ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь», советник министра иностранных дел России: Рад приветствовать участников «круглого стола», который организован журналом «Международная жизнь» при поддержке МИД России, компании «СоюзНефтеГаз», фонда «Мировая политика и ресурсы». Нам хотелось бы в результате дискуссии понять и для себя, и для читателей, на какие ресурсы сотрудничества с ОПЕК может рассчитывать Россия. На настоящий момент контакты у нас немногочисленные. Нас, конечно же, интересует весь комплекс проблем, которые так или иначе связаны с темой Россия - ОПЕК.
Юрий Шафраник, председатель правления МГНК «СоюзНефтеГаз»: У меня есть несколько тезисов. Первый - у России не выработана линия поведения с ОПЕК, которая определяла бы плюсы и минусы сотрудничества с картелем, нашу публичную и конфиденциальную позицию в отношениях с ОПЕК.
Далее. Встает один из главных вопросов на ближайшие десятилетия, насколько Россия и ОПЕК будут являться значимыми величинами на рынке углеводородов, какие еще государства или объединения будут иметь вес в мировом нефтяном бизнесе. У меня есть убежденность в том, что Россия и ОПЕК - значимые величины. Другое дело, что значение и влияние их меняется. В отношении ОПЕК есть большой разброс мнений - положительных и отрицательных. Вспоминаю, когда кризис, спад цен только начинались, министр нефти Саудовской Аравии сказал, что ОПЕК выступает за колебание цен на нефть в коридоре 40-60 долларов за баррель. Министр исходил из того, что нефтедобывающим странам выгодно прежде всего оживление мировой экономики, а уж затем нужно решать, как заработать на рынке.
Я хорошо отношусь к ОПЕК, Организация действует с 1960-х годов и в последние 20 лет работает достаточно квалифицированно. России необходимо сотрудничать с ОПЕК. Сегодня ОПЕК, а не Россия контролирует динамику цен на нефть в мире. Но наша добыча скромно, но увеличивается, достигая 535 млн. тонн. Если дело так пойдет, то наше влияние вырастет.
Наконец, о вступлении России в ОПЕК. Ни в коем случае этого делать нельзя. А вот говорить о взаимодействии, откровенном общении с этой организацией просто необходимо. Причем на встречах с министрами государств - членов ОПЕК уровень представительства со стороны России должен быть равноценным.
Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетических систем: Чтобы определить наши взаимоотношения с партнерами в мировом сообществе, надо иметь собственный взгляд на развитие мировой энергетической ситуации не на текущий, а достаточно длительный период.
Наш институт закончил большую работу по прогнозу развития мировой энергетики до 2050 года. Мы считаем, что прошедший кризис подтверждает предстоящую неровность развития мировой энергетики, будут появляться новые «пузыри», происходить новые кризисы, смена технологических укладов, изменения спроса на энергоносители и вообще будет меняться экономическая парадигма развития.
Хотел бы отметить три момента. Первое: мы вступаем в период, когда глобализация, в частности энергетическая, уступает место энергетической регионализации. Многие страны-потребители взяли курс на развитие собственных энергетических источников, собственное энергообеспечение, и это серьезнейшим образом влияет на позицию тех компаний или стран-экспортеров, которые диктовали свои условия на рынке. Обеспечение независимости от внешних поставок может оказать серьезное влияние на положение стран-экспортеров, особенно, если оно достигнет 60% потребления энергоресурсов. Это приведет к тому, что спрос на импортные энергоносители может серьезно сократиться. Поэтому период после 2012 года в краткосрочной перспективе представляется очень опасным.
