У нас, к счастью, в современном мире практически нет врагов

Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Андрей Иванович, если бросить взгляд на сегодняшний мир, то можно отметить, что многие страны, которые на протяжении десятилетий пользовались плодами политической и экономической стабильности, вошли в драматическую, турбулентную зону своего существования. Это происходит в разных государствах, даже на разных континентах. Какова, на ваш взгляд, внутренняя связь этих событий?Андрей Денисов: Вопрос непростой. Мне больше импонирует та школа философской мысли, которая предполагает наличие причинно-следственной связи во всех общественных явлениях. Поэтому то, что происходит в глобальном масштабе, на всем земном шаре, - это временами период достаточно острой нестабильности, период изменений, это и период создания новой архитектуры в том числе и международных отношений. В такие периоды непросто жить.Тем не менее задача, в частности, дипломатов, политиков состоит в том, чтобы минимизировать негативные последствия этой нестабильности, а по возможности и создавать предпосылки для выхода на новый виток развития. Потому что именно так - скачкообразно - и происходит развитие.Если обратиться к истории, во всяком случае к новейшей истории, то, наверное, будет правильно сказать, что периоды стабильности, сравнительно спокойного, устойчивого, поступательного, динамичного развития (есть и исключения, но я говорю об общих тенденциях), были достаточно кратковременными, а периоды разного рода нестабильности - гораздо дольше и болезненней.Действительно, нынешний период нестабильности, начавшийся глобальным финансово-экономическим кризисом, несколько затянулся, но все-таки будем оптимистами. Или лучше мы скажем так, не впадая в излишний пессимизм: обстановка в глобальном масштабе в целом контролируется, и есть предпосылки к выходу из кризиса.А.Оганесян: От экономического кризиса давайте перейдем к политическому. Слушатель из Москвы просит вас прокомментировать, почему Президент Дмитрий Медведев подписал указ о санкциях против Ливии несколько недель назад, в то время как резолюция Совета Безопасности ООН была принята еще весной?А.Денисов: Видите ли, здесь есть тонкости сугубо процедурного плана. Резолюция 1973 по Ливии, о которой идет речь, действительно была принята 17 марта, то есть достаточно давно. Но следует понимать, резолюция Совета Безопасности ООН - это документ прямого действия, она подлежит незамедлительному исполнению. И в день принятия резолюции мы, как и все остальные государства - члены ООН, незамедлительно приступили к ее исполнению, при том, естественно, понимании, что нормы международного права выше норм нашего внутреннего, национального законодательства.Тем не менее существует такая задача, как введение международно-правовой нормы в наше внутреннее законодательство. Вот это введение и оформляется указом президента. Как правило, на межведомственное согласование требуется месяц, полтора, может быть, два, потому что там так или иначе есть вопросы, которые затрагивают наши различные органы власти. Мы прошли это межведомственное согласование, указ подписан. Но действует он - я еще раз повторяю - со дня принятия резолюции, и для нас он обязателен, так что здесь противоречия нет.А.Оганесян: При голосовании в ООН Россия воздержалась, не проголосовала ни «за» ни «против» резолюции. Чем вызвана такая позиция?А.Денисов: Резолюция 1973 принималась довольно оперативно. И там остались формулировки, которые на этапе подготовки принятия этой резолюции нас не устраивали. Именно поэтому мы не поддержали эту резолюцию - воздержались при голосовании. Если бы мы голосовали «против», то как государство - постоянный член Совета Безопасности ООН могли бы заблокировать ее принятие.Мы этого не сделали, это был наш рассчитанный и вполне сознательный выбор. Вместе с тем и тогда - на этапе принятия резолюции, - и сейчас отмечаем, что в ней остались формулировки, которые могут иметь своего рода «резиновое», излишне гибкое, неконкретное толкование.И члены так называемой контактной группы, в основном западные страны, этими неконкретными положениями пользуются. Определенные разночтения в формулировках некоторых ее параграфов позволяют идти на такие действия, которые мы, например, считаем неправильными, поэтому регулярно поднимаем этот вопрос в Совете Безопасности.