Еще раз о роли личности в истории

*«Россия – Франция. 300 лет особых отношений/Отв. ред. Ю.И.Рубинский, М.Ц.Арзаканян. М.: ФГУК ГМВЦ «РОСИЗО», 2010. 328 с.

СОЛИДНЫЙ научный труд «Россия – Франция. 300 лет особых отношений»* подготовлен коллективом авторов по итогам состоявшейся в Париже международной конференции в рамках празднования перекрестного Года России во Франции и Года Франции в России. Монография представляет собой большой интерес как для специалистов в области международных отношений и франковедов, так и для самого широкого круга читателей.

Во-первых, это не просто сборник  статей и отдельных выступлений, а законченное научное исследование, показывающее ретроспективу отношений между Россией и Францией на протяжении 300-летней истории. Книга содержит важную информацию о французской и российской внешней и внутренней политике. Авторы не могли пройти и мимо вопросов культурных связей двух стран, учитывая близость и взаимовлияние двух культур, произрастающих из единого «европейского корня».

Во-вторых, сборник интересен всем, кто увлекается отечественной историей. Читатель найдет здесь портреты российских императоров, окажется в Париже вместе с Петром I, побывает при дворе его венценосной дочери Елизаветы, попытается разобраться в интригах ближайшего окружения русских царей,  где не последнюю роль играли и некоторые выдающиеся французские дипломаты. Изучение монографии – уникальная возможность погрузиться в историю нашей страны ХХ века, в том числе поучаствовать в роли наблюдателя в переговорах Сталина с генералом де Голлем, узнать, как французский лидер оценивал неоднозначную фигуру советского руководителя, а также задуматься над перспективами отношений между Россией и Францией.

В-третьих, знакомство со сборником – повод поразмышлять над общими проблемами международных отношений, а также попытаться докопаться до истинных причин тех или иных исторических событий, рассмотреть их тайные пружины и движущие силы. Возможно, главную роль играют геополитические факторы, наличие или отсутствие спорных территориальных вопросов и общие интересы сторон в отстаивании тех или иных международных позиций? Или же определяющим является уровень экономического развития того или иного государства? Идет ли речь о влиянии на события личных качеств и убеждений государственных лидеров? Разумеется, предложенная вниманию читателя монография не дает прямого ответа на все эти вопросы. Однако знакомство с ней стимулирует размышления над этими проблемами, позволяя по-новому осмыслить прошлое и, возможно, прийти к свежим выводам и умозаключениям.

ХVIII век – эпоха, когда геополитика во многом определяла характер взаимодействия между отдельными странами. На страницах сборника отражена важная роль Франции в так называемом «европейском концерте» и все более активное включение в него России. В это время геополитические интересы двух стран редко совпадали и взаимное сближение очень быcтро сменялось соперничеством. При этом роль личностей, стоявших у кормила власти, была особенно значительна. В России – это любознательный, живой, смелый, дальновидный и мудрый царь-реформатор Петр I. Это умная и свободолюбивая российская самодержица Елизавета Петровна, углубившая и развившая внешнеполитические успехи своего прославленного отца. Это талантливый и изощренный политик Екатерина II, искусно руководившая страной и за годы своего правления укрепившая международные позиции России. Это и фигура восхищавшегося Наполеоном Павла I.

300-летнюю ретроспективу отношений между Россией и Францией открывает статья, посвященная визиту во Францию Петра I в 1717 году¹. Эта поездка фактически стала отправной точкой последующего развития отношений между нашими двумя странами. В ходе визита были согласованы основные положения Амстердамского союзного договора, несколько позже подписанного Францией, Россией и Пруссией. Читатель вновь убеждается в том, сколь значительным было влияние неординарной личности Петра I не только на связи России и Франции, но и в целом на все последующее развитие нашей страны, ее внутреннюю и внешнюю политику. Находясь с визитом во Франции, любознательный царь-реформатор живо интересовался всеми техническими и промышленными новинками, договорился об учебе россиян в этой крупнейшей европейской стране и пригласил в Санкт-Петербург французских специалистов для обучения россиян «премудростям». Поездка в Версаль вдохновила Петра I на строительство Петергофа, где проявился незаурядный инженерный талант российского императора. Фонтаны Петергофа, спроектированные царем лично, были построены с использованием особенностей ландшафта, что, в отличие от Версаля, позволяло подавать воду к декоративным бассейнам без перекачивающих машин².