Второй момент. В США сегодня начали серьезно говорить о переводе транспорта на электромобили. Предполагается, что к 2020 году в США до 50% автомобилей будут иметь электродвигатели, а к 2050 - и все 80%. В этом случае, конечно, спрос на нефть серьезнейшим образом упадет. С этими планами нельзя не считаться. Но если не заглядывать так далеко, а говорить о 2014-2016 годах, то ключевым здесь является ценовой фактор - динамика цен. Уверенно могу сказать, что и Россия, и ОПЕК перестали влиять на политику цен на мировом рынке. Цены на мировом рынке определяют люди, владеющие свободным капиталом, и, очевидно, что ожидается спад цен на нефть. Пока все наши прогнозы оправдывались. В 2006 году мы говорили о заоблачных ценах - 60 долларов, далее цены повысились - свыше 100 долларов. С марта 2010 года говорили о подъеме цен, обусловленном не ростом экономики, а вливанием свободных капиталов в разные сектора, которые неизбежно перейдут в сырьевые ресурсы. Кратковременный период 2012 года нам представляется опасным. Мы должны говорить не о конкретной цене, а о тех рисках, которые могут возникнуть.
И, наконец, третий момент. ОПЕК вызывает уважением хотя бы тем, что больше делает, чем декларирует. России есть чему поучиться у Организации. Страны - экспортеры нефти, входящие в ОПЕК, давно перешли на стратегию развития, которая последует после нефтяного бума, и они не боятся сворачивания нефтепроизводства в своих странах. Они развивают нефтеперерабатывающие производства, демонстрируют гибкость в плане диверсификации бизнеса.
А.Оганесян: Стратегия сотрудничества сводится к взаимному выживанию в условиях рынка. В этом году США испытывали панику, потому что не знали, где взять энергоресурсы. Но если рассматривать ситуацию шире, учитывать возрастающую роль Азии, открытие новых рынков, не кажется ли вам, что это будет играть некую компенсаторную роль массовому внедрению электромобилей в США?
В.Бушуев: Я скептически отношусь к тому, что тенденция повышения спроса рано или поздно проявит себя. Не будет этого повышенного спроса ни в США, ни в Китае, ни других странах. В США не будет, потому что они четко взяли курс на ограничение своего энергопотребления и энергоимпорта. Хотя даже, несмотря на рост добычи сланцевого газа, им что-то придется закупать, может быть, не в таких больших масштабах. Я считаю, что и в Китае спрос перестанет расти такими темпами, как сейчас. Китайцы тоже четко взяли курс на электромобилизацию. В Европе ситуация с энергоресурсами стабильная, спрос в Африке большой погоды не делает. Дефицита энергоресурсов нет нигде в мире. Вопрос заключается только в цене. Американцам выгодно поддерживать высокие цены - 100-120 долларов за баррель - потому что тогда у них решается политическая проблема освоения собственных ресурсов. Но когда говорят о цене за баррель выше 150 долларов, забывают, что при такой цене мировая экономика замирает.
Станислав Жизнин, президент Центра энергетической дипломатии и геополитики: Я занимаюсь ОПЕК с 1997 года. Что изменилось за эти 13 лет? Прежде всего, интересы. В 1997 году было принято решение, не торопясь, развивать наши отношения с ОПЕК, готовить проект меморандума о сотрудничестве. А потом жизнь внесла серьезные коррективы, цена нефти упала с 22 долларов до 9 за баррель, и в 1998 году в МИД России обратилось руководство нефтяной отрасли, руководители крупнейших компаний с просьбой рассмотреть ситуацию и решить, что нам делать с ОПЕК. Был организован мозговой штурм, совещание с участием руководителей крупнейших компаний. После этого в Россию пригласили генерального секретарь ОПЕК, а Россия получила официальное приглашение участвовать в министерских встречах ОПЕК.
На начальном этапе была очень большая активность - контакты, поездки, министерские встречи. Все российские компании там «отмечались». Когда цена на нефть поднялась, успокоились, и уровень представительства упал: на встречи стали ездить замминистры, потом директора департаментов. Но это недопустимо, поскольку ОПЕК является международной организацией, при взаимодействии с которой необходимо соблюдать определенный протокол. И произошел провал в наших отношениях.