Действительно, как таковое снабжение обеих сторон оружием, военной техникой резолюцией запрещено. Тяжелых вооружений повстанцам в Бенгази никто не поставляет. Но полутайные отдельные военные поставки все-таки идут, и мы об этом знаем.А.Оганесян: Вопрос от слушателя из Санкт-Петербурга: «Имеет ли Москва точную, неполитизированную информацию из Сирии в условиях пропагандистской войны? И какие выводы можно сделать благодаря ей? Давят ли на нас друзья из-за рубежа, чтобы мы делали нужные им выводы?» А.Денисов: Хотел бы заверить, что мы располагаем полной, исчерпывающей и абсолютно надежной информацией относительно происходящего в Сирии. Ситуация там крайне сложная, запутанная, не поддающаяся однозначному толкованию.Тем не менее в целом вырисовывается тренд, связанный с очень высокой степенью внутренней нестабильности, попытками властей подавить народные волнения, которые являются не просто неким всплеском, скажем так, демократических требований со стороны широких народных масс, но и бунтом тех сил, которые сознательно стремятся к дестабилизации и свержению режима. Я бы так сказал: как любой международный вопрос, приобретший известную остроту, он тоже бурно и иногда страстно и эмоционально дискутируется, в том числе в Совете Безопасности ООН. Страны - члены Совета Безопасности занимают разные позиции по оценке происходящего. Наша позиция достаточно хорошо известна. Мы призываем к прекращению огня и национальному диалогу. Причем и ту и другую стороны. Вот это, наверное, главное.В то же время раздающиеся со стороны наших уважаемых партнеров, скажем, из некоторых западноевропейских стран, призывы к уходу действующего президента и правительства Сирии в какой-то мере побуждают оппозицию думать, что международное общественное мнение поможет им победить действующую власть и не надо будет идти ни на какие переговоры. Получается, что такого рода действия только обостряют ситуацию. Вот в чем сложность.Что касается давления. Знаете, на нас не очень-то подавишь, а уж тем более на Китай, который тоже представлен в Совете Безопасности как самостоятельная и влиятельная политическая сила.Нет, идет полемика, временами острая, временами с использованием сильных аргументов, но это обычное явление, по-другому в Совете Безопасности не бывает. Никакой благостности там никогда не было и сейчас нет.Мы находимся в постоянном контакте с руководством Сирии: дважды состоялись телефонные разговоры Президента Дмитрия Медведева с Президентом Сирии Башаром Асадом, проходят консультации нашего министра иностранных дел Сергея Лаврова с его сирийским коллегой Валидом аль-Муаллемом. На всех уровнях поддерживается устойчивая связь.Мы неизменно обращали внимание сирийского руководства, призывали его к аккуратности и осмотрительности при выборе тех или иных методов подавления общественных беспорядков.Так же Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун и некоторые спецучреждения ООН играют заметную роль в попытках найти путь к нормализации обстановки. А.Оганесян: Россия исключает возможность военного вмешательства в Сирию и считает это непродуктивным и даже опасным в данном регионе. А как насчет комментариев в зарубежной печати о том, что какая-то третья страна может вмешаться в эту ситуацию? Возможно такое? А.Денисов: Мне неизвестно о намерениях какой-либо страны пойти на внешнее военное вмешательство по отношению к Сирии. Наоборот, все ключевые международные игроки - Соединенные Штаты Америки, европейские страны, Турция - заявили, что о каком-либо вмешательстве внешних сил во внутрисирийский конфликт речи быть не может. Мы, естественно, строго придерживаемся этой же позиции.А.Оганесян: Еще вопрос из Санкт-Петербурга: «Можете ли вы назвать ближайших союзников России в сегодняшнем мире?»А.Денисов: Легче сказать, что у нас, к счастью, в современном мире практически нет врагов. Если мы возьмем соседние страны, граничащие с Российской Федерацией либо находящиеся в прилегающей географической зоне, то у нас со всеми ровные, сбалансированные, устойчивые отношения.