Прогрессивное и устойчивое развитие современного миропорядка зависит от многих факторов национального и международного характера. Цивилизационная глобалистика требует их согласования, взаимодействия при активной и креативной роли суверенных государств и межгосударственного партнерства в целом. В практической разумности именно такого подхода убеждаешься при анализе достаточно противоречивых тенденций на площадке формирования и интеграции мирохозяйственных связей. С одной стороны - процесс интенсивного появления объективных интересов и потребностей государств во внешней среде (политико-экономические, торговые, финансовые, технологические, научные), поиск эффективных организационно-правовых инструментов их регулирования (международные договоры и соглашения, межправительственные и межпарламентские структуры, арбитражные и судебные органы). С другой - факты эгоизма, дискриминации, применения «двойных стандартов» в отношении иностранных государств, их административных единиц, субъектов (операторов) бизнес-сообществ. Подчас рисковые последствия «критической массы» из области экономики усиливаются непартнерскими, недружественными действиями политического свойства.

Типичный пример такой неконструктивной (со знаком «минус») синергии - ограничения «Третьего энергетического пакета», разработанного Еврокомиссией, которые носят дискриминационный характер для компаний третьих стран, включая Россию, и резолюции, заявления Европарламента, критикующие, в частности, государственную политику РФ в сфере региональной (европейской) энергетики. Зрящность и несправедливость такого подхода очевидна на фоне действия Меморандума о механизме раннего предупреждения (МРП) в энергетической области, подписанного Российской Федерацией и Евросоюзом 16 ноября 2009 года. С момента подписания Меморандума МРП дважды запускался по инициативе Москвы - в декабре 2009 года из-за опасений возникновения нового «газового» конфликта с Украиной и в июне 2010 года из-за опасности перекрытия транзита газовых поставок Белоруссией.

Критики из ЕС, зараженные нередко русофобией, не учитывают и активной роли именно нашей страны на путях совершенствования мировой энергобезопасности. Пример тому - российские инициативы: документ «Концептуальный подход к новой правовой базе международного сотрудничества в сфере энергетики» и проект «Конвенции обеспечения международной энергетической безопасности». Они представлены всем партнерам России, в том числе и Евросоюзу. Приведенный пример от ЕС отражает политико-экономическую конъюнктуру, говорит о трудностях европейской безопасности не только в психологическом, но и прикладном аспекте. Подобного рода методология ведения дел Евросоюза становится реальным тормозом для решения взаимовыгодных российско-еэсовских проектов в газовой сфере.

Как известно, недавно завершилась прокладка газопровода «Nord Stream» по дну Балтийского моря. В перспективе он сможет обеспечить до 25% возросших потребностей европейских стран в газовом топливе. Однако до сих пор не решен вопрос о подключении «Северного потока» к европейской системе. Препятствие - запущенный Брюсселем пакет нормативов по энергетике, который включает требования об имущественно-правовом разделении вертикально-интегрированных компаний, владеющих газовыми системами или допускаемыми к управлению ими, о порядке сертификации для выполнения функций операторов систем транспортировки. Чьи интересы затрагивает складывающаяся таким образом ситуация - очевидно. Не только российского «Газпрома», но и многих промышленных операторов, представителей бизнес-кругов Евросоюза. Неслучайно ряд из них, представляющих деловой мир Нидерландов, Германии, Италии, достаточно критично оценивали разработки Европейской комиссии. Их опасения (технологические, финансовые, юридические) начинают оправдываться.

Еще одно тому подтверждение - жесткая позиция Комиссии ЕС в отношении строительства «South Stream» («Южного потока»). Еврокомиссия, несмотря на реально международный состав его участников (российский «Газпром», итальянская «ENI», немецкая «Wintershall», французская «Elf»), не спешит признавать за ним особый статус транснационального (в отличие от другого проекта, газопровода «Nabuсco»), что могло бы освободить его от норм «Третьего энергопакета» и, естественно, содействовать укреплению евробезопасности.

