На отношения, складывающиеся между странами, народами, организациями и т. д., можно смотреть с совершенно разных позиций. И ни одна из точек зрения не будет в полной мере отражать всю гамму международных реалий - политических, экономических, идеологических, социальных, духовных. Но попытки найти такую позицию, которая позволяла бы сфокусировать видение международной жизни на самой ее сути, никогда не прекращались. Так, философ и культуролог, профессор Гарвардского университета С.Хантингтон утверждал, что именно культура как линия противостояния сменит идеологию в грядущих международных конфликтах. Его книга «Столкновение цивилизаций», выросшая из статьи в журнале «Foreign Affairs», вызвала наибольший резонанс среди исследователей международных процессов за всю вторую половину XX века1. И все же воздействие культуры на международную жизнь оказалось значительно шире области конфликтов и привнесло инновации практически в каждое из проявлений международных отношений. Это дает основание говорить об усилении геопоэтического (от греческого poieticos - «творческий») влияния на мировые реалии.

Термин «геопоэтика» вошел в научный дискурс в 1970-х годах, когда возникло понимание гибельности замечаемого повсеместно и всеми расширения линии разделения человека и природы, распространялись представления о скором достижении «пределов роста», уже чувствовалась угроза грядущих техногенных катастроф. Преодоление этих тенденций виделось в возможностях, открывавшихся в результате моделирования пространственных образов и текстуальной революции, где важное место должно было занять геопоэтическое видение мира. Понятие «геопоэтика» расширяло представления о поэтике не просто как о теории поэзии или науке, изучающей поэтическую деятельность, а как об инструментарии, данном творческим людям, чтобы оттачивать их мастерство так, чтобы оно могло менять мир.

У.Эко в «Имени розы» устами библиотекаря предсказывает, что могло стать с миром, если бы до него дошла утерянная часть «Поэтики» Аристотеля: «Из этой книги могло бы народиться новое сокрушительное стремление уничтожить смерть путем освобождения от страха. А во что превратимся мы, греховные существа, вне страха, возможно, самого полезного, самого любовного из Божьих даров? Века за веками доктора и отцы скапливали благоуханнейшие токи священной науки, дабы иметь возможность изживать, с помощью божественного помышления о том, что вверху, гадкое убожество и возмутительность того, что внизу. А эта книга, в которой утверждается, что комедия, сатира и мим - сильнодействующие лекарства, способные очистить от страстей через показывание и высмеивание недостатка, порока, слабости, могла бы подтолкнуть лжеученого к попытке, дьявольски перевертывая все на свете, изживать то, что наверху, через приятие того, что внизу. Из этой книги вытекала бы мысль о том, что человек имеет право желать на Земле (к чему приближается и твой Бэкон, рассуждая о природной магии) такого же изобилия, как в стране Кукан. А мы не можем и не должны этого иметь»2.

Такой книги Аристотеля никогда не было, или она оказалась навсегда утерянной. Но люди со временем стали понимать, что искусство, в том числе искусство смеха, помогает не только осознать их право желать изобилия на Земле, но и добиваться его. Часто им помогали те, кто был непосредственно связан с поэтикой, то есть сами поэты. Вспомним строки Е.Евтушенко: «Поэт в России - больше, чем поэт»3. И во многих других странах поэт - больше, чем поэт, потому что позволял увидеть, почувствовать проблемы всемирного, вселенского порядка, воспринимать их как близкие, какими бы далекими они ни были от него самого и его родной земли. Среди поэтов много борцов за свободу, справедливость, счастье других народов: Дж.Байрон отдал силы и средства на борьбу за свободу Греции; выдающие мастера Э.Хемингуэй, А. де Сент-Экзюпери, А.Мальро, Дж.Оруэлл, И.Эренбург участвовали в гражданской войне в Испании. И это только наиболее известные примеры. Немало среди творческих личностей было и геополитиков. В России первым геополитиком можно считать М.Ломоносова, прославившегося как на ниве науки, так и поэзии. Одним из наиболее ярких отечественных геополитиков был великий русский поэт Ф.Тютчев4.