Затем опять цена на нефть рухнула со 150 до 40 долларов за баррель, и Россия подняла уровень отношений с ОПЕК до уровня вице-премьера. И.Сечин три раза возглавлял российскую делегацию на сессии Организации. Активизировались и российские нефтяные компании. Тогда вновь нам поступило приглашение вступить в ОПЕК. Вопрос изучался, решили, что вступать не нужно, минусов было больше, чем плюсов. И в 2008 году мы передали проект меморандума о сотрудничестве между Минэнерго и ОПЕК. Официальный ответ до сих пор не получен. В том же году генеральный секретарь ОПЕК был принят Президентом России в Москве.
На подъеме наших отношений в 2003-2004 годах и 2008-м по линии МГИМО (У) МИД России в Вене и Москве было проведено три семинара Россия - ОПЕК. На четвертый семинар в Вену от нас никто не поехал, и он не состоялся.
Как обстоят дела на сегодняшний день. ОПЕК перестала приглашать наблюдателей из России на свои сессии. Раз в два-три года после сессии ОПЕК в Вене проводятся симпозиумы, это очень важные мероприятия. Там собираются первые лица: министры государств - членов ОПЕК, независимых стран, таких как Норвегия, Мексика, США, руководители национальных нефтяных компаний государств - членов ОПЕК. Но ни разу на симпозиумах не присутствовали российские представители, тем более не выступали.
И еще важный факт - в прошлом году был 50-летний юбилей ОПЕК, его отмечали в Эр-Рияде, Россию не пригласили.
Есть несколько центров - Международное энергетическое агентство (МЭА), Международный энергетический форум (МЭФ), Форум стран - экспортеров газа (ФСЭГ) и др., но ОПЕК занимает среди них центральное место. ОПЕК поддерживает тесные контакты с этими глобальными центрами? Пока я этого не вижу.
ОПЕК ведет активный энергодиалог с Евросоюзом, у них есть механизм взаимодействия, есть четкая повестка дня. Имеются связи с Китаем.
ОПЕК рассматривает Россию, Казахстан и Азербайджан как потенциальных членов. Сейчас больше всего они заигрывают с Казахстаном, поскольку их интересует Каспийский регион. Они специально у себя сделали не то что русский отдел, но, во всяком случае, несколько человек русский язык изучают. Первая цель сейчас у них - Казахстан.
У нас с государствами - членами ОПЕК имеются общие интересы: и мы, и они прежде всего заинтересованы в стабильном, предсказуемом рынке нефти и в разумно высоких ценах.
Иван Иванов, академик РАН: Россия - крупнейший экспортер, не имевший возможности влиять на ценообразование на энергетическом рынке. Мы занимали промежуточную позицию между потребителями нефти - Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Международным энергетическим агентством и экспортерами нефти - ОПЕК. Опековская дисциплина нам не нравилась. Свои шансы на качественное улучшение сотрудничества мы в свое время упустили. Мы гораздо ближе подошли к контактам с нефтепотребляющими странами. Полагаю, нам нужно серьезно подумать, прежде чем что-то сделать с партнерами - потребителями нефти. Сейчас говорят о вступлении в ОЭСР, но если мы вступаем туда, то должны вступать и в Международное энергетическое агентство.
Было бы полезно попытаться выйти на идею совместного конъюнктурного прогнозирования российскими и опековскими экспертами. Если ОПЕК проявит заинтересованность в сокращении нашего производства, я бы пошел на это, потому что оно ни на что не повлияет. Для нас важен экспорт, а не производство. Кроме того, надо подумать о диверсификации российского экспорта нефти, 30% которого на Азию перевозится по железной дороге, танкерного нефтяного флота у России, к сожалению, нет.