Негативное восприятие от рассмотренного сюжета усиливается, если принять во внимание и другие реалии, которые сопровождают торгово-экономические отношения России и Евросоюза. Речь, в частности, идет о цепочке тиражируемых ограничений. Так, широкое распространение имеют антидемпинговые меры. Россия традиционно попадает в первую десятку государств, в отношении которых чаще всего инициируются антидемпинговые расследования. Она занимает в этом списке первое место среди стран - нечленов ВТО. В 2010 году ЕС применял девять таких мер. Для сравнения: США - шесть, КНР - шесть, Мексика - четыре. На остальные страны - Австралию, Аргентину, Бразилию, Индонезию, Канаду, Перу, Таиланд, Турцию - приходилось по одной-три процедуре. Антидемпинговые меры Евросоюза в отношении российских товаров охватывали такие предметы, как бесшовные трубы, сварные нелегированные трубы, стальные тросы и канаты, нитрат аммония, феррокремний, хлорид калия и др.

Проблемы, в том числе финансовые, создает использование Европейской комиссией и так называемых энергокорректировок при расчете нормальной стоимости товаров в рамках антидемпинговых расследований. Отметим, что правила проведения последних не предусматривают официального использования такого подхода. В результате происходит завышение нормальной стоимости товара и, соответственно, демпинговой маржи. По экспертным оценкам, ежегодные потери российских экспортеров от таких действий КЕС исчисляются в размере 500 млн. долларов.

Другой чувствительный аспект - реализация новой политики ЕС в отношении химической продукции. Под действие технического регламента REACH, регулирующего оборот в Евросоюзе продукции, содержащей химические вещества, подпадает две трети российского экспорта. В случае невыполнения требований регламента доступ российских товаров на рынок ЕС будет закрыт. По оценкам российских деловых ассоциаций, прошли предварительную регистрацию и готовы принять участие в регистрации химических веществ в ЕС не более 70-80% крупных российских экспортеров. А что касается малых и средних, то ситуация гораздо более драматична. В силу различных причин - сложность нового законодательства, языковой барьер, существенные финансовые затраты на выполнение действий по регистрации химических веществ (по различным оценкам - более 100 тыс. евро в год на регистрацию только одного вещества) - они предпочитают переориентировать поставки на другие рынки либо сократить производство.

Еще одна проблемная ситуация, связанная с директивами и регламентами Комиссии ЕС по классификации никелевых соединений (например, регламент № 7901/2009 от 10 августа 2009 г.). Как известно, объем экспорта коммерчески значимых для России оксида никеля и гидроксида никеля из РФ в ЕС ежегодно составляет около 450 млн. евро. Естественно, предложенная классификация, которая, по оценкам международных экспертов, была проведена с нарушением норм соответствующего законодательства ЕС, международных методик (ОЭСР), затрагивает серьезные бизнес-интересы российских компаний. И не только их, но и операторов из США, Канады, Австралии, других стран. Отметим, что на сегодня Еврокомиссия самоустранилась от обсуждения данного вопроса на многостороннем уровне, предложив рассматривать его в органе по разрешению споров ВТО.

Немало сложностей возникает и в сфере торговли ядерными материалами, где Россия длительное время остается важным партнером ЕС.
К настоящему времени истекает срок действия большинства долгосрочных контрактов на поставку российского топлива в страны ЦВЕ, традиционно являющиеся стопроцентно российским целевым рынком. Российские компании, в частности ОАО «ТВЭЛ», из-за невозможности осуществления комплексных поставок ядерного топлива могут понести существенные финансовые потери. Такому риску подвержены поставки ТВС на чешскую АЭС «Темелин», словацкие блоки в период с 2011 года и АЭС «Белене» в Болгарии. Вместе с тем переговоры и консультации о заключении международного договора по торговле ядерными материалами между Россией и ЕС идут крайне долго и сложно.

Дипломатическая позиция европейцев носит жесткий характер - самоограничение поставок российских ядерных материалов и услуг под предлогом «безопасности» поставок. Аргументы ЕС, призванные завуалированно закрепить курс на «выдавливание» в конечном счете российского присутствия на рынке ЕС, не выдерживают критики. Во-первых, в силу многолетней и реально безопасной работы РФ и ее компаний в Европе интерес к ним объективен. Неслучайно в последние годы на практике 20-процентная доля от ежегодных реакторных потребностей каждой энергокомпании, отведенной для неевропейских производителей (России и США), все эти годы покрывалась Россией. Более того, реальный объем российских поставок в ЕС (т.е. страны, вступившие в Евросоюз до 2004 г.) в последние несколько лет достигал 40-45% от совокупного объема реакторных потребностей за счет продаж европейским производителям топлива («Евродиф» и «Юренко»). Во-вторых, Россия сама предельно заинтересована в совершенствовании режима безопасности продукции ядерного цикла и формировании устойчивой юридической базы для современной ядерной энергетики.