Читатель получит представление и об общем культурном уровне российской знати того времени. Так, русский царь практически не владел французским языком и совсем не понимал балета. Посещая в Париже балетный спектакль, Петр I уже в конце первого акта затребовал пива и покинул театр, не дождавшись окончания представления. Колоритны замечания Петра I о посещении им «Версальского огорода» с его «потешными фонтанами», а также его оценки французской архитектуры того времени: «Очень толсто строят, и все из камня, а не из кирпича»³.

Галерею портретов российских царей продолжает статья профессора Университета Париж-IV Сорбонна Ф.-Д.Лиштенан, содержащая существенные детали к образу Елизаветы Петровны⁴. При этом работа Лиштенан ясно демонстрирует, что не только личности, стоящие непосредственно во главе того  или иного государства, оказывают влияние на исторический процесс. Историю творят и другие люди, причастные к выработке политики страны. Читатель вновь убеждается в том, что «дипломатия – это умная, двойственная и сложная игра»⁵. Мы узнаем, как французский посланник при царском дворе Ля Шетарди, ловкий и опытный дипломат, в критический момент российской истории проявил незаурядные качества, сумев сблизиться с будущей императрицей Елизаветой Петровной, добился ее расположения и помог ей взойти на престол.

Руководствовался ли Ля Шетарди личными побуждениями или искусно отстаивал интересы своей страны? Конечно, сказалась личная симпатия, которую испытывали друг к другу Елизавета и французский посланник. Однако они не были частными людьми, за каждым из них стояли отличавшиеся друг от друга государственные интересы. Россия в этот период находилась на подъеме и стремилась укрепить свои позиции, в том числе за счет сотрудничества с Францией. Опытная и влиятельная Франция разыгрывала собственную карту, активно интригуя для того, чтобы укрепиться по отношению к Австрии и помешать приходу к власти российских наследников, имеющих немецкие корни. Поэтому поддержка, которую оказал французский посланник  Елизавете, по сути, была выражением не только и не столько взаимных симпатий, сколько результатом игры геополитических факторов, а значит, трезвого и холодного расчета. Другой вопрос – личные качества французского дипломата, который проявил незаурядный ум и дальновидность, реализуя государственные интересы своей страны.

Оказал ли Ля Шетарди решающее воздействие на российскую политику? Видимо, степень влияния Ля Шетарди в критический для России период истории может быть оценена как значительная, но все-таки не решающая, и дальнейшая судьба французского посланника является ярким тому подтверждением. Еще до своего восшествия на престол Елизавета четко показала, что имеет свою собственную точку зрения на основные государственные вопросы. Так, накануне переворота Ля Шетарди не удалось втянуть Россию в войну со Швецией и добиться от Елизаветы обещания о территориальных уступках. Взойдя на престол, Елизавета все больше и больше дистанцировалась от Ля Шетарди.

Екатерина II еще больше укрепляет самостоятельность России. Из статьи  профессора Университета Париж-III А.Строева, основанной на изучении французских архивов, мы, в частности, узнаем, что после ее воцарения придворные вынуждены отказываться от иностранных подарков. Как отмечается в инструкции 1780 года французского Министерства иностранных дел для посланника маркиза де Верака, «Екатерина  удачно сочетала государственные дела с «маленькими женскими слабостями,  они по счастливой случайности послужили тому, что сильнее привязали к ней фаворитов, которые принуждены были заботиться о благе народа, о том, чтобы вызвать к ней любовь и уважение подданных и утвердить ее на троне»⁶. Екатерина умела оставаться над схваткой между придворными, а международные позиции России становились все более прочными.

Вместе с тем при Екатерине Великой Россия все больше испытывает культурное влияние Франции, и важную роль в этом играет сама российская императрица, впитавшая лучшее из того, что было создано французским Просвещением. Достаточно сказать, что ее личная библиотека включала, помимо немецких книг, не менее 1 тыс. томов на французском языке. Там можно было найти как книги по античной истории и философии, так и труды о современных ей государствах⁷. Двор и окружение Екатерины не могли обойти своим вниманием все, что было интересно императрице, и были просто вынуждены  знакомиться с лучшими образцами литературы Франции, чье культурное влияние постепенно проникало в Россию.

