыв сиреной, резко свернул в упомянутом направлении. За ним последовали остальные автомашины. Испуганные овцы, тревожно заблеяв, шарахнулись в сторону, а один из пастухов, стоя у обочины, удивленно взирал на странную автоколонну. За броневиком катили три громадных трехосных военных грузовика марки "Фиат-ом", покрытые брезентом, с наброшенной поверх пятнистой маскировочной сеткой, с задранными к небу спаренными стволами установленных на крышах кабин крупнокалиберных зенитных пулеметов. В кузовах, тесно прижавшись друг к другу, держа автоматы на коленях, сидели в полевой форме рослые солдаты-гренадеры из гвардейской бригады "Сассари", комплектовавшейся исключительно из уроженцев Сардинии. Затем ехали 4 легковых автомобиля с военными номерами, битком набитые карабинерами, и, наконец, большой, блестящий, темно-синий "Фиат-2800", на заднем сиденье которого пастух успел разглядеть две фигуры. Одна -мужская, очень миниатюрная, почти крохотная, в генеральской шинели с маршальскими нарукавными нашивками, забившаяся в угол салона, другая -очень высокая, женская, в широкополой шляпе с вуалью и меховом манто, возвышавшаяся рядом с первой подобно башне. На левом крыле лимузина развевался голубой флажок с золотой короной. Вслед за "Фиат'ом" пронеслись три вместительных "Альфа-Ромео-2500" с военными и штатскими, затем - три бронетранспортера с парашютистами из элитарной воздушно-десантной дивизии "Фольгоре" и, наконец, замыкавший колонну добрый десяток разномастных автомашин.
Проводив взглядом эту стремительно удалявшуюся вереницу, пастух, громко присвистнув, вдруг неожиданно, словно осененный, хлопнул себя по лбу. Подошедшего напарника он спросил: "Ты видел его?" и, когда тот утвердительно кивнул головой, коротко бросил - "а ведь это "маленькая сабля" удрала" - и тут же, покачав головой, презрительно сплюнул. Действительно никаких сомнений быть не могло - узнанным пассажиром и впрямь оказался тайком покинувший "вечный город" король Италии Виктор-Эммануил III, прозванный в собственном народе "шаболетта" (sciaboletta) за непреодолимое пристрастие к военным мундирам и парадам и маленький рост. Вместе с ним под покровом темноты "отбыли" королева Елена, наследный принц Умберто, министр двора герцог д'Аквароне. Вслед за августейшей семьей с завидным проворством позорно бежали и те, кому военная присяга и прямой служебный долг повелевали оставаться на своих местах до последнего - Председатель Совета Министров маршал П.Бадольо, хорошо знакомые нам В.Амброзио, М.Роатта, военный министр А.Сориче, министр ВВС генерал Р.Сандалли, военно-морской министр адмирал Р.де Куртен. Живейшее участие в этом массово-паническом "драпе" приняли и 2-3 дюжины высокопоставленных генералов, адмиралов и старших офицеров всех родов войск и служб из Генерального Штаба, главных штабов 3-х видов Вооруженных Сил и столичного военного округа и гарнизона. Рим, вся страна в целом, ее административный аппарат и Вооруженные Силы остались без главы государства, без правительства, без верховного главнокомандования - они фактически были постыдно брошены на произвол судьбы. Такое недостойное поведение тогдашних правителей Италии со всей убедительностью воочию продемонстрировало всю глубину их беспрецедентного морального падения и крайнюю степень умственной деградации. Поспешный отъезд короля и К-о отнюдь не являлся - как упрямо утверждали одни - последним трагическим жестом безысходного отчаяния. Еще в меньшей степени он обуславливался "искренним желанием его величества избавить своих горячо любимых подданных - римский народ и его город от тяжелейших последствий ожесточенных боев вследствие почти неминуемого немецкого штурма", как с лицемерным умилением и недюжинным упорством, достойным лучшего применения, пробовали доказывать другие, преимущественно те, кто тщетно пытался оправдать и обелить вконец изжившую себя монархию. Но не существовало ни того, ни другого. Присутствовал лишь один единственный вседовлеющий фактор -всепоглощавший животный страх, непреходящая боязнь за свою шкуру, причем страх и перед собственным народом, уже начинавшим кое-где стихийно браться за оружие, и перед теперь уже и взаправду бывшим союзником по коалиции, которого сравнительно долго и бесстыдно дешево -базарными приемами водили за нос. Откуда же теперь могло прийти столь вожделенное и жизненно необходимое спасение? Да только с Юга, т.