ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь», советник министра иностранных дел РФ: Минувший год был урожайным на азиатскую тему: прошли очередной саммит АТЭС в Японии, второй саммит АСЕАН в Пхеньяне, российское участие в саммите Азия - Европа (АСЕМ) в Брюсселе, стамбульский саммит Конференции по взаимодействию и мерам укрепления доверия в Азии (CICA) и другие международные форумы. Но вместе с тем для России существует немало проблем на азиатском направлении. Предлагаю подвести итоги и бросить взгляд в будущее, обсудить перспективы.
Владимир Орлов, президент ПИР-Центра, главный редактор журнала «Индекс безопасности»: Россия, являясь евро-тихоокеанской державой, взяла принципиальный курс на выравнивание европейского и тихоокеанского векторов своей внешней и внутренней политики. Во внутренней - принят, в частности, план развития Дальнего Востока, Республики Бурятия, Забайкальского края и Иркутской области на период до 2025 года. Задача внешней политики России - облегчить работу на этом пути и обеспечить безопасность страны на этом направлении. Есть серьезные внутренние трудности. Географическая: затрудненность управления регионом, находящимся в 9 тыс. километрах от Федерального центра. Демографическая: 7 млн. человек проживают по ту сторону Уральских гор, а расстояние между крупными городами региона не менее 400 км. Отсутствие масштабных, стратегически привлекательных проектов, одинаково важных для Федерального центра, региона и тихоокеанских соседей России. И наконец, отсутствие у России, по мнению экспертов, четкой стратегии развития Дальнего Востока.
Хотел бы тем не менее сосредоточиться не столько на проблемах, сколько на возможностях России вписаться в азиатско-тихоокеанский XXI век в качестве не младшего, а достойного партнера. Видимо, многое нужно сделать для прорыва на саммите АТЭС во Владивостоке в 2012 году, но не следует вырывать АТР-вектор из контекста азиатского вектора политики России в целом. Прежде всего речь идет о Южной и Центральной Азии. Важность сопряжения социально-экономического развития российского Дальнего Востока и реализации внешнеполитических задач в регионе подчеркивал В.Путин. Ключевым, говорил он, является прежде всего развитие инфраструктуры энергетики, создание новых рабочих мест и, может быть, более интенсивное, чем в других местах, развитие инновационной деятельности, связанные с тем, что наш Дальний Восток должен быть естественной частью АТР.
Однако не получится интегрировать наш Дальний Восток в мировую экономику без привлекательных масштабных проектов. В частности, наши индийские коллеги говорят, что в российско-индийских отношениях все хорошо, но нет нового стратегического проекта, который продвинул бы вперед наше сотрудничество. Важно, чтобы новое поколение россиян и индусов почувствовали, что есть что-то большее, чем общие разговоры о дружбе и сотрудничестве и некоторые уже закостеневшие контракты в области военно-технического взаимодействия. Индийские коллеги предлагали экзотические идеи, например полмиллиона пенджабцев приезжают на российскую территорию осваивать сельское хозяйство Сибири или Дальнего Востока. Миграция должна стать не фобией России, а той возможностью, которую российское население, Российское государство политически готово использовать.
В связи с саммитом АТЭС Россия должна решить несколько блоков задач в своих отношениях с партнерами по региону. Это высокотехнологичное сотрудничество в атомной энергетике (Вьетнам, КНР), международные проекты, в том числе и на площадке Международного центра по обогащению урана в Ангарске, нанотехнологии, сотрудничество в области космоса и информационных технологий. Сотрудничество в области безопасности, предотвращения распространения оружия массового уничтожения, ракетных технологий и двойных технологий, противодействия терроризму и особенно финансированию терроризма. Д.Медведев, говоря о будущем председательстве в АТЭС, отмечает, что мы намерены продолжать сотрудничество, направленное на обеспечение энергетической, транспортной, продовольственной, экологической и информационной безопасности на всем пространстве АТЭС.
Юрий Шафраник, председатель правления МГНК «СоюзНефтеГаз», президент фонда «Мировая политика и ресурсы»: Рассматриваю Азиатский регион с энергетической точки зрения. Туркмения впервые построила трубу на Иран (ее развитие возможно и далее), впервые завершили прокладку трубопровода на Китай. Это пока несформировавшаяся газовая ось, но вокруг нее будут развиваться события в отрасли. Рано или поздно с севера Ирака и из Ирана будут проложены трубы на Туркмению и Европу. В этой связи перед Россией встает вопрос не только энергетического плана, но и идеологический, как относиться к этой газовой оси и что является приоритетом.
С моей точки зрения, приоритетами для всех трех стран - России, Ирана и Туркмении - являются объемы, направление и цены. Перед Россией стоят экономические, энергетические и политические задачи огромной важности. Но на этом направлении мы пока сделали «ноль», не считая некоторых экспертных выступлений. Больше качаешь по меньшей цене - тогда для чего трудиться?
Нам необходимо иметь дружественные отношения с бывшими республиками СССР, а также с Китаем. Когда мы говорим о взаимоотношениях с Китаем, в первую очередь надо думать об энергетике. Китай - крупнейший потребитель энергоресурсов. Это всегда надо помнить. В 1950-1990-х годах мы направляли туда технологии. Настает время, когда мы из Китая будем получать технологии. И здесь есть над чем задуматься. По этому поводу у меня, честно говоря, больше пессимизма и негатива.
Мы строим инфраструктуру и трубы. Но, я об этом писал еще шесть лет назад, труба даже на 40% не обеспечена живой нефтью. Если качать нефть из Тюмени, то мы потеряем европейский рынок. Если при сегодняшней налоговой системе посчитать, сколько стоит доставить ванкорскую нефть до Тихого океана, то Ванкорское месторождение надо закрыть, потому что оно нерентабельно. Это самое лучшее месторождение с 1990-х годов в России, но в полосе трубы, кроме Сургута, мало кто работает, и живой нефти на 30 миллионов там нет. Должно пройти по крайней мере десять лет, чтобы заработало. На конце трубы, у моря, заводов практически нет нигде в мире. Заводы есть всегда на прием нефти. Нефть дешевую из моря приняли, переработали и пустили к себе хоть нефтепродуктами, хоть химией, чем угодно. Но когда за 4 тысячи загоняешь нефть и строишь завод, ты должен точно представлять, под какой рынок ты его строишь. Ведь рынок весь занят. Китайцам выгоднее купить японский завод. С точки зрения энергетической направленности азиатского вектора я больше пессимист, потому что пока без осмысленности этого движения на Восток и без рисков мы, конечно, не осилим энергетическое направление.