Это влияние продолжалось и при Павле I, который, однако, в отличие от своей венценосной матери стремился к заключению полноценного союза с Францией. Восхищение Павла I Наполеоном и его деятельностью не могло не отразиться на отношениях России и Франции. Несмотря на то что Наполеон являлся наследником Великой французской революции, придя к руководству страной, он очень скоро сконцентрировал в своих руках всю полноту власти. Как представляется, это вполне гармонировало с идеальными монархическими представлениями российского императора. В первые месяцы 1801 года де-факто сложился первый в истории Европы русско-французский союз. Интересно, что, стремясь поддержать Наполеона, Павел I планировал направить в первые месяцы 1801 года 70-тысячное войско в Индию, чтобы нанести удар по Англии. Его желание «омыть сапоги русских солдат в водах Индийского океана» не ограничивалось абстрактными планами. В качестве авангарда Павел решил двинуть в Индию донских казаков. Как отмечает в своей статье научный сотрудник французского Музея армии О.Соколов, в феврале 1801 года 22,5 тыс. казаков с 12 пушками и 12 единорогами под командованием атамана Войска Донского Орлова Первого выступили на Оренбург⁸.

Убийство Павла в ночь на 12 марта 1801 года помешало реализации этих поистине авантюристических планов, одновременно похоронив идею российско-французского союза. Интересно, что в смерти Павла была прямо заинтересована Великобритания, которая, по словам занимавшего пост российского министра иностранных дел графа Ростопчина, «своею завистью, пронырством и богатством была, есть и пребудет не соперница, а злодей Франции»⁹. В сборнике приведены данные архивов британских спецслужб, согласно которым англичане, опасаясь усиления Франции и стремясь предотвратить франко-российский союз, «сыграли прямую роль в убийстве Павла I»¹⁰.

На примере этих событий ясно видно, что эпоха «европейского концерта», когда, словно по мановению волшебной палочки, вражда между отдельными государствами мгновенно превращалась в самую тесную дружбу и наоборот, была жестокой и беспощадной не только по отношению к простым людям, но и по отношению ко многим так называемым «творцам истории». Насильственная смерть Павла I – повод вновь задать себе вопрос: как оценить эти ужасные с точки зрения общечеловеческой нравственности события, которые выявили аморальность верховной власти российских императоров и их окружения, нередко прибегавшего к подобным методам? Очевидно, сколь сложно дать однозначную оценку этим событиям и «отделить зерна от плевел».

«Реалисты» сказали бы, что убийство Павла I стало для России несомненным благом. В результате заговора к власти пришел воспитанный на идеалах Просвещения внук Екатерины II. Равновесие в верхних эшелонах власти было на какое-то время восстановлено. По словам В.О.Ключевского, Александр I, «преемник императора Павла, вступил на престол с более широкой программой и осуществлял ее обдуманнее и последовательнее предшественника»¹¹. России удалось избежать втягивания в чуждую ей военную кампанию в Индии. В этот период она не имела никакого опыта и не обладала соответствующими вооружениями для ведения боевых действий на большом удалении от своей территории.  В условиях отсутствия дорог и другой транспортной инфраструктуры такая война для российской армии, оторванной от основной материальной базы, неизбежно обернулась бы поражением. Это ослабило бы Россию, лишив ее возможности должным образом подготовиться и к будущей большой войне с наполеоновской Францией, которая в силу геополитических факторов и личных амбиций Наполеона была неминуема. В этом случае исход войны 1812 года, скорее всего, был бы совсем иным. Как полагают «реалисты», убийство Павла избавило Россию от серьезных бед и поражения войны с Наполеоном.

Однако другой, не менее, а, возможно, более важный, аспект этих событий – аморальность российской власти, доставшейся Александру I такой страшной ценой, – еще нуждается в осмыслении и оценке. Не стало ли убийство императора важным звеном в череде событий, которые в дальнейшем привели царскую династию Романовых к краху в 1917 году и предтечей испытаний, выпавших на долю нашей страны на протяжении ХХ века. Знакомство с работами, помещенными на страницах сборника, заставляет читателя задуматься над этими проблемами, попытаться глубже проникнуть в «суть событий». В любом случае, как известно, «история не терпит сослагательного наклонения», и ход исторических событий, важным звеном которых стала насильственная смерть российского императора, привел к тому, что недолгому российско-французскому сближению был положен конец.

