Как известно, знаменитый Манхэттенский проект по созданию ядерного оружия был запущен в США в сентябре 1943 года. Эту дату можно считать началом ядерного века. Когда разработчики Манхэттенского проекта в Соединенных Штатах и группа И.Курчатова в Советском Союзе создавали проекты первых атомных бомб, они вряд ли предполагали, что их творению уготована столь длительная жизнь. Новое оружие создавалось в преддверии холодной войны, когда только начинали прорисовываться контуры биполярного мира. Человеку ХХI века нелегко представить себе особенности той исторической эпохи, когда на смену одному глобальному конфликту, унесшему десятки миллионов человеческих жизней, надвигалось новое масштабное противостояние, грозившее еще большими жертвами и потерями.

В прошлом осталась холодная война, ушел в историю и биполярный мир. Человечество шагнуло в новое столетие, столкнувшись с принципиально новыми вызовами и угрозами. Тем не менее ядерный фактор проявил завидное постоянство и поразительную живучесть. Разменяв второе десятилетие ХХI века, мы не видим на обозримом горизонте картины безъядерного мира. Многочисленные планы полного и всеобщего ядерного разоружения - от американского «Плана Баруха» до советских программ эпохи Горбачева - к сожалению, остались на бумаге, а число членов «ядерного клуба» продолжает увеличиваться. Процесс расползания ядерного оружия по планете так и не удалось остановить, несмотря на все усилия основных игроков мировой политики.

Очевидно, что такая живучесть ядерного оружия в современном мире требует своего объяснения. В работах историков, дипломатов, экспертов по международной безопасности можно найти самые различные точки зрения на этот счет. Одни авторы полагают, что после окончания холодной войны великие державы переключились на другие проблемы, отодвинув вопросы ядерного разоружения на второй, даже на третий план своей повестки дня. Другие считают, что ядерному разоружению препятствуют влиятельные интересы военно-промышленных комплексов в тех или иных странах. Третьи ссылаются на инерцию политического мышления, неспособность академической науки и политической практики предложить новые основы поддержания и укрепления международной безопасности.

При обсуждении ядерного фактора в мировой политике в XXI веке сохраняют свою актуальность фундаментальные вопросы, которые мы задаем себе с начала ядерной эры. При каких обстоятельствах и против кого ядерное оружие может быть применено? Какие угрозы можно отразить с его помощью? К каким результатам может привести ядерный конфликт?

Размышляя над этими вопросами, снова и снова приходишь к выводу о том, что ядерное оружие не может быть использовано в военном конфликте без катастрофических последствий для всех - и тех, против кого оно применяется, и тех, кто его применяет. Об этом уже много говорили и писали и в годы холодной войны, и позже. Сценарии наступления «ядерной зимы» сегодня ничуть не менее актуальны, чем они были в 80-х годах прошлого столетия.

Маршал С.Ф.Ахромеев в своих воспоминаниях писал, что к середине 1985 года в Генштабе имелся «детально проработанный проект программы полной ликвидации ядерного оружия во всем мире в течение 15 лет». В Генштабе отчетливо понимали, что накопленная к тому времени «невообразимая ядерная мощь, если будет применена, в течение десятков минут может испепелить все живое на Земле»*. (*Ахромеев С.Ф., Корниенко Г.М. Глазами маршала и дипломата. М.: Международные отношения, 1992. 318 с.)

Но если ядерное оружие не может служить инструментом достижения военных целей, то его следует рассматривать в первую очередь как инструмент политики. И относиться к ядерному оружию мы должны именно как к политическому, а не военно-техническому явлению. Этот вывод может кому-то показаться тривиальным, но мне он представляется весьма существенным для наших поисков механизмов укрепления международной безопасности.

Мне представляется, что центральным элементом проблематики международной безопасности в XXI веке остается вопрос об исторических судьбах ядерного сдерживания. Справедливо ли утверждать, что ядерное сдерживание не имеет реальных альтернатив? Должны ли мы ограничиться тем, чтобы закрепить ядерное равновесие на возможно более низких уровнях? Или все-таки от ядерного сдерживания - этого крайне живучего рудимента холодной войны - так или иначе следует избавляться? Каковы в таком случае ближайшие и перспективные шаги, которые способствовали бы достижению этой долгосрочной цели?

