Мощный социально-политический подъем в странах Ближнего Востока и Северной Африки, больше известный как «арабская весна», был обусловлен в основном внутренними причинами. Другое дело, что «оседлать» протестную волну, направить антиправительственные выступления в выгодном для себя направлении попытались разные внешние силы. В их числе были и монархии Персидского залива, точнее, их «ваххабитский тандем»1 в составе Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Катара. Они впервые так активно выступили на мировой сцене, сумев, действуя в тесном союзе с Западом, максимально использовать свои финансовые, военные, политические и информационные ресурсы для утверждения Персидского залива в качестве самостоятельного геополитического центра Ближневосточного региона и арабского мира в целом.

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОБЛИК СТРАН ЗАЛИВА

В основе влияния стран Персидского залива, как известно, лежат колоссальные запасы углеводородов. На долю аравийских монархий, являющихся ведущими экспортерами энергоносителей, приходится около 19% добываемой в мире нефти и 8% природного газа. Кроме того, они обладают 37% доказанных мировых запасов нефти и 25% газа. Саудовская Аравия стоит на первом месте по нефтяным запасам, а Катар - на третьем по запасам газа. Поскольку большая часть углеводородов реализуется странами Персидского залива на рынках Азии, стратегическое значение региона в предстоящие десятилетия будет только расти2.

Авторитарные политические системы Залива достаточно далеки от демократии и соблюдения прав человека. В Королевстве Саудовская Аравия, например, политические партии вообще запрещены, а оппозиция выдворена за пределы государства.

За исключением Омана (где государственной религией является ибадизм) и Бахрейна, где шиитов большинство*, (*Шииты составляют 70% населения Бахрейна, но власть в нем принадлежит суннитскому режиму, возглавляемому эмиром шейхом Хамадом ибн Иса аль-Халифа.)  население остальных аравийских монархий является по преимуществу суннитским. В общественно-религиозной жизни КСА и Катара доминирует ханбалитский мазхаб - одна из наиболее консервативных и политизированных из четырех религиозно-правовых школ суннитского ислама, призывающая жить в точном и порой даже буквальном соответствии со временем пророка и его первых сподвижников. Повсеместно в государствах Аравийского полуострова христианство находится под запретом. По оценке международной организации «Open Doors» («Открытые двери»), Саудовская Аравия находится на третьем месте в мире по уровню преследования христиан3.

Иран сохранил влияние в тех странах Аравийского полуострова, где есть шиитские общины (в Бахрейне, Саудовской Аравии, Йемене), и именно с ним, а также с его ядерной программой все арабские государства Персидского залива связывают свои основные геополитические риски.

Во внешней политике монархии Персидского залива сохраняют имидж преданных партнеров США. Так, в Бахрейне находится главная стоянка Пятого флота ВМФ США со штаб-квартирой в столице эмирата - Манаме; в Кувейте базируются сухопутные войска США, а в Катаре  размещены их военно-воздушные силы, и одна из военных баз - Эль-Удейд - стала центром командования военной операцией против режима С.Хусейна в Ираке в марте-апреле 2003 года. Американские корабли и суда могут также использовать порты Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) и Омана. В конце декабря 2011 года США заключили несколько крупных соглашений по продаже вооружения и боевой техники с Саудовской Аравией, ОАЭ и Кувейтом4.

Такая интенсификация военного сотрудничества США со странами Персидского залива обусловлена, во-первых, их совместной озабоченностью иранской ядерной программой и необходимостью противостоять Ирану, а во-вторых, неудовлетворенностью итогами претворения в жизнь оборонительной доктрины Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) «Щит Залива». Предполагалось, что «Щит» обезопасит страны - участницы ССАГПЗ от военной агрессии, однако этого не произошло, когда Ирак в 1990 году напал на Кувейт.

