ENGLISHПонимание бедности как сложного экономического и социального феномена, оказывающего подчас решающее воздействие на изменение политического курса, прошло длительный путь, став ныне первоочередной проблемой в повестке дня международных организаций. На современном этапе утвердилось признание общемирового характера этой категории, уходящей корнями еще в родовой строй. На протяжении тысячелетий бедность была и остается поныне формой существования большинства населения Земли, чей уровень жизни сводится лишь к физиологическому выживанию. Бедность всегда отражает как недостаточность экономического развития, так и неравномерность в распределении национального дохода.
Масштабы бедности существенно отличаются в разные исторические периоды и по странам. Меняются ее количественные оценки, но неизменно эта часть населения платит самую высокую цену за все общественные катаклизмы. Наглядным примером могут служить в новое время промышленный переворот и индустриализация, ключевые составляющие формирования современных рыночных отношений. Ценой их осуществления было разорение, частично физическое уничтожение наиболее обширной и одновременно уязвимой части населения - крестьянства, что наглядно подтвердилось опытом Великобритании в XVII веке. Передовой по меркам того времени стране нужны были бесплатные рабочие руки, отсюда суровые наказания за бродяжничество, работные дома, по сути тюрьмы с принудительным трудом.
А.Смит, основоположник классической политической экономии, современник этих процессов, обратил внимание на разницу в оценках бедности - в Англии не имевший обуви человек считался бедняком, в Шотландии это было нормой. В начале XIX века родилась теория Т.Мальтуса об угрозе опережающего роста населения по сравнению со средствами существования с его выводом о ненужности государственной помощи беднякам. Массовую бедность английского рабочего класса в середине XIX века описал Ф.Энгельс (заработная плата была ограничена физиологическими потребностями работника и его семьи) с неизбежным выводом о необходимости классовой борьбы как единственного способа ликвидировать бедность. По мере укрепления капитализма на европейском континенте широко распространились идеи преодоления бедности путем мирного передела собственности на основе уравнительного распределения созданного коллективным трудом продукта, как например, фаланстеры Ш.Фурье.
Варианты таких утопий, часто характеризуемых как социалистические за их призывы к всеобщему равенству, неизменно пользуются популярностью за кажущуюся простоту предлагаемых решений. С такой же неизменностью они терпят крах при попытках практического воплощения. Их технократическим отзвуком можно считать позиции известного публициста А.Богданова (20-е годы XX века на подступах к индустриализации СССР) в его романах «Инженер Мэнни» и «Красная звезда» с полным набором признаков утопии - все равны, все работают в общественном производстве, дети на государственном воспитании, быт и личная жизнь сведены к минимуму. Как водится, все усилия подчинены достижению неопределенного, но технически передового и, конечно, прекрасного будущего. Ужас этого будущего с его физической и духовной нищетой, наверное, яснее и раньше других понял А.Платонов, создав своих котлованных, чевенгуровских людей.
Наряду с множеством утопических проектов формировалась общественная потребность в научном понимании причин бедности, определении сути этого феномена, его особенностей на основе конкретных экономических показателей. Важный шаг в этом направлении был сделан прусским экономистом и статистиком Э.Энгелем в конце XIX века, который доказал, что чем ниже доход семьи, тем выше его доля, расходуемая на питание (закон Энгеля). Это означает, что семьи бедняков объективно ограничены в своих возможностях, обречены на борьбу за выживание. Одни из первых научных измерений бедности провел английский экономист Б.Раунтри в маленьком городке Йорке в 1901 году. Путем опросов он выделил группу домохозяйств с самыми низкими доходами - 21 шиллинг 6 пенсов в неделю, что хватало лишь на удовлетворение физиологических потребностей семьи из шести человек. Такие домохозяйства составляли 10% всех семейств городка. По сути, это был расчет децильного коэффициента, столь популярного в наше время показателя неравенства распределения в обществе, и одновременно конкретный уровень дохода самой бедной части населения.
