История отношения союзников к России во время Первой мировой войны является все еще мало изученной главой новейшей истории. На Западе эта тема всегда оставалась в тени по причине слишком очевидных несоответствий понятию союзнического долга в действиях Великобритании и Франции. Отношение союзников к России уходило корнями в давно устоявшиеся представления Европы о России, которые окончательно сформировались накануне и в ходе Крымской войны. Наиболее откровенно это отношение выразил в своем письме Морис Палеолог, посол Франции в России: «По культурному развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия - одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной, бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утонченные; это сливки человечества... С этой точки зрения наши потери будут чувствительнее русских потерь».

Эту цитату, как весьма характерную, приводит в своей книге «Николай II. Отречение, которого не было»* (*Мультатули Петр. Николай II.Отречение, которого не было. М.: Издательская группа АСТ, 2010. 640 с.)  П.В.Мультатули - известный историк и биограф Николая II. По мнению автора, с первых дней войны Россия рассматривалась на Западе главным образом как важный источник сырья и людских ресурсов. «Рассматривая Россию как «паровой» каток, который задавит Германию… союзники не собирались считаться с русскими потерями». На основании целого ряда документов историк утверждает, что до конца 1915 года Париж и Лондон имели большое влияние на принятие решений русским верховным командованием». Именно под их давлением главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, неоднократно менял направление главного удара с австрийского на германский фронт. Подобные действия облегчали положение французов, но лишали Россию возможности завершить разгром Австро-Венгрии и выйти на Балканы. Военные представители союзников при русской Ставке пользовались авторитетом и влиянием, которые имели политическую поддержку и координировались с деятельностью посольств стран Антанты в Петрограде.

Ситуация резко изменилась после отстранения великого князя Николая Николаевича от командования русскими армиями, во главе которых стал лично Николай II. Император прекратил деятельность института представителей, который был преобразован в военные миссии, которые «впредь будут исполнять чисто декоративную функцию». Представителям миссии был закрыт доступ к русским военным секретам, и члены миссий не допускались к разработке и обсуждению стратегических операций.

С этих пор любые попытки западных представителей влиять на русское верховное командование категорически отвергались. М.Палеолог в депеше к министру иностранных дел А.Бриану напишет: «Мне кажется, что глава нашей военной миссии не может исполнять свои прямые обязанности. Фактически его деятельность сводится к почетной миссии при императоре». Ситуация для военных представителей в Ставке выглядела тем более шокирующей, поскольку она разительным образом отличалась от их опыта еще в недавнем прошлом. Однако французы и англичане по инерции продолжали свою линию «прессинга русских». Генерал А.И.Спиридович свидетельствовал: «В Ставке на Государя очень давили представители иностранных держав. Давили, старались влиять, но и только. Никто так твердо и самостоятельно не вел русскую национальную линию с иностранцами, как Император Николай II. Слабость в этом отношении Сазонова, его угодничество перед союзниками были одной из причин его увольнения. Этой излишней угодливостью страдала Ставка вел. кн. Николая Николаевича».

Отставка министра иностранных дел С.Д.Са-зонова была предрешена, что весьма огорчило союзников и подтолкнуло английского посла сэра Джорджа Бьюкенена на беспрецедентный шаг: накануне отставки С.Сазонова он обратился с личным письмом к русскому императору. Этот шаг был настолько вне дипломатического этикета, что грозил серьезными осложнениями в двусторонних отношениях. «Я действую полностью по своей личной инициативе и со всей личной ответственностью, и я должен просить прощение у Вашего Величества за этот шаг, - писал Бьюкенен 19 июля 1916 года. - Так как не осмеливаюсь просить аудиенции, я решаюсь обратиться к Вашему Величеству с личной просьбой и прошу взвесить те важные последствия ухода господина Сазонова, которые могут повлиять на такой важный вопрос, как продвижение к победе в войне. С господином Сазоновым мы работали вместе в течение шести лет в тесном контакте, и я всегда рассчитывал на его поддержку превратить военный союз между нашими странами в этой войне в постоянный». М.Палеолог не отставал от своего британского коллеги, всячески подчеркивая свое негативное отношение к отставке С.Сазонова. Однако подобные действия вызвали обратную реакцию.

В целом автор на убедительном историческом материале развенчивает миф о «слабохарактерном» и «непоследовательном» Николае II, столь полюбившийся западной и советской историографии.

Для читателя, интересующегося историей России и ее внешней политикой, небезынтересны будут изыскания автора, раскрывающего подоплеку союзнических отношений вокруг проблемы материального обеспечения армии и вопроса о Константинополе и проливах. Автор не умаляет заинтересованности Петрограда в стабильных отношениях с союзниками по Антанте, которые на отдельных этапах могли решать важные внешнеполитические вопросы. Французские дипломатические архивы сохранили отчет французского посла о беседе с императором Николаем II 17 марта 1915 года. Николай II в категорической форме заявил, что нужно самым радикальным образом решить проблему проливов и Константинополя. «Его Величество добавил, что город Константинополь и средиземноморская Фракия должны быть включены в Российскую империю». Впервые исторический вопрос о проливах и Константинополе был решен для России положительно, причем под нажимом Петербурга Лондон и Париж согласились огласить свои уступки, сделав их достоянием мировой общественности.

Российское внешнеполитическое ведомство активно включилось в решение проблемы снарядного голода, который весной 1915 года ощущался во всех европейских армиях, кроме германской. Впервые в истории европейцы - англичане и французы - обратили свой взор к США как масштабному военному арсеналу. Но, чтобы закупать это оружие, понадобились кредиты от представителей банковских и деловых кругов тех же США. «Один из ведущих американских финансистов, - пишет П. Мультатули, - Яков Шифф согласился предоставить эти кредиты, только взяв с правительств Англии и Франции письменное заверение в том, что ни одна копейка из этих кредитов не попадет к русским. Такую же политику ввел в Федеральную резервную систему США другой финансист - Пол Варбург. Не в последнюю очередь благодаря усилиям русского посла в Вашингтоне Б.А. Бахметьева, Д.Морган согласился принять русские векселя на сумму 25 млн. долларов в счет оплаты за вывозимые США товары. Однако выяснилось, что Морган потребовал присылки партии золота и российское правительство от подобной сделки отказалось. Аналогичные гарантии золотом за предоставление кредитов потребовали англичане. «Тогдашний английский министр финансов Ллойд Джордж хотел обеспечить кредит русским золотом, Россия должна была покупать вооружение за свое собственное золото (по заниженному курсу), а с нее еще собирались снимать проценты! Кстати, подобная ситуация повторится почти один к одному во время Второй мировой войны с американскими поставками по так называемому ленд-лизу.

Однако даже достигнутые договоренности не выполнялись. Весной 1915 года Россия разместила заказ на 5 млн. снарядов в английской компании «Армстронг и Виккерс», который включал в себя и оборудование для изготовления снарядов. Снаряды в Россию так и не поступили. Позже в своих мемуарах бывший английский премьер-министр Ллойд Джордж цитирует отчет британского офицера, сделанный в том же 1915 году. Этот отчет свидетельствует, что «фирма «Виккерс» не поставила обещанное вооружение русской армии, что и является конкретной причиной гибели 3 млн. 800 тыс. русских солдат из 6 млн. погибших русских».

В свою очередь, Франция сорвала заказ на производство 50 самолетов. Характерно, что неудачи русской армии в летней кампании 1915 года изменили тон западных миссий и дипломатов в отношении России. Французы вели тайные переговоры с польскими сепаратистами. Автор монографии приводит интересные факты о конференции в Шантильи, где, не интересуясь мнением России, союзники стали разрабатывать для нее экономическую программу. «По сути, шли споры о послевоенном разделе русского рынка. Британия как «главный кредитор» претендовала на львиную долю. Франция навязывала льготные таможенные тарифы для своих товаров». Англия потребовала к тому же передать ей весь русский торговый флот в свободных морях в виде «компенсации даже не за поставки, а за прикрытие перевозок британскими крейсерами».

Огромными усилиями и личным вкладом Николая II снарядный голод был преодолен. На фоне неудач союзников в Дарданеллах под Верденом и на Соме весенняя кампания 1916 года продемонстрировала силу русской армии. «Наступление в Галиции, сокрушительный разгром турок на Кавказе, невиданный скачок русской промышленности стали для Запада сюрпризом… К 1917 году Россия намного меньше зависела от западных союзников, чем в 1914 году. Полным ходом шло освоение азиатского рынка, активно развивалась торговля с такими странами, как Япония, Китай, Маньчжурия».

Последнее обстоятельство стало возможным благодаря тому, что даже в тяжелейших условиях войны правительство Николая II отвергло претензии союзников обеспечивать их кредиты золотом. Западным правительствам так и не удалось взять под контроль русские финансы. «Тон союзников в отношении России сразу изменился».