«Арабская весна» драматическим образом сместила региональный баланс сил на Ближнем Востоке и в Северной Африке, создавая новое соотношение между победителями и побежденными. Выступления в арабских странах бросили вызов внешней политике Турции, которая базируется на концепции «нулевых проблем с соседями». Самой важной задачей для Турции является определение ее роли в «новом арабском мире» в качестве умеренной региональной силы. Более того, Анкара стоит перед лицом рисков и дилемм в окружении нестабильного соседства, которое простирается от Ближнего Востока до Средиземноморья.

Позиция Анкары определяется выводами, которые можно сделать из происходящих событий: последствия арабских выступлений для доктрины «нулевых проблем», сформулированной министром иностранных дел Турции Ахметом Давутоглу; реакция Анкары на волнения в Египте, Ливии и Сирии; продвижение турецкой модели умеренного исламского государства; передел геополитических альянсов на Ближнем Востоке.

В политике турецкого правительства регионы Ближнего Востока и Северной Африки играют большую роль. Выступая после победы на выборах, премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган определил свою политику по отношению к мусульманскому населению. Он обратился с посланием как ближневосточный лидер ко всем дружественным братским народам из Багдада, Дамаска, Бейрута, Каира, Сараева, Баку и Никосии, заявив что надежды жертв и угнетенных сбылись и «Бейрут выиграл так же, как и Измир. Западный берег, Газа, Рамалла, Иерусалим выиграли так же, как и Диярбакыр. Ближний Восток, Кавказ и Балканы выиграли так же, как и Турция»1. Таким образом, «арабская весна» принуждает Турцию пересмотреть свою внешнюю политику, для того чтобы правильно ориентироваться в новом геополитическом региональном мире.

«Нулевые проблемы» и вызовы

В последние годы Турция проводит более дружественный политический курс по отношению к странам Ближнего Востока, укрепляя связи с Сирией, Ираном и Ливией. Позиция турецкого правительства, сформированная на основе доктрины «нулевых проблем с соседями», определяет часто независимый от Соединенных Штатов и враждебный к Израилю внешнеполитический курс страны. Анкара нацелена на построение тесных отношений с арабскими лидерами мусульманских государств. По мнению А.Давутоглу, Турция должна главным образом ориентироваться на Балканы, Ближний Восток и Центральную Азию - регионы с общей культурой и историческими связями. Став естественной наследницей Оттоманской империи, она могла бы играть стратегическую роль в качестве мусульманской региональной силы. Основные цели доктрины внешней политики А.Давутоглу можно было бы суммировать следующим образом: перемены в мире после окончания холодной войны в самой Турции; Турция находится в центре нового мирового порядка; Турция занимает уникальное стратегическое положение, поскольку она расположена в нескольких  географических регионах и бассейнах морей; региональные кризисы могли бы создавать предварительные условия для эффективной турецкой дипломатии; демократия как величайшее достижение Турции. Таким образом, свобода и безопасность не могут быть соперниками.

По словам Ахмета Давутоглу, «Турция имеет большой вес на международной арене. Еще большее значение представляет тот факт, что многие страны чутко прислушиваются к выступлениям Турции по множеству региональных и международных вопросов. В настоящий момент мир многого ожидает от Турции, и мы полностью осознаем нашу ответственность в проведении взвешенной внешней политики»2.

Тем не менее восстания в мусульманских странах меняют геополитическую платформу Ближнего Востока и Северной Африки, что не может не влиять на внешнюю политику Турции. Нестабильность в регионе и борьба мусульманского населения за демократию и гражданские права также бросают вызов доктрине «нулевых проблем». Турецкая региональная и международная политика должна быть пересмотрена в силу кардинальных перемен в таких исламских государствах, как Ливия, Египет и Тунис. В связи с этим Анкара вынуждена по-новому взглянуть на свои старые и новые союзы и определиться с бывшими друзьями и врагами. Большинство ближневосточных стран имеют авторитарные режимы, которые внимательно следят за происходящими революциями. Приоритетом внешней политики Турции является доктрина «нулевых проблем с соседями», что создает впечатление, что эта доктрина направлена на взаимодействие с авторитарными режимами, а не с государствами и их населением. Премьер-министр Эрдоган не стал подвергать критике Президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, когда тот применил военную силу для подавления оппозиции «Зеленое движение».