Глубочайший экономический кризис 30-х годов прошлого века и Вторая мировая война на время оттеснили проблемы бедности. Они обрели мощный импульс с 50-х годов прошлого века в рамках нового теоретического и практического направления - Development Studies, изучение возможностей роста огромной группы стран, ставших активными субъектами мировой политики и экономики. На фоне качественного изменения ранее сложившегося соотношения сил на мировой арене надо подчеркнуть огромную заслугу организаций системы ООН в изучении проблем бедности, разработке мер если не преодоления (это, как выяснилось, планетарная и долгосрочная задача), то хотя бы снижения ее масштабов.
Наиболее распространенным показателем бедности в исследовательской литературе второй половины XX века сначала стал доход на душу населения в разных группах стран, одновременно показавший глубину экономического разрыва между ними. Например, в 1985-1995 годах среднегодовой подушевой доход Танзании составлял 120 долларов, Гаити - 250, Пакистана - 460 долларов по сравнению с доходом Италии - 19 020, Канады - 19 380, Норвегии - 31 250 долларов1. Этот контраст отражал не только низкий уровень жизни населения, слабость социальной инфраструктуры отставших стран, но и ограниченные возможности использования ими современных научно-технических достижений. Тем самым закреплялась неравномерность в распределении мирового богатства. Массовая нищета создавала реальные препятствия экономическому и особенно гуманитарному развитию всего мирового сообщества.
Многочисленные публикации на базе конкретных исследований в странах Юга под эгидой ООН показали глобальное распространение бедности и разнообразие ее форм. Этот социально-экономический феномен потерял четкие географические границы, проявляясь в разных формах в большинстве стран мира, хотя его огромные масштабы и концентрация присущи прежде всего странам Юга. Количественный рост бедноты неизбежно приводит к негативным результатам, падению доходов населения и ухудшению их структуры. Вынужденно сохраняются и воспроизводятся отсталые формы производства и занятости, упование на традиции, обычаи. (Эту особенность еще в конце XVII века определил Дж.Локк: «Обычай - самый могущественный защитник слабых против сильных».)
В таких условиях формируется особая психологическая субкультура, сложное сочетание апатии и непредсказуемой агрессии. Махатма Ганди считал бедность худшим видом насилия, З.Фрейд писал о беспощадности нищеты. Публикация 2010 года «Нищета в Индии» иллюстрирует фотографиями многообразие форм бедности, вынужденного нищенства людей, родившихся в бедности и живущих в бедности. Бедность в развивающихся странах включает разные группы населения: крестьян с крошечными земельными наделами, сельскохозяйственных рабочих, мелких арендаторов, ремесленников, кустарей, семьи, потерявшие доход из-за неурожая, болезни, невозможности погасить долги, многодетные семьи, а таких большинство в странах Азии и Африки, домохозяйства, возглавляемые женщинами. Огромную по численности группу бедняков, к тому же трудно определяемую количественно, составляют хронические безработные. Такая неоднородность существенно затрудняет разработку программ преодоления бедности, требуя учета местных особенностей, включая религиозные, этнические, национальные, поведенческие стереотипы.
Было бы ошибкой прямо связывать рост терроризма в мировом масштабе с бедностью, эта корреляция более сложна и неоднозначна. Но то, что постоянная нужда, унижающая и лишающая людей перспективы, обусловливает, в первую очередь в молодежной среде, тягу к экстремизму, подтверждается печальным опытом многих стран в последние десятилетия. Террор привлекателен своей конкретностью, направленностью против чужого, другого, иного - веры, идеи, образа жизни. Он легко выплескивается за национальные границы, став общемировой проблемой. Снижение бедности, сокращение ареалов ее массового распространения и воспроизведения позволяют ослабить эту угрозу, хотя не в состоянии полностью предотвратить.