В отличие от западных российская геополитическая школа создавалась прежде всего поэтами, писателями, публицистами, а затем уже учеными, военными, путешественниками. Присутствие поэтов и поэтики заметно в других национальных геополитических школах, что предопределило вектор движения геополитики к геопоэтике. Кроме того, углубление внимания к различным характеристикам геополитического пространства происходило благодаря использованию подходов геоистории, геокультуры, геоэкономики.

Автор термина «геопоэтика», основатель Международного института геопоэтики, писатель, поэт и ученый К.Уайт так объясняет особенность предметного поля этой новой области знаний: «Геопоэтика - это название, которое несколько лет назад я присвоил некой области, обрисовавшейся в конце долгих лет странствий и интеллектуальных исканий. Чтобы дать описание этой области, можно было бы сказать, что речь идет о новой духовной картографии, о новом восприятии жизни, освободившейся наконец от идеологий, религий, социальных мифов и т. д., и, соответственно, о поиске языка, способного выразить это новое бытие в мире, сразу уточнив, что речь идет именно об отношениях с миром, его энергиями, ритмами, формами, а не только о подчинении Природе, не только о «врастании в почву»… В том что касается геопоэтики, речь не идет ни о культурной «новинке», ни о литературной школе, ни о поэзии, понимаемой как сокровенное искусство. Речь идет о движении, которое затрагивает вопрос о самих основах бытия человека на Земле. И главное здесь не в построении умозрительной системы, а в том, чтобы шаг за шагом довести до конца опыт, личное исследование, для начала поместив себя в смысловое поле, возникающее между поэзией, философией и наукой»5.

Геопоэтика нацелена на то, чтобы сделать пространственное сознание картографическим, насытить его не просто географическими координатами регионов, стран, городов, а картинами, именами, датами, представляющими живые, действующие контексты. В логику, лингвистику, психологию и геополитику входит термин «mapping», обозначающий в том числе концептуальные метафоры, посредством которых происходит понимание одной концептуальной области в терминах другого концептуального домена, которые связывают субъекты, кажущиеся ранее несвязанными. Геопоэтика дает исследователю международной жизни новые навыки чтения самых разных карт, как появляющихся в изменяемых международных реалиях, так и карт прошедших времен.

Такой взгляд предполагает совмещение действительности и игры в презентации картины мира. А потому речь идет абсолютно обо всех картах, включая предназначенных для карточных игр. Одна из первых европейских колод карт была посвящена Орлеанской деве. Жанна д’Арк выступала в роли пиковой дамы, ее герб украшал карту, означающую пикового туза. В то время в игральных картах пиковую даму часто называли Юдифью. Образ Юдифи неоднократно использовался художниками для того, чтобы продемонстрировать непокорность и готовность к самопожертвованию ради высокой цели.

Саломоном де Браем в 1636 году, во время войны за независимость Нидерландов, была написана картина, долгое время непонятная критикам, видевшим в ней бессмыслицу. В 1992 году специалисты провели рентгенографию картины. Оказалось, что она скрывает ветхозаветный сюжет о Юдифи и Олоферне, поскольку по указанию Филиппа IV художник был вынужден поверх первоначально изображенной отсеченной головы Олоферна написать кувшин, чтобы образ Юдифи с лентой цветов голландского флага в голове не ассоциировался с борьбой голландцев против Испании, которую олицетворял Олоферн. Так и в карточной игре ее участники вынуждены тщательно скрывать свои карты от соперников. А разве это поведение не напоминает практику международных акторов?