Закономерно, что ее предложения, внесенные на рассмотрение 37-го заседания «восьмерки» государств (май, 2011 г.) получили авторитетную поддержку Франции, США, других государств. Думается, что часть из них (об ответственности страны, которая использует ядерную энергию по международному праву не ниже уровня, предусмотренного стандартами МАГАТЭ; принятии регламента координации и взаимодействия между государством, надзорным органом, и генерирующими компаниями; введении дополнительных требований через систему стандартов МАГАТЭ для сейсмически опасных зон и др.) может войти в состав международного законодательства. Следовательно, исходя из накопленного опыта, принципов рыночной экономики и сотрудничества, скорее надо размышлять и действовать в духе стратегического партнерства, создавая в том числе реальные и эффективные предпосылки для строительства взаимовыгодного бизнес-пространства РФ - ЕС.

Об этом аспекте, его актуальности приходится говорить, анализируя не только факты «общееэсовского» масштаба, но и другого страноведческого уровня. Речь идет о трудностях российских субъектов во взаимодействии с отдельными странами - членами Евросоюза. И этот список с годами, к сожалению, не сокращается. Так, «Сургутнефтегаз», который в апреле 2009 года приобрел долю в капитале венгерской компании «MOL» , так и не смог полноправно участвовать в деятельности компании. В мае 2011 года он был вынужден продать свой пакет акций этого нефтегазового холдинга. Принятый в 2009 году Федеральный закон Германии «О внешней торговле» предоставляет немецкому правительству полномочия блокировать сделки по осуществлению иностранных инвестиций в капитал определенных немецких компаний исключительно по политическим мотивам.

Национальная энергетическая стратегия Литвы устанавливает, что энергетические компании Литвы могут быть приватизированы только структурами, происходящими из стран, которые удовлетворяют критериям ориентированности на ЕС и трансатлантическое развитие. Зафиксированы случаи ограничения участия российских инвесторов в капитале польских энергетических и металлургических комплексов. Во Франции российские хозяйствующие субъекты систематически сталкиваются с проблемами открытия счетов в национальных банках. Отказы в подавляющем большинстве случаев необоснованны.

Завершим этот обзор проблемой тарифов на электроэнергию в Финляндии. Сегодня средняя плата за пользование электрическими сетями для российских поставщиков-импортеров электроэнергии в 8 раз превышает сумму сбора с национальных поставщиков - производителей электроэнергии в Финляндии. Такое положение противоречит принципам свободной торговли между Россией и странами Европейского союза, закрепленным в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве (СПС) Россия - ЕС 1994 года. Политика барьеров для российских товаров, инвестиций, услуг проводится и другими странами - членами Евросоюза.

Естественно, она контрастирует с общими декларациями о стратегическом партнерстве с ЕС - главным торговым партнером Российской Федерации, на долю которого приходится около 50% российского товарооборота. Контрастирует  далее с официально обозначенным намерением создать именно с ним модернизационный альянс. Этому способствует, как известно, запуск инициативы (2010 г.) Россия - Евросоюз «Партнерство для модернизации», заключение в 2011 году «модернизационных» договоренностей РФ с отдельными членами интеграционного союза (например, Австрийской Республикой, Францией, Германией, другими государствами).

Как преодолеть сложившиеся в российско-еэсовских отношениях противоречия, устранить их последствия для атмосферы и практики стратегического сотрудничества? Прежде всего, проблемный опыт следует внимательным образом изучать. Форма констатации - своего рода «Белая книга», адресованная Брюсселю и другим европейским столицам. Существующий опыт, в частности, надо сравнивать с аналогичными процессами и «достижениями» иных стран, кооперирующихся с РФ в сфере торговли, финансов, высоких технологий, экологии, энергетики и т.д. На 1 апреля 2011 года, по данным МЭР РФ, в отношении российских товаров действует 89 ограничительных мер 22 государств - Австралии, Аргентины, Белоруссии, Индии, Казахстана, Киргизии, Китая, Мексики, Перу, Азербайджана, Армении, Молдовы, Туркменистана, Узбекистана, США, Таиланда, Турции, Украины, Филиппин, Республики Корея и стран - членов ЕС как единого Таможенного союза. Среди этой группы - 42 антидемпинговые меры, пять специальных защитных мер, 42 иные меры нетарифного регулирования торговли, включая меры административного регулирования. Проводится четыре антидемпинговые и пять специальных защитных расследований, а также 14 пересмотров введенных ранее антидемпинговых мер.