Единственным исключением, неприятным для нас в силу известных сложностей, является Грузия. Есть проблемы в отношениях с ее высшим политическим руководством, но не со страной и уж, конечно, не с народом.Что же касается союзников, да, у нас есть союзники - страны - члены Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), ибо это союзническая военно-политическая организация. Недавно состоялся неформальный саммит ОДКБ в Казахстане, принято довольно важное решение по приспосабливанию этой организации к особенностям современного международного и регионального развития.А.Оганесян: Вопрос, интересно, что он последовал из Германии: «Как вы относитесь к знаменитым словам императора Александра III: «У России есть только два союзника - армия и флот?» А.Денисов: Хорошо отношусь. Не дерзну спорить с Его Императорским Величеством Александром III. Если говорить серьезно, то это абсолютно правильно. И здесь, в общем, не о чем спорить.Даже в силу природно-географических причин - невероятно большой протяженности России как государства, растянутости коммуникаций - нам абсолютно необходимо иметь боеспособные вооруженные силы. Причем во всех средах, во всех сферах: и сухопутные войска, и военно-морской флот, и, естественно, военно-воздушные силы.Наше государственное руководство, правительство Российской Федерации уделяют этому вопросу должное внимание. Мы ни на что не покушаемся. Мы не видим непосредственной военной угрозы крупного военного конфликта, развязывания войны в отношении нашей страны - как обычными вооружениями, так и с применением ядерного оружия.Тем не менее военная опасность как таковая по-прежнему существует. Существуют и так называемые новые вызовы и угрозы. Противостоять им в одиночку невозможно. И именно поэтому Россия занимается выстраиванием коллективной основы безопасности, опираясь, естественно, на боеспособность своих вооруженных сил. Еще раз говорю, тут не о чем спорить - это абсолютный императив.А.Оганесян: Вопрос слушателя из Перми: «Создание БРИКС в некоторых странах вызывает настороженность. Вы чувствуете сопротивление тенденциям укрепления и развития БРИКС?»А.Денисов: Если только как всему новому. Что такое БРИКС? Это новый, отвечающий особенностям современной эпохи тип объединения усилий государств для решения общих задач, с которыми они сталкиваются. БРИКС - это не международная организация. У нее нет никаких наднациональных органов. Даже секретариата нет. Это своего рода пример, один из первых примеров, как говорят специалисты, сетевой дипломатии, когда государства, видящие мир примерно одинаково, собираются для решения или обсуждения каких-то общих для них задач. Вот что такое БРИКС.Подчеркну, это не международная организация, это никакой не блок, это пример сетевой дипломатии. Входят в него крупные страны с серьезным и растущим экономическим потенциалом, которые имеют совпадающие интересы (не обязательно по всем позициям - по ряду позиций) и собираются для их обсуждения. В нем нет иерархии: нет старших и младших, нет тех, кто находится в руководящем или подчиненном положении. Страны примерно равновеликие - с точки зрения, как говорят спортсмены, своей весовой категории.И кроме саммитов, встреч руководителей этих стран, на которых в абсолютно открытом режиме обсуждаются вопросы международного мира, безопасности, борьбы с новыми угрозами - как, например, терроризмом, наркотрафиком, - проходят министерские встречи. Так, министры финансов собираются накануне крупных мероприятий по вопросам, связанным с регулированием глобальной финансовой системы, чтобы сверить свои позиции опять-таки совершенно открыто. Планируется встреча министров сельского хозяйства для обсуждения продовольственной проблемы. Такие страны с огромным населением, как Китай, Индия, сталкиваются с довольно серьезными проблемами в этом направлении. В то же время Бразилия вышла на передовые позиции в мире как один из ведущих поставщиков продовольствия. Россия в последние годы, в том числе в текущем году, выходит на передовые позиции на этом рынке. Нам есть что обсудить. И мы, страны БРИКС, ничего не скрываем.