 Несмотря на то что США остаются - и в ближайшей перспективе наверняка останутся - основным гарантом безопасности аравийских монархий, они время от времени нередко подвергают Вашингтон критике - и за «произраильскую политику» в ближневосточном урегулировании, и за отказ Вашингтона повторить «ливийский сценарий» в Сирии и применить более решительные действия в отношении повстанцев в Йемене, и за «пассивную позицию» по отношению к расширению влияния Ирана в регионе и даже «молчаливое потворство» его ядерной программе5.

Попытки аравийских монархий действовать на региональной и мировой аренах согласованно не всегда им удаются, и уж тем более не получается у них проводить под эгидой своего естественного лидера - Саудовской Аравии - скоординированную международную политику. Например, в то время как возглавляющий Службу общей разведки королевства принц Турки аль-Фейсал заявляет об «объединенной военной силе» и «коллективной безопасности» как о главной цели сообщества государств Персидского залива, катарский эмир шейх Хамад бин Халифа ат-Тани, не дожидаясь, когда это произойдет, сам развивает бурную внешнеполитическую активность, которая заслуживает особого внимания.

Достаточно сказать, что Катар постепенно превращается в своего рода идейного лидера и главную движущую силу всех инициатив ЛАГ. Благодаря возросшему спросу на природный газ, он увеличил с начала 1990-х годов его экспорт на 500%, получил в свое распоряжение значительные денежные средства, и капитал этого небольшого эмирата стал уверенно конкурировать на рынках Арабского Востока и Африки с ЕС и Китаем. Запустив мощную, вещающую на весь мир пропагандистскую машину - информационную корпорацию «Аль-Джазира», Катар выдвинулся в число влиятельных игроков на информационном рынке услуг, получив возможность влиять и даже определять общественное мнение арабского мира, формируя его в выгодном для себя направлении.

Преуспел Катар и на дипломатическом поприще. В мае 2011 года эмират организовал заключение мирного соглашения между суданским правительством и мятежниками из Дарфура. Именно Доха в последнее время активно посредничала при урегулировании конфликтов в Йемене, Сомали, Чаде, а также во время пограничного конфликта Джибути с Эритреей. Известно о финансировании Катаром движения ХАМАС и проведении катарским МИД переговоров с афганскими талибами (их, как известно, традиционно поддерживала Саудовская Аравия) об открытии в Дохе их представительства под названием «Исламский эмират Афганистана», которое предполагается сделать площадкой для контактов талибов с Соединенными Штатами относительно будущего Афганистана.

Сотрудничество с Западом не мешает Катару, а также КСА и ОАЭ поддерживать через различные благотворительные фонды исламо-экстремистские движения салафитской (ваххабитской) направленности. То есть в том числе и тех, против кого была направлена борьба «с мировым терроризмом в его мусульманском обличье», служившая уже в XXI веке идеологическим обрамлением войн и спецопераций США и их союзников по НАТО в Ираке, Афганистане, Пакистане, Йемене и некоторых других районах мира. При этом Катар установил тесные связи с действующими в Ливии, Сирии, Египте, Тунисе организациями «Братьев-мусульман». Они конкурируют в политическом спектре арабского мира с поощряемым Саудовской Аравией «салафитским» направлением и готовы выдвинуться в авангард нового, послереволюционного поколения арабских политиков.

Между тем государства Персидского залива оказались в 2011 году незастрахованными от народных протестов, пусть они и не были такими же масштабными, какими стали события «арабской весны» на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

«АРАБСКОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ» В ЗАЛИВЕ

29 января 2011 года в самом большом городе Саудовской Аравии - Джидде несколько сот демонстрантов, преимущественно молодежь, вышли на улицы  с социальными требованиями. А 10 марта этого же года свою демонстрацию в богатой нефтью Восточной провинции королевства провели компактно проживающие в этом районе шииты, издавна обвиняющие  власти в религиозной и политической дискриминации.