«Новый» Египет

Египет после Мубарака создает большие проблемы для внешней политики Турции, которая намерена играть важную роль на обновленном Ближнем Востоке. Когда в Египте начались народные выступления против режима Хосни Мубарака, Турция первоначально воздерживалась от выступлений в ожидании реакции мировой общественности. И только тогда, когда американский Президент Барак Обама уже был готов призвать Мубарака уйти в отставку, Эрдоган обратился к Мубараку, чтобы тот сложил свои полномочия. Турция и Египет при правлении Мубарака были двумя антагонистическими региональными державами, стремящимися к завоеванию влияния на Ближнем Востоке. Мубарака настораживала популярность Эрдогана среди арабского населения, его резкая критика в адрес израильской политики и возрастание роли Турции в качестве умеренной силы.

Падение Мубарака создало новые дипломатические возможности для Анкары на новой политической арене Египта. Подъем «Мусульманского братства» на политической арене Египта открыл Анкаре новые каналы для проявления своего влияния. Турецкая правящая исламская Партия справедливости и развития (ПСР) могла бы де факто стать защитником «Мусульманского братства» и потенциальным «честным брокером» в новом Египте. Ашраф Абдель Граффар, лидер «Мусульманского братства», похвалил Турцию за поддержку демонстрантов и заявил, что ПСР могла бы служить моделью для Египта после падения режима Мубарака3.

Анкара должна более решительно участвовать в процессе смены власти в Каире, несмотря на ведущую роль военных в переходный период. «Мусульманское братство» могло бы набрать большое количество голосов на выборах в Египте и стать сильным союзником турецкой правящей партии и ее эмиссаров в Каире. Американский политолог, сотрудник Вашингтонского института ближневосточной политики Сонер Кагаптай полагает, что «ПСР будет защитником «Мусульманского братства» в качестве союзника и будет стремиться к усилению своей роли в политической жизни Египта. В свою очередь, «Мусульманское братство», внешнеполитический курс которого созвучен с ПСР, будет оказывать давление на официальную внешнюю политику Каира4.

Тем более Египет может преподнести множество рисков и ловушек для турецкой внешней политики, если его голос станет  в арабском мире решающим в урегулировании политических вопросов и проблем безопасности на Ближнем Востоке. В этом случае статус Турции как политического лидера региона будет принижен. В Египте военные возглавили процесс переходного периода, в то время как у Турции есть свой печальный опыт вмешательства военных в политическую жизнь страны. Анкаре будет сложно найти рычаги влияния на будущие переходные правительства и не позволить им перешагнуть границы демократии5.

Ливийская «игра»

Турция затеяла хитрую коммуникационную игру во время гражданской войны в Ливии с целью достижения геостратегических дивидендов в Средиземноморье. Премьер-министр Эрдоган резко отреагировал на введение зон, запрещающих полеты самолетов для защиты повстанцев, сражающихся против армии полковника Муаммара Каддафи. В конце концов Анкара дала свое согласие в обмен на контроль над морской территорией между островом Крит и Ливией и южной частью исключительно экономической зоны (ИЭЗ) Греции. Главной целью Анкары является участие в нефтяном секторе Ливии после падения режима Каддафи и разработках запасов гидроуглеродов в юго-восточной части Средиземного моря. Турции удается до сих пор контролировать прибрежную территорию (используя береговую охрану), которая выходит за пределы ее территориальных границ. Эта зона расположена южнее греческого острова Кастелоризо и доходит до ливийских территориальных вод. В соответствии с международным правом эта морская территория принадлежит Греции.

До кризиса Турция активно поддерживала тесные взаимоотношения с режимом Каддафи. Десятки тысяч турецких рабочих проживали в Ливии, миллиарды долларов инвестировались турецкими компаниями в ливийскую экономику. Исламская правящая Партия справедливости и развития первоначально поддерживала Каддафи, поскольку падение его режима нанесло бы вред национальным интересам Турции. Позднее правительство Анкары, следуя политике Запада, направленной против Ливии, полностью поменяло свой политический курс. Анкара решила отречься от Каддафи и привести свою политику в отношении Ливии в соответствие с новым мировым порядком.