е. с "подошвы итальянского сапога", где уже успели "окопаться" новые хозяева -войска США и Великобритании. Следовательно, убийственно простая логика властно подсказывала: скорее убраться вон из Рима, прихватив с собой тех и то, в ком еще нуждались и что еще можно было спасти как годящееся в качестве разменной монеты на будущее, скорее под надежную защиту новоиспеченных партнеров - англо-американцев. Вот почему глубоко прав крупный современный итальянский историк Д.Олива, когда подчеркивает: "Реальность сводилась к тому, что Виктор-Эммануил III заранее настроился принять такое решение, которое ему представлялось единственным, дающим весомый шанс выжить политически и, наверное, физически, одолеть своих опасных и наводящих страх внутренних противников слева и справа, уехав как можно быстрее под опеку и покровительство западных союзников. Главным и непреложным для него, оттеснившим на задний фон все прочее, отныне оставалось только одно: во что бы то ни стало спасти себя, дабы не оказаться вынужденным начать процесс над прошлым режимом и, как закономерное и неизбежное следствие этого, - над самим собой, процесс, который был бы гибельным для них обоих; избежать этого, как он надеялся и полагал, ему твердо гарантировала ощутимая англо-американская поддержка".⁵⁴

Италия, область Абруцци, труднодоступный высокогорный массив Гран Сассо, отель "Кампо Императоре", 12 сентября 1943г. Б.Муссолини сразу же после его освобождения специальной диверсионно-разведывательной группой, состоявшей из эсэсовцев и парашютистов - десантников под командованием штурмбанфюрера СС О.Скорцени.

Поздним вечером 9 сентября сиятельные беглецы торопливо погрузились в г.Ортона на корвет "Байонетта", вызванный из Адриатики де Куртеном, и взяли курс на Бриндизи. По горькому и меткому замечанию А.Тамаро, очевидца этих событий и будущего знаменитого историка, "этот корабль сопровождали ни благословения, ни надежды Италии, а лишь далекие голоса боли, упрека и ненависти"⁵⁵. 10 сентября, во второй половине дня, "Байонетта" бросил якорь на внутреннем рейде порта Бриндизи. Спустя сутки - 11 сентября - начальник римского гарнизона, командир гвардейской танковой дивизии "Чентауро" и зять короля генерал граф К. Кальви ди Берголо приказал войскам вернуться в казармы и договорился с германским командованием об объявлении итальянской столицы "открытым городом". А еще через день, вечером 12 сентября, берлинское радио оповестило, что небезизвестный любимчик фюрера А.Гитлера, знаменитый диверсант-разведчик штурмбанфюрер СС О.Скорцени освободил Муссолини, похитив и вывезя его из отеля "Кампо Императоре" в труднодоступном высокогорном массиве Гран Сассо (область Абруцци). Итак, круг окончательно замкнулся. Что же касается тех, кто подписал унизительное, позорное перемирие, а затем, тайком сбежав к союзникам, фактически бросил свою родную страну под ноги нацистам, обрекая тем самым ее мирное население на неслыханные притеснения и зверства немецкой оккупации и кроваво-гроттескную буффонаду пресловутой "Итальянской Социальной Республики", или "Республики Сало", то они, наверное, сами того не ведая, собственноручно вынесли себе политический смертный приговор. Эти жалкие, ничтожные банкроты - сам король-рамолик, являвший собой и своим маразматическим поведением характерный образчик полного физического и духовного вырождения агонизировавшей Савойской династии и ставший символом ее неминуемой исторической обреченности, Бадольо, периодически впадавший в детство кичливый, тщеславный и продажный старик-маршал, вся кучка трусливых, неоднократно битых генералов и адмиралов из Генерального Штаба, откровенно поправших самые элементарные понятия о воинской чести и за всю войну имевших "в активе" только одну единственную "успешную операцию" - это по признанию Муссолини его собственный арест, - все они, бесконечно далекие от своего народа, даже не подозревали, что в то роковое для них утро 9 сентября, покидая втихомолку столицу, они напрочь рвали с ним последние узы, заранее расписываясь в своем неизбежном и близком крахе.