В обоих случаях мирные протесты были жестко пресечены силами правопорядка королевства, и правящей династии удалось избежать волнений и переворотов, наподобие тех, что имели место в Египте, Йемене и Ливии. Причем в СМИ постарались затушевать эти события, которые тем не менее означают, что правящий режим не застрахован от потрясений. Речь идет не только о возможном конфликте внутри королевской семьи по вопросу престолонаследия, но о социальном взрыве, который может быть вызван неспособностью обеспечивать больше потребностей и нужд быстрорастущего населения в условиях прогнозируемого истощения нефтяных ресурсов королевства. Очевидно также, что наиболее подходящий момент для начала проведения давно назревших политических реформ и масштабной модернизации домом Саудов упущен, и теперь придется действовать рефлекторно.

В начале 2011 года в Омане также прошло несколько демонстраций с требованием повышения зарплат, состоялся «мирный зеленый марш» под лозунгами «перемен во всех сферах жизни». Откликом на эти выступления явилось обещание султана Кабуса бен Саида внести некоторые поправки в трудовое законодательство и передать часть реальных полномочий Совету Омана, который до того был лишь консультативным органом.

На еще большие уступки пошли власти Кувейта в ответ на акции протеста, прошедшие с середины февраля в нескольких городах страны: было объявлено о повышении стипендий студентам и зарплат учителям, преподавателям вузов, военнослужащим, полицейским и пожарным. Эмир Кувейта распорядился также выплатить единовременно всем жителям 1 тыс. кувейтских динаров и предоставить право получать бесплатную еду на протяжении 14 месяцев - с февраля 2011 года и до конца марта 2012 года.

В ОАЭ несколько десятков представителей интеллигенции подписали обращение с требованием прямого избрания членов Федерального национального совета (ФНС), являющегося совещательным органом парламентского типа, где имеют своих представителей влиятельные племена, деловые круги и интеллигенция. Предложено было также принять поправки к Конституции, чтобы расширить полномочия ФНС. Ответ властей не заставил себя ждать: нескольких подписантов были арестованы, а три организации, поддержавшие петицию, были взяты под государственный контроль.

Но самыми массовыми были выступления в Бахрейне. Здесь в  середине февраля 2011 года демонстранты, принадлежавшие к разным конфессиям, разбили палаточный городок на Жемчужной площади Манамы и потребовали политических реформ.  Не сумев самостоятельно усмирить протестующих, власти Бахрейна 15 марта 2011 года ввели чрезвычайное положение на три месяца (оно было отменено 1 июня 2011 г.) и призвали на помощь соседей. Они (в основном Саудовская Аравия и ОАЭ) направили по решению ССАГПЗ в Бахрейн свои воинские подразделения и подавили антиправительственные выступления, традиционно возложив вину за их организацию на Иран. За время подавления выступлений более 60 гражданских лиц погибло, сотни были брошены в тюрьмы по обвинению в государственном преступлении. В ходе состоявшегося «Национального диалога» власть и оппозиция не пришли к согласию, и протестные выступления в Бахрейне возобновились. При этом в демонстрациях участвуют и шииты, и сунниты, совместно требующие проведения в стране демократических реформ.

Примечательно, что Запад не осудил власти эмирата за нарушение прав человека, приняв для удобства саудовско-бахрейнскую версию (так, впрочем, и не доказанную) относительно «руки Тегерана» в протестных выступлениях. Однако в столицах аравийских монархий сознавали, что «арабская весна», если ее пустить на самотек, грозит смести власть эмиров, султанов и королей в Персидском заливе. Не приходилось им рассчитывать и на помощь Соединенных Штатов и других западных союзников, которых «арабское пробуждение» застало врасплох. И хотя Запад, достаточно быстро  сориентировавшись, попытался с помощью принадлежащих в основном американским провайдерам социальных сетей придать стихийным выступления и демонстрациям на улицах арабских городов видимость организованного протеста («твиттерная революция»), страхов по поводу «арабской революции» в правящих династиях региона меньше не стало. И тогда лидеры Персидского залива взяли инициативу в свои руки: они постарались вывести «революционную волну» за пределы своих владений, но так, чтобы она еще и сметала на своем пути не очень-то любимые консервативными монархами Залива светские арабские режимы, чтобы их место заняли связанные тесными нитями с «ваххабитским тандемом» исламистские партии и движения.