Нарастающая взаимозависимость государств, глобализация мировой экономики активизировали исследования проблем бедности с практической целью - как ограничить дальнейший рост числа бедняков, дать им возможность повысить доходы. Это не филантропия, хотя и такие формы помощи несут положительный заряд. Но главное направление усилий - добиться поступательного роста экономик Юга, в котором заинтересованы все страны, хотя и с разных позиций, поскольку миллиарды людей, преодолевающих нищету, - это покупательский спрос, его дифференциация, стимул нововведений. Одной из мер стали официальные межгосударственные программы помощи развивающимся странам в размере 0,7% ВВП развитых государств-доноров, установленном ООН. За исключением небольшой группы стран Европы (Швеция, Норвегия, Нидерланды, Люксембург, превысивших этот показатель), другими он не был достигнут за истекший период2. Оценки результатов официальной помощи неоднозначны. Ее реализация оказалась недостаточно эффективной, в том числе из-за коррупции и прямого расхищения средств чиновниками в странах Юга, слабого знания донорами местных особенностей при распределении ресурсов. «Если бы все средства, полученные Замбией в 1961-1994 годах, были направлены на осуществление эффективных инвестиций… ее доход на душу населения составил бы не 600, а свыше 20 тыс. долларов», - констатировали эксперты Всемирного банка (ВБ)3. Но при всех недостатках донорские средства поддерживали финансовую систему стран-получателей, в чем они остро нуждались.
Принципиальным моментом в изучении бедности стало введение ВБ ее количественного показателя. Он во многом неточен, условен, зависит от общего состояния экономики страны, а также традиций и мотиваций населения. Следует учитывать также слабость статистической базы в большинстве развивающихся стран, трудности получения адекватных сведений о доходах, что связано с огромными масштабами неформального (неучитываемого) сектора в их экономиках. Его доля редко опускается ниже 25% ВВП, достигая, например, в странах Африки, южнее Сахары 40-50% ВВП. В неформальном секторе заняты сотни миллионов людей, чьи заработки случайны, непостоянны, крайне низки. Во многих случаях они принимают натуральный характер - работа за еду и кров. Оценить эти доходы с высокой точностью невозможно, и, как следствие, неизбежны расхождения в количественных оценках бедноты. В одном из исследований бедности отмечалось, что человек весь день пытается как-нибудь заработать, чтобы вечером купить еды.
Черта бедности первоначально была установлена ВБ на уровне 1,08 доллара в день (в ценах 1993 г.) на человека. Этот критерий используется в докладах ПРООН с 1997 года и был принят в 2001 году Целями развития тысячелетия ООН, одна из которых - снижение вдвое мировой бедности к 2015 году. Позже критерий бедности из-за инфляции доллара был повышен до 1,25 доллара, верхняя черта бедности 2 доллара в день4. По оценке ВБ, в конце прошлого века 2,8 млрд. жителей Земли существовали менее чем на 2 доллара в день, еще 1,2 миллиарда - до доллара в день, что означало крайнюю нищету. (Черта бедности в 2009 г. в США составляла 15 долларов в день.)
Качественным прорывом в анализе особенностей бедности, ее детализации на основе исследований в разных группах стран стали публикации с 1990 года ежегодных докладов ПРООН. Девиз первого из них «Подлинное богатство народов - люди». Ключевым направлением в работе Организации стало развитие потенциала человека в условиях современного мира. С 1990 года получил широкое признание индекс человеческого развития (ИЧР), разработанный экономистами Махбубом-уль-Хаком (Пакистан) и Амартия Сеном (Индия), включавший среднюю арифметическую трех индексов - дохода на душу населения по паритету покупательной способности (ППС), индекса средней ожидаемой продолжительности жизни и индекса образования.