Широким трудящимся массам предстояло пройти через всеочищающее горнило Движения Сопротивления и ожесточенной гражданской войны, чтобы смыть клеймо "черного двадцатилетия" и сполна рассчитаться с подлинными виновниками военного поражения и национальной трагедии. И это тяжелейшее испытание все лучшие патриотические силы итальянского народа вынесли с завидными мужеством и достоинством. Апрельско-майские дни незабываемой весны Освобождения 1945 г. и победа Республики на референдуме 2 июня 1946 г. - яркое и неопровержимое тому свидетельство.

1. R.De Felice. Mussolini l'alleato, vol.VII, parte II - La guerra civile (1943- 1945). Ed.Einaudi, 1997, p.9.
2. W.H.Mc Neill. America, Britain and Russia. Their Cooperation and Conflict - 1941-1946. Lnd., 1953, p.291.
3. W.S.Churchill. The Second World War. Vol.V, Lnd., 1952, p.64.
4. A.Petacco. La nostra guerra - 1940-1945. Ed.Mondadori, 1995, p. 13.
5. "Квадрумвират" - главный руководящий орган фашистской партии в канун так называемого "похода на Рим", т.е. прихода к власти в октябре 1922 г., и в 20-х - начале 30-х гг. В его составе - 4 человека, подчинявшихся непосредственно Муссолини, стоявших у колыбели фашистского движения в Италии и считавшихся его признанными главарями: Ч.М.де Векки, Э.Де Боно, И.Бальбо и М.Бьянки.
6. S.Bertoldi. Colpo di Stato - 25 luglio 1943: il ribaltone del fascismo. Ed.Rizzoli, 1996, p.7.
7. Storia d'Italia - IV vol. (1914-1943). A cura di G.Sabbatucci e V.Vidotto. Ed.Laterza, 1997, p.553.
8. D.Mack-Smith. Storia d'ltalia dal 1861 al 1997. Ed.Laterza, 1997, p.373.
9. A.Spinosa. Alla corte del duce. Ed.Mondadori, 2000, p.49.
10. L.Regolo. La regina incompresa. Ed.Simonelli, 2001, p. 119.
11. G.Rocca. L'ltalia invasa - 1943-1945. Ed.Mondadori, 1998, p.5.
12. E.Biagi. 1943 - Un anno terribile che segno` la storia d'ltalia. Ed.Rizzoli, 1994, p.27.
13. R.Dallek. F.D.Roosvelt and American Foreign Policy - 1932-1945, Oxford, 1979-1981, p.443.
14. M.Gilbert. Second World War. Ed.Weidenfeld and Nicolson, Lnd,, 1989, p.537.
15. E.Ortona. Diplomazia di guerra. Diario 1937-1943. Ed.Mulino, 1993, p.82.
16. Alexander J.De Grand. L'ltalia fascista e la Germania nazista. Ed.Mulino, 1999, p.116.
17. Les Lettres Secre`tes échangées par Hitler et Mussolini. Paris, 1946, p.184.
18. G.Bastianini. Uomini, Cose, Fatti. Vitagliano, 1959, p.91.
19. Mussolini B.Memoirs - 1942-1943. Lnd., 1949, p.123.
20. Нимиц Ч., Поттер Э. Война на море (1939-1945 гг.). Пер. с англ., М.,1965г., с.183.