Другой пример, на который наводят ассоциации геополитической ситуации с карточной игрой, указывает на возможность кодирования посредством карточных фигур реальных исторических персон. Во времена Французской революции XVIII века, когда реформы затронули самые разные стороны жизни, они не обошли и карточные игры. Были внесены изменения в изображения на колодах карт. Вместо презираемых королей и их титулованных карточных сподвижников в колоде появились французские писатели и философы: Вольтер, Руссо, Лафонтен, Мольер, а также древние мудрецы и герои: Солон, Ганнибал, Брут, Гораций, Муций Сцевола... Поэтому совсем нельзя считать современным американским изобретением раздачу солдатам антииракской коалиции карт, на которых Саддам Хусейн представлял пикового туза, а его сыновья тузов других мастей. Позже, к встрече по запрещению ядерного оружия в мае 2003 года, появились пародийные карты движения «Гринпис», где в виде персонажей были представлены лидеры государств «Группы восьми» как главы стран, наиболее угрожающих природе. С тех пор этот метод описания отношения к международным делам прочно вошел в обиход институтов гражданского общества.

Геопоэтическое видение мира позволяет более рельефно представлять роли международных акторов. В тех же, 1970-х годах, когда появился термин «геопоэтика», Р.Арон и Дж.Розенау напишут, что все международные отношения могут быть выражены лишь двумя символическими фигурами. У Арона это солдат и дипломат6, а у Розенау - турист и террорист7.

Символические фигуры, являясь собирательными образами наиболее ярко проявляющих себя на международной арене действующих лиц, четко указывают на главные проблемы или тренды мирового развития. Кого именно являют такие фигуры, можно увидеть из оценок американского журнала «Time», регулярно называющего человека года. А в 2011 году им стал «протестующий». Этим выбором журнал подчеркнул роль протестов в изменении политического ландшафта современного мира. Речь идет об участниках акций протеста - от «арабской весны» до движения «Захвати Уолл-стрит» и российских выступлений против фальсификации результатов парламентских выборов 2011 года. До «протестующего» в ежегодных рейтингах «Time» встречались абстрактные термины: «пользователь Интернета», «американский солдат», «американская женщина». Эти фигуры, с одной стороны, могут быть понимаемы как типические герои в типических обстоятельствах, но, с другой стороны, анонимность каждой скрываемой в этом образе конкретной персоны позволяет ей защититься от этих же обстоятельств. Поэтому на обложке номера «Time», презентующего человека года, «протестующий» был изображен с повязкой на лице, напоминающей маску, которая в средние века скрывала лицо участника карнавального действия, одновременно защищая его и давая ему свободу.

С геопоэтической точки зрения для анализа любой международной ситуации помимо типического героя не менее важно видеть и типические обстоятельства, а потому наряду с символическими персонами следует учитывать символическое значение места и времени. Геопоэтика соединяет представления, рожденные в рамках родственной ей геополитики, с образами пространства в индивидуальном и коллективном творчестве, в том числе с образами, формирующимися в национальной культуре, произведениях искусства в результате творческого осмысления разных пространств. Поднимая пласты художественного видения мира, геопоэтика показывает сложные механизмы связи людей, живущих в разных странах, исповедующих разные религии, представляющих различные виды политического устройства. Этот образный подход трансформирует географический и природный ландшафты в ландшафт геополитический. Геопоэтика помогает исследователям разобраться в причинах непрограммируемости результата многих международных процессов, представить их ход нелинейно, через постоянное развитие во взаимодействии историко-культурного, социально-психологического, политико-экономического факторов.

Актуализация геопоэтического подхода к изучению международной жизни связана с изменившейся ситуацией в мировой политике и глобальной культуре, возникновением феномена мультикультурного мира. Отмечаемый кризис мультикультурализма свидетельствует не столько об ущербности такой модели межкультурного взаимодействия, сколько о том, что она не имеет ни четкой схемы кросскультурных связей, ни научно обоснованного инструментария. Выход на уровень многомерного анализа международных реалий требует обязательного обращения к массиву данных, который формируется не за столом переговоров, не в дипломатических беседах, не на авторитетных международных форумах, а возникает в результате видения тех или иных международных событий, процессов людьми неординарными, творческими - поэтами, музыкантами, художниками, скульпторами, архитекторами.