Есть еще один момент. Почти все крупные страны - экспортеры нефти входят в ОПЕК, кроме Азербайджана и Казахстана. В данной ситуации надо оценить, как поступать нам самим. Ведь эта зона ОПЕК не закрыта, она очень близка к нам, и мы четко должны видеть перспективы этих двух стран.
Александр Горбань, директор Департамента экономического сотрудничества МИД России: Сотрудничество с ОПЕК должно быть многогранным.
Что касается вступления в ОЭСР, МЭА, мы не можем пока этого сделать. Не будучи членом ОЭСР, нельзя претендовать на членство в МЭА. С моей точки зрения, вступление в ОЭСР - не менее важно, чем вступление в ВТО, поскольку ОЭСР является своеобразным аккумулятором идей и очень богатого опыта социалистического и капиталистического соревнования. Из этого, кстати, мы можем многое почерпнуть. Насчет форм сотрудничества с МЭА: какие мы захотим, такие и изберем. Но не обязательно туда вступать и тем самым раздражать ОПЕК.
Нашими последовательными шагами, даже если они не отвечают интересам ОПЕК, мы слишком сильно их не обидим. В практику ОПЕК, и это всем государствам-членам известно, входит принимать решение не увеличивать экспорт нефти, а страны это делают. Когда Саудовская Аравия существенно увеличила экспорт нефти, ОПЕК на это очень серьезно обиделась. А мы захотели увеличить и увеличили, всегда можно сказать, что так решили в джентльменском соглашении.
Что касается ценовой политики, конечно, это болезненный вопрос. Что и когда будет происходить, практически невозможно предсказать. Если мы заглянем в прошлое: никто не мог предположить, что цена за баррель может достичь 148 долларов. Такие ценовые «пузыри» надуваются там, где появляется возможность. И здесь главенствующую роль играют финансовые спекулянты. Никто повлиять на эти финансовые махинации не может. Мы недооцениваем воздействие психологического фактора на финансовых спекулянтов. Они сами не знают, когда испугаются и начнут выводить капиталы. Но это может случиться в любой момент. Влиять на это можно, только создав мощную финансовую структуру. «Двадцатка» пытается этим заняться, хотя пока реально никаких успехов нет. Сейчас председательствовать в «Восьмерке» и «Двадцатке» будет Франция. В этой связи Николя Саркози выступил с очень интересной инициативой, касающейся нашего обсуждения: он предложил России разработать новую систему ценообразования на сырьевые товары. Это не только углеводороды, но и продовольственные товары, металлы и т.д. и т.п. Несмотря на то что мы в целом поддержали инициативу Франции, я не заметил, что кто-то серьезно этим бы занимался. А вопрос очень важный.
Валерий Нестеров, старший аналитик по нефти и газу инвестиционной компании «Тройка Диалог»: Сотрудничество со странами ОПЕК имеет действительно длинную и довольно грустную историю. Приходится даже читать мнения, что это определенного рода театр, где много лицемерия, неискренности, и, в общем-то, нет толка от этого сотрудничества, в котором точек для него действительно немного. Сотрудничество становится актуальным тогда, когда резко падают цены на нефть и все производители начинают думать, что же делать. Когда цены поднимаются, все успокаиваются и о сотрудничестве забывают. Успешно ОПЕК сотрудничает с ЕС, с Международным энергетическим агентством и другими. У нас же есть большой опыт просто общения. Проблема в том, в частности, что наши структуры забюрократизированы и неуклюжи. Простой пример. «Тройка Диалог» каждый год проводит большие международные форумы: порядка 1,5 тыс. участников из десятков стран - это видные экономисты. Самое трудное - пригласить российского представителя. Представители из Новой Зеландии или из Каледонии за полгода ответят, что они приедут или не приедут. Но добиться реакции от «Газпрома» или «Транснефти»…
Западные эксперты активно участвуют в обсуждениях, а российских вытащить очень трудно. Нашу психологию надо менять в направлении большей открытости. Нам нужно более тесное сотрудничество с Европой. Не совсем понятно негативное отношение к вступлению в ОЭСР, Международное энергетическое агентство. Нам, аналитикам рынка, представляется, что такое партнерство - вступление в МЭА - очень полезно. Например, наша компания очень тесно сотрудничает на уровне нефтяных и газовых аналитиков, потому что мы помогаем им понять Россию, а также что писать про нас. Они нам тоже помогают: предоставляют информацию по миру и по методологии и т.д. Мы встречаемся, когда они приезжают в Москву. В частности, на недавнем форуме выступали Фатих Бирол, главный экономист МЭА, Кристоф Руэль, главный экономист «British Petroleum».