Мы сотрудничаем в ООН. Сейчас, кстати, очень интересный период, когда в Совет Безопасности помимо двух постоянных членов, Китая и России, входят три страны в качестве непостоянных членов - Индия, Южная Африка и Бразилия. То есть весь БРИКС представлен в Совете Безопасности. И это, кстати, идет на пользу повседневной работе Совета.А.Оганесян: «Нет ли в подходе к событиям в Сирии раскола в БРИКС? - спрашивает наш слушатель. - Ведь сообщалось недавно о совместном демарше со стороны диппредставительств Индии, Южной Африки и Бразилии. А Китай и Россия от этого воздержались».А.Денисов: Да нет, совершенно очевидно, что здесь нет никаких противоречий. Я уже говорил, мы все-таки немножечко разные. Китай и Россия - это постоянные члены Совета Безопасности, а Южная Африка, Бразилия и Индия - непостоянные члены Совета. В какой-то мере у них, как говорится, больше гибкости в этом своем качестве. И когда какие-либо инициативы исходят от них, априори подразумевается, что они представляют более широкий круг стран, чем те, кто находится в «пятерке». Мы работаем вместе очень тесно.Например, когда обсуждалось и было принято последнее заявление председателя Совета Безопасности ООН по Сирии - это официальный документ, согласуемый всеми странами, - то в качестве инициаторов этого заявления выступили как раз эти три страны. Они же взяли на себя посредническую функцию. Их представители выезжали в Дамаск для поиска каких-то мер по наведению мостов между противоборствующими сторонами. Это чрезвычайно позитивная и ответственная роль. Так что здесь никакого противоречия нет.Мы действительно не одинаковы, но имеем достаточно близкие точки зрения на окружающий мир.А.Оганесян: Последнее время продолжается дискуссия о прочности системы международных отношений, которая была заложена в ялтинских соглашениях. Слушатель из Симферополя спрашивает, насколько прочны ялтинские принципы, на которых строился послевоенный мир?А.Денисов: Знаете, прочное - не значит застывшее, не значит закостеневшее или замороженное. Мир меняется. Что такое ялтинская система? Ялтинская система - это набор неких принципов. Разумеется, эти принципы как-то уточняются, но в своей основе они остаются незыблемыми.Например, принцип нерушимости послевоенных границ в Европе. Он получил определенное развитие, был закреплен в 1975 году в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанном в Хельсинки, - в знаменитом Хельсинкском акте.Тем не менее начиная с середины второй половины 1980-х годов мы видим, что границы меняются. Если изменение границ происходит по воле народов, как, например, в случае разделения Чехословакии на Чехию и Словакию, то это не вступает в противоречие с принципом их нерушимости.А.Оганесян: Но это не относится к Косову?А.Денисов: Да. Именно поэтому мы и достаточно широкий круг стран не признает Косово как самостоятельное образование, считая его по-прежнему частью Сербии. Это серьезная международно-правовая проблема. Она относится и к нагорно-карабахскому регулированию, приднестровской проблеме, Северному Кипру. На территории Европы, к сожалению, существует не одна и не две такие проблемы.Надо сказать, что меняется мир, меняется и система. Но какие-то незыблемые основы остаются, и в этом все заинтересованы. Никто сознательно размывать, скажем, принцип нерушимости границ в Европе не собирается - так можно открыть ящик Пандоры.А.Оганесян: Следующий вопрос про ООН: «А как в Москве смотрят на то, чтобы вместо того чтобы работать в соответствии со своим уставом, где в первой статье прописано: «Организация Объединенных Наций преследует цели поддерживать международный мир и безопасность», ООН занимается тем не менее всем подряд, вплоть до выработки протокола для встречи с неземными цивилизациями? Уставные цели куда-то уходят на второй, третий план, - считает наш слушатель. - Может быть, настала пора реформы в ООН?» А.Денисов: Есть серьезные вещи, а есть просто какие-то курьезы. Эти инопланетные цивилизации - именно курьез. Действительно, в составе спецучреждений ООН есть такой Комитет ООН по космосу, занимающийся чрезвычайно серьезными вопросами, связанными с разработкой правовых принципов использования космического пространства различными государствами.