Михаил Галузин, директор Третьего департамента Азии МИД России: Занимаясь вопросами двусторонних отношений с государствами Восточной Азии и Океании, а именно с Японией, асеановской «десяткой», Австралией и Новой Зеландией, попытаюсь проанализировать современные тенденции в наших связях с этими странами через призму российских интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом, в первую очередь - задачи обеспечения более глубокой интеграции России в АТР, прежде всего в модернизационном и интеграционном сегментах.
Уходящий год оказался достаточно результативным с точки зрения укрепления позиций России в регионе в политическом и экономическом аспектах. Обстановка в регионе с точки зрения интересов России стала более благоприятной. В условиях высокой динамики посткризисного восстановления в Юго-Восточной Азии и Океании и поиска странами АТР моделей обеспечения безопасности с более серьезной опорой на задействование многосторонних подходов в регионе возрос, если можно так выразиться, спрос на Россию. Нашу страну рассматривают как перспективный инвестиционный и товарный рынок, а в политико-военном плане - как весомый стабилизирующий фактор в непростой политико-военной ситуации в регионе, где дают о себе знать как известные глобальные вызовы - распространение ОМУ, международный терроризм, транснациональная преступность, так и набор застарелых и относительно новых региональных проблем и потенциально конфликтных ситуаций - от ядерной проблемы Корейского полуострова до территориальных разногласий в Южно-Китайском море.
Эта возросшая востребованность России в Азиатско-Тихоокеанском регионе материализуется в последнее время, конечно, через вхождение России в механизм Восточноазиатских саммитов, присоединение к диалоговому форуму «Азия - Европа», повышение нашего профиля в АТЭС, в возросшем стремлении стран АСЕАН к уплотнению разнообразной кооперации с нами. Последнее проявилось на втором саммите Россия - АСЕАН.
Наши позиции в регионе удалось подкрепить также за счет прогресса в двусторонних отношениях с целым рядом влиятельных региональных игроков. Во многих случаях это происходило благодаря активизации сотрудничества с этими государствами в высокотехнологичных, инновационных сегментах.
Хотел бы выделить существенное укрепление стратегического партнерства с Вьетнамом. По итогам визита Президента Российской Федерации Д.А.Медведева в Ханой в октябре 2010 года достигнут ряд договоренностей, главная из которых касается сотрудничества в атомно-энергетической отрасли. Речь идет о строительстве с помощью России первой АЭС в СРВ, создании сопутствующей научно-исследовательской инфраструктуры, подготовке кадров. Серьезно сцементированы отношения с Вьетнамом и в таких сферах, как политическая, оборонная, образовательная, культурно-гуманитарная.
Получили дальнейшее развитие отношения с Сингапуром - крупным экономическим, научно-технологическим и финансовым центром региона. В сентябре начала работу двусторонняя Комиссия высокого уровня, которую с нашей стороны возглавляет заместитель председателя правительства Российской Федерации В.В.Володин. Подписано соглашение о взаимной защите инвестиций. На системной основе осуществляется взаимодействие с Сингапуром в целях имплементации на российской почве передового сингапурского опыта в создании «электронного правительства».
Заметно оживились отношения с Австралией и Новой Зеландией. Установлен тесный, доверительный контакт с новой лейбористской администрацией в Канберре. Принципиальное значение имели завершение процесса ратификации и вступление в силу соглашения о российско-австралийском сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии.
Установлен плотный контакт с новозеландским руководством, запущен официальный диалог о заключении соглашения о свободной торговле между Таможенным союзом (Россия, Белоруссия, Казахстан) и Новой Зеландией. По оценке российских экспертов, этот проект сулит нам серьезные выгоды, поскольку экономика Новой Зеландии плотно встроена в системное экономическое взаимодействие в АТР.
Уходящий год дал конкретные, пусть, может быть, небольшие по масштабу, примеры успешной работы российских компаний в высокотехнологичном сегменте экономик стран Юго-Восточной Азии. Например, одним из ведущих операторов мобильной связи в ЮВА становится наш «Вымпелком». Есть хорошие заделы по поставкам в регион самолета «Сухой-SuperJet», целый ряд других проектов.
С точки зрения масштабов отношений и их стратегического веса были и остаются весьма важными связи и сотрудничество с Японией. К сожалению, эти отношения до сих пор отягощены негативным грузом прошлого - территориальными претензиями Японии к России. Отрицательное влияние этого фактора проявилось, скажем, в известной японской реакции на поездку Президента России Д.А.Медведева на остров Кунашир. Вместе с тем двусторонние отношения продолжают сохранять поступательный вектор, в том числе в экономической сфере. Именно такая направленность отношений была закреплена в результате встречи Д.А.Медведева с премьер-министром Японии Н.Каном в ноябре 2010 года на полях саммита АТЭС. Лидеры договорились наращивать отношения по таким направлениям, как торгово-экономическая кооперация, взаимодействие в АТР, более плотная координация на международной арене в целом. Это, надеемся, послужит предпосылкой для создания благоприятной атмосферы для дальнейшего диалога по проблеме мирного договора, а продолжить такой диалог лидеры согласились.
Позитивные тенденции, которые превалировали в наших двусторонних отношениях с государствами Юго-Восточной Азии, надеюсь, получат свое продолжение и в наступившем году с прицелом на наше председательство на саммите АТЭС-2012.
У России есть если не масштабные стратегические проекты, то, по крайней мере, определенные задумки на счет того, с чем мы могли бы идти в регион именно с точки зрения нашего масштабного, стратегического вклада в региональную интеграцию. Всем известно, как начали работать Сахалинские проекты. В Южно-Сахалинске с японским участием создан крупнейший в Азии завод по сжижению природного газа. Есть серьезные наработки по модернизации Транссиба. Перспективная тема - сотрудничество в чрезвычайном реагировании в Азии. Наконец, такой сегмент, как телекоммуникационный блок. Но мы делаем меньше, чем хотелось бы, в плане презентации продуманных, проработанных стратегических проектов.
Вячеслав Никонов, председатель Российского национального комитета Азиатско-тихоокеанского совета сотрудничества по безопасности: Подводя итоги года, можно сказать, что он был годом разворота российской политики на Восток, к Азиатско-Тихоокеанскому региону. В Хабаровске прошло заседание Государственного совета России, посвященное проблемам укрепления позиций России в АТР. Были даны поручения подготовить новую концепцию укрепления позиций России в АТР. Это отражает главную мегатенденцию современного мира, ускорившуюся в связи с мировым экономическим кризисом, - смещение глобального центра сил в АТР. Страны Азиатско-Тихоокеанского региона становятся двигателями развития мировой цивилизации, беря на себя роль, которую на протяжении пяти последних столетий исполняла Европа. Сегодня на долю стран АТР приходится уже 60% мирового ВВП, 40% совокупных мировых инвестиций. В АТР находятся три крупнейшие мировые экономики - США, Китая, Японии. Страны АТР составляют ровно половину «Большой двадцатки», средние темпы роста в АТР гораздо выше, чем во всех других, в том числе и развитых странах. Для России этот стратегический маневр чрезвычайно важен. Экономическая «завязка» на Европу, когда 60% нашей внешней торговли зависело от спроса на энергоносители со стороны государств Евросоюза, - это ловушка для России, особенно проявившаяся в период кризиса.