ИСЛАМИСТСКИЙ РЕВАНШ

Действуя именно в этом духе, Катар  и ОАЭ первыми из участников ЛАГ открыто поддержали ливийских мятежников и затем вместе с Саудовской Аравией участвовали в военной операции НАТО против ливийской армии, что в итоге привело к свержению режима Муаммара Каддафи - главного экономического конкурента Катара в Африке. При этом, по мнению ряда информированных политологов6, между США и саудовским монархом была заключена сделка: американский Белый дом дал «добро» на вторжение в Бахрейн, где шли массовые митинги протеста, а саудовский король согласился организовать на заседании ЛАГ голосование в пользу создания над Ливией «бесполетной зоны».

Хотя это решение было принято только половиной из 22 участников ЛАГ, шестеро из которых являлись членами ССАГПЗ, тем не менее оно открыло дорогу к принятию 17 марта 2011 года Советом Безопасности ООН известной резолюции 1973, давшей Франции, Великобритании и их союзникам и стоящим за их спинами Соединенным Штатам «зеленый свет» для проведения против армии Каддафи военной операции, целью которой была вовсе не защита гражданского населения, как официально провозглашалось в резолюции СБ ООН, а смена в Ливии правящего и, добавим, светского режима.

В Тунисе и Египте, где монархический проект не имел шансов на реализацию, ставка Катара и КСА была сделана на формирование исламистского парламентского большинства и введение норм шариата. В результате на прошедших в Тунисе 23 октября 2011 года парламентских выборах лидировала исламистская Партия возрождения, а в Египте большинство голосов на выборах в нижнюю и верхнюю палаты парламента (состоявшихся соответственно в конце 2011 г. и начале 2012 г.) завоевали «Братья-мусульмане» и крайне радикальная салафитская партия со звучным названием «Ан-Нур» («Свет»). В Марокко по итогам прошедших 25 ноября 2011 года выборов в парламент исламистская Партия справедливости и развития сумела сформировать в нем самый крупный блок. В то же время светский Алжир «арабская весна» обошла стороной, что, возможно, было обусловлено тесными экономическими и газовыми контактами этого североафриканского государства с Катаром, которому невыгодно пока резать курицу, несущую золотые яйца.

А вот к сирийским протестным движениям катарцы и саудовцы
отнеслись первоначально достаточно прохладно, поскольку на первых порах у их истоков стояли светские организаторы, в основном левого толка. Визит в конце октября 2011 года эмира Катара шейха Хамада бин Халифа ат-Тани в Дамаск, где он по поручению ЛАГ обсудил механизм претворения в жизнь мирной инициативы по налаживанию национального диалога, носил в целом примирительный характер. Все изменилось после того, как в протестные движения в Сирии вначале ловко внедрились, а потом и вовсе их «оседлали» «Братья-мусульмане» и родственные им исламисты-радикалы, включая «Аль-Каиду».
С тех пор ЛАГ, тон в которой задают Катар и КСА, начала принимать все более жесткие решения по отношению к Дамаску, требуя ухода со своего поста Президента Б.Асада, являющегося союзником Ирана на Ближнем Востоке и, следовательно, врагом Саудовской Аравии.