Надо признать, что прошедшее столетие оставило нам не самую лучшую основу для строительства безъядерного мира. ХХ век вошел в историю как время острой конфронтации, политического и идеологического противостояния, как столетие двух мировых войн, длительной холодной войны и множества региональных конфликтов. Помимо колоссальных человеческих потерь и материальных разрушений исторические драмы недавнего прошлого имели своим результатом формирование обстановки всеобщего недоверия, взаимных страхов и подозрений, упрощенных и просто ошибочных преставлений как о собственных стратегических интересах, так и об интересах своих партнеров. Без преувеличения, можно сказать, что в прошлом веке человечество испытало глубокую психологическую травму, последствия которой ощущаются и по сей день. И сохранение «ядерного измерения» мировой политики - одно из наиболее заметных последствий этой травмы. Человечество пока просто не в силах расстаться с ядерным оружием; члены «ядерного клуба» по-прежнему рассматривают это оружие как своего рода стратегическую страховку от рисков и вызовов в сфере безопасности.

Насколько можно судить, одной из фундаментальных проблем, которые нам до сих пор не удалось решить, остается проблема доверия в международных делах. Наверное, мы недооценили важность этой проблемы, сосредоточившись на вопросах, казавшихся нам более срочными или более понятными. В результате сегодня, как и в прошлом веке, мы часто делим мир на «своих» и «чужих», на друзей и врагов, на союзников и противников. Безопасность тоже нередко делится на «свою» и «чужую», а мировая политика воспринимается как «игра с нулевой суммой», в которой выигрыш одной стороны автоматически подразумевает проигрыш другой. Данная логика уже давно не соответствует реалиям современного мира, но, к сожалению, нередко именно она выступает синонимом «реализма» в международных делах, а любые попытки пересмотреть ее отметаются как проявления идеализма и легкомыслия. В эту логику очень органично вписываются все основные понятия традиционного «ядерного» мира - «взаимное сдерживание» и «гарантированное уничтожение», «силы ответного удара» и «неприемлемый ущерб» и т.д.

И это деление, этот черно-белый взгляд на мир присущ не только политикам, военным и государственным деятелям. Приходится констатировать, что взаимное недоверие пустило глубокие корни в наших обществах; в той или иной степени оно присутствует в работе независимых экспертов и аналитиков, средств массовой информации и общественных организаций. Холодная война глубоко проросла в общественное сознание на Западе и Востоке, и мы явно поторопились праздновать ее окончание. Преодоление недоверия - задача исключительной важности, и решить ее можно не новыми политическими декларациями, а только с помощью конкретных совместных дел. Но, не решив эту задачу, мы вряд ли сможем вырваться за рамки стратегических концепций периода холодной войны, а значит - вряд ли сможем полностью преодолеть исторически сложившееся ядерное противостояние.

Наверное, в столь медленном продвижении вперед в той или иной мере виноваты все. Нам не всегда хватает политической воли, настойчивости, воображения, готовности понять и принять позиции, отличающиеся от наших собственных. Это особенно сложно в тех случаях, когда задачи разработки и реализации новых подходов к международным делам приходится решать одновременно с задачами фундаментальной трансформации государственных институтов, социально-экономических структур, всего уклада жизни.

Тем не менее, оглядываясь на последнее десятилетие, нельзя не признать: пройдя через трудный и мучительный переходный период 90-х годов прошлого века, Россия последовательно и настойчиво стремилась к преодолению раскола мира по линии Восток - Запад, к тому, чтобы наш мир стал безопаснее, стабильнее, удобнее для жизни. Мы делали максимум для учета интересов наших партнеров, даже в тех обстоятельствах, когда это было сопряжено для нас со значительными издержками и сложностями. Россию трудно обвинить в односторонних действиях, намеренно подрывающих безопасность других стран, или в шагах, направленных на подрыв региональной или глобальной стратегической стабильности. Россия никогда на протяжении всей своей постсоветской истории не была инициатором гонки ядерных вооружений, никогда не выступала источником распространения ядерного оружия.

Можно констатировать, что наши усилия по преодолению наследия прошлого уже приносят свои плоды. Россия сегодня опирается на отношения стратегического партнерства с ведущими странами НАТО - Германией, Францией, Италией и другими. Нам удалось начать процесс «перезагрузки» в российско-американских отношениях, и в частности подписать исторический договор СНВ-3. Хочу напомнить, договор СНВ-3 стал первым соглашением о сокращении ядерных арсеналов России и США за долгое время, положил начало восстановлению старых, но весьма эффективных механизмов консультаций между Москвой и Вашингтоном по вопросам ядерного оружия.