Анкара дала согласие на передачу НАТО командования зонами и контроля над ними, где были запрещены полеты самолетов, и послала свои корабли для патрулирования ливийских территориальных вод с целью обеспечения эмбарго ООН на поставку оружия Ливии. Премьер-министр Эрдоган дал ясно понять Муаммару Каддафи, чтобы тот покинул свой пост. Более того, Анкара признала оппозиционное переходное правительство повстанцев в качестве законной власти, о чем было объявлено во время визита министра иностранных дел Ахмета Давутоглу в столицу повстанцев Бенгази. Одновременно с этим Анкара официально отозвала своего посла из Триполи и предложила помощь в размере 200 млн. долларов для отстранения Каддафи от власти дипломатическим путем.

Гражданская война в Ливии предоставила возможность Турции в очередной раз выступить в роли посредника и закрепить мирное соглашение. Политика Турции базируется на двух ключевых факторах: во-первых, Турция является единственной мусульманской страной в НАТО и, во-вторых, поддерживает отношения со странами Африки и Ближнего Востока. Анкара уже пыталась в прошлом прекратить гражданскую войну в Ливии, и ее последней попыткой стала встреча в Константинополе 15 июля 2011 года, на которой присутствовали официальные представители более 20 стран, включая министров иностранных дел США, Франции и Великобритании. Министр иностранных дел Ахмет Давутоглу предложил семидневный план по прекращению огня в Ливии. Ранее, в начале апреля, Анкара предложила «Дорожную карту» окончания конфликта, призывая прекратить огонь, снять осаду правительственных войск вокруг городов, занятых повстанцами, и приступить к началу переходного периода, который бы привел к свободным выборам.

Опасная Сирия

Выступления против режима сирийского Президента Башара аль-Асада создают значительные проблемы для внешней политики Турции. Сирия была самым успешным примером доктрины «нулевых проблем», и Анкара смогла трансформировать свои сложные отношения с Дамаском в стратегическое сотрудничество. Бывший противник стал одним из главных союзников, что привело к инвестициям экономического и политического капитала со стороны Турции в дело налаживания отношений с режимом аль-Асада.

Первоначально Анкара пыталась убедить аль-Асада провести радикальные реформы, но насильственные подавления демонстраций изменили позицию Турции. Турецкий премьер-министр Эрдоган подверг критике аль-Асада, обвиняя его в кардинальном пересмотре своей политики по отношению к Анкаре.

Нестабильность в Сирии имеет прямое воздействие на Турцию, которая становится уязвимой, а конфронтация между сирийским президентом и протестантами зашла в тупик, не давая видимых надежд на скорый выход из него.

Политическая неустойчивость по ту сторону границы могла бы перекинуться и на Турцию. Тысячи сирийских беженцев бежали в Турцию, чтобы избежать продолжающегося силового подавления антиправительственных выступлений. Гуманитарный кризис мог бы осложнить ситуацию с потоком беженцев и заставить еще больше сирийских курдов пересечь турецко-сирийскую границу6.

В то же время Турция озабочена тем, что потенциальный раскол в Сирии может привести к курдскому восстанию. В Сирии и Турции проживает неспокойное курдское меньшинство. Дестабилизация в Сирии придает мощный импульс Рабочей партии Курдистана (РПК), так как она сохраняет тесные связи с сирийским курдским меньшинством. В течение многих лет Президент аль-Асад мог контролировать свое курдское меньшинство «железным кулаком». Кроме этого, Турция очень внимательно следит за политическим развитием ситуации в Ираке, особенно в северной его части, где проживают курды. Создание независимого Великого Курдистана серьезно угрожает национальной безопасности Турции. Политическая стабильность и территориальная целостность Ирака являются главным приоритетом внешней политики Турции. Более того, сотрудничество Анкары с курдским региональным правительством (КРП) крайне необходимо, поскольку оно определяет эффективность турецких действий против Рабочей партии Курдистана. Нестабильный Ирак смог бы спровоцировать создание независимого Северного Ирака, что явилось бы кошмарным сценарием развития ситуации для Анкары. Поэтому амбиции курдов в создании Великого Курдистана могли бы стать реальностью, а границы Ближнего Востока быть передвинуты победителями и побежденными. Турция оказалась бы в большом проигрыше, если бы курдская революция распространилась  на весь регион. Мог начаться развал турецкого государства, а юго-восточные районы с курдами были бы поглощены новым государством - Великим Курдистаном. Сценарии курдских революций смогут использовать внешние центры власти, если Анкара и далее продолжит поддерживать тесные двусторонние отношения с иранским режимом и мусульманскими движениями ХАМАС в Палестине и «Хезболла» в Ливане.