Со временем росли и количество творческих профессий, и ряды их представителей. Расширялись жанровое многообразие и арсенал средств художественной выразительности. В наши дни креативный класс, креативное общество включает отнюдь не только тех, кто профессионально связан с искусством и новыми технологиями, а и всех, кто обладает креативным потенциалом. Сфера применения этого потенциала безгранична, потому и область творчества одновременно охватывает особенности местного колорита, национальной традиции и глобального пространства, о чем может поведать любое созданное мастером произведение искусства. Правда, для этого необходимо соблюсти ряд условий.

О первом, важнейшем из них - ответственности искусства - писал М.М.Бахтин в одной из своих ранних статей «Искусство и ответственность»: «Только единство ответственности. За то, что я пережил и понял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы все пережитое и понятое не осталось бездейственным в ней. Но с ответственностью связана и вина. Не только понести взаимную ответственность должны жизнь и искусство, но и вину друг за друга. Поэт должен помнить, что в пошлой прозе жизни виновата его поэзия, а человек жизни пусть знает, что в бесплодности искусства виновата его нетребовательность и несерьезность его жизненных вопросов»8. Ответственность искусства в отображении международной жизни начинается с выбора сюжета, оценки степени влияния, а иногда и вины презентуемых персонажей. Не меньшая ответственность вытекает из выбора средств художественной передачи оцениваемого, когда одним таким выбором художник может высветить проблему, а может - закамуфлировать.

И это - второе условие. Его можно выразить испанской поговоркой «El sueño de la razón produce monstruos» («Сон разума рождает чудовищ»), известной как фабула одноименного офорта Гойи из цикла «Капричос» (исп. - Los Caprichos - причуды). Сначала этот офорт должен был называться «Всеобщий язык» (лат. - idioma universal). Гойя изменил название, сопроводив свои действия следующим авторским пояснением: «Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений». В сочетании с разумом воображение производит не чудовищ, а чудесные творения искусства. Чудища появляются, когда разум спит. Оттого разум и должен сдерживать фантастические порывы, говорящие о моментах полного торжества воображения над сознанием. Но и художественную аллегорию, в том числе аллегорию международных отношений, нельзя лишать права на существование.

Третье условие состоит в том, что, отражая любую сторону жизни, включая международные отношения, искусство должно оставаться свободным. Уместно вспомнить, на протяжении длительного времени - от эллинистической Греции до конца европейского средневековья - существовали понятия: семь свободных искусств (septem artes liberales), свободные искусства (artes liberales), свободные науки (doctrinae liberales), свободные занятия (liberalia studia) как круг учебных наук, то есть дисциплин. То были достойные свободного человека занятия и упражнения, в отличие от занятий, требующих физического труда, которыми могли заниматься лишь рабы. В V веке Марциан Капелла систематизировал представления о свободных искусствах, оценив как «искусство» совокупность приемов, систему правил, почерпнутых из опыта, опирающихся на природу и логически разработанных9.

В университетах средневековой Европы эти дисциплины изучались на артистическом, младшем факультете, окончание которого давало право поступления на богословский, медицинский или юридический факультеты. Так, знания, полученные на младшем факультете, были необходимы богословам, врачам, правоведам. Хотя минуло больше тысячелетия, принятая в странах Запада система обозначения ученых званий - Magister Artium, MA (магистр искусств), и Philosophiæ Doctor, PhD (доктор философии), - напоминает нам о свободных искусствах.

Свобода возникает там, где не просто в ней есть необходимость, а где понимают ее возможности и ограничения. Отсюда четвертое условие, при котором можно произведения искусства рассматривать как источники изучения международной жизни, как понимание того, что свобода творчества любого художника имеет границы. Иногда не просто границы, а определенные заказчиком.
И ничего поделать нельзя, но осознание природы этих границ, видение их особенностей дает возможность расширить представления о презентуемом объекте. Когда таких объектов два - искусство и международная жизнь, каждый из них может быть рассмотрен в другом как в зеркале. Насколько точным и полным будет полученное изображение? Зеркала лукавы и коварны. Они же позволяют увидеть то, что скрыто при взгляде на то или иное изображение.