Введение социальных составляющих стало логическим результатом многих исследований по развивающимся странам, в том числе советских и российских авторов, подчеркивавших, что использование преимущественно экономических индикаторов не позволяет объективно оценить комплексный характер бедности. Социальные критерии показывают доступность/недоступность для населения развивающихся стран образования, медицинских услуг, культурной инфраструктуры. От них зависит качество жизни, ее приближение к современным стандартам, связь экономического роста с интересами людей, обозначая тем самым переход к развитию. Эти индикаторы тоже неоднозначны и не исчерпывают социальных проблем. Например, доля детей, охваченных начальным школьным образованием, демонстрирует темпы количественного роста, но не его качество, гендерный состав, величину и причины отсева учащихся.
Амартия Сен, лауреат Нобелевской премии по экономике 1998 года за исследования бедности, использовал так называемый депривационный метод, суть которого в том, чтобы «переориентировать анализ бедности с низкого дохода на недостаточность основных возможностей». Нищету, по его мнению, следует рассматривать как нехватку, лишение основных свобод5. На базе депривационного подхода бедным считается индивид, «чье потребление не соответствует принятому в обществе стандарту, не обеспечивает доступа к определенному набору благ и услуг»6.
Показателен пример Норвегии и Гаити. Различия в уровне подушевого дохода - 58 810 долларов и 949 долларов соответственно (ППС, 2009 г.,) - конкретизированы с использованием таких критериев, как ожидаемая продолжительность жизни - 81 и 61,7 года, ожидаемая продолжительность обучения - 17,3 и 4,9 года7. Без дополнительных комментариев очевидна кардинальная разница в уровнях как экономического, так и социального развития указанных стран, причем наиболее показательна разница в доступности обучения. Депривация, помимо низкого дохода, означает резкое ограничение социальных связей индивида, возможности участия в политической жизни, маргинализирует его в обществе, сводит к нулю вертикальную мобильность, социальный лифт. Обратной стороной такого отторжения, своего рода отверженности становится групповая солидарность тех, кто чувствует себя изгоями, что неизбежно ведет к противостоянию в обществе, нарастанию конфликтности.
В 2005 году были опубликованы уточненные данные числа бедных в мире. При доходе в 1 доллар в день их было 879 млн. человек, при 1,25 доллара - 1,4 миллиарда. Самыми массовыми регионами распространения бедности в обоих вариантах были Южная Азия и Африка южнее Сахары. Даже незначительная разница в доходе, всего 25 центов, увеличивала численность бедных более чем в полтора раза, что показывает крайнюю непрочность, уязвимость этих групп населения. По оценкам ВБ, в начале нулевых годов XXI века наметилось некоторое снижение бедности в мире на фоне восходящего тренда в экономике, но начавшийся в 2007 году сначала продовольственный, затем финансовый кризис неизбежно увеличил число бедняков. Работы лишились 24 млн. человек, еще 64 миллиона попали в группу с доходом ниже 1,25 доллара и стали нищими. Если в развитых экономиках потеря работы частично компенсируется пособиями, то в странах Юга они полностью отсутствуют. Под влиянием кризиса в России с 2006 по 2009 год число людей за чертой бедности выросло с 21,5 миллиона до 24,5 млн. человек8.
Увеличение армии безработных в странах Юга происходит в условиях высокого демографического роста, который прогнозируется на 2005-2020 годы прежде всего в наименее развитых странах со среднегодовым показателем 1,5%, в регионе Африки южнее Сахары 1,9% по сравнению с 0,2% в развитых экономиках9. По расчетам МОТ, в следующем десятилетии приток новых работников в одной только Индии превысит 80 млн. человек. Если же увеличится число ищущих работу по найму женщин, то армия труда в этой стране возрастет до 110 млн. человек. Учитывая, что медианный возраст ее населения составит в ближайшее десятилетие 28 лет, высокие темпы предложения на рынке труда сохранятся на длительный срок. (Аналогичный показатель в КНР 37 лет, США - 38, Европе - 45, Японии - 49 лет)10. Наличие массовой молодой рабочей силы может дать демографический дивиденд, о котором много пишут в последние годы. Но он порождает экономический эффект только при сочетании двух условий - возможности образования и обеспечения занятости для реализации этого трудового потенциала. Спрос на неквалифицированную рабочую силу падает, создание рабочего места в современном секторе, напротив, требует растущих финансовых затрат, что еще больше осложняет ситуацию на рынке труда с постоянным превышением предложения над спросом.