После смерти Павла I, как бы завершающей XVIII век, инерция двустороннего взаимодействия влечет за собой подписание Тильзитского мирного договора. Однако очень скоро ряд причин приводит к окончательному краху франко-русского союза и нападению Наполеона на Россию. По словам профессора Ю.Рубинского¹², во-первых, существенную роль играли различия в геополитических интересах Москвы и Парижа. Франция, стремящаяся компенсировать влияние Англии и Австро-Венгрии, была заинтересована в поддержке со стороны России. Однако одновременно, пытаясь нейтрализовать Россию, Франция интриговала с Польшей, Швецией и Турцией, выстраивая так называемый «восточный барьер» против России. Во-вторых, на отношения двух стран влиял идеологический фактор. Абсолютистско-феодальная российская модель  была мало совместима с французскими буржуазно-демократическими идеями, ворвавшимися в политическую жизнь страны вместе с Великой французской революцией. Главным фактором сближения в это время являлись, пожалуй, торгово-экономические отношения. Но и они носили неустойчивый характер, так как присоединение к «континентальной блокаде» Великобритании противоречило российским интересам. Личные контакты российского и французского императоров, их стремление к сотрудничеству не смогли переломить эти негативные тенденции, которые постепенно взяли верх в отношениях двух стран.

Историю двусторонних отношений в XIX веке продолжает статья французской исследовательницы М.П.Рей, которая приводит ряд интересных деталей к портрету российского императора Александра I. В ней он предстает прежде всего как гуманист высокой пробы, призывающий союзников проявить великодушие по отношению к поверженному Наполеону, а российские оккупационные войска – к сдержанности. Очевидно, что здесь мы сталкиваемся с проявлением особенностей личности самого Александра I, который был настроен «милость к падшим призывать». Вместе с тем его стремление избежать унижения и излишнего ослабления Франции объясняется не только и не столько его абстрактными представлениями, сколько опасением возможного излишнего усиления Великобритании и империи Габсбургов. Геополитика вновь диктует ход событий.

XIX век – эпоха, когда до России докатилось эхо Французской революции, и идеология постепенно начинает проявляться и в сфере международных отношений. В этой связи интересно, что в отличие от стремящихся к восстановлению монархии Бурбонов Александр I выступал в поддержку конституционных либеральных режимов, отмечает М.П.Рей. Он, в частности, полагал, что невозможно уничтожить память о Великой французской революции и годах правления Наполеона, и настаивал на необходимости внедрения во Франции либеральных идей и введения там Конституции, при этом не решаясь предложить ее России, хотя, как показало восстание декабристов, именно царской России Конституция была нужна больше всего. Своеобразным парадоксом стало то, что царь, стоящий во главе абсолютистского государства, открыто стремился реформировать общественную жизнь и ограничить абсолютную власть, но не у себя дома, а во Франции. Скорее всего, Александр понимал неизбежность либеральных реформ не только во Франции, но и в России. Однако, полагая, что эти преобразования не будут поддержаны его окружением, Александр опасался продвигать их на родине. «Царь столкнулся с враждебностью большей части дворянства и отсутствием почвы для проведения реформ в России», – отмечает Рей¹³. Убийство отца связало руки наследнику трона, который должен был всегда помнить о том, что любые действия, не согласованные с политической элитой, а тем более направленные против ее интересов, могут поставить под вопрос не только его пребывание у власти, но и саму его жизнь. Не в этом ли кроется причина половинчатости и непоследовательности многих реформ, которые умирали у нас, едва родившись, так и не приведя общество к Прогрессу и Просвещению?

После войны 1812 года, фактически в течение всего XIX века, отношения России и Франции носили характер скорее соперничества, чем сотрудничества. Новое сближение наметилось лишь к концу ХIХ века. Возможно, поэтому на страницах рецензируемого сборника наиболее объемно освещены культурные связи между нашими двумя странами в это время. Читатель лишний раз убеждается в том, сколь важна их роль для сохранения двустороннего диалога. Неслучайно тогда, когда политический диалог оказывался на низком уровне и торгово-экономические отношения также оставляли желать лучшего, именно культурный диалог продолжал развиваться. Не иссякавший никогда ручеек взаимных обменов и взаимного влияния в отдельные, более благоприятные, периоды разрастался в мощную полноводную реку.