Исходя из этой статистики, а также принимая во внимание географию и диверсификацию мирохозяйственных связей (интересов) Российского государства и его компаний во внешней среде, следует признать актуальной задачу разработки адекватных мер, которые обеспечат в период глобального взаимодействия государств и рыночных экономик общие справедливые и правовые подходы. И в рамках решения этой задачи должен быть затребован и позитивный опыт партнерства России с Европейским союзом (как, впрочем, и положительные достижения, ресурсы, накопленные РФ применительно к другим странам и международным организациям).

Если говорить о связке Россия - ЕС, то надо иметь в виду наличие прежде всего соответствующей договоренности и организационной базы как для поиска эффективных инструментов защиты бизнес-интересов в широком смысле этого слова, так и их гармонизации. Речь идет, в частности, о практике применения Соглашения о партнерстве и сотрудничестве 1994 года (пролонгированном), «дорожных карт» 2005 года (особенно первой, включающей и вопросы экономической интеграции), об использовании переговорных институтов и дискуссий по новому базовому соглашению (НБС) РФ - Евросоюз, обращении к накопленному сторонами опыту в рамках вступления России в ВТО и др. Среди позитивных моментов - признание Евросоюзом рыночного статуса российской экономики, поддержка полноценного подключения РФ к системе Всемирной торговой организации и ОЭСР, ориентация на применение посредством национальных процедур действующих стандартов (концепции, методологии) ЕС в отдельных сферах (например, в энергетике, машиностроении, высоких технологиях), взаимопонимание по процедуре международного арбитража (Стокгольм, Лондон, Париж) как важнейшего института рассмотрения споров между хозяйствующими субъектами сторон, безусловное соблюдение принципов международного права (публичного и частного).

Конечно, все это не может отменить абсолютно какую-либо конкуренцию в бизнес-пространстве, но способно сделать ее цивилизованной, корректной и действующей исключительно в правовом поле. От такого поведения усиливается и взаимосвязь государств, сохраняется интерес друг к другу, полноформатному сотрудничеству. Экономическое сообщество приобретает тенденции устойчивости, а не разрушения, ослабления своей структуры, как происходит в случае системной дискриминации (да еще и при задействовании политических, идеологических мотивов), жесткого игнорирования экономических, торговых и иных правомерных потребностей партнеров.

Создание пространства торгово-экономической, финансовой безопасности (всемирной или региональной) - дело непростое. Тот же Европейский союз - сложный партнер не только для Российской Федерации, но и других стран. Достаточно вспомнить, что солидное число антидемпинговых процедур запущено Брюсселем в отношении США, Китая, Индии, Бразилии, иных субъектов, с которыми Евросоюз ведет интенсивные и многовекторные контакты. Тем не менее, если говорить о российско-еэсовском сотрудничестве, одним из его приоритетов (в рамках отраслевых диалогов, подготовки НБС) могло бы стать формирование открытых и легитимных инструментов поддержки, защиты экономических интересов сторон, их сближения, в том числе и на площадке третьих стран, а также международных структур. Речь идет о сотрудничестве в области формирования общих подходов (РФ - ЕС) к гармонизации своих интересов, их позиционировании в международном поле и содействии в разработке новых генеральных стандартов глобализируемой экономики и торговли. Полезную роль при этом могут сыграть российские инициативы по реформированию современной торгово-финансовой системы. Подход, заметим, полностью вписывается в логику именно стратегического партнерства.

Наряду с таким международным по форме и содержанию процессом (он может быть двусторонним или многосторонним по характеру) особое значение приобретает совершенствование и собственно российской практики (государственной политики) по обеспечению экономических, юридических и иных интересов бизнес-сообщества Российской Федерации. В пользу этого говорит не только ориентация РФ на занятие достойного и эффективного места в международной интеграции (см.: Концепция внешней политики Российской Федерации 2008 г., документы МИД РФ - Критерии оценки результатов внешнеполитической деятельности для решения задач модернизации, Программа использования на системной основе внешнеполитических факторов в целях долгосрочного развития РФ 2010 г., Стратегия инновационного развития РФ на период до 2020 г.).