Азиатская часть АТР - важнейший мировой полигон модели политической модернизации, которая воспринимается не как чистая вестернизация, а как особый путь развития, основанный на синтезе демократических форм правления и местной политической культуры.
Этот регион требует особого внимания с точки зрения конфликтного потенциала, заложенного в нем. Множащиеся в АТР вызовы и угрозы безопасности напрямую затрагивают интересы Российской Федерации. В первую очередь, конечно, проблемы Корейского полуострова. Обостряются проблемы вокруг Южно-Китайского моря, которое превращается в сплетение геополитических интересов крупнейших мировых держав. Есть многие неурегулированные приграничные проблемы, и существует серьезная опасность внутриполитической дестабилизации в ряде стран региона.
Регион важен и с точки зрения того, что туда перемещается центр военно-политического соперничества между государствами. Именно в Азиатско-Тихоокеанском регионе находится пять государств с самыми многочисленными армиями - Россия, США, Китай, Индия, КНДР.
В АТР сегодня происходит наращивание военных потенциалов. В развитых странах этот процесс обратный. Лидирующие позиции по темпам роста помимо США занимают Китай, Индия, Япония, Южная Корея. Любой из зреющих конфликтов может обернуться большой бедой, поэтому надо быть предельно внимательным к процессам, происходящим в регионе.
Таким образом, евро-тихоокеанская ориентация России должна предполагать триединую задачу: развитие Дальнего Востока с использованием возможностей быстро растущих соседних стран, превращение России в крупную составляющую часть экономики АТР и увеличение роли России как крупного геополитического и геоэкономического игрока Азиатско-Тихоокеанского региона в вопросах безопасности.
Очевидно, что соседство с динамично развивающимся регионом, который обладает большим рынком, открывает для нас возможности модернизации экономики, наращивание экспортного капитала, объемы получаемых инвестиций, создание совместных предприятий и локализацию высокотехнологичного сегмента производств на самой территории РФ через встраивание России в интеграционные цепочки в регионе, в мировую экономику. Это действительно исключительно важно. Надо заметить, что доля инвестиций из АТР в РФ до начала кризиса, в 2008 году, составляла 5,8% от общего объема инвестиций в российскую экономику. Кризис радикально это положение изменил. Если западные инвестиции перестали приходить в Россию, то за годы кризиса объемы инвестиций из стран Азиатско-Тихоокеанского региона увеличились в три раза. Доля инвестиций АТР в общем их объеме в Россию составляет сейчас 21%, это огромный прирост.
Наше сотрудничество может идти по самым разным направлениям. Наш традиционный экспорт в страны Азиатско-Тихоокеанского региона - это нефть, нефтепродукты, уголь, металлы первичного передела, лес и морские биоресурсы. В ближайшее время добавятся электроэнергия и природный газ. Но пока мы не являемся значимым фактором в региональных энергетических и сырьевых балансах. Если мы посмотрим долю российского экспорта в потребностях региона, то по нефти наш экспорт - 1,7%, по газу - 0,002%, по каменному углю - 0,8%.
Уделяя большое внимание укреплению наших позиций по сырью, нам важно продвигать новые высокотехнологичные товары и услуги, особенно осуществлять совместные проекты в сфере индустриальных передовых технологий. Речь идет о наших проектах в области атомной энергетики и ядерно-топливного цикла во Вьетнаме, но ведь одновременно состоялся и японский прорыв на рынок электростанций Вьетнама. Если мы получили контракты на 5,5 млрд. долларов, то японцы получили более чем на 14 миллиардов. Причем японцы подкрепляют свои контракты кредитными линиями, а Россия еще не подтвердила предоставление соответствующего кредита. А на наш первый опыт в Юго-Восточной Азии внимательно смотрят соседние страны, где «Росатом» собирается осуществлять свои проекты, а именно: в Индонезии, Малайзии, Таиланде и Филиппинах.
Перспективно сотрудничество со странами Азиатско-Тихоокеанского региона в космической области - по созданию пусковых площадок в Южной Корее, ракет и ракетных двигателей (Япония, Южная Корея) и оказанию услуг по коммерческим запускам в космос (Япония, Южная Корея, Малайзия, Индия, Индонезия).
Важная программа - стимулирование импорта в Россию высокотехнологичного производственного оборудования. Мы уже имеем большой опыт автомобильного производства, практически все крупнейшие азиатские производители представлены на нашем рынке. Сейчас предлагаются такие направления экономической деятельности, как медицинская техника, фармацевтика, электроника, станкостроение, транспортное машиностроение. Есть российские проекты модернизации верфей для производства судов, в том числе судов-газовозов, модернизации предприятий химического комплекса с привлечением компаний из Японии, Южной Кореи и ряда других стран. Есть проекты более полного использования транзитного потенциала Российской Федерации, прежде всего Транссиба, и даже налаживания зернового экспорта в Азиатско-Тихоокеанский регион через дальневосточные порты. Сейчас у нас нет перевалочных портов на Дальнем Востоке, а на экономики стран - членов АТЭС приходится 38% мирового импорта зерна.
Важно правильное позиционирование России в сложной геополитической системе региона и более активное участие в идущих в Азиатско-Тихоокеанском регионе интеграционных процессах. Отношение к России в регионе очень разное и неоднозначное. С одной стороны, мы воспринимаемся как политическая сверхдержава с большими возможностями влияния на политические процессы, многие нас воспринимают как противовес другим политическим сверхдержавам. С другой стороны, Россия воспринимается как экономический карлик и к ней испытывают настороженное отношение, в том числе и в цивилизационном плане.
Сейчас Россия достаточно плотно интегрирована во все крупнейшие региональные объединения: АТЭС, АРФ, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии, РИК, БРИК, ШОС и многое другое. В 2010 году завершился важный этап, мы пришли к некоему промежуточному финишу в соревнованиях различных интеграционных проектов и выстраивании архитектуры АТРовской безопасности, в которых состязались на протяжении многих лет и которые, по моим ощущениям, подкрепляются реальными измерениями - расширенный формат Восточноазиатских саммитов, который также можно интерпретировать как «АСЕАН+8», все больше и больше выдвигается на первый план, и, судя по всему, именно он станет основным в выстраивании архитектуры АТР XXI века. Эта схема в регионе далеко не всех устраивает. В руководящих кругах АРФ, например, этому растет сильное сопротивление. Если раньше АРФ в АТР считал себя главным в безопасности, то сейчас на эту роль будет претендовать встреча министров обороны, первая встреча которых прошла в октябре 2010 года в Ханое в формате «АСЕАН+8» или в формате расширенного Восточноазиатского саммита. Эта схема лучше для России, чем какая-нибудь другая, Россия представлена в полном объеме.