Теперь о прогнозах. Мы с большим уважением относимся ко всем прогнозам и изучаем, как наши, российские прогнозы, хотя они много и зачастую справедливо критикуются, особенно по газу, так и иностранные - аналитического управления Министерства энергетики США, МЭА и т.д. Мы и рынок не очень верим прогнозам. Вот здесь только что вышедший прогноз BP. В нем утверждается, что спрос в Китае будет высоким и в этом десятилетии и что нефть будет падать в энергобалансе, но объем потребления нефти будет расти. Все это очень интересно, и про электромобили тоже интересно, но жизнь очень меняется. Мы бываем очень категоричны, например, в первых оценках сланцевого газа. Следует более осторожно подходить к оценкам, нефти будет потребляться больше, чем сейчас. Пусть темп роста будет меньше 1%, но все-таки он будет. Будут и региональные сдвиги в потреблении. Но главное, и это несомненно, нефть становится труднодоступной и дорогой. И в перспективе нефть будет востребована, а производить эту нефть будет ОПЕК. Сейчас это 40%, по прогнозам (я в них верю, потому что там много ресурсов, у нас мало, у Норвегии мало), дальше будет 46, 50% и больше. Поэтому если есть возможность (другое дело, если они не хотят), то мы обязательно должны с ними хотя бы разговаривать, все время поддерживать рабочие контакты. И наверняка точки соприкосновения общих интересов найдутся. Сотрудничество России с ОПЕК очень важно. Россия не должна отставать ни от других стран, ни от других организаций.
А.Горбань: Что касается нашего сотрудничества с МЭА, оно есть. Вопрос о нашем вступлении либо о невступлении туда, которое отнюдь не означает, что не надо с ними сотрудничать. Руководство МЭА бывает в Москве, и наше руководство с ними встречается, контакты по линии МИД идут постоянно. А что касается сотрудничества вообще, с моей точки зрения, любое взаимодействие идет во благо, даже если оно приносит не те результаты, которых мы ожидаем. По крайней мере, мы четко можем понять, что от этой организации или от этого партнера по сотрудничеству ожидать. А это опыт, а он всегда бесценен.
Михаил Крутихин, старший аналитик ООО «Агентство «Русэнерджи», главный редактор информационного издания «The Russian Energy Weekly»: Неплохо было бы представить себе ситуацию позиции ОПЕК.
Если я приду к какому-то своему клиенту (а мы консультируем иностранные компании, посольства, аудиторов, банки и т.д.) и скажу, что мы свои рекомендации строим на основе экономической стратегии, допустим на 2020 год, то со мной вряд ли будут продолжать работать, потому что никто на эти стратегии не ориентируется, так как они просто не оправдываются.