И есть еще целый ряд очень серьезных и, поверьте, далеких от всякого рода пришельцев вопросов. Недавно именно в порядке курьеза был поставлен вопрос о том, что если на Земле вдруг объявятся пришельцы, то лучшим партнером для диалога с пришельцами может быть только ООН в силу ее универсальности. А потому, стало быть, надо назначить какого-нибудь спецпредставителя по контактам с внеземными цивилизациями. Повторяю, это курьез. Бывают инициативы, связанные с каким-то прекраснодушием, с какими-то пожеланиями. Например, недавно Бутан, небольшая азиатская страна, внесла проект резолюции о счастье.Есть такая программа Цели развития тысячелетия, сформулированная в документах ООН. Ее основными целями являются преодоление бедности, распространение образования, ликвидация болезней, решение продовольственной проблемы. Бутан предлагает в эту программу как одну из целей вписать просто счастье. Мы относимся к такого рода упражнениям очень сдержанно, понимая, что это, в общем-то, тоже своего рода курьез.Коллеги, давайте говорить серьезно. ООН - довольно большая организация. ООН - организация стран, причем организация межправительственная. В ее деятельность вовлечены не отдельные дипломаты, отдельные фигуры, а правительства, правительственные делегации, составляющие высший орган ООН - Генеральную Ассамблею.Есть Совет Безопасности ООН, в котором пять постоянных членов и десять непостоянных, ротируемых каждые два года. Они принимают резолюции и другие документы, обязательные для исполнения.Кроме того, существует довольно разветвленная сеть так называемых спецучреждений ООН, разного рода управлений, департаментов. Есть очень обширная, с огромным бюджетом Программа развития ООН. Есть широко известный Детский фонд ООН. Организаций ООН - десятки.Каждая из них занимается своим делом. Есть, например, Форум ООН по лесам. Есть Программа ООН по окружающей среде. Есть экономические комиссии ООН. И все эти организации, поверьте, занимаются не контактами с инопланетными цивилизациями.Кстати, одним из лидеров в постановке вопроса о дефиците пресной воды, в организации разного рода мероприятий по поиску выхода из этого положения является Таджикистан. Сравнительно небольшая страна, которая тем не менее нашла ту тему, которая действительно для нее очень важна, и она успешно ее продвигает. Это говорит о том, что не только большие, но и малые страны могут играть весомую роль в ООН.ООН - громоздкая организация с многомиллиардным бюджетом, не всегда эффективно используемым. Это бюрократия, иногда искусственно созданная, которая временами становится просто недопустима. ООН не всегда поспевает за временем. Это все правда. Поэтому реформирование ООН - своего рода перманентная задача, но она должна касаться всей большой системы ООН.А.Оганесян: Андрей Иванович, Россия выступает за расширение состава Совета Безопасности?А.Денисов: Данная проблема таит в себе определенные противоречия. Совет Безопасности, конечно же, может быть расширен, но при наличии консенсуса или если подавляющее большинство государств - членов ООН согласится с таким шагом - это наша позиция.К тому же возникает вопрос, для чего расширять СБ: ради представительства или ради того, чтобы сделать его более работоспособным, учитывающим в большей мере различные взгляды, точки зрения, различные подходы.Мы, как и Соединенные Штаты Америки, и Китай, готовы согласиться на увеличение Совета Безопасности, но чтобы он сохранил свою работоспособность. Сейчас в нем 15 членов. Если будет 20 с небольшим (по-английски принята формула «low twenties»), то это разнообразит палитру представленных в Совете Безопасности государств, но в то же время не понизит его эффективности, способности принимать решения.Следует обратить внимание еще на одну особенность. Совет Безопасности ООН состоит из государств - постоянных и непостоянных членов СБ. Возникает вопрос, если расширяться, то в какой категории? Расширять число постоянных членов или оставить исторически сложившееся ядро и расширять Совет Безопасности за счет непостоянных его членов, что позволит большему числу государств проходить через Совет Безопасности. Это тоже предмет дискуссии.А.Оганесян: Следующий вопрос: «Насколько реально предотвратить размещение элементов ПРО США вдоль наших границ? Утверждения, что это делается против иранских ракет, вызывают недоумение. Кому адресованы такие заявления?»