21. Schroder I. Italiens Kriegsaustritt 1943. Göttingen, 1969, s.265.
22. E.Aga Rossi. Una nazione allo sbando. 2a edizione. Ed.Mulino, 1998, p.27.
23. H.Michel. Storia della II Guerra Mondiale. Vol.2. Ed.Mursia, 1997, p.267.
24. R.De Felice. Op.cit., p.17.
25. Вальтер Шелленберг. В паутине СД. Минск, изд. "Родиола Плюс", 1999г., с.359.
26. Там же, с.362.
27. W.Shirer. The Rise and Fall of the Third Reich. N.Y., 1962, p. 1299.
28. W.F.Deakin. The Brutal Friendship: Mussolini, Hitler and the fall of Italian Fascism. 5th Ed. by Weidenfeld and Nicolson. Lnd., 1994, p.716.
29. S.Bertoldi. Badoglio. Ed.Rizzoli, 1982, p.335.
30. R.Ciuni. L'ltalia di Badoglio: 8 settembre 1943 - 5 giugno 1944 - Storia del Regno del Sud. Ed.Rizzoli, 1993, p.13.
31. S.Bertoldi. Apocalisse italiana. Ed.Rizzoli, 1998, p. 117.
32. L.Marchesi. 1939-1945: dalla impreparazione alla resa incondizionata. Ed.Mursia, 1993, p.53.
33. E.Ortona. Op.cit., p.184.
34. G.Castellano. Come firmai l'armistizio di Cassibile. Roma, 1945, p.87.
35. B.Liddell-Hart. History of the Second World War. N.Y., 5th ed., 1993, p.719.
36. G.Afeltra. I 45 giorni che sconvolsero l'ltalia. Ed.Rizzoli, 1993, p.85.
37. A.Tamaro. Due anni di storia - 1943-1945. Vol.I, Ed.Tosi, 1948, p.285.
38. С генералом-фельдмаршалом А.Кессельрингом - командующим немецкой Группой Армий "Юг" - генерал М.Роатта был хорошо знаком еще со времен гражданской войны в Испании (1936-1939 гг.), где он под псевдонимом генерала Манчини руководил боевыми действиями итальянского экспедиционного корпуса.
39. P.Zanussi. Guerra е catastrofe d'ltalia. Roma, 1947, p.82.
40. G.Carboni. L'ltalia tradita. Roma, 1947, p.68.
41. R.De Felice. Op.cit., p.29.
42. G.Castellano. Op.cit., p.225.
43. G.Bucciante. I generali della dittatura. Ed.Mondadori, 1987, p.237.
44. E.Roddolo. Savoia. Ed.Piemme, 1998, p.415.
45. D.Brown. The inside story of Italy's surrender. "The Saturday Evening Post", September, 9, 16, 1944.
46. A.Tamaro. Op.cit., p.330.
47. R.Ciuni. Op.cit., p.29.
48. Graham D., Bidwell Sh. Tug of War. The Battle for Italy - 1943-1945. N.Y., St.Martin's Press, 1986, p.377.
49. F.Catalano. La tragedia dell' 8 settembre. "Tempo illustrato", N 36, 9.09.1973, p.13.
50. R.Butcher. My three years with Eisenhower. N.Y., 1946, pp.405-406.
51. E.Aga Rossi. Op.cit., p.79.
52. S.Bertoldi. II sangue e gli Eroi-Gli Uomini e le battaglie che decisero la Seconda Guerra Mondiale. Ed.Rizzoli, 1997, p.445.
53. "Советско-английские отношения во время Великой Отечественной Войны 1941-1945 гг.". Сборник документов и материалов в 2-х томах. Политиздат. М., 1983 г., т.1, с.524.
54. G.Oliva. I Savoia. Novecento anni di una dinastia. Ed.Mondadori, 1998, p.564.
55. A.Tamaro. Op.cit., p.383.