Чтобы общаться с бизнесом и опековцами, нужно представить себе с их стороны, с кем они имеют дело. То есть кто принимает решения и чем эти люди руководствуются, когда принимают решения. Пока со стороны ОПЕК видно, что в России нефтяная добыча (ее прогнозирует стратегия), вырастет до 535 млн. тонн в год. По другим прогнозам, она будет стагнировать. Лишь несколько проектов вытягивают каким-то образом эту добычу. И потом мы представляем, что, например, средний размер нового нефтяного открытия с 2004 по 2009 год составил 2 млн. тонн нефти в одном месторождении. То есть открывают мелкие резервуары, которые не имеет смысл крупным компаниям разрабатывать. Если мы говорим о гигантских запасах, например в Карском море, то надо учитывать, что эта нефть будет «золотой» и что никто в течение ближайших десяти лет эту нефть не получит, если она вообще там есть. Оценивая с точки зрения ОПЕК роль России, нужно ориентироваться на то, что Россия не будет увеличивать свою роль на рынке, мало того, существуют еще и другие неясности. Каким образом пойдет российская нефть на экспорт и в какую сторону? В Азию пойдет или в Европу? Мы видим, что в настоящее время из Западной Сибири, откуда нефть должна была бы пойти на экспорт в европейском направлении, все больше и больше ее идет в сторону Козьмино, в сторону Скороводино, Дацина и т.д., то есть в Азию. Как можно что-то прогнозировать в отношениях с Россией, когда, например, возникают идеи по закрытию экспортных проектов, таких как «Дружба». Эта идея столкнулась с активным сопротивлением МИД, и было решено закрыть только северную ветку «Дружбы». Так что с точки зрения ОПЕК предсказать, каким образом Россия поведет себя как производитель, как экспортер нефти, не всегда легко.
Затем надо посмотреть на большую разницу, которая существует между членами ОПЕК и Россией в том плане, что там в основном нефтяные компании национального типа, которые преследуют национальные интересы. В России же интересы, которые преследуют наши нефтеэкспортеры, мягко говоря, в основном шкурного характера, а не национального. Был эпизод, когда по просьбе ОПЕК снижали добычу нефти в России. Но я хочу напомнить, что снижался поток чуть ли не на несколько дней, а потом это снижение было компенсировано увеличением добычи, то есть ее на столько же и подняли. Как с точки зрения ОПЕК с нами иметь дело? Правильно, что нефтяные компании не посылают своих представителей на семинары, симпозиумы и сессии ОПЕК, поскольку это им действительно неинтересно.
Разные идеологии, совершенно разные системы оценки добычного, экспортного потенциала. Поэтому замечательно, если мы будем развивать такие формы сотрудничества, как семинары, симпозиумы, но никакой координации с ОПЕК у нас, я думаю, не получится.
В.Бушуев: Если бы мы не представляли никакого интереса для западных или восточных стран, то никто бы к нам и не ездил. А они все ездят, все интересуются, все зондируют почву, предлагают сотрудничать с ними. Это говорит о том, что мы для мирового сообщества полезны и значимы. В частности, представители ОПЕК присутствуют на всех конференциях, на всех форумах - «ТЭК-XXI век», «Международная энергетическая неделя» и т.д., - причем на самом высоком уровне, и не только слушают, но и обсуждают эти проблемы. Другое дело, может ли Россия повлиять на эти процессы? Я согласен с тем, что реально повлиять на процессы поставок нефти и т.д. Россия не может, поскольку ее доля не столь значительна. Но надо понимать и другое, что и финансовые процессы повлиять на российский ТЭК тоже не могут. К тому же никакие внешние макроэкономические факторы, а тем более политические, на реальные процессы поставок не влияют. Но это не значит, что мы не можем повлиять на некоторые процессы в ту или другую сторону. И я думаю, пессимизм здесь вряд ли оправдан.
М.Крутихин: Как показывает последний опыт, крупные иностранные инвесторы не идут в российскую нефтегазовую промышленность, ограничиваясь своим мониторингом ситуации. За то время, что я с 1993 года занимаюсь консультированием этих инвесторов, прошло несколько периодов. Первым был период эйфории, когда мы помогали создавать совместные предприятия.
Затем наступил период, когда мы консультировали иностранных инвесторов только на один предмет - каким образом убраться из России и сохранить на себе еще штаны.
Наконец, наступил период просто мониторинга ситуации, поскольку происходит что-то совершенно нелогичное, необъяснимое с точки зрения экономики и здравого смысла. Приходилось это все объяснять.