Сейчас сотрудничество в АТР является важнейшим направлением и в российской внешней политике, и в развитии российского Дальнего Востока. Обращаю внимание на демографический фактор: население всего российского Дальнего Востока восточнее озера Байкал - 7 млн. человек, население приграничных районов Китая - 280 млн. человек, население Северной Кореи - 24 млн. человек, население Южной Кореи - уже почти 50 млн. человек. Население Филиппин, площадь которых равна площади Камчатки, составляет 95 млн. человек и растет со скоростью 2-3 млн. в год, не говоря уже о 55 миллионах вьетнамцев.
Опубликован доклад об азиатской стратегии, заканчивающийся такой фразой: «Китайские политики в конце 1990-х годов в официальном порядке выдвинули стратагему - на Север, стабилизировать Запад и пойти на Юг». Россия могла бы сформулировать свое геополитическое поведение на ближайшие десять лет так: опереться на Запад, стабилизировать Юг и пойти на Восток. Запад - это источник высоких технологий и качественных инвестиций, Юг - источник основных угроз безопасности, а Восток - это растущий центр современного мира, рынки сбыта и возможности для интеграции и всестороннего сотрудничества.
По моему мнению, отношения между США и Китаем - это ось мирового развития в XXI веке. Чаймерика в том виде, в котором о ней говорили - «Большая двойка», - абсолютно невозможна. США изначально рассчитывали, что Китай вступит в игру и согласится на роль младшего брата США. У Америки, как известно, немладших партнеров нет. Китай же увидел в этом возможность США влиять на внутренние китайские процессы, поэтому идея «Большой двойки» никогда не реализуется. Никому из крупных мировых держав не нравится рост Китая. Россия занимает нейтральную позицию. Но США, совершенно ясно, пытаются создать альянс по сдерживанию. Здесь они полагаются не только на своих традиционных партнеров в регионе, но и делают ставку на Индию. С этой точки зрения следует рассматривать и американскую политику в Афганистане. Уверен, что американцы в ближайшем и необозримом будущем из Афганистана уходить не будут. Судя по количеству цемента, которое завозится в Афганистан, строительство военных баз ведется активно, причем не там, где расположены талибы, а значительно севернее и восточнее. Безусловно, Китай превращается во вторую сверхдержаву современного мира, для которого стратегические отношения с Россией очень важны, поскольку Россия является для него стратегическим тылом.
Александр Панов, ректор Дипломатической академии МИД России: Согласен, что 2010 год был успешным для российской политики с точки зрения укрепления российских позиций в регионе. Мы наконец-то приняты в Восточноазиатское сообщество и АСЕМ. Из региональных организаций Россия не участвует только в Азиатском банке развития, но с учетом наших отношений с Японией нас вряд ли примут туда в ближайшее время. Напомню, что японцы до конца стояли против нашего подключения к АТЭС. И только после встречи в Красноярске в 1997 году они сняли свои возражения.
На протяжении более 15 лет наша внешняя политика, опираясь на очень скудные ресурсы - дипломатические, внешнеполитические, экономические, тем не менее добивалась того, чтобы Россия воспринималась как азиатско-тихоокеанская держава. Ресурсы, особенно экономические, действительно незначительные. Хотя и приводилось много примеров того, что делается, но тем не менее делается явно недостаточно. Мы принимаем одну концепцию за другой, стратегию за стратегией, но мало что меняется в жизни реальной. Вот что после известного Государственного совета в Хабаровске летом 2010 года в своем Твиттере написал наш президент: «Очень много слов было сказано. Практических действий и предложений по решению вопросов не услышал. Очень жаль. Это не работа».
Сейчас никого не надо убеждать, что Россия должна идти на Восток. Правильно говорили, что надо интегрироваться, но как мы воспринимаем эту интеграцию. Входим в регион, а к себе никого не пускаем. Это, к сожалению, на Дальнем Востоке очень хорошо ощущается. Попробуй-ка там иностранец осуществить свой бизнес, особенно продвинутый. Наша экономическая модель и на Дальнем Востоке отвергает инновацию и модернизацию. С учетом демографических проблем и экономической отсталости эта модель на Дальнем Востоке должна быть особой. Состоится саммит АТЭС, пройдет, очевидно, успешно, а потом, скорее всего, вновь наступит тишина. Хорошо хоть останутся два моста, прекрасный новый кампус Дальневосточного университета.
Занимаясь проблематикой АТР уже на протяжении более 20 лет, я не вижу, что происходит коренной перелом нашей экономической политики на Дальнем Востоке и в отношении развития Азиатско-Тихоокеанского региона. Надежда, конечно, умирает последней. Может быть, последняя концепция, которая сейчас создается, изменит ситуацию, хотя у меня лично таких радужных представлений нет. Мы хотим заявить о себе во всех региональных форумах, везде выдвинуть свои инициативы, но нужно ли нам проявлять такую активность? Может быть, сосредоточиться на том, чтобы поддерживать и развивать те инициативы, с которыми выступают сами региональные державы. И не надо считать, что мы лучше всех знаем, что тут в регионе делать. Хотя есть ряд проблем, где мы могли бы и должны бы выступить более инициативно.
Ситуация на Корейском полуострове обостряется. Никто не предлагает ничего конкретного кроме того, чтобы вернуться к переговорам в «шестерке». Но эти переговоры не предотвратили ядерные испытания в КНДР, не дали того результата, на который рассчитывали. Почему бы не попробовать на каких-то новых началах осуществить переговоры по проблематике Корейского полуострова. Для Пхеньяна ядерная проблема - не главная. Это карта, и КНДР будет продолжать ее разыгрывать, пока не получит то, к чему стремится, поэтому, считаю, что нужно вернуться к тому, с чего все началось, к 1953 году. Это значит: следует менять перемирие на мир на Корейском полуострове и решать сопутствующие вопросы вокруг этой проблематики. Если бы мы могли выступить вместе с Китаем с такой инициативой, а Пхеньян увидел бы привлекательность повестки дня нового формата и содержания переговоров, то он мог бы сесть за стол переговоров.