Тем не менее выступления в Сирии несут в настоящее время угрозу Турции. Если протесты возрастут, а аль-Асад и далее продолжит убивать демонстрантов, то правительственные институты Сирии смогут развалиться, что приведет к гражданской войне между суннитами и алавитами, составляющими меньшинство, и страна начнет погружаться в хаос.

Умеренная исламская модель

Волнения в арабском мире вскрыли давний дефицит демократии и потребность народа в радикальных переменах. Турецкий умеренный политический ислам изучается учеными в качестве модели для стран, проводящих реформы. Турецкая модель характеризуется двумя главными факторами: во-первых, перевернутой связью с исламом и его революционной интерпретацией и, во-вторых - особой связью с экономикой.

В то же время политические движения и группы на Ближнем Востоке и в Северной Африке не имеют общего мнения относительно того, что представляет собой турецкая модель7.

Авторитарная светская элита рассматривает Турцию как пример контролируемой модернизации под началом военных и интеграции исламских деятелей в политическую систему. Эта группа доказывает, что народы Ближнего Востока недостаточны зрелы, чтобы сразу признать демократию, и поэтому военные должны руководить переходным периодом.

Ведущие исламистские движения видят в Турции, где осуществляются перемены под руководством Партии справедливости и развития,  пример демократического государства. Эта группа полагает, что ПСР пришла к власти в результате демократических выборов и сумела соединить успешное взаимодействие ислама с демократическим правлением, основанным на законе и экономическом развитии. Исламские движения относятся к Турции как к независимой и важной силе, учитывая ее критику Израиля.

Народные массы воодушевлены турецким умеренным исламом и хотят иметь схожую модель у себя в стране. Демократические преобразования, либеральная политическая жизнь и экономическое развитие являются привлекательными элементами турецкого политического ислама. Тем не менее опекунство военных вызывает негативные чувства у тех, кто хотел бы искоренить несправедливость и нищету в своей стране.

По мнению некоторых аналитиков, турецкая модель имеет свои особые черты, которые не могут быть применимы к движениям и волнениям на улицах ближневосточных городов. Аналитик Международной кризисной группы Хью Поуп утверждает, что «в действительности турецкая модель не подходит ни для одного регионального или идеологического блока. Правительство Эрдогана, например, имеет в своем составе происламистские фракции, но это не означает, что правительство является таковым. К действительно главным достижениям Турции можно отнести ее умение балансировать между авторитаризмом, милитаризмом, государственным централизмом, религиозным фундаментализмом и национализмом, от которых Турция страдала десятилетиями и которые до сих пор являются «чумой» Ближнего Востока»8. Вместе с тем аналитики Б.Дьюран и Н.Илмаз утверждают, что «Турция в силу своей особой политической культуры не может быть моделью для исламистских движений в этом регионе. В турецком политическом словаре нет таких концепций, как «шура» или «шариат» для «исламистской» политической программы, которая выдвигается такими группами, как «Мусульманское братство». В действительности Турция не может служить приемлемой моделью для многих мусульман, которые не в состоянии примирить псевдодемократические практики со своими ожиданиями от демократического режима»9.

Ближний Восток не в состоянии легко адаптироваться к турецкой модели из-за различий в политической культуре и социальном опыте. По мнению Х.Дж.Барки, «ислам в Турции всегда был более умеренным, чем в большинстве ближневосточных стран и всегда контролировался государством»10. С другой стороны, турецкая политическая система должна проводить серьезные реформы, если желает приблизиться к западным демократическим стандартам. Турция - страна, «где средства массовой информации подвергаются огромным штрафам за критику своего премьер-министра, где премьер-министр, а не супружеские пары могут решать, сколько детей они смогут завести, где премьер-министр, а не свободный рынок определяет место строительства нефтехимического комплекса и где превалирует глубокое социально-экономическое неравенство, с трудом сможет апеллировать к другим ближневосточным государствам в силу простой причины - в тех странах уже есть все те же проблемы»11.