Сейчас наметился такой период, когда некоторые компании находят какие-то ниши и работают. Но крупные компании уходят. Мне говорят о примере British Petroleum, но этот пример - исключение. Компания завязла в России и стала уязвимой к любому давлению, попала в капкан своей стратегии. Из-за плохого инвестиционного климата иностранные компании не заинтересованы работать в России.
Юрий Щербанин, заведующий кафедрой Дипломатической академии: Хотел бы отметить, что у нас в стране ко многим известиям, приходящим из-за рубежа, складывается определенный скептицизм, недоверие. Так и с электромобилями может получиться. Уже в прошлом году появилось много информации о развитии этого направления и строительстве заводов по производству электромобилей. Германский министр транспорта заявил, что в 2012 году начнется их массовое производство и сейчас готовят инфраструктуру. Я не хочу сказать, что через два-три года весь мир перейдет на электромобили. Но если действительно произойдет какой-то технологический скачок, в результате которого потребление топлива на транспорте будет снижаться из-за перехода на электричество, то что нам тогда делать с нефтью, с нефтепродуктами? Как выстраивать нефтяную стратегию для России.
Возвращаясь к ОПЕК, хотел бы сказать, что знаменитая поговорка из кинофильма «Белое солнце пустыни» - «Восток - дело тонкое» так и не дошла до сознания и практики. С 1998 года, с организации первой встречи Р.Лукмана и Б.Немцова в отношения со странами ОПЕК и с самой ОПЕК была заложена безалаберность. А восточные люди все помнят. Есть и другая проблема. Обсуждают проект соглашения Минэнерго и ОПЕК. Все нефтеэкспортные страны имеют одно министерство и одну компанию. А у нас - одно министерство и десяток компаний. Нас спрашивают, как это координировать? Что Минэнерго реально может сделать?
Мне кажется, что вопрос о вступлении России в ОПЕК имеет такой же риторический характер, как вопрос о вступлении России в Евросоюз или НАТО. Все ведь понимают: вот вступит Россия в ОПЕК, но если завтра решат - «Ограничьте добычу!», нефтяники скажут: «Вы что?» На ВТС-1 отбивать надо, на ВТС-2 отбивать надо. Мы что будем сокращать? Только порт «Приморск» берет 85 миллионов в год. Питерский порт наращивает экспорт. Поэтому речь о членстве в ОПЕК не идет, это несерьезно, на мой взгляд.
С Казахстаном и Азербайджаном аналогичная ситуация. Казахстан заявил что, его цель добывать 100 млн. тонн в год (15 млн. - потреблять самим, 85 млн. - экспортировать). Потому что они хотят на ближайшие 10-15 лет делать деньги за счет добычи нефти и страну превратить во второй Кувейт. Им не нужна ОПЕК. Там все настроено на экспорт. А в ОПЕК вступишь, тебе завтра скажут, что надо сократить со 100 миллионов до 20. Та же ситуация и с Азербайджаном.
Сергей Васильев, заместитель директора МИЭП МГИМО (У) МИД России: Мы заинтересованы в ОПЕК и даже вынуждены сотрудничать с ней, в частности потому, что совместные международные программы, которые мы реализуем в рамках Болонского процесса как по направлению экономики, так и по направлению менеджмента совместно с различными университетами требуют тесных связей с организациями, в частности с ОПЕК, которые влияют на международную энергетическую жизнь. Можно считать, что МИЭП является той ареной, той площадкой, на которой такое сотрудничество неполитического характера может развиваться. Это подготовка кадров для международного аналитического сотрудничества, обмен опытом, обмен знаниями, обмен научными исследованиями, семинары. Наши выпускники интересны для ОПЕК как будущие профессионалы в этой области. Мы все время постоянно находимся с ними в контакте, и наше сотрудничество развивается. На днях получили очередное приветствие от генерального секретаря.
