Конференция «Европа встречает Россию» собрала в Берлине молодых лидеров из стран Европейского союза и СНГ. Весьма напряженный график был неплохо выстроен Институтом культурной дипломатии. Правда, о культуре говорили мало, и самих выступающих россиян было немного.

На этот раз в дискуссиях на тему «Европа встречает Россию» приняли участие два бывших министра иностранных дел Эстонии, причем один из них - нынешний депутат эстонского парламента и почему-то посол Молдавии в Германии.
В последний день на конференции выступил бывший премьер России Михаил Касьянов. Европейцев представляли тоже бывшие высокопоставленные чиновники и представители НПО из Германии, Великобритании, Швеции. Мне предстояло участвовать в двух дискуссиях и выступить с докладом.

Самое отрадное впечатление, впрочем, оставила сама молодежь, многие представители которой еще продолжают свое образование в европейских институтах или уже возглавляют свои независимые общественные организации. Прямые, без ложной политкорректности вопросы выражали их желание самим разобраться в непростой теме взаимоотношений России и Европы.

Было отрадно видеть их доброжелательное отношение друг к другу, а главное, настойчивое желание получить ответ на вопрос: «Насколько реально в современных условиях сближение Европы и России?» Видно было, что многие связывают свою личную судьбу с тем, как история ответит на их ожидания.

Попытаемся если не ответить, то хотя бы подойти к решению этого вопроса. Сегодня очевидно, что масштаб глобальных вызовов призывает нас к объединению. «Только скоординированные глобальные действия помогут нам избежать катастрофы, - пишет Гордон Браун, в недавнем прошлом премьер-министр Великобритании, в своей книге «Над бездной». - Если американцы, англичане, русские, китайцы, индийцы и многие другие граждане и их правительства не объединят свои усилия для решения назревших глобальных проблем… мы все проиграем». Вряд ли кто-нибудь оспорит главный тезис автора о том, что «глобальным проблемам нужны глобальные решения».

Однако в реальной жизни добиться планетарных согласованных решений, увы, очень трудно. Когда сегодня говорят о том, что необходимо преодолеть синдром Сэмюэля Хантингтона и забыть о цивилизационных различиях, то забывают, что дело не в Хантингтоне, а в реальности этих противоречий. И европейцы знают это на личном опыте лучше других. Но даже в самых избранных и глубоко понимающих ситуацию клубах несовпадение интересов приводит к разобщенности и даже конфликтам, как это было накануне саммита «G-20» в Сеуле.

Есть такая пословица «Радуйся малому - тогда и большое придет». Но совсем не малым для ответа на глобальные вызовы было бы начать со сближения позиций и выработки общей программы действий для Большой Европы - от Лиссабона до Владивостока.

Близость цивилизаций, значительный круг общих интересов делают подобное сближение органичным и созревшим в отличие от, по сути, верного, но на данном этапе труднореализуемого единства всех народов, обеспокоенных уровнем глобальных угроз. Мир еще не накопил той критической массы страха и озабоченности, которая способна объединить всех и вся, даже если будет уже поздно.

Если взглянуть на карту, то у Европы нет другого стратегического резерва развития, кроме России. Между тем стремительный рост экономики в Азии, сопровождающийся бурным ростом населения, бросает вызов не только США, но и Европе. На самом деле мы находимся у основания новой волны мирового развития.

Доля Европы, США и Канады в мировом валовом продукте постепенно сокращается, начиная с 1950 года. Если такая тенденция сохранится, то уже через 40 лет остальной мир будет производить почти 80% всех материальных благ, и это будет происходить на фоне стремительного старения и сокращения народонаселения в Европе (включая Россию).

Все больше и больше политиков в Европе осознают необходимость объединения усилий Европы и России. Накануне своего визита в США премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон сделал неожиданное заявление: «Я вижу будущую Европу, простирающуюся от Атлантики до Урала… Жизненно важный, растущий единый рынок инноваций и открытий… Континент великой политической воли. Это будет не федеральное государство. Это будет страна под названием «Европа».