Значение имеет и активное прагматичное позиционирование российских компаний на вхождение в мирохозяйственные сети, которые при этом реально сталкиваются с объективными и субъективными трудностями политико-экономического, правового, психологического, информационного, финансового свойства. Об этом говорит международная история деятельности российских субъектов (операторов) в различных регионах: «Газпром», «Ренова», «Русал», «МТС» (европейские страны - Германия, Великобритания, Испания, Швейцария, страны постсоветского пространства); «Русал» (Гвинея, Нигерия); «Лукойл», «Газпром-нефть», «Ренова» (Ирак); «Стройтрансгаз», «Роснефть» (Алжир) и др. Прямой или косвенный ущерб (помимо морально-политических, имиджевых аспектов) оценивается в сотни миллионов долларов и евро ежегодно. Комментарий, как говорится, излишен. Совершенно ясно, что при фактах поведения государственных и частных зарубежных структур, направленного на поддержание политики протекционизма, дискриминации, которое не соответствует общепризнанным юридическим стандартам (например, нормам и принципам ВТО), трудно говорить о наличии в международном сообществе эффективной экономической безопасности.

Как должна реагировать Российская Федерация на подобную ситуацию и содержащуюся в ней «критическую массу», которая реально нарушает триаду интересов - самого Российского государства, РФ и ее кооперационных партнеров (например, по Таможенному союзу,
ЕврАзЭС), миросообщества в целом (о наличии этой категории говорится в документах Генеральной Ассамблеи Совета Безопасности, ЭКОСОС, Международного суда, других структур Организации Объединенных Наций). Ответ очевиден - конкретно, эффективно и, следовательно, профессионально. Как это полагается государству - одному из лидеров (при всех издержках) в мировом порядке. Такой подход (в единстве идеологии и практики) предполагает прежде всего наличие и функционирование системы государственной (и государственно-частной) поддержки в международных делах. Ее субъекты (участники) - представители законодательной (Федеральное Собрание России, органы законодательной власти субъектов РФ) и исполнительной власти (министерства, ведомства, госкомитеты, агентства). Среди последних особую роль играют МИД, МЭР, Минфин, ФТС, Минобороны, Минюст и другие структуры. Российские посольства, консульства, торгпредства, представительства министерств, ТПП, РСПП, российских регионов за рубежом действуют в реальном режиме времени, решают практические задачи сопровождения и обеспечения интересов Российской Федерации и ее компаний. Особый вектор этой работы - лоббистская, информационная, PR-деятельность и собственно переговорная в рамках бизнес-дипломатии, которую проводят, подчас эффективно, системно, сами хозяйствующие субъекты РФ. Многие из них имеют не только специальные структурные подразделения, но и свои представительства в иностранных государствах («Лукойл», АФК «Система», РЖД и т.д.)

Обозревая складывающуюся практику, можно выделить ряд перспективных и прагматичных направлений, связанных с повышением уровня защиты как государственных, так и корпоративных интересов России. Среди них - создание специального агентства в структуре федеральной власти, которое бы обладало должной компетенцией, широкой информационной базой, эффективной юридической службой, профессиональным кадровым составом. Его главная задача - координация, межведомственное взаимодействие российских субъектов, ориентированных на презентацию и обеспечение специальными и общими мерами интересов РФ в мировом (региональном) бизнес-пространстве. Сегодня эта функция (при возникновении конкретных проблем) обеспечивается достаточно долго, путем межведомственных согласований, переписки между соответствующими государственными органами. Особенно непросто добиваться решения вопросов финансирования (например, при привлечении адвокатских фирм). В настоящее время процедуры защиты экономических интересов представляют собой скорее арифметические действия, в содержание которых вносят свой особый вклад отдельные органы (правительство, МИД, Минюст, МЭР, Федеральная таможенная служба, Минфин, Минпром, Минэнерго). Нельзя отрицать наличия у каждого из них солидного опыта в этой сфере. Но курс РФ на модернизацию экономики, реформирование государства и общества требует системного подхода, оптимизации управления внешнеполитической и внешнеэкономической (внешнеторговой) работы. На это и нацелено сформулированное предложение.