В 1902 году венгерский художник-самоучка Тивадар Костка Чонтвари пишет картину «Старый рыбак», зашифровывая головоломку, которую можно прочесть только с помощью зеркала. Приложив его к середине картины, зритель видит два совершенно разных изображения. На одном из них - Бог. На другом - дьявол. Этим автор хотел сказать, что в каждом человеке могут быть как светлые, так и темные силы. Но разве только в человеке? Ведь и международные реалии скрывают в себе темные и светлые стороны. Только не всегда можно увидеть и то и другое. Искусство помогает понять, как и почему эти стороны уживаются в любом явлении международной жизни.

Международная обстановка часто диктует запрос на то или иное произведение искусства. А создания искусства служат источником наших знаний о международной ситуации, действующих в ней персонах и обстоятельствах, в которых принимались те или иные политические решения. Как нельзя считать международный запрос единственным мотивом рождения произведения искусства, так же невозможно верить в правоту информации столь свободного в своей трактовке действительности источника, как художественное произведение. Взгляд в него как в зеркало международной жизни столь же ограничен, как рама зеркала, поэтому искусство видеть больше, чем явлено визуально, относится и к международным реалиям.

Смысл афоризма Гиппократа Vita brevis, ars longa («Жизнь коротка, искусство (долго) вечно») в том, что искусство велико, потому на овладение им не хватит человеческой жизни. Гиппократ добавлял, что и возможность мимолетна, эксперимент опасен, а суждение дается трудно. В таком полном представлении открывается мудрость, что искусство помогает удлинить человеческую жизнь, продлевая мимолетность мгновений, переводя эксперимент в безопасное русло, давая опыт для свободного формулирования суждений. Искусство может на каждом этапе мировой истории создавать новые источники, рассказывающие о жизни человека, его многообразных отношениях с другими людьми, оставаясь при этом неисчерпаемым. Именно так формируется пространство геопоэтики, не имеющее в отличие от геополитического пространства каких-либо границ, хотя искусству присущ язык иносказания и события международной жизни оно освещает лишь избирательно. Но и международные отношения также дают фрагментарный, мозаичный взгляд на искусство. И все же, вглядываясь в эти зеркала избирательных отражений искусства и международной жизни, которые ставит друг против друга геопоэтика, нельзя не узнать много нового, порой неожиданного о мире и о себе в нем.

 

 

 1См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, Мидгард, 2007.

 2Эко У. Имя розы / Перев. с итал. Е.А.Костюкович. СПб.: Symposium, 2002. С. 593.

 3Евтушенко Е.А. Молитва перед поэмой // http://www.litera.ru/stixiya/authors/evtushenko/poet-v-rossii.html

 4Цымбурский В.Л. Тютчев как геополитик // Общественные науки и современность. 1995. №6. С. 86-98.

 5См.: Голованов В. Геопоэтика Кеннета Уайта // Новый мир. 2003. №3. С. 157-159; // http://www.liter.net/geopoetics/golov.html

 6Aron R. Paix et guerre entre les nations. Paris: Calmann-Levy, 1984. P. 17.

 7Rosenau J.N. Le touriste et le terroriste ou les deux extremes du continuum international // Etudes intenationales. 1979. Juin. P. 220.

 8Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г.Бочаров; текст подгот. Г.С.Бернштейн и Л.В.Дерюгина; примеч. С.С.Аверинцева и С.Г.Бочарова. Изд. 2-е. М.: Искусство, 1986. С. 8.

 9См.: Адо И. Свободные искусства и философия в античной мысли / Пер. с фр. Е.Ф.Шичалиной. М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А.Шичалина, 2002; Martianus Capella and seven liberal arts / Tr. and notes by W.H.Stahl, R.Jonson, E.L.Burge. In 2 vol. N.-Y.,L.: Columbia UP, 1971-1977.