На состоявшейся весной 2012 года встрече «Друзей Сирии» в Тунисе глава МИД Саудовской Аравии принц Сауд аль-Фейсал, призвав вооружать восставших в Сирии, подчеркнул, что «ссылки на суверенитет или международное право не должны помешать международному сообществу защитить народ, который ежедневно подвергается геноциду». По словам министра, выход из кризиса возможен только в результате добровольной или насильственной передачи власти в Сирии. «Моя страна будет в авангарде всех международных усилий, направленных на решение требуемой задачи», - заявил саудовский принц7. 17 марта 2012 года стало известно об отправке властями Саудовской Аравии военного снаряжения мятежникам из Свободной сирийской армии (ССА), состоящей в основном из военнослужащих, присоединившихся к оппозиционерам. Как прокомментировал эту ситуацию глава саудовского МИД, сирийская оппозиция «имеет право на то, чтобы получить оружие для самозащиты». Скоро стало известно, что оружие боевикам ССА поступает не только от Саудовской Аравии, но и от Кувейта и Катара8.

Известный арабский военный эксперт доктор Амин Хтеит так отозвался о роли Саудовской Аравии и Катара в сирийском конфликте: «За время беспорядков в Сирии с апреля прошлого года  туда было переправлено более 30 тыс. единиц различного оружия. Общее число взрывчатых веществ составило 300 тонн.  Все эти поставки осуществлялись Катаром и Саудовской Аравией. Они зависимы от США, которым важно сейчас сломить Сирию. Кроме того, эти страны понимают, что стабильность Сирии и ее демократизация повлияют на весь регион, в том числе на Саудовскую Аравию. Любое волнение может привести к краху монархии, поэтому королевство будет стоять насмерть за проведение насильственных операций в Сирии»9.

Итак, конкурирующие между собой в Сомали, Судане, Йемене, Ливане и Палестине, Саудовская Аравия и Катар сблизили свои позиции в процессе свержения ливийского и сирийского режимов. Подспудно они надеются извлечь немалые экономические и политические дивиденды от отстранения от власти таких региональных «политических тяжеловесов», как Мубарак и Бен Али, на смену которым придут другие, малоизвестные и малоавторитетные в арабском мире политики, управлять которыми будет проще. Эксперты также уверены, что активное и непосредственное участие Катара в свержении Каддафи имело своей целью ликвидацию главного арабского конкурента катарского эмирата в делах Африки.

В Сирии действующие в союзе с НАТО саудовцы и катарцы в первую голову нацеливаются на отстранение от власти в случае падения режима Б.Асада правящей алавитской династии и замену ее представителями суннитско-фундаменталистских сил, опирающихся на помощь аравийских монархий. Но нельзя исключать, что Сирию в этом случае ждет иракский сценарий, может быть даже в худшем его варианте. Тем более что, в отличие от светского протеста, протест радикальных исламистов носит особенно жестокий характер, по сути, обретающий форму гражданской войны. Если Катару и Западу удастся реализовать свои планы, поставки вооружений так называемой вооруженной оппозиции - открытые или тайные - будут продолжаться, Сирию ждет полномасштабная гражданская война, а Ближневосточный регион - обострение курдского вопроса (курдов в Сирии более 2 миллионов), арабо-израильского конфликта, шиитско-суннитского противостояния, то есть на поверхность всплывет множество проблем, которые тлеют и способны разжечь огонь во всем регионе.

ЦЕЛЬ – «ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ» БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

Очевидно, что «арабская весна» помогла Эр-Рияду и Дохе развернуть процесс «переформатирования» Ближнего Востока по своему сценарию, в соответствии с которым на месте светских утверждаются религиозно-ориентированные режимы, близкие по своим идеологическим и политическим установкам суннитско-фундаменталистским правителям аравийских монархий и способные стать их союзниками в борьбе против распространения (из Ирана) шиитского влияния. Симптоматичным в связи с этим выглядит приглашение со стороны КСА и Катара не имеющих отношения к региону Персидского залива Марокко и Иордании войти в состав ССАГПЗ, что вообще обещает превратить эту организацию в общеарабский монархический альянс.

Феномен беспрецедентно активного участия государств Персидского залива в «арабской весне» не объясняется одними только эгоистическими устремлениями аравийских правителей или же их внешнеполитическими амбициями, подкрепленными сверхдоходами от продажи нефти и газа.