На этом фоне особенно досадными выглядят наши текущие разногласия с США и НАТО по проблемам противоракетной обороны. Эти разногласия возникли не вчера, но наши надежды на взаимоприемлемое решение пока не оправдываются. Ни в коей мере не хочу драматизировать ситуацию - даже если нам и нашим западным партнерам так и не удастся договориться по проблемам ПРО, новая холодная война не начнется, поскольку в этом сегодня не заинтересован никто - ни Россия, ни Запад. И все-таки проблема ПРО - это очень серьезно. Не решив проблему ПРО, мы вряд ли сумеем достичь сколько-нибудь видимого прогресса на других направлениях стратегического взаимодействия с Соединенными Штатами и НАТО, не говоря уже о перспективах дальнейшего сокращения ядерных арсеналов. А ведь взаимодействие в стратегической сфере - это своего рода индикатор общего состояния отношений между Россией и США, Россией и НАТО. Хотим мы этого или нет, но провал на этом направлении будет истолкован очень многими как точка перелома в этих отношениях, как завершение их восходящего развития и начало сползания к традиционной модели соперничества на грани конфронтации, включая и возобновление гонки ядерных вооружений.

В мире есть влиятельные силы, которые никогда по-настоящему не верили ни в какую «перезагрузку» в российско-американских отношениях, которые только и делают, что ждут смены тренда, и которые используют любую возможность для того, чтобы вернуть отношения по линии Восток - Запад в привычное русло.

Наши американские партнеры часто говорят нам о том, что в вопросе возможного развертывания систем ПРО Соединенные Штаты руководствуются исключительно интересами собственной национальной безопасности, что эти системы в любом случае не направлены против России и не имеют к нам вообще никакого отношения. Поэтому, дескать, Москва должна закрыть глаза на американские действия, а Соединенные Штаты, в свою очередь, должны принять как должное любые российские программы развития военно-космических сил. Но для России трудно согласиться с подобной логикой, для нас эта логика - пережиток прошлого века. И в любом случае такие взаимные индульгенции не имеют ничего общего с истинным партнерством. Мы исходим из того, что в современном мире безопасность в принципе неделима. И если безопасность одних достигается за счет роста опасений других, то в итоге проигрывают все. В том числе и те, кто стремится к одностороннему обеспечению собственной безопасности, игнорируя интересы и опасения всех остальных. Позволю себе высказаться еще определеннее: в XXI веке безопасность будет либо всеобщей, либо ее не будет вообще.

Что станет предпринимать в этих условиях Россия? Разумеется, наша страна найдет адекватные ответные меры, чтобы гарантировать свою безопасность и не допустить подрыва российско-американского стратегического баланса. Для этого у нас есть все необходимые материальные и технические ресурсы. Но хочу подчеркнуть: сползание к новой, пусть и ограниченной гонке ядерных вооружений - это не наш выбор. И у нас, и наших западных партнеров накопилось слишком много других, гораздо более насущных и очевидных проблем, чтобы мы могли позволить себе роскошь тратить время, силы и деньги столь непроизводительным образом.

Настало время активизировать роль общественных организаций и экспертного сообщества в обсуждении проблематики ядерного разоружения. Эта проблематика не должна остаться предметом исключительно межгосударственных переговоров или закрытых консультаций. Интерес широкой общественности к военно-политической проблематике в целом можно только приветствовать, а власть со своей стороны должна внимательнее относиться к тем идеям и предложениям, которые исходят от независимых экспертов.

Скажу больше - одной из причин неудач ядерного разоружения остается крайне узкий слой «стейкхолдеров», готовых продвигать вперед вопросы дальнейшего сокращения ядерных арсеналов. С российской стороны нам пока не удалось серьезно мобилизовать общественность, экспертное сообщество, военных, средства массовой информации, частный бизнес и другие потенциально заинтересованные в серьезном разговоре на эту тему профессиональные и общественные группы. Не получилось это и у наших западных партнеров. В результате двусторонние переговоры между Россией и США, между Россией и НАТО так и остались бюрократическими процедурами, крайне уязвимыми при любых изменениях политической конъюнктуры в России или на Западе. Это положение нужно менять. Свой вклад в эту работу готов внести и Российский совет по международным делам, который становится одним из центров общественной дискуссии по вопросам внешней и оборонной политики России.

Не сомневаюсь, что рано или поздно мы сможем обратить процесс распространения ядерного оружия вспять, добиться кардинального повышения уровня международной безопасности, отойти наконец от логики «сдерживания», унаследованной от эпохи холодной войны. Нужно только иметь в виду, что время работает не на нас. Нежелательно, чтобы мы в итоге оказались в положении одной страны, о которой Уинстон Черчилль как-то заметил: «Они всегда находят верное решение… После того, как перепробуют все остальные».