Сергей Серебряков, руководитель Центра проблем глобализации мировой энергетической системы: Много говорилось, что необходимо в той или иной степени сотрудничать с ОПЕК. Мне кажется, что одной из форм такого сотрудничества была бы какая-то программа или какие-то совместные исследовательские проекты с Академией наук. В Академии наук такие программы существуют сейчас с ведущими нефтяными компаниями, такими как «Shell», с некоторыми другими. Здесь можно было бы продолжить линию, которую начали в МГИМО, но уже больше научно-исследовательскую. Существует много институтов Академии наук, которые занимаются больше самой нефтью, самим газом. Но есть и экономический институт, и институт, который занимается политическими вопросами, с ними можно было бы организовать сотрудничество, какие-то проекты. Не надо забывать, что есть еще такой Российский университет нефти и газа, который недавно получил статус национального исследовательского университета. Мне кажется, что его тоже можно было использовать как еще одну площадку для обучения в магистратуре, организовывать стажировки и проводить совместные проекты.
А.Оганесян: А страны - члены ОПЕК заинтересованы в совместных программах с российскими научно-исследовательскими институтами и вузами?
С.Серебряков: Мне кажется, заинтересованы. Они смотрят в первую очередь на это с позиции того, что, находясь в России, можно получить более объективную информацию, больше получить сведений, над которыми можно будет потом работать.
С.Жизнин: У ОПЕК была идея создать Университет ОПЕК, который бы финансировался отдельным фондом. Но так и не договорились о его местонахождении. Саудовская Аравия проявляет наибольшую заинтересованность. Возможно, он там и будет открыт.
Ю.Щербанин: По поводу подготовки кадров. На мой взгляд, проблему надо разделить. Есть страны ОПЕК, которым неинтересно обучение в РФ, это некоторые страны Арабского Востока. А есть страны, которые своих студентов и так сюда посылают - и в Тюмень, и Уфу.
Алексей Громов, заместитель генерального директора Института энергетической стратегии: Как нам надо себя позиционировать в нефтяной сфере? Наиболее выгодная позиция для нас - это равноудаленное сотрудничество со всеми организациями, которые работают в этой сфере. Сегодня Россия, на мой взгляд, играет в чужие игры. Скажем, энергосбережение - это не наша игра, квоты, связанные с производством и добычей углеводородного сырья, о которых постоянно говорится на международном уровне, это тоже не наша политическая идея, не наша политическая игра. И вот до того момента, пока мы не сформируем нашу политическую линию на международной арене, нам необходимо вести крайне осторожную и действительно равноудаленную политику взаимодействия с такими влиятельными энергетическими игроками, и энергетическим агентством, и ОПЕК, и другими.
А.Оганесян: Мне кажется, что мы нащупали не так много возможностей для сотрудничества, но они обозначены. Хотел бы высказаться по одному важному вопросу. У нас проявляется некоторая линейность в подходе к энергоресурсам, мы сознаем падение спроса, это действительно так. Но нефть и нефтебизнес настолько мощные, что вполне могут спровоцировать резкое изменение нынешнего состояния. Нефтянка и газ могут стать локомотивом совершенно новых отраслей и инновационных открытий. Но нефть, ее цена, научный потенциал, силы давления на эту индустрию и сама жизнь заставят искать способы выживания. В интересах и России, и стран ОПЕК, чтобы большая нефть выжила, а не падала, чтобы интерес к ней не снижался. И в этом плане у нас мощная база для сотрудничества.
Сейчас все потрясены открытием графена, который позволит превратить компьютер в бумагу, свернуть его и положить в карман. Кто мог предсказать, что открытие графена приведет к таким результатам, а сейчас это реальность не только фундаментальной науки, но и практики. Нечто подобное может совершить полный переворот и во всей индустрии, в том числе и нефтяной. В этом тоже нужно сотрудничать.