Приоритетной для аравийских монархов стала, разумеется, задача самосохранения: им оказалось выгоднее поддержать революцию у соседей, нежели впустить ее в собственный дом. Активизация государств Персидского залива в «арабской весне» в определенном смысле носила превентивный характер и была вызвана опасениями, что тунисская и египетская модели смены власти могут оказать нежелательный демонстрационный эффект в масштабах всего Ближневосточного региона. Частью это коснулось Марокко и Иордании, правители которых под воздействием «арабской весны» вынуждены были пойти на некоторые самоограничения, выразившиеся в предоставлении парламентам больших прав (в абсолютистских КСА и Катаре парламента нет). Возможность  тунисского сценария, полагают в столицах ССАГПЗ, таит угрозу ослабления автократических арабских режимов, открывает путь к политическому плюрализму, что совершенно неприемлемо для аравийских властителей, обладающих практически неограниченной властью над своими подданными, которые лишены значительной части гражданских прав. Тех, кстати, прав, о которых пекутся катарские информационные каналы, интерпретируя арабской улице происходящее в Ливии или Сирии на свой лад.

КСА и Катар, как, впрочем, и другие экспортеры нефти и газа в Персидском заливе, в процессе «арабской весны» столкнулись с важной для себя дилеммой: понятно, что в результате революций возможно установление двух типов режимов - светских или исламских. Ставку решено было делать на формирование последних. Однако установление исламского режима в той или иной объятой волнениями арабской стране не дает вложившим свои средства правителям Залива гарантии того, что исламисты в следующий раз не направят острие своего оружия против них самих, тем более что значительная часть исламистов в душе больше симпатизируют шиитскому Ирану, нежели саудитам. На сегодня задача КСА и Катара будет состоять в том, что вслед за установлением в ранее светских арабских странах исламистских режимов нужно добиваться их лояльности.

Агрессия НАТО против Ливии и кровавый беспредел, развязанный здесь разношерстной армией «повстанцев», в рядах которых были замечены и боевики «Аль-Каиды», привели к гибели множества мирных граждан, разрушению некогда цветущей Ливийской Джамахирии, втоптанной после натовской «гуманитарной интервенции» в средневековье. Теперь представители западных держав и монархии Персидского залива готовят такую же участь для Сирии. В марте 2012 года Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Катар и Кувейт закрыли в этой стране свои дипломатические представительства, отвергли все мирные инициативы, включая и план совместного представителя ООН и ЛАГ по сирийскому урегулированию Кофи Аннана, избрав, таким образом, исключительно силовой вариант решения сирийской проблемы. Подтверждением твердости намерений саудовско-катарского тандема стало принятие ими на проходившей в начале апреля этого года в Стамбуле конференции группы «Друзья Сирии» решения о создании многомиллионного фонда для финансирования членов Свободной сирийской армии (ССА) - военизированного крыла сирийской оппозиции10.

Тем временем в Сирии больше года не прекращаются антиправительственные протесты и вооруженные столкновения правительственных сил с группировками оппозиции; в стране активизировалась «Аль-Каида», которую власти считают причастной к участившимся террористическим актам (самый крупный произошел
10 февраля 2012 г. в Алеппо). Таким образом, итогом международной деятельности аравийских монархий на Ближнем Востоке становится политический хаос, углубляющийся регресс в социально-экономической сфере, раскол по линии межрелигиозных и межэтнических отношений. Понятно, что авторитарные монархические структуры организационно более способны сдерживать напор исламистов, а вот бывшие светские государства, тем более ослабленные внутренней борьбой под лозунгом демократизации, менее способны сопротивляться их доминированию.