А.Денисов: Говоря об угрозе со стороны Ирана, американцы убеждают не столько нас, сколько в общем-то самих себя. Поставлена задача абсолютного доминирования Америки в мире. Это часть американской национальной политической психологии: Америка должна быть сильнее любого противника, должна быть абсолютной, самодовлеющей силой. И определенные предпосылки, по крайней мере с военной точки зрения, для этого есть.Правда, мы видим в современном мире, что они далеко не всегда играют определяющую роль. Посмотрите, как завязла Америка со всей своей колоссальной военной мощью в Афганистане. То же самое происходит в Ираке. Мы считаем, что ПРО должна строиться в реалиях современного мира на коллективных началах и быть скоординирована таким образом, чтобы не нарушать главный, по нашему мнению, принцип - принцип общей природы безопасности, когда безопасность одной страны не достигается за счет уменьшения безопасности другой.Мы со своей стороны не против ПРО, у нас тоже есть свои аналогичные средства, но безопасность возможна только тогда, когда она будет общей. И мы как страна, которая находится в диалоге с Соединенными Штатами Америки по вопросам противоракетной обороны, не должны чувствовать для себя угрозу, исходящую от развертывания этой системы.Вот в чем, собственно говоря, дело. Именно поэтому мы и стараемся договориться с американцами о совместной оценке угроз. Может быть, и есть угрозы, но только к ним надо подходить серьезно, с точки зрения определенной исторической и временной перспективы. Скажем, сегодня в той или иной стране нет ракетного оружия, а через десять лет оно может быть. Это тоже надо учитывать.Одним словом, нужен диалог и сотрудничество в оценке угроз, а затем - следующий шаг - сотрудничество в парировании этих потенциальных угроз. Как угроз сегодняшнего дня, так и тех, которые могут встать перед нами завтра. И для этого страны, вступая в своего рода союз, должны брать на себя связывающие обязательства, суть которых проста - не делать того, что воспринимается твоим партнером как угроза.Действительно, здесь все непросто. Но диалог идет, непрерывно продолжаются консультации, прежде всего между нами и американцами как основными странами, которые реально, в том числе технически, технологически, могут создать систему противоракетной обороны. Ведь далеко не все в мире могут это делать.Поэтому, когда мы говорим и слышим о таком понятии, как ЕвроПРО (европейская противоракетная оборона), мы должны отдавать себе отчет, что это никакая не европейская, а это американская система противоракетной обороны, размещаемая на территории стран Европы с согласия этих стран.А.Оганесян: Какую позицию по ПРО сейчас занимают европейские государства?А.Денисов: Если взять какую-то историческую перспективу, то позиция европейских стран в целом конструктивная, потому что Европа заботится о своей всесторонней безопасности. Она ведь от нас не отделена Атлантическим океаном, как США.Мы - тоже европейцы, мы живем на одном континенте, нам надо устраивать в конечном счете общую систему безопасности. Поэтому, с одной стороны, европейцы не очень склонны обсуждать с нами эти проблемы, давая понять, что это все-таки предмет диалогов, дискуссий с американцами. С другой стороны, конечно, им не хотелось бы, чтобы это был некий новый раздражитель, который, существуя в российско-американских отношениях, сказывался бы на политическом климате в Европе. То есть, как мы понимаем, ситуация непростая для наших европейских партнеров. Но в целом, еще раз хочу сказать, европейцы, здоровое ядро континентальной Европы, играют позитивную роль в дискуссиях по этой теме.А.Оганесян: Некоторые российские и зарубежные СМИ считают, что настал конец «перезагрузки» в российско-американских отношениях, отмечая при этом, что только военные ведомства двух государств наращивают сотрудничество. Вы согласны с такой оценкой?А.Денисов: Рад, что заметили сотрудничество военных ведомств. Кстати, давайте не забывать о том, что сотрудничество военное и военно-техническое важно не только само по себе. Оно имеет чрезвычайно большую политическую и духовную важность, измерение, связанное с доверием. Способность сотрудничать в военной области отражает очень важную вещь - наличие определенного доверия между сторонами, когда они уже не смотрят друг на друга сквозь оружейные прицелы, а готовы сотрудничать.