С Японией мы последнее время мало работали или вообще не работали. Фестивали культуры - это, конечно, хорошо, но они могут не дать того результата, чтобы Россия воспринималась как дружественное государство. События последнего времени вокруг Курил серьезно укрепили негативное отношение японцев к России. Япония нам нужна не только как экономический и научно-технологический партнер, но и для баланса наших отношений с Китаем. Надо разговаривать с японцами не только на высоком уровне. Мы практически не знаем японскую политическую элиту, особенно нынешнюю, с ней никто не работал, мы не знаем влиятельных представителей средств массовой информации, не проводится работа с японскими учеными, кроме тех, кто был нам известен еще 30-40 лет назад. Необходимо налаживать широкий диалог с японцами. Вопрос с островами остается, и перспектив его закрытия не просматривается. Следовательно, надо вернуться к тому, что делалось в 1990-х годах, к разным формам обменов и сотрудничества - на островах или вокруг них. Тогда это помогло коренным образом изменить атмосферу двусторонних отношений и фон переговоров по мирному договору.
Подводя итог, можно исходить из того, что с восточного направления нам ничто не угрожает. Здесь у нас есть возможности практически неограниченные. Они лимитируются лишь нашим слабым экономическим развитием, недостатком интеллектуальных идей. Если все это преодолеть, у нас на Востоке прекрасные перспективы. Подавляющее большинство стран региона приветствует разноплановое присутствие здесь России, и как экономического партнера, и как стабилизатора военно-политической обстановки.
Александр Лукин, директор Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО (У) МИД России: Положение России в АТР не такое уж радужное. Правильно говорили, что внешняя политика должна обеспечивать внутренние цели. Но правильно и то, что внешняя политика не может быть слишком активной, если она не подкреплена реальными внутренними достижениями, внутренней мощью страны, ее влиянием и присутствием в этом регионе. У нас модно говорить о министре иностранных дел Горчакове, который проводил разумную политику, пока Россия сосредотачивалась. Но в то время она действительно сосредотачивалась. Тогда проводились важнейшие реформы во всех областях, которые привели к реальному экономическому росту, к перестройке армии, что послужило росту военного могущества, шло развитие образования, самоуправления и вообще практически по всему спектру проблем. Имеем ли мы такие реформы сейчас? Давайте скажем, что в лучшем случае они находятся на раннем этапе. Какие-то реформы проводятся. Но будут ли результаты такими блестящими, как в тот период, в XIX веке, пока говорить рано. У нас сейчас блестящие дипломаты, как и в тот период, некоторые из них здесь присутствуют, но им трудно. И особенно им трудно на азиатском направлении, потому что присутствие там России до сих пор слабое.
Говорили о проектах. По сравнению с прошлым положение улучшилось (Сахалинский проект, например). Во Владивостоке действительно что-то строится на острове Русский и в самом городе. До этого там вообще не было никакого строительства. С другой стороны, население бежит с Дальнего Востока и из Сибири, оно уменьшилось на 2-3 миллиона по сравнению с советским периодом. Инвестиционный климат крайне плохой, как в целом по России, так и там. Там еще остро стоит проблема трудовых ресурсов и много других вопросов. Что уж говорить, если для того, чтобы пошел проект, чтобы началось строительство моста, премьер-министру два раза надо было съездить на место. На такой основе нельзя строить серьезное развитие. В Америке или Китае лидер страны не ездит и не говорит, чтобы строили мост.
Да, России сейчас надо работать над тем, чтобы ее присутствие, ее влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе планомерно повышалось. Какие у нас сейчас есть мощные факторы? Военный фактор у России остается, как говорили, довольно сильный, но его значение в последнее время меняется. Каким-то образом можно использовать этот ресурс, но осторожно. Экономическая составляющая выглядит слабее всего. Кроме того, проблема в том, что Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе не воспринимается как часть региона. Например, в Китайской академии общественных наук есть отдел АТР, но там нет ни одного специалиста по России, они вообще Россией не занимаются. Там есть отдельный Институт России и Центральной Азии, где много людей занимаются Россией. Россия воспринимается в основном как европейская и частично как азиатская страна.
Последнее время, за исключением года кризиса, наша торговля с рядом стран региона растет. Но все равно, торговый оборот нашей страны с Китаем в семь раз меньше, чем торговый оборот США с Китаем, в несколько раз меньше, чем торговый оборот Японии с Китаем. Наш торговый оборот даже в несколько раз меньше, чем торговый оборот Южной Кореи с Китаем. Довольно быстро росла до кризиса торговля с Японией, но во время кризиса серьезно упала.
Теперь культурная составляющая. Если в целом говорить о так называемой «мягкой силе», то что Россия может предложить Азиатско-Тихоокеанскому региону в качестве образца? Думаю, что мало. К сожалению, в основном все наши коллективы, писатели и другие деятели культуры ориентированы на Запад. Этот ресурс лучше надо было бы использовать. В этой ситуации, мне кажется, политика России должна быть скромной, как правильно говорил А.Панов. Она, в принципе, сейчас довольно разумна.
У нас всегда существует какой-то зуд гигантомании советского времени - Советский Союз обязательно должен был выдвинуть какую-то глобальную концепцию по всем вопросам. Мне кажется, что в нынешних условиях это не очень обосновано. Есть несколько направлений, по которым можно действовать: работать с существующими организациями, стимулировать экономическое присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе, способствовать ему, стараться планомерно обеспечивать участие России в международных организациях и региональных процессах.
Необходимо развивать двустороннее сотрудничество, способствовать росту товарооборота, улучшению торгового баланса. У нас большая проблема в этом плане со всеми странами - торговый дефицит. С Китаем, например, с 2007 года торговый дефицит. Нужно улучшение структуры торговли.
Думаю, что сейчас не время для таких глобальных проектов, потому что нужно просто работать и создавать условия для того, чтобы внутреннее развитие и российское присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе шаг за шагом планомерно росло.
Кирилл Барский, заместитель директора Департамента азиатского и тихоокеанского сотрудничества МИД России: Хотел бы поддержать тезис Александра Николаевича Панова о том, что на Дальнем Востоке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе России никто не угрожает. Действительно, мы не видим такой страны, от которой бы исходила непосредственная угроза национальной безопасности нашей страны. Это один из важных факторов позиционирования России в регионе, позволяющий нам выстраивать спокойную, последовательную, комплексную линию по развитию сотрудничества со всеми без исключения странами АТР.
Другое дело, что регион этот настолько сложен, там накопилось такое количество проблем, споров, конфликтных очагов, взаимного недоверия, что угрозы региональной безопасности и впрямь существуют. Более того, амплитуда напряженности порой зашкаливает.