Безусловно, важной целью наступления на Сирию является ослабление влияния Ирана, с которым правящий сирийский режим поддерживает тесные отношения. Провоцированием волнений в Сирии аравийские монархии надеются лишить Иран плацдарма в арабском мире, добиться свержения правящей в Сирии алавитской династии и заменить ее поддерживаемыми Катаром и КСА представителями суннитско-фундаменталистских сил, пусть даже это таит в себе угрозу разрастания конфликта до уровня межконфессиональной, межэтнической войны в масштабах всего Ближнего Востока, «сердцем» которого является Сирия. Как справедливо отмечено российским изданием, «деятельность амбициозного Катара в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии и Палестине приводит к тому, что изначально позитивные революционные устремления интеллигенции и молодежи (в случае с Египтом и Тунисом), а также мирное эволюционное развитие в рамках режимов пусть и авторитарных, но все же препятствующих развалу суверенитета и территориальной целостности (Ливия и Сирия), в итоге выливаются в хаос гражданской войны и банкротство государств, в результате чего арабский народ погибает, а нестабильный Ближний Восток превращается в поле множества междоусобных битв»11.

Но вот насколько жизнеспособен сам общеарабский монархический альянс? И не является ли он очередным редутом на пути распространения арабских революций? Дескать, зона революций очерчена, революции должны завершиться там, где они произошли, дальше они не пройдут. Здесь многое будет зависеть от того, какие силы возобладают в тех странах, где революции уже свершились.

Осознавая угрозу разрастания внутренних конфликтов, имеющих тенденцию превращаться в гражданские войны с внешним вмешательством, Россия и Китай стремятся избежать военного сценария для Сирии, а потом и для Ирана, остановить на сирийских границах победное шествие исламистского радикализма, который продвигают в союзе с Западом консервативные аравийские режимы.

 В целом «арабская весна» помогла Эр-Рияду и Дохе продолжить «переформатирование» Ближнего Востока по своему сценарию, в соответствии с которым на месте светских утверждаются религиозно-ориентированные режимы, близкие по своим идеологическим и политическим установкам суннитско-фундаменталистским правителям аравийских монархий и способные стать их союзниками в борьбе против распространения (из Ирана) шиитского влияния. Внешне ситуация выглядит так, что именно руководители стран Персидского залива извлекали наибольшую выгоду из «арабской весны», одним из последствий которой стала деформация в ряде арабских стран светских режимов, разрушение в них зачатков политического плюрализма и создание перспектив для установления политических систем, близких к теократическим.

 

 

 1Ланда Р.Г. Демократия и права человека в арабском мире. 10.02.2012 // http://www.iimes.ru/rus/frame_stat.html

 2Ульрихсен К.К. Персидский залив: есть ли жизнь после нефти? // Россия в глобальной политике. М., 2011. № 5. Сентябрь-октябрь.

  3Выступление митрополита Илариона в МДАиС «Эпоха нового мученичества. Дискриминация христиан в разных регионах мира». 28.02.2012 // http://www.sclj.ru/news/detail.php?SECTION_ID=330&ELEMENT_ID=3978

 4Law B. Selling arms to the Gulf. 09.01.2012 // URL: http://www.bbc.co.uk/news/world-middle-east-16396777

 5Щегловин Ю.Б. Размышления о саудовско-американских отношениях. 29.01.2012 // http://www.iimes.ru/rus/stat/2012/29-01-12c.htm

 6Escobar P. The US-Saudi Libya deal // Asia Times. Hongkong. 02.04.2011 // URL: http://www.atimes.com/atimes/Middle_East/MD02Ak01.html

 7Сурков Н. «Друзья Сирии» споткнулись в Хомсе. Башар Асад может получить небольшую передышку // Независимая газета. НГ-дипкурьер. 05.03.2012.

 8Крымов А. Спонсоры террора. Арабские монархии Залива открыто вооружают сирийскую оппозицию. 20.03.2012 // http://win.ru/geopolitika/1332261173

 9Голос России. 03.03.2012 // http://rus.ruvr.ru/2012_03_03/67389515

10 РИА Новости. 1 апреля 2012.

11Константинов И. Исламизация по всем азимутам. О дестабилизирующей роли Катара на Ближнем Востоке // Независимая газета. 13.03.2012.