Действительно, в последнее время российско-американские связи, в том числе и по военной линии, оживились. Так, на прошедшем недавно авиасалоне впервые за четыре года присутствовали американские военные самолеты. В свою очередь, наша военная авиация готовится к совместным военным учениям на американской территории с использованием наших самолетов. Это только один очень маленький эпизод, но достаточно характерный.Через нашу страну осуществляется снабжение по воздуху и по суше американских войск, выполняющих свою миссию в Афганистане. Это тоже чрезвычайно важный элемент нашего военного сотрудничества. Мы регулярно обмениваемся военными делегациями, происходят заходы военных судов. Одним словом, если взять только эту сферу, то с «перезагрузкой», как мне кажется, все в порядке.Но отношения между нашими странами выходят, конечно же, очень далеко за рамки военных контактов. Все-таки главное - это политика, это отношения руководителей, это способность внешнеполитических ведомств - российского МИД и Госдепартамента США - поддерживать конструктивную рабочую атмосферу, позволяющую решать любые вопросы, в том числе сложные, острые, по которым мы расходимся. По крайней мере, тогда есть шанс выхода на решение.А.Оганесян: Некоторую нестабильность в российско-американские отношения внесла реакция американской стороны на «дело Магницкого». У нас есть на эту тему вопрос слушателя: «Почему так много говорят о «деле Магницкого» в США? В чем причина столь болезненной, резкой позиции американского руководства в этой истории? Что, в США подобного никогда не случалось и не случается?»А.Денисов: Конечно же, случалось и случается. Давайте будем откровенны сами с собой. Все-таки история с Магницким - это какой-то явно ненормальный эпизод. И, конечно же, она должна быть расследована, и лица, виновные в смерти человека, пусть он даже виноват в определенных финансовых нарушениях, в любом случае должны быть наказаны.Это все совершенно очевидно, и прежде всего именно на это обращает внимание Президент России, в достаточно жестких выражениях потребовавший проведения и расследования и соответствующих выводов. Что и делается.Принимая вышесказанное в расчет, разного рода упражнения американских законодателей выглядят, мягко говоря, сомнительно. Это, видимо, идет от высокого самомнения, уверенности в собственной непогрешимости, в том, что мы, дескать, всегда правы, а все остальные могут только приблизиться к нашему стандарту на то или иное расстояние.Что делать - это рецидив. Будем надеяться, что со временем такого рода рецидивов будет меньше. А самое главное, нам-то с вами совершенно очевидно, что ход расследования целиком и полностью зависит от нас самих.А.Оганесян: Андрей Иванович, возвращаясь к европейским делам, хотелось бы поинтересоваться, как идет переговорный процесс по визовому режиму между Россией и Европой?А.Денисов: Хотел бы отметить, что процесс получения виз в европейские страны после подписания в 2006 году соглашения между Россией и государствами - членами Евросоюза об упрощении визового режима стал значительно легче. Стало проще получать визы, увеличились их сроки действия, расширилась категория лиц, которым эти визы предоставляются в льготном порядке. Предусмотрена определенная прогрессия. Скажем, если человек впервые въезжает на территорию европейской страны, ему дается однократная виза. А в следующий раз, имея положительную историю его взаимоотношений с Европой, ему уже легче получить двукратную, а потом многократную визу. Что же касается безвизового режима, то мы неоднократно говорили, что готовы к этому, но не готовы наши партнеры в Европе. Диалог  продолжается. Это не просто политическое решение «взять и отменить», а большая и довольно затратная программа, целый комплекс мероприятий. Он связан с обеспечением надежного пограничного контроля как у них, так и у нас, с подписанием документов о реадмиссии. В общем, есть еще целый ряд вопросов, которые надо решить. Наберемся терпения.