Именно поэтому мы выступаем за создание в АТР новой архитектуры безопасности и сотрудничества. Мы считаем, что региону Азии и Тихого океана, где, в отличие от Евроатлантики, не сложилась единая система безопасности - здесь нет ни подобия Хельсинкского акта, ни организации по безопасности и сотрудничеству типа ОБСЕ, - нужна гибкая, многослойная, многомерная архитектура. Архитектура, которая была бы открытой, транспарентной, равноправной, основывалась на внеблоковых началах, принципах международного права и в максимальной степени учитывала интересы всех государств региона. Над этим мегапроектом мы и предлагаем поработать в предстоящие годы всем государствам региона.
Хотел бы обратить внимание на то немаловажное обстоятельство, что такие идеи высказываются не только нами, но и другими странами АТР. В сентябре 2010 года во время переговоров Президента Д.А.Медведева в Пекине Россия и Китай выдвинули совместную инициативу по укреплению безопасности и сотрудничества в АТР. Нашу внешнеполитическую философию разделяют индийские партнеры. В итоговом документе саммита Россия - АСЕАН, который состоялся в октябре в Ханое, мы сформулировали общее видение параметров будущей региональной конфигурации с асеановской «десяткой». Другими словами, есть ощущение того, что «критическая масса», необходимая для серьезных перемен, постепенно формируется.
В надежной, эффективной архитектуре АТР должны быть заинтересованы все, кто хочет, чтобы в регионе были политическая стабильность и гарантии устойчивого развития. Естественно, это отвечает и нашим интересам, для продвижения которых в Азии и на Тихом океане сейчас складываются в целом довольно благоприятные условия.
Сегодня здесь много говорилось о тех проблемах, которые существуют с точки зрения присутствия России в АТР. Они реальные. И тезис, который в своем вступительном слове выдвинул Владимир Андреевич Орлов - о том, что нам еще очень многое предстоит сделать, прежде чем мы сможем утверждать, что уверенно стоим на ногах в политике и экономике региона, - конечно, сомнений не вызывает. Сделать предстоит гораздо больше, чем сделано. Но предпосылки действительно неплохие.
Посудите сами: с Китаем нас связывают многолетние отношения стратегического партнерства. На уровень привилегированного партнерства выходят отношения России с Индией. В числе наших близких партнеров - Вьетнам и Монголия. Впечатляют темпы восстановления после кризиса объемов торговли с Японией и Республикой Корея, динамично развивается инвестиционное сотрудничество, причем не только на Дальнем Востоке. Наблюдается новый феномен - подъем в отношениях со странами АСЕАН, Австралией и Новой Зеландией. Примечательно, что все больше общих тем для взаимодействия появляется в нашем диалоге по азиатско-тихоокеанской проблематике с США: ситуация на Корейском полуострове, борьба с терроризмом и угрозой распространения ОМУ, обеспечение преемственности развития АТЭС в свете наших последовательных председательств в Форуме: США - в 2011 году и России - в 2012-м и т.д. Словом, основа для работы в регионе у российской дипломатии более чем солидная, и положительные тенденции налицо.
Сегодня в ряде выступлений прозвучала скептическая нотка относительно того, как воспринимается Россия в АТР - «неадекватно», «неоднозначно», «не рассматривают нас как своих». Эти суждения, как мне кажется, правомерны лишь отчасти, и это тоже к вопросу о том, что нам еще предстоит сделать.
В то же время могу сказать, что, по нашим оценкам, большинство стран региона искренне заинтересованы в повышении профиля России в Азии. Каждый из региональных игроков при этом, разумеется, исходит из своих национальных интересов, но в целом Россия в глазах наших партнеров - это стабилизирующий, балансирующий фактор, позволяющий обеспечить в регионе «динамическое равновесие», создать систему «сдержек и противовесов», не допустить возникновения здесь крупного конфликта. Думаю, что не в последнюю очередь именно это новое осмысление роли России открыло нам в 2010 году дорогу в механизм Восточноазиатских саммитов и форум «Азия - Европа».
И еще один момент, который по своей значимости следовало бы поставить на первое место. Это беспрецедентное внимание высшего российского руководства и к вопросам нашей политики в АТР, и к проблемам социально-экономического развития Сибири и Дальнего Востока. А вопросы эти взаимосвязаны.
Для нас, дипломатов, особенно важно, что это глубокое понимание значения восточного вектора внутренней и внешней политики России для судеб страны, что обеспечение ей достойного места в будущем раскладе сил в регионе уже переводится в плоскость практических дел. Это и резко возросшее финансирование программ развития Дальнего Востока, и ввод в эксплуатацию нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан с ответвлением на Китай, других энергетических проектов, и реализация планов скоординированного развития приграничных краев и областей России и провинций Северо-Восточного Китая, и меры по созданию инфраструктуры для саммита АТЭС, и многое другое.
Сейчас разрабатывается масштабная Программа действий по укреплению позиций России в АТР. Резон очевиден: ведь в этой работе должны участвовать и министерства, и местные администрации, и корпоративный сектор, и гражданское общество. Параллельно думаем над комплексом мер, направленных на то, чтобы наша политика в АТР получала более широкое освещение - и у нас, и, главное, в странах региона. Здесь нам еще есть над чем поработать, есть чему поучиться.
Таким образом, резюмируя, хотел бы подчеркнуть: условия для продвижения в АТР у нас имеются, ряд важных шагов уже предпринят. Все это можно смело записать в актив. Теперь наша задача состоит в том, чтобы выпавшим нам историческим шансом органичного вхождения России в регион грамотно воспользоваться.
Владимир Орлов: Мне кажется, что одна из инвестиций, которую Россия могла бы и должна была бы сделать, связана с формированием общего научно-образовательного поля в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Иначе и новые поколения экспертов, политиков, бизнесменов не будут воспринимать Россию как часть АТР, сколько бы мы ни старались на саммите во Владивостоке. Более конкретно, речь идет о совместных образовательных программах. Дальневосточный госуниверситет задумывается об этом. В этой связи, применительно к разговору о нашей внешней политике, крайне важно задуматься о том, как подтянуть молодых людей из региона, из различных государств региона к обучению, повышению квалификации, тренингам и дискуссиям в России на базе наших российских учебных и научных учреждений. Более того, у нас имеется позитивный, хотя пока еще скромный опыт в этом начинании. Мы вместе с «Русским миром», с другими коллегами в ПИР-Центре проводим летнюю школу по международной безопасности, и она уже действительно становится в полном смысле слова международной. Надо подтягивать в эту среду те неформальные связи, которыми мы, возможно, когда-то были сильны. Естественно, на научных дискуссионных площадках это не менее важно.