Более полно, чем XIX век, представлен на страницах издания ХХ век, принесший суровые испытания как для России, так и для Франции. И здесь вновь, уже на новом историческом витке, наблюдаем, сколь причудливым может быть переплетение различных факторов, которые, сменяя друг друга, определяют ход событий. После 1917 года идеологический фактор, страх Франции перед лицом угрозы мировой революции, длительное время играет главную роль в двусторонних отношениях. Однако в 1930-х годах и особенно накануне Второй мировой войны на первые роли выдвигается геополитика, тогда как идеология отступает на задний план.

Работы о советско-французских отношениях 30-40-х годов ХХ века, помещенные в сборнике, читаются с особым интересом в том числе и потому, что позволяют по-новому оценить нашу недавнюю историю, увидеть ее во всей полноте и противоречивости. Еще совсем недавно история нашей страны советского времени была чем-то определенным, незыблемым и монументальным. Подобно памятнику Карлу Марксу в центре Москвы, вырубленному из единой глыбы, она не подлежала изменению и перемещению. Такая «окаменевшая» история советского времени была необходима для поддержания «морально-политического единства общества», которое на поверку оказалось мифом. Застывшее, монолитное сооружение все меньше соответствовало реальным запросам людей. Многим из нас, выросшим в советское время, история СССР, которую мы «проходили» в школе и вузах, представлялась чем-то рутинным, искусственным и тяжеловесным. Сегодня, через 20 лет после самороспуска Советского Союза, мы постепенно вновь обретаем интерес к истории нашего государства советского периода. Становится ясно, что внешняя монолитная оболочка была витриной, скрывавшей реальные проблемы нашего общества. Новейшие исследования заставляют по-новому взглянуть на  события прошлых лет. С этой точки зрения сборник, составленный первоклассными учеными, представляет собой большой интерес.

Казалось бы, чего стоят советские газеты 1930-х годов, с пафосом «перепевавшие» официальную точку зрения, изложенную первым лицом государства, и не содержавшие ничего, кроме набивших оскомину повторяющихся из номера в номер штампов? Но, оказывается, и эти газеты могут быть прочитаны так, что в них обнаруживаются различия и нюансы, позволяющие прийти к новым выводам и иначе, чем прежде, взглянуть на те или иные исторические события. Читатель понимает, насколько ценным и богатым историческим источником могут быть эти газеты. И тут многое зависит от того, насколько вдумчивым, опытным и эрудированным является исследователь, насколько глубоко и полно знает он изучаемую эпоху и все, что связано с темой его работы. Блестящий образец исторического анализа представлен в статье профессора МГУ В.П.Смирнова, основанной на советских газетах 1930-х годов¹⁴. 

Разделы сборника, посвященные российско-французским отношениям ХХ века, возвращают читателя к мысли о том, что яркие политические личности порой сильнее влияют на судьбы мира, чем геополитика, торговля, экономика, культура. Проводя конкретную политику, такая личность, несомненно, учитывает все эти факторы. Однако свойство незаурядного политического деятеля – умение подняться над ситуацией и воплотить в жизнь свои собственные концепции развития страны. Именно таким политиком в истории Франции ХХ века являлся генерал де Голль. Послевоенное сближение с СССР, главным архитектором которого был этот выдающийся французский лидер, способствовало реализации его идей величия Франции в условиях нового, изменившегося мира. Этой теме посвящены три статьи¹⁵, в которых убедительно, с использованием аутентичных исторических источников показаны причины, толкавшие генерала де Голля к союзу с СССР в этот период.