Рост населения в большинстве стран Юга грозит дальнейшим расширением бедности и увеличением эмиграции в поисках работы. Представляется не случайным, что на этом фоне международные организации постоянно ищут пути решения этих проблем. Саммит ООН по Целям развития тысячелетия в октябре 2010 года подтвердил стремление достичь их к 2015 году, но прошлый опыт доказал уязвимость большинства такого рода программ. Осложнение мирового экономического положения в последние годы привело к введению государствами - импортерами трудовых ресурсов протекционистских мер по защите своих рынков труда. Это усилило необходимость правительственной политики, которая бы стимулировала занятость в странах Юга как основного метода повышения доходов населения.
Юбилейный (двадцатый) доклад ПРООН 2010 года с амбициозным названием «Реальное богатство народов: пути к развитию человека»*, (*UNDP. The Real Wealth of Nations: Pathways to Human Development. 2010.)
явно апеллирующим к классической работе А.Смита о богатстве народов более чем двухвековой давности (1776 г.), констатирует прогресс в росте индекса человеческого развития. «Из 135 стран, где проживает 92% мирового населения, только три - Демократическая Республика Конго, Замбия и Зимбабве - имеют сегодня более низкий ИЧР, чем в 1970 году»11. В Конго и Зимбабве регресс обусловлен прежде всего политическими катаклизмами. Успехи были весьма неравномерными, в том числе в области здравоохранения, отмечено распространение ВИЧ в странах Африки, рост смертности среди взрослого населения в республиках бывшего СССР.
Доклад 2010 года отличается прежде всего введением нового, многомерного индекса бедности, МИБ (Multidimensional Poverty Index, MPI), который разрабатывался для ПРООН в Оксфордском университете в рамках «Оксфордской инициативы изучения бедности и развития человека». В его основе идеи А.Сена о необходимости многомерного подхода к бедности и оценок депривации. «Семья используемых индексов», как сказано в материалах к докладу, расширена за счет еще трех - индекса неравенства развития человека, гендерного неравенства и многомерного индекса бедности. Для исчисления МИБ применялись в качестве основных показатели здравоохранения, образования, жизненные стандарты, выявляя комбинацию лишений, которые ухудшали положение семьи (домохозяйства). Исследования проводились в 104 странах (страны «G-7» не включены, РФ присутствует) с общей численностью населения 5,2 млрд. человек, 78% этого мирового показателя. Целью было дать картину распространения домохозяйств, не имеющих доступа к набору определенных жизненных благ или крайне ограниченных в их использовании. Отличие МИБ состоит в изменении базы - в центре внимания домохозяйство, то есть семья, группа тесно связанных между собой хозяйственными и родственными отношениями людей, а не индивид.
В ходе исследований фиксировались такие показатели, как наличие в жилище канализации, электричества, доступность чистой питьевой воды, посещение детьми школы, уровень недоедания, всего десять индикаторов. Бедным считается домохозяйство, если оно лишено 30% суммы всех показателей. Для наглядности участники исследования приводят описание типичного домохозяйства, признанного бедным в соответствии с указанными параметрами. Это семья 44-летней Табитхи, обитающая в трущобе Найроби в арендуемом жилище, сложенном из железных листов, с цементным полом, без туалета, водопровода, электричества, не говоря уже о радиоприемнике и телевизоре. Члены семьи пользуются платными общественными туалетом и водопроводом. Если Табитхе как главе семьи удается днем что-нибудь заработать, то вечером она варит на углях кашу из маисовой крупы. «Для нас нормально часто обходиться без еды», - говорит она12. Описание настолько красноречиво, что способно заменить любой индекс.