Когда мы работаем по программам как «мягкой», так и «жесткой», традиционной безопасности, в том числе в вопросе нераспространения ядерного оружия, мы, конечно, тоже могли бы проявить большую активность в развитии атомной энергетики в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Появляются государства, в том числе и в Юго-Восточной Азии, которые подключатся к этим процессам: Вьетнам, Индонезия, возможно, другие страны. Думаю, что России здесь нужно учиться у других. И не просто строить реакторы, не просто обучать инженеров из этих стран, а участвовать в формировании культуры ядерного нераспространения в этих государствах с мирной атомной энергетикой. Нам надо самим формировать эти программы, обучать этих людей.
Вадим Пестов, главный специалист Департамента международного сотрудничества Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом»: Вопреки негативным последствиям мирового экономического кризиса в последние годы вопрос использования ядерной энергетики во многих странах становится все более актуальным, особенно в условиях атомного ренессанса в мире. Многие страны сейчас вновь оценивают свои возможности в развитии атомной энергетики. По данным Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), на сегодняшний день около 60 государств заявили о своем желании развивать национальную ядерную энергетику. Наибольшую активность проявляют страны АТР, страны, где уже существует мощный развитый энергетический потенциал (Южная Корея, Япония, Китай. Индия), а также относительно молодые в плане ядерной энергетики страны - Вьетнам и Бангладеш. В этой связи Государственная корпорация по атомной энергии «Росатом» одним из приоритетов на ближайшую и долгосрочную перспективу видит сотрудничество в области мирного использования атомной энергии с другими странами. В частности, за счет строительства объектов атомной энергии, экспорта ядерных технологий и оказания услуг в данной сфере.
Так, Российская Федерация и Госкорпорация «Росатом» в 2010 году подписала около 20 межправительственных и межведомственных соглашений и меморандумов в области мирного использования атомной энергии. С Вьетнамом было подписано межправительственное соглашение о строительстве первой атомной электростанции. Также ведутся активные переговоры о подписании межправительственного соглашения о строительстве станции в Народной Республике Бангладеш. В Индии, Китае атомные станции активно строятся.
Проводится работа и на региональной основе. В июле 2010 года делегация наших экспертов приняла участие в региональном форуме Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) с презентацией российских ядерных технологий и опыта строительства станций за рубежом. В сентябре в городе Ханое состоялся с участием «Росатома» научно-технический семинар «Мирное использование атомной энергии в АТР». Целью семинара явилась презентация российского потенциала, возможного развития сотрудничества между Россией и странами АСЕАН в области мирного использования атомной энергии, внедрения инновационных ядерных российских технологий, в том числе по таким направлениям, как строительство атомных станций, ядерных исследовательских центров и других объектов атомной энергетики в России и за рубежом, научно-техническое обеспечение ядерно-топливного цикла, нормативно-правовое регулирование в области использования атомной энергии с учетом рекомендаций требований МАГАТЭ, а также подготовка национальных кадров для атомной отрасли и информация о возможностях коммерциализации и применения ядерных технологий в различных сферах народного хозяйства - это изотопная продукция, ядерная медицина, водоподготовка и другие.
В работе данного семинара приняли участие представители секретариата АСЕАН, Центра энергетики АСЕАН, а также делегации всех десяти стран АСЕАН: Брунея, Вьетнама, Индонезии, Камбоджи, Лаоса, Малайзии, Мьянмы, Сингапура, Таиланда, Филиппин. На семинаре состоялся успешный диалог по вопросам исследования и внедрения соответствующих инновационных разработок и решений атомной промышленности, установления прямых связей между научными организациями. Сформирована платформа для дальнейшего развития кооперации в данной области между странами - участниками семинара. В декабре 2010 года состоялся научно-технический семинар в Джакарте для специалистов Индонезии по вопросам мирного использования атомной энергии. В семинаре также участвовали представители секретариата АСЕАН, другие заинтересованные компании и организации.
По итогам проведения этих мероприятий разрабатываются и реализуются предложения по мерам, нацеленным на расширение научно-технологического сотрудничества, обмен технологиями, стимулирование коммерциализации наиболее перспективных российских технологий в Юго-Восточной Азии, а также формирование эффективного механизма установления прямых связей в указанной сфере и развития государственного и частного партнерства.
Российская Федерация готова выходить на международные рынки с предложением высокотехнологичной конкурентоспособной продукции. В этой связи, обладая большим международным опытом по реализации проектов по атомной энергетике в разных странах мира, Россия продолжает наращивать свое участие в деятельности ведущих многосторонних объединений АТР.
Константин Кокорев, первый заместитель директора РИСИ: Нашей стране необходимо идти на Восток. Процесс этот двусторонний. И хотим мы этого или нет, если не мы придем туда, то придут другие. Если сегодня не принять экстренных чрезвычайных мер, то мы на Дальнем Востоке можем оказаться лишними. Страны АСЕАН также проявляют интерес к нашим восточным регионам. И здесь нужна конкретная вдумчивая работа, которая позволила бы нам достойным образом ответить на этот интерес во благо России. Как это делать? Предложено много документов, много программ, много одобрено, в частности Россией и Китаем. Неумение и неорганизованность сосредоточить усилия ради достижения конкретных целей, пусть небольших, но обозначающих движение вперед, является главным препятствием. Нужна организующая структура, которая бы могла все эти процессы держать под контролем и управлять. Посмотрите, что делает, например, Китай. Там существует Госкомитет, который жестко контролирует все эти процессы.
Ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе действительно очень непростая. Почему так? Между странами региона очень много различий - и экономических, и в подходе к ситуации. Мы говорим о структуре в регионе, которая станет мощным объединительным фактором и будет служить безопасности. Это формат АСЕАН. Если анализировать китайские источники, там очень редко встретишь «АСЕАН+6» или «АСЕАН+8», если вообще встретишь. Это говорит о том, что работа в рамках таких форматов требует еще очень большого времени, чтобы прийти к какому-то общему пониманию. Сложности и трудности в этом направлении еще впереди. Что касается нас в АТР, то мы действительно «карлики», как было сказано, в плане экономическом. Если наш объем торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе составляет 3 миллиарда в 2009 году, то у Китая - 500 миллиардов. Существуют барьеры для сотрудничества и развития отношений, например уровень предприятий регионов.
Георгий Толорая, вице-президент фонда «Единство во имя России», директор корейских программ Института экономики РАН: Хотел бы внести ясность в дискуссию по поводу того, есть ли реальные угрозы и опасности для России, исходящие с Востока, из Азии, или нет. Мы подводим здесь итоги 2010 года, и главная особенность этого года то, что списывать со счетов «жесткую силу» в вопросах безопасности, думая, что все можно решить путем только экономического взаимодействия, используя только «мягкую силу», все-таки преждевременно. И обострение корейского конфликта, и обострение японо-китайского территориального конфликта, ситуация вокруг Южно-Китайского моря, других пограничных конфликтов, и ставшее уже ясным намерение США сдерживать Китай, выстраивая по периметру определенную структуру союзнических отношений и военного присутствия, показывают это.
Говорить о том, что вопросы безопасности в Азии не играют такой роли, как, скажем, в Южной Азии или на Ближнем Востоке, было бы не совсем правильно. Нашему российскому Дальнему Востоку всего 200-300 лет существования, что, по сравнению с соседними государствами, имеющими многотысячелетнюю историю, - небольшой исторический эпизод. Этот факт нельзя сбрасывать со счетов, необходимо понимать, что в связи с этим могут исходить угрозы, в том числе и военные угрозы, а не просто территориальные. Здесь может возникнуть острый конфликт. Например, на Корейском полуострове, в Корее, который мы контролировать не будем. Но последствия этого конфликта мы будем пожинать. Все зависит от того, насколько эффективны многосторонние механизмы поддержания национальной безопасности. Здесь надо понимать различия между пиар-усилиями, методами публичной дипломатии и теми реальными возможностями для решения проблем, и теми каналами и действиями, которые имеются.
Мне кажется, что создание так называемой «network», организации, которая так или иначе заставляет участвующих в ней экспертов встречаться, думать об этих вопросах, обращать внимание на вопросы, чрезвычайно важно. Первая встреча на уровне министров обороны, которая прошла в этом году, - важное событие. Считаю, что необходимо не оставаться в стороне от этих процессов. Россия в экономическом плане еще не скоро займет в Азии ведущие позиции. Но в политическом плане как балансир, как держава с довольно серьезным дипломатическим потенциалом мы востребованы. Мы можем и должны при не слишком значительных ресурсах и не слишком больших вложениях материальных средств свои позиции отстаивать и продвигать. Необязательно это должны быть собственные концепции, например Балийский договор-2, о котором сейчас идет дискуссия. Мы должны обозначать свою позицию в существующих процессах.
Если говорить о «мягкой силе», о продвижении положительного имиджа России, понимаю, какие нужны средства, чтобы такая работа была эффективной. Пока у нас таких средств не предвидится.
Александр Воронцов, заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН: Проблема Дальневосточного региона в том, что там есть ощущение, что Центр проводит колониальную политику. Мы наблюдаем политику эксплуатации природных ресурсов этого региона: все дивиденды уходят в Москву, а там ничего не остается, кроме загрязнения среды. В частности, в отношении этого завода по сжижению газа на Сахалине в городе Корсакове, на котором якобы установлены новые технологии. Но у людей, которые в этом городе живут, ощущение другое - устаревшие технологии. Люди говорят о загрязнении среды. Отношение такого неравноправного партнерства с Центром присутствует, и это надо исправлять.
Во Владивостоке началось строительство очистных сооружений, фактически впервые решаются проблемы социальной сферы. Не только мосты строятся, но очистные системы, до сих пор все в океан сбрасывалось.
По поводу миграции. Все говорят, что населения там не хватает. Говорят, что надо все менять, надо направлять туда миграционные потоки, а у них лейтмотив такой: создайте нормальные условия проживания для тех, кто здесь уже живет, а уже потом будем говорить о расширении населения.
Минувший год был годом нарастающего конфликта между США и Китаем по широкому спектру проблем. США также активизировали усилия по сдерживанию Китая, в том числе путем окружения, создания военных структур на границах Китая. Корейская проблема создает прекрасный повод для проведения военных маневров. Возникла иллюзия, что объединение Кореи возможно в ближайшем будущем, это используется Вашингтоном с целью давления на Китай, чтобы оторвать Северную Корею от Китая. Сам по себе северокорейский режим внутри вполне устойчив, но это давление может привести к худшему сценарию возникновения конфликта на Корейском полуострове, что может очень усложнить ситуацию для нас. В наших национальных интересах - сохранение статус-кво на Корейском полуострове. Имеет смысл активизировать совместные с Китаем усилия, предпринимать политические и дипломатические шаги, выдвигать новые инициативы с целью перевода конфликтной ситуации в мирное русло, в переговорный процесс.
Виктор Сумский, директор Центра АСЕАН при МГИМО (У) МИД России: Хочу откликнуться на некоторые соображения, высказанные ранее. Все вроде бы согласны с тем, что на азиатском направлении нам не нужно примеряться к какой-то особой, псевдоглобальной роли, что надо быть скромнее и соизмерять намерения с возможностями. С этим, в общем, не поспоришь, но трудно спорить и с другим: сама Восточная Азия - один из наиболее глобализированных регионов современного мира. Отказаться от глобального измерения в своей азиатской политике, от соотнесения ее с глобальным видением самих себя - значит заранее обречь себя на неудачу. В Азии, как и в целом мире, нам нужна политика, которая была бы одновременно реалистична и глобальна.
Что касается отсутствия или наличия угроз, исходящих из Восточной Азии, то военных вызовов, ставящих Россию под напряжение в той же степени, как в эпоху конфронтации СССР с США и разлада Москвы с Пекином, сейчас, конечно, нет (хотя забывать, например, о восточноазиатском компоненте американской ПРО не советовал бы никому). В то же время вместе с совокупной экономической мощью в Восточной Азии растет и потенциал конфликтов. Поиски новой региональной архитектуры сотрудничества и безопасности, приобретающие в последние годы столь настойчивый характер, разворачиваются именно в ответ на это. И в первую очередь - на признаки усиливающегося соперничества за региональное и глобальное верховенство между США и Китаем. Есть ли нам смысл подключаться к этому спору в качестве союзника той или другой стороны? Ведь региональная и глобальная гегемония, как говорится, - не наша тема. Приобрести от соучастия в этом споре мы, по большому счету, не можем ничего. Зато потери могут быть неприемлемо велики. Если по ходу выяснения американо-китайских отношений Восточная Азия утратит тот минимум политического равновесия, без которого не бывает экономического роста, то и партнером России в делах подъема Сибири и Дальнего Востока она не станет.
В сущности, речь идет о формировании такой активной и независимой российской политики, которая способствовала бы ослаблению тенденций к поляризации и конфликту, поощряла бы тенденции к сотрудничеству и повышала бы шансы региона на продолжение мирной социально-экономической трансформации. Думаю, нам следовало бы обустроить и занять в региональном политическом пространстве нишу, похожую на ту, которую занимало в предшествующую историческую эпоху Движение неприсоединения. Рядом с нами в этой нише оказалась бы масса игроков, противящихся однозначному выбору между Соединенными Штатами и Китаем и никак не заинтересованных в разрушительной конфронтации между ними, в частности АСЕАН. Политика, подобная этой, была бы и реалистичной, и глобальной в лучшем смысле обоих слов.