Заключение

Народные выступления в арабском мире подрывают турецкую политику «нулевых проблем» со своими соседями. По мнению журналиста Семиха Идиза, ведущего колонку ежедневного издания «Миллиет», «события взяли верх над политикой «нулевых проблем»12. Турция попала в очень сложное положение из-за своей избирательной политики по отношению к восстаниям. Репутация Турции пострадала от антитурецких выступлений и демонстраций в Бенгази, когда Анкара первоначально отвергла идею поддержки повстанцев.

Турция желает стать региональной силой и мостом между Западом и Востоком для продвижения своих геополитических интересов на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Средиземноморье. Поэтому Турция должна избегать использования там политики двойных стандартов. С одной стороны, Эрдоган призывает Мубарака сложить свои полномочия и приветствует стремление Туниса к демократии, а с другой - Эрдоган никогда не подвергал критике Президента Ирана М.Ахмадинежада за подтасовку на выборах.

Долгосрочные интересы Турции на Ближнем Востоке и в Северной Африке должны подстраиваться под нынешние региональные перемены и учитывать особенности каждой страны. Связи Турции с мусульманскими странами дают определенные преимущества внешней политике Анкары. Стабильность этого региона воспринимается турецкими политиками как необходимое условие для достижения геополитических устремлений. Волнения в Сирии несут прямую угрозу внутренним и международным интересам Турции. Для Анкары большую важность представляет урегулирование этого кризиса и устранение необходимости внешнего вмешательства в дела Сирии. Турция понимает, что раскол страны и начало гражданской войны несут угрозу ее территориальной целостности.

Наконец, Турция стремится использовать свою умеренную исламскую модель и успешный политический капитал, заработанный правящей Партией справедливости и развития. Премьер-министр Эрдоган пропагандирует образ исламского лидера, способного навести мосты между Западом и Востоком. Тем не менее Ближний Восток не может так легко скопировать турецкую модель из-за наличия многочисленных различий на историческом, политическом и социальном уровнях.

 

 

 1Barcin Yinac. PM Poses as a Mideastern rather than a European Leader // Hurriyet Daily News. 2011. 13 June (http://www.hurriyetdailynews.com/n.php?n=pm-poses-as-a-mideastern-rather-than-a-european-leader-2011-06-13)

 2Davutoglu Ahmet. Turkey´s Zero Problems Foreign Policy //Foreign Policy. May 2010.

 3Cagaptay Soner. Arab revolts make Turkey a regional power // Hurriyet Daily News. 2011. February 16 (http://hurriyetdailynews.com.com/n.php?n=arab-revolt-makes-turkey-a regional-power-2011-02-16)

 4Ibid.

 5Santini Ruth Hanau, Alessandri Emiliano. Iran and Turkey after Egypt: Time for Regional Realignments? Center on the United States and Europe at Brookings.

 6Nasr Vali. Unrest in Syria Tests Turkey’s Role as Regional Power //Bloomber. 2011. 13 July (http://www.bloomberg.com/news/print/2011-07-13/unrest-in-syria-tests-turkey-s-role-as-regional-power-vali-nasr.html)

 7Duran B., Yilmaz N. Whose Model? Whick Turkey? // Foreign Policy. 2011. February 8 (http://mideast.foreignpolicy.com/posts/2011/whose_model_which_turkey)

 8Pope Hugh. The ´Turkish Model´ and the Middle East. International Crisis Group. 2011. 13 May  (http://www.crisisgroup.org/en/regions/europe/turkey-cyprus/pope-the-turkey-model-and-the-middle-east.aspx)

 9Duran B., Yilmaz N. Op. cit.

10Barkey Henry J. Turkey and Arab Spring. Carnegie Endowment For International Peace. April 2011 (http://www.carnegieendowment.org/2011/04/26/turkey-and-arab-spring/2S3)

11Kayaoglu Barin. Can Turkey Serve as a Model for the Middle East and North Africa? 2011. 24 Febr. (http://www.barinkayaoglu.com/2011/02/24/can-turkey-serve-as-a-model-for-the-middle-east-and-north-africa/)

12Turkish ´zero problem´ policy hampered by Arab revolts //Arab Times. 2011. 1 April. (http://www.arabtimesonline.com/NewsDetails/tabid/96/smid/414/AticleID/167437/reftab/149/t/Turkish-zero-problem-policy-hampered-by-Arab-revolts-/Default.aspx)