По результатам применения МИБ, 1,7 млрд. человек из 5,2 млрд. мирового населения признаны бедными по сравнению с 1,3 млрд. человек при уровне дохода 1,25 доллара в день. В некоторых странах этот разрыв особенно заметен, например в Эфиопии, по МИБ, бедны 90% населения по сравнению с 39% бедных, по индексу человеческого развития, в Пакистане соответствующие показатели 51 и 23%. Региональная концентрация бедности осталась без изменений - по МИБ - 51% мировой бедноты, 844 млн. человек, проживает в Южной Азии, свыше четверти, 28%, 458 млн. человек - в Африке южнее Сахары. В этих же регионах наблюдается высокая интенсивность бедности, концентрация всех типов лишений, приходящихся на каждое домохозяйство. В качестве примера упомянут Нигер, в котором бедны, по МИБ, 93% населения с интенсивностью лишений порядка 69%. Примерно в таком же положении находятся шесть штатов Индии, в том числе Бихар, Орисса, Мадхья-Прадеш и другие, с общим населением 421 млн. человек13.
Вместе с тем эксперты ПРООН и Оксфорда настроены оптимистично. Они ссылаются на пример Бангладеш, где удалось на десять единиц снизить показатель бедности главным образом за счет расширения школьного обучения, особенно для девочек. Как всегда, когда речь идет о развивающихся странах, подчеркивается, что «значительную пользу может принести улучшение предоставления базовых государственных услуг»14. Обращение к государству закономерно в странах с низким уровнем экономического развития и слабыми институциями, но нельзя забывать о губительном влиянии коррупции, ставшей системным фактором в странах Юга и поражающей прежде всего госаппарат.
В докладе ПРООН 2010 года названы приоритетные направления, по которым Организация продолжит работу, - совершенствование данных и их анализ, выработка альтернатив традиционному подходу к изучению развития, современное понимание неравенства, уязвимости и устойчивости. Не вызывает возражений позиция, что «экономические концепции, изучающие рост и особенно его связь с развитием, нуждаются в радикальном пересмотре». Но эта необходимость мотивируется тем, что «экономический рост приравнивается к развитию»15. Тезис выглядит устаревшим, поскольку введение социальных показателей в оценки многих явлений в развивающихся странах на протяжении последних десятилетий ставило целью именно показать качественное отличие развития от количественного роста. На это с разных позиций ориентированы показатели, используемые в индексе человеческого развития («не хлебом единым жив человек»), и особенно новый многомерный индекс бедности. Пересмотр концепций нужен в силу высокой динамики экономической и политической обстановки в мире, но движение вперед требует внимательного освоения уже имеющихся результатов.
1World Development Report 1997. The State in a Changing World. Wash., 1997. P. 214, 215.
2Causes of Poverty - Global Issues. 2010. P. 8.
3Доклад о мировом развитии 2000/2001. Наступление на бедность. М., 2001. С. 212.
4The Economist. L., 30.08.2008. P. 66.
5Sen Amartya. Inequality Reexamined. New Delhi, 1997. P. 151.
6Википедия. Бедность // http//ru.Wikipedia.org/wiki/%D0%91D0%B4%D0BE%D1%81…12.28.2010. С. 4.
7Human Development Research Paper 2010/28. October 2010. P. 26.
8Известия. 08.09.2009.
9World Bank. Dancing with Giants. China, India and the Global Economy. Wash., 2007. P. 83.
10Government of India. Eleventh Five Year Plan. Vol. II. P. 22.
11ПРООН. Доклад о развитии человека 2010. С. 3.
12S.Alkire and M.E.Santos. / OPHI. Multidimensional Poverty Index. July 2010. P. 4, 5 // www.ophi.org.uk
13Ibid.
14ПРООН. Доклад о развитии человека 2010. С. 8.
15Там же.