Удивительно, собственно, то, что британский политик, лидер Консервативной партии, практически слово в слово повторил формулу де Голля о Европе «от Атлантики до Урала», которую тот впервые выдвинул в 1959 году.

Слова британского премьера перекликаются с комментариями Владимира Путина в связи с созданием Евразийского союза: «Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы… Еще в 2003 году Россия и ЕС договорились о формировании общего экономического пространства… без создания наднациональных структур. В развитие этой идеи мы предложили европейцам вместе подумать о создании гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока, о зоне свободной торговли и даже более продвинутых формах интеграции… Такой союз, по мнению Путина, мог бы «играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом».

Совсем недавно в Елисейском дворце прозвучал доклад о европейско-российском экономическом пространстве. Подготовить его Николя Саркози поручил управляющему банком «Lazard» и бывшему депутату Жан-Пьеру Тома. Документ получился объемный, в 250 страниц. По мнению авторов, у России в ее отношениях с Европой существует «настоящая взаимодополняемость», а создание зоны свободной торговли с Россией послужит рычагом для экономического роста ЕС.

Вместе с тем доля России в общеевропейском товарообороте не превышает 3%. Только 1% российских инвестиций идет в Европу и 35% - в США.

В докладе Тома много говорится о емкости и перспективах российского рынка и многосторонней торговле. Сегодня этим обстоятельством лучше всех пользуется Германия. В 2011 году экспорт Германии в страны еврозоны вырос на 8,6%, весь экспорт - на 11,4%, а в Россию - на 30%; соответствующие цифры по импорту: 12,9%, 13,2% и 26%.

То есть темпы расширения торговли Германии с Россией значительно опережают соответствующие показатели в торговле с еврозоной и внешним миром в целом.

Для Германии, как, впрочем, и для других стран ЕС, - это не только вопрос экономики, но и внутренней политики. Европейский рынок стал тесен для его участников, и в первую очередь для Германии. Лондон уже не раз критиковал Берлин за нарушение баланса товарообмена на Европейском экономическом пространстве.

В свою очередь, страны Восточной и Центральной Европы, не выдерживая конкуренции со стороны более мощных экономик европейского клуба, вынуждены свертывать те производства, которые традиционно находили спрос на российском (советском) рынке.

Недавний опрос немецких предпринимателей, работающих в России, показал, что к настоящему времени две трети немецких предпринимателей оценивают положение своего бизнеса как хорошее и очень хорошее (в 2009 г. только один из пяти опрошенных давал такую оценку) и столько же намерены увеличить численность занятых на своих предприятиях в России.

Однако многомерное системное сотрудничество требует согласованной нормативной базы, соответствующих юридических соглашений. К сожалению, до сих пор преобладают попытки Брюсселя проецировать свои законодательные подходы на Россию, которая членом ЕС не является.

«Европейский союз считает себя образцом мирной интеграции, обладающей магнетической нормативной силой, которая должна лечь в основу любой кооперации - пишет журнал «Economist». - Но на какую нормативную силу может претендовать ЕС, если самый крупный из его проектов - евро - находится под угрозой коллапса?»

Очевидно, для России и Европы назрел вопрос о механизме принятия совместных решений. В последнее время все чаще звучат предложения о создании Совета Россия - Европа по аналогии Совета Россия - НАТО.

Очевидно также, что растущий потенциал «взаимодополняемости» означает и гораздо больший уровень взаимозависимости. Но именно последнее пугает тех, кто привык мыслить категориями холодной войны. Как показала конференция в Берлине, нужно немало усилий, чтобы не дать стереотипам из прошлого прочерчивать разделительные линии в Европе.

Во время дискуссий в Берлине многие указывали на недостаток взаимного доверия как главный фактор, тормозящий встречное движение Европы и России. В связи с этим мне вспомнились слова профессора Легвольда из Колумбийского университета: «Доверие - это результат процесса, а не его начало, нам нужен именно процесс развития, а не институты, и тогда мы преодолеем низкий уровень доверия, работая вместе над общей практической повесткой дня». Профессор Легвольд высказал свою точку зрения на международной конференции РСМД в Москве. В Берлине многие молодые лидеры отдали предпочтение именно такому подходу.