В качестве первых шагов на пути его реализации можно предложить несколько идей. Первая - проведение специализированного мониторинга деятельности российских министерств и ведомств по тематике защиты интересов государства, обеспечения потребностей российских деловых кругов. Этому способствует и недавний указ Президента РФ о мониторинге правоприменительной практики в РФ. Вторая - создание при правительстве Российской Федерации межведомственной комиссии, которая бы регулировала эти процессы (экономия времени  и ресурсов будет достижима). Третья - обобщение практики взаимодействия российских структур при решении указанных задач. Такой опыт существует, и он позитивен. Пример - совместная и эффективная работа на межведомственной основе Экономического суда СНГ (по делу № 01-1-Е/2-10) по заявлению правительства Республики Беларусь к правительству Российской Федерации о нарушении российской стороной положений действующих международных договоров о свободной торговле и Таможенном союзе в рамках Евразийского экономического сообщества в связи с введением вывозных таможенных пошлин на нефтепродукты, вывозимые с территории Российской Федерации в Республику Беларусь. Процесс, как известно, завершился 20 апреля 2011 года в связи с обращением правительства Республики Беларусь о прекращении этого дела и отказе от своих исковых требований. Но ему предшествовала большая дипломатическая работа, проводимая делегацией РФ.

Далее. Весьма важным выступает формирование адекватной запросам времени юридической базы (национальной и международной) по продвижению российских интересов в мировом масштабе. Действующее российское законодательство этой сферы достаточно общее. В нем мало конкретики и нормативных деталей. Политические установки на этот счет (которые, в частности, изложены в ежегодных посланиях Президента Российской Федерации Федеральному Собранию России) требуют более активной реакции законодателя. Дело должно идти к созданию на первом этапе концепции, а затем и соответствующего кодифицированного документа. По своей природе он должен представлять акт, опирающийся на современную эволюцию права, экономики, внешней торговли, тенденции модернизации и глобалистики. Это внутренний аспект. Он предполагает самое активное сотрудничество органов законодательной и исполнительной власти РФ друг с другом.

Не меньшее внимание (интеллектуальное, организационное, договорно-инициативное) следует уделять и совершенствованию международной практики, в частности развитию международного права, повышению эффективности участия России в международных договорах и соглашениях как двустороннего, так и многостороннего уровней. Если говорить о двусторонних контактах, то имеет смысл внимательно проанализировать действующие договоры и соглашения РФ в сфере торговли, инвестиций, защиты капиталовложений, о правовой помощи и других областях с целью мониторинга правоприменения и разработки дополнительных норм, связанных с защитой российского предпринимательства и бизнеса за рубежом. Совершенно очевидно, что там, где подобные положения отсутствуют, они должны быть восполнены. Крайне важно включать такие нормы-принципы в новые российские договоренности с иностранными контрагентами.

Что касается международного многостороннего законодательства, то приоритетом может служить разработка соответствующих позиций к НБС РФ - ЕС (действующий СПС 1994 г. уделяет этой стороне предельно мало внимания и юридического ресурса). Имеет смысл посмотреть на эту проблему и в рамках формирования правовой базы Таможенного союза, ЕврАзЭС, Единого экономического пространства, Союзного государства, других международных структур.

Наконец, еще одно размышление. Оно касается участия Российской Федерации в международных экономических, торговых организациях, таких как ВТО, ОЭСР и т.д. Совершенно очевидно, что при завершении всех процедурных вопросов, согласовании будущих обязательств с действующими законами РФ, перед Российским государством откроются реальные возможности для расширения практики применения защитных мер в отношении своих интересов. Более эффективными и публичными станут действия структур власти по сопровождению и обеспечению интересов российских экономических операторов в международном пространстве. Авторитет работе РФ в этом направлении придает и проводимая ею деятельность по улучшению инвестиционного климата в стране, совершенствованию ее судебной и арбитражной системы, углублению атмосферы политического взаимопонимания, практические шаги России по мироустройству, расширению режима партнерства и взаимной выгоды, уважения и соблюдения иных основополагающих принципов современного миропорядка.

Таким образом, в эпоху глобализации мировой политики и экономики только на основе идей демократии, права и справедливости можно решать актуальные задачи повестки дня, включая формирование систем безопасности, основанных на эффективном межсуверенном общении государств, активном взаимодействии последних с международными организациями, другими международными акторами, в том числе бизнес-сообществом.