Как известно, генерал де Голль был широко образованным, опытным, наблюдательным и вдумчивым политиком. Большой интерес представляют собой характеристики различных политических лидеров, которые он оставил нам в своих обширных мемуарах. Некоторые из них приводятся в статье ведущего российского специалиста по истории голлизма, главного научного сотрудника Института всеобщей истории РАН М.Ц.Арзаканян. Учитывая развернувшуюся сегодня дискуссию о роли Сталина в истории советского государства, читатель с интересом ознакомится с оценками, которые дал генерал этому советскому руководителю. Де Голль всегда помнил, что именно Сталин стоял во главе СССР, победившего фашистскую Германию, что не помешало ему так охарактеризовать советского лидера в своих мемуарах: «Сталин был одержим жаждой власти. Измученный боязнью заговоров, он был вынужден скрывать свое истинное лицо, жить без мечтаний, жалости, искренности, видеть в каждом человеке препятствие или угрозу. Все его действия сводились лишь к маневрированию, подозрительности и упорству. Революция, партия, государство, война были для Сталина удобными случаями и средствами господства. Он достиг его, всемерно используя все уловки толкования марксизма и суровость тоталитаризма, запуская в игру сверхчеловеческие дерзость и коварство, порабощая или ликвидируя других»¹⁶. Эта характеристика Сталина, на наш взгляд, представляет собой особую ценность, помогая лучше понять личность советского генералиссимуса, ее место в нашей истории.

Сколь значительна была роль самого руководителя Французского государства в это время, и в частности его влияние на процесс франко-советского сближения? Несомненно, личные взгляды де Голля, его образ как  лидера «Свободной Франции», стремление вернуть стране былое величие существенно повлияли на позицию Парижа в вопросах сотрудничества с Москвой в первые послевоенные годы. Однако можно предположить, что, окажись в это время во главе Франции какой-либо другой руководитель, он, скорее всего, также предпринял бы шаги, направленные на сближение с СССР, чьи международные позиции были прочны как никогда прежде. И США, и Великобритания в этот сравнительно короткий период были союзниками Советского Союза и, для того чтобы завязать  партнерские отношения с СССР в это время, от французского лидера не требовалось особого мужества.

Совсем другая ситуация сложилась в разгар холодной войны середины 1960-х годов. Представляется, что во франко-советском сближении в это время решающую роль сыграл тот факт, что именно де Голль стоял во главе Французского государства. Для таких смелых и радикальных шагов, как беспрецедентное сближение с СССР, в тех условиях требовалось особое мужество, решимость, убежденность – качества незаурядной личности, какой являлся именно де Голль. Скорее всего, если бы во главе страны стоял иной, менее яркий и сильный политик, развитие событий пошло бы по другому, более спокойному, консервативному сценарию. Причины, подтолкнувшие де Голля к столь демонстративным действиям, были глубоки и серьезны. О них подробно рассказывается в статье профессора Института политических наук М.Вайса¹⁷. Тем не менее можно предположить, что, если бы не де Голль, партнерство Москвы и Парижа не получило бы столь мощного импульса. Все это показывает, сколь значительной может быть роль отдельного политика, оказавшегося во главе страны. Это также повод вспомнить простую истину, что «историю вершат конкретные личности», и от того, насколько честным перед собой и перед доверившими им власть гражданами является тот или иной политический лидер, нередко зависят судьбы народов и целых государств.

Именно благодаря де Голлю СССР и Франция стали, как отмечалось в совместных декларациях, «первопроходцами разрядки международной напряженности». Был заложен фундамент взаимовыгодного сотрудничества на долгие годы вперед. Достаточно отметить, что президенты Помпиду и Валери Жискар д´Эстен чаще встречались с советскими руководителями, чем с представителями американской администрации¹⁸.

Приход к власти Ф.Миттерана,  стоявшего во главе блока левых сил, вновь поставил на повестку дня идеологические разногласия между двумя странами. Однако с середины 1980-х годов наметилось потепление, важным стимулом которого становится перестройка в СССР и начавшиеся позитивные изменения в отношениях двух сверхдержав. Во второй половине 1980-х годов Миттеран, с симпатией относившийся к советскому лидеру М.С.Горбачеву, поддерживает его политику, направленную на реформирование советской системы и создание «общеевропейского дома». В 1989 году Миттеран выдвигает встречную амбициозную идею «европейской конфедерации», которая, как и проект «общеевропейского дома», была направлена на формирование единого евроатлантического пространства солидарности от Атлантики до Тихого океана.

Насколько реальной была в то время возможность создания общеевропейского объединения с участием СССР? Могло ли это помочь сохранить наше союзное государство или, наоборот, привело бы к еще более стремительному, а потому – катастрофическому распаду? Какова роль политической элиты в этих процессах и отдельных личностей? Ответы на эти вопросы пока еще не сформулированы полностью и окончательно, и эти темы еще ждут своего исследователя. Представляется, что процесс осмысления перемен в нашей стране рубежа 1980-1990-х годов находится еще в самом начале. Существенным вкладом в разработку этой темы стала статья профессора МГИМО (У) Е.О.Обичкиной, построенная на изучении опубликованных в России и во Франции воспоминаний бывшего министра иностранных дел Франции Ю.Ведрина, посла России во Франции Ю.В.Дубинина, помощника М.С.Горбачева А.С.Черняева.

Вопрос о том, почему не была реализована идея Миттерана о создании европейской конфедерации, представляется важным с точки зрения сегодняшнего дня. 20 лет спустя Россия остается за пределами объединяющейся Европы, все активнее претендуя на роль «самостоятельного центра силы». Вполне очевидно, что объединительный потенциал общеевропейских проектов  советского и французского лидеров был реализован далеко не полностью. Скорее всего, к этому не были готовы ни та ни другая сторона. Путь реформ, на который вступила Россия, оказался более длинным, сложным и мучительным, чем это представлялось многим по обе стороны бывшего железного занавеса. Общеевропейские идеи Горбачева и  Миттерана не были поддержаны в странах так называемого «советского блока». Сформулированные расплывчато, в общей форме, сами концепции не были проработаны, речь не шла о каких-либо конкретных программах и планах. Вместе с тем нельзя не отметить и благотворный импульс, который, несмотря на свою расплывчатость и ограниченность, дали идеи Горбачева и Миттерана по сближению России и Европы. Невзирая на отдельные кризисы в отношениях, многостороннее, многоуровневое взаимодействие продолжает развиваться и разрастаться. В наши дни российско-французское взаимодействие является неотъемлемой частью всего комплекса отношений между Евросоюзом и Россией, декларировавшей свою приверженность западным ценностям и проводящей, хотя и не всегда последовательно, соответствующие внутренние реформы. Остается только присоединиться к надеждам, высказанным Е.О.Обичкиной, по поводу того, что «после своего стремительного расширения на Восток объединенная Европа, переболев «детскими болезнями» новых восточноевропейских членов, вернется к тому климату, к становлению которого были причастны Москва и Париж в начале 1990-х»¹⁹.

Как во Франции сегодня видят эти процессы и что может быть сделано для дальнейшего сближения, узнаем из заключительной статьи Анн де Тенги²⁰. На первый взгляд, французская исследовательница настроена несколько пессимистично в отношении перспектив франко-российского сотрудничества. Она ставит под сомнение то, что отношения России и Франции носят характер привилегированного партнерства. Истинным привилегированным партнером России в Европе сегодня является Германия, и во Франции за последние годы резко ухудшился имидж России, полагает де Тенги. Вместе с тем автор признает, что партнерство двух наших стран не является бессодержательным. В наши дни французские инвестиции в российскую экономику значительны. Подходы Парижа и Москвы к ряду ключевых вопросов европейской безопасности имеют много общего. В 2002 году Россия и Франция создали Совет сотрудничества по вопросам безопасности, что позволяет им координировать свои позиции по международным проблемам, продвигая сотрудничество и привлекая к нему представителей даже самых закрытых государственных структур обеих стран. Франция, возглавлявшая ЕС во второй половине 2008 года, сыграла существенную роль в урегулировании конфликта в Южной Осетии, выступив в роли успешного посредника. Наконец, как справедливо отмечает де Тенги, хотя Германия и является привилегированным партнером России, сегодня речь идет и о периодически возникающем трехстороннем формате отношений между Москвой, Берлином и Парижем.

Как известно, Франция и ФРГ уже давно и успешно координируют свои внешнеполитические подходы, во многом определяя политику всего Европейского союза по тем или иным международным проблемам. Эту связку, вопреки некоторым прогнозам, не разрушил даже финансово-экономический кризис. Как у Парижа, так и Берлина есть свои собственные резоны для партнерства с Москвой. На наш взгляд, в конечном итоге важен результат – общий курс этих влиятельнейших членов ЕС на сотрудничество с РФ. Развитие этого взаимодействия на фоне общего улучшения отношений между США и Россией после прихода к власти Президента Б.Обамы постепенно становится одним из важных элементов нового европейского политического ландшафта. Как представляется, в этих условиях не столь существенно, каким термином обозначается российско-французское партнерство, является ли оно «стратегическим, привилегированным, особым или продвинутым сотрудничеством». Решающее значение имеет то, что наши отношения имеют глубокие исторические корни, соответствуют интересам как России, так и Франции, а потому их дальнейшее успешное развитие может рассматриваться как долгосрочный тренд.

Подводя итог, отметим, что в целом попытка комплексного исторического анализа двусторонних отношений, предпринятая российскими и французскими учеными, оказалась успешной. Сборник снабжен качественным научным аппаратом, что в наши дни встречается довольно редко. Читатель будет приятно удивлен и тщательно выверенным именным указателем, помещенным в конце книги. Благодаря авторам и составителям сборника мы получили уникальную возможность на примере 300-летней истории российско-французских отношений наблюдать игру различных факторов, проследить их воздействие на отношения между государствами, а также лучше оценить роль исторических личностей. В зависимости от того, насколько мощным является тот или иной политический лидер,  как тонко умеет он улавливать «веяние времени», решающим образом зависит его способность влиять на события. Оптимисты верят, что каждая историческая эпоха медленно, но верно продвигает человечество к более гуманным отношениям. ХХ век с его  разрушительными мировыми войнами заставил многих по-новому оценить геополитическое, военное, экономическое, социальное, культурное измерения международных отношений, поставив на первое место ценность отдельной человеческой жизни. И сегодня, как никогда прежде, в реализации этих гуманных идей важна роль отдельных политиков, которым еще только предстоит войти в Историю.

 ¹Мезин С.А. Визит Петра I в Париж и первый союзный договор России и Франции 1717 года// Россия – Франция: 300 лет особых отношений. М., 2010. С. 328.

 ²Кальницкая Е.Я. Версаль и Петергоф: музей в контексте истории// Россия – Франция… С. 27.

 ³Мезин С.А. Указ. соч. С. 22-23.

 ⁴Лиштенан Ф.-Д. Первое посольство Франции в России: надежды, пределы, разочарования// Россия – Франция… С. 37-47.

 ⁵Там же. С. 58.

 ⁶Recueil des instructions donnees aux ambassadeurs et ministres de France. T.IX. Russie/ ed Rambaud (1749-1789). Paris, 1890. P. 353.  Цит. по: Строев А. Искусство соблазнять: французские дипломаты и шпионы в России в XVIII веке // Россия – Франция... С. 59.

 ⁷Зайцева И. «Коллекция книг французских» императрицы Екатерины II// Россия – Франция… С. 88-89.

 ⁸Соколов О. Первая попытка заключения русско-французского союза в эпоху Наполеона. Бонапарт и Павел I// Россия – Франция… С. 111.

 ⁹Записка графа Ростопчина Ф.В.// Русский архив, 1878. Т. 1. С. 104. Цит. по: Соколов О. Указ. соч. С. 103.

¹⁰Там же. С. 112.

¹¹Ключевский В.О. Курс русской истории. Т.V. М., 1989. С. 185.

¹²Рубинский Ю.И. Тильзит//Россия – Франция… С. 113-123.

¹³Рей М.П. Александр I в Париже: Россия, Франция и идея Европы в 1814-1815 годах// Россия – Франция… С. 129.

¹⁴Смирнов В. Советско-французский договор о взаимной помощи в освещении советской печати// Россия – Франция… С. 236-242.

¹⁵Арзаканян М. Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны и визит де Голля в СССР 1944 года; Зуева К. Советско-французский договор о союзе и взаимной помощи 1944 года; Суту Ж.-Анри. Договор 1944 года и его значение для французской дипломатии // Россия – Франция… С. 243-272.

¹⁶Gaulle Ch. De. Memoires de guerre. Vol. 3. P. 60-61. Цит. по: Арзаканян М. Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны // Россия – Франция… С. 249.

¹⁷Вайс М. Визит де Голля в СССР в 1966 году// Россия – Франция… С. 273-278.

¹⁸Там же. С. 278.

¹⁹Обичкина Е. Договоры Франция – СССР – Россия в начале 1990-х годов: новая парадигма// Россия – Франция… С. 302.

²⁰Де Тенги А. Специфика французско-российских отношений в настоящее время// Россия – Франция… С. 303-314.