Цель поставлена предельно конкретно: в области технологического развития Россия должна быть конкурентоспособна по ключевым направлениям.
В.В.Путин. Выступление на заседании Совета по науке и образованию 6 февраля 2025 г.

Мир переживает четвертую промышленную революцию. Помимо открывающихся беспрецедентных возможностей научно-технический прогресс сопряжен с серьезными рисками и угрозами международной безопасности, которые уже начинают реально выкристаллизовываться и будут все более отчетливо проявлять себя в дальнейшем.

Внедрение в жизнь передовых технологических решений постепенно ведет к изменению военно-политического ландшафта в мире, переосмыслению основ стратегической стабильности, расширению сферы соперничества между странами, качественному скачку возможностей вооружений и военной техники, коренной трансформации военных конфликтов и появлению новых форм и способов ведения войны. Повышается динамика конфликтов, усиливается фактор нестабильности и неопределенности, снижается роль человека в принятии решений о задействовании летальных средств поражения.

Развитие новых технологий (НТ) опирается на уже существующий научный и производственный фундамент в конкретных странах и имеет свою внутреннюю динамику, которая определяется многими факторами. «Перепрыгнуть» стадии развития без серьезных внутренних усилий или внешнего содействия практически невозможно. Локомотивами инновационных процессов в военной области являются разные игроки: в США - это гражданский бизнес и наука, работающие в том числе и по заказам Пентагона, в Китае - это военно-промышленный комплекс (ВПК), который неразрывно связан с гражданским сектором (military-civic fusion), в России - это преимущественно ВПК и военная наука. Эти исторически сформировавшиеся движители влияют на уровень эффективности инновационного процесса, темпы развития и внедрения ноу-хау в военную сферу и требуют разных подходов к их управлению. В частности, в США возникает проблема изучения гражданского рынка новаций и привлечения гражданских наработок в военную сферу, в России, наоборот, серьезным вызовом является конверсия военных достижений в гражданское производство.

Сфера охвата новых технологий четко не определена и разнится в национальных юрисдикциях. В докладе Генсекретаря ООН по тематике потенциального воздействия последних достижений науки и техники на международную безопасность и разоружение (июль 2024 г.) выделяются искусственный интеллект (ИИ) и автономность, беспилотные системы, цифровые технологии, биология и химия, космические и аэрокосмические технологии, электромагнитные технологии, технологии производства материалов1. В списке Национальной стратегии критических и новых технологий администрацией США, непосредственно связанных с национальной безопасностью, определены 18 областей2.

Новые технологии находятся на разных этапах зрелости, и временные рамки их массового внедрения в военную сферу варьируются. На одних направлениях, таких как ИИ3, информационно-коммуникационные технологии (ИКТ), гиперзвук, беспилотные летательные аппараты (БПЛА) разной степени автономности, они уже активно внедряются в военные дела и задействуются в зонах конфликтов. На других, например квантовые технологии (КТ)4, только начинают использоваться в военных целях, и их массовое применение прогнозируется в перспективе пяти-десяти лет, а некоторые вообще находятся на уровне теоретических разработок.

В большинстве стран передовые научные исследования и разработки в различных областях, особенно в военной, носят закрытый характер. Дать полную оценку реальному положению дел в плане прогресса в некоторых областях на основе открытых источников весьма затруднительно, что создает дополнительные сложности по части прогнозирования, мониторинга, регулирования таких технологий и управления ими, а также при стратегическом планировании и обновлении военных доктрин.

Новые технологии стали неотъемлемой частью стратегий национальной безопасности развитых стран и возведены в ранг приоритетных. В науку и технологии вкладываются значительные финансовые ресурсы - около 1,1 трлн долларов ежегодно. Государства стимулируют высокотехнологичные исследования и разработки, стартапы; бизнесу, работающему в высокотехнологических сферах, оказывается максимальное содействие (финансовое и правовое) со стороны госструктур; идет ускоренная подготовка высококвалифицированных специалистов в перспективных областях, одновременно усиливается национальный контроль за распространением передовых ноу-хау.

Еще один немаловажный аспект - это риски, связанные с конвергенцией науки и технологий на основе междисциплинарного взаимодействия конкретной технологической области с новейшими и уже существующими технологиями. В частности, по оценке ООН, речь идет о сочетании ИИ и автономности, ИКТ, ИИ и КТ, ИИ и науки о жизни, биологии и ИКТ, и наконец, ядерного оружия, ИКТ и ИИ5. Подобная конвергенция может увеличивать разведывательный потенциал противника, повышать эффективность управления войсками и ударной мощи.

Развитие новых технологий происходит на фоне жесткого военно-политического и экономического противостояния и отсутствия какого-либо доверия между противоборствующими центрами силы. Тенденция к обострению ситуации носит долгосрочный характер. Это предопределяет невозможность налаживания равноправного и взаимовыгодного сотрудничества в инновационной сфере, а тем более обеспечения доступа к новым технологиям. По сути, западные политические элиты открыто ведут линию на формирование неоколониализма технологического типа, где малая группа стран, обладающих передовыми технологиями, будет диктовать свои условия технологически менее развитому большинству.

Новые технологии вписаны в концепцию глобального доминирования США и их западных союзников и уже сейчас играют ключевую роль в процессе ее реализации. По мере раскрытия потенциала их роль, особенно в военной сфере, будет возрастать. Инновации становятся константой глобальной политики, которая будет формировать неотехнологические полюсы притяжения. Степень обладания новыми технологиями будет определять место каждой страны в новом формирующемся миропорядке.

Использование новых технологий в военной сфере пока еще слабо регламентируется на многостороннем уровне. В последние годы наблюдается повышение внимания международного сообщества к формированию правовой основы регулирования инновационных процессов. На профильных площадках данная тематика постепенно интегрируется в повестку дня заседаний: КБТО, КЗХО, ДНЯО, Группы правительственных экспертов по смертоносным автономным системам КНО, Конференции по разоружению (КР), Первого комитета ГА ООН, а также экспортно-контрольных режимов.

США вместе со своими союзниками активно работают в многосторонних форматах в целях формирования выгодных им и контролируемых ими международно-правовых механизмов сотрудничества в области новых технологий с прицелом на недопущение в эту сферу «авторитарных режимов». Под началом США формируются технологические альянсы, которые являются, по сути, закрытыми «клубами», доступ в которые без их согласия запрещен. Появляются многочисленные инициативы, нацеленные на продвижение интересов западных «передовиков». Анализ диалога на многосторонних площадках показывает, что международное сообщество еще далеко от понимания того, как вести дела в сфере новых технологий и на какие итоговые результаты выходить.

Основной прогресс по всему спектру новых технологий сконцентрирован в двух глобальных центрах - США (и их союзников) и Китае. В настоящее время между этими крупными игроками по сути развернулась гонка «на опережение» за овладение новыми технологиями, которые становятся значительным фактором в борьбе за влияние на мировые процессы.

Американская политическая элита исходит из того, что передовые технологии (advanced technologies) трансформируют мир, и использует их как ключевой инструмент для продвижения своих «демократических» ценностей. Навязываемая Вашингтоном весьма размытая концепция «технологий для добра» призвана изолировать противников (читай: Китай и Россию) от технологических процессов «демократических» стран.

По поручению Президента США Д.Трампа разрабатывается национальная стратегия обеспечения безусловного лидерства в критических и новых технологиях в ХХI веке. Ставка делается на повышение эффективности инвестиций в научно-исследовательскую деятельность, снятие внутренних регуляторных ограничений при принятии решений и стимулирование экспорта высокотехнологичной продукции. Одновременно предпринимаются шаги по защите интеллектуальной собственности, недопущению проникновения стратегических соперников в инновационную структуру США и их союзников и цепочки поставок материалов, ограничению доступа к чувствительной информации за счет усиления национальной системы экспортного контроля.

Вашингтон стремится через новые технологии еще больше консолидировать свои военно-политические альянсы, все сильнее привязывая к себе своих традиционных союзников и партнеров. Одновременно американцы активно работают на отрыв стран, которые тяготеют к их соперникам и противникам за счет технологических и инвестиционных подачек. Индия, Филиппины и некоторые другие азиатские страны через инновационное военно-техническое сотрудничество втягиваются в западные региональные объединения. Вашингтон также целенаправленно предпринимает шаги антироссийской и антикитайской направленности в Африке и Латинской Америке. Активная работа по разрушению традиционного взаимовыгодного партнерства с Россией ведется Вашингтоном на постсоветском пространстве (Узбекистан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан). По мере роста значения новых технологий в достижении целей развития тактика политического воздействия на страны через предоставление доступа к технологиям будет получать все большее развитие.

Пекин в своих доктринальных документах заявляет о намерении достичь технологической самостоятельности и к 2035 году стать лидером в области инноваций, интегрировать новые технологии в экономический рост, национальную безопасность и модернизацию вооруженных сил страны, а к 2050 году иметь современную армию, которая сможет противостоять глобальным конкурентам и противникам. За последние 20 лет расходы на НИОКР в КНР выросли более чем в 100 раз - с 5 млрд долларов до 600 миллиардов, а общие расходы на новые технологии с 0,5% до 2,8% к ВВП. Китайские компании уже сейчас удерживают лидерство в 37 из 44 отраслей производства новых технологий.

Значительные средства в развитие передовой науки вкладывают и наиболее развитые страны Европейского союза (Франция, Германия, Италия, Финляндия и др.), а также Великобритания, Швейцария, Япония, Республика Корея, Израиль и Австралия. Их программы инновационного развития на ближайшую перспективу делают акцент на ИИ, КТ, полупроводники и микроэлектронику. При этом некоторые определяют и свои специфические приоритеты. Так, Франция в качестве стратегической цели поставила задачу стать третьей в мире в сфере квантовых вычислений, Республика Корея - сохранить долю в мировом производстве полупроводников и микроэлектроники на уровне не ниже 20%.

К числу наиболее активно и широко задействованных в военных делах технологий специалисты относят искусственный интеллект. Разработки ИИ сконцентрированы в относительно небольшой группе государств и осуществляются в основном частными компаниями. Уже на данном этапе ИИ активно используется в автономных системах и в системах принятия военных решений на оперативном, тактическом и стратегическом (неядерном) уровнях, логистическом обеспечении, в средствах управления, связи и разведки, робототехнических комплексах, включая БПЛА, а также в киберпространстве.

Для США лидерство в области ИИ - безусловный приоритет. На эти цели выделено 500 млрд долларов (проект Stargate). Стремительно догоняет США Китай. Символом китайских достижений стал запуск в январе 2025 года генеративной языковой модели DeepSeek, которая по основным параметрам практически сравнялась с разработками американской OpenAI.

Вашингтон и ряд его союзников активно продвигают свою повестку в области ИИ на международных площадках, а также в двух- и многосторонних форматах. В ноябре 2023 года Госдепартамент США опубликовал политическую декларацию «Об ответственном военном применении ИИ и автономных систем вооружений» (политдекларация по ИИ), к которой присоединилось более 50 стран. С подачи Нидерландов и Республики Корея проводятся саммиты по ответственному использованию ИИ в военных целях (Responsible AI in the military domain - REAIM). Россию туда не приглашают. REAIM позиционируется как платформа для обмена мнениями и подготовки к будущей дискуссии по военному ИИ на профессиональных площадках. Основной фокус западных стран - на сохранении «человеческого контроля» при принятии решений о применении ядерного оружия. Нидерланды объявили о намерении вынести инициативу REAIM в Первый комитет ГА ООН.

Динамично развиваются квантовые технологии. Перспективы задействования КТ в военных делах до конца еще не ясны. В настоящее время прилагаются значительные усилия по коммерциализации КТ в таких областях, как вычисления, связь, криптография и создание новых приборов на принципах квантовой механики (датчики, дальномеры, камеры, радиочастотные антенны, гироскопы и акселерометры, гравиметры, гравитационные градиентометры и магнитометры)6. В ближайшей перспективе все эти приборы позволят оптимизировать логистику, планирование и проведение военных операций, повысят потенциал сбора развединформации, скоростную обработку и передачу данных, сделают более точной навигацию и т. д.

Мировые инвестиции в квантовые исследования за последнее десятилетие достигли 25 млрд долларов (государственное и частное финансирование). Несомненными лидерами в КТ являются США и Китай, а также ЕС и Япония.

В 2020 году США инвестировали в развитие КТ 1,2 млрд долларов. С 2021 года ежегодно на цели развития КТ выделяется более 800 млн долларов. Основные усилия направлены на развитие цифровых квантовых компьютеров и внедрение квантовой технологии для создания антенн радиочастотного диапазона.

С начала 2000-х годов КНР инвестировала в КТ 15 млрд долларов. Ведет строительство крупнейшего в мире центра квантовых исследований (около 10 млрд долл. инвестиций). К 2030 году будет создана национальная инфраструктура квантовой связи.

КТ также занимаются Великобритания, Германия, Нидерланды, Республика Корея, Тайвань, Израиль, Япония. Систематические квантовые исследования проводятся Австрией, Швецией, Данией и Швейцарией. В 2022 году в ряде стран (США, Нидерланды, Финляндия, Франция) началось строительство инфраструктуры для производства критических компонентов квантовых устройств. Страны стремятся выстроить полный цикл производства: от компонентов квантовых вычислений до периферии и программного обеспечения для квантовых вычислений. Россия занялась квантовыми технологиями только в 2020 году.

Реализация программ ИИ и КТ невозможна без микроэлектроники. Развитые страны вкладывают в эту область огромные средства. Темпы ее роста весьма внушительные. Так, например, по экспертным оценкам, объем рынка микрочипов увеличится с нынешних 700 млрд долларов до 940 млрд долларов к 2030 году.

В последние годы наблюдается стремление ряда стран к освобождению от электронной зависимости и локализации производства микрочипов. Администрация США выделила на эти цели более 10 млрд долларов. Подписан президентский указ, запрещающий технологическим компаниям использовать чипы, произведенные вне страны. Ужесточены ограничения на экспорт готовых чипов и американских технологий по их производству в Китай.

КНР, в свою очередь, стремится догнать США в области микроэлектроники, вкладывает средства в научно-исследовательские разработки в этой сфере, развивает собственное производство современных чипов и необходимого оборудования.

Для производства электроники, в том числе и для военных целей, требуются редкоземельные металлы. В целях обеспечения непрерывных поставок критических минералов (80% их добычи сконцентрировано в Китае) США изучают возможности разработки многих материалов на шельфе морского дна, в других странах, формируют альянсы и логистические цепочки поставок. На саммите «Группы семи» (2023 г., в Японии) запущен план по критическим минералам, на встрече в верхах в Кананаскисе в 2025 году - программа действий, которую поддержали руководители Австралии, Индии и Республики Корея. В сентябре этого года в Чикаго под председательством США пройдет конференция по критическим материалам и минералам7.

Проблематика гиперзвукового вооружения весьма подробно освещена в моей статье «Гиперзвуковое оружие: стратегический прорыв или стратегический вызов»8. В свете быстрого развития гиперзвукового оружия на Западе на передний план выходит задача создания в России надежного щита от этого вида ракетных вооружений, что потребует новых технологических решений, включая усиление космического сегмента.

Отдельного внимания заслуживает проблематика беспилотных летательных систем. Уже сейчас очевидно, что их использование меняет характер военных конфликтов. Беспилотники способны выводить из строя бронетехнику, опорные пункты, системы связи, транспорт, живую силу противника. Кроме того, дроны активно используются для разведки, контрбатарейной и радио-электронной борьбы, для минирования и разминирования местности. По мнению военных экспертов, более 70% боевых действий в зоне СВО осуществляется с помощью БПЛА. Их вклад в контроль над воздушными пространством (разведку, выявление скоплений живой силы противника, вооружения и военной техники (ВВТ), а также нанесения ударов по ним) неоценим и по мере развития беспилотной авиации будет только возрастать. В этой области сохраняется немало вызовов, ответы на которые еще предстоит найти, включая укрепление национальной системы ПВО, способной эффективно противостоять дроновым атакам, в том числе роевым с использованием ИИ.

Внедрение новых информационно-телекоммуникационных технологий в западных странах подчинено задаче обеспечения превосходства над потенциальными противниками в области связи и управления. США и их союзники ведут линию на полную автоматизацию всех функций боевого управления, формирование единого информационного пространства с новой безопасной средой и с доступом возрастающего количества пользователей к хранящейся и циркулирующей информации. Так, в последнее время в ВС США создается интегрированная инфоструктура, объединяющая в единый комплекс системы разведки, высокоточные системы поражения и командования и управления в контексте широкой роботизации войны и внедрения ИИ. Инфоструктура выстраивается в виде федерации систем открытой архитектуры, которые могут модернизироваться, интегрироваться, сливаться с другими системами или удаляться в ходе совершенствования глобальной инфраструктуры9.

Военные космические и аэрокосмические технологии. Уже сейчас Пентагон рассматривает космос как арену будущих боевых действий, при этом не только в целях сдерживания, но и для нанесения поражения противнику. Усилились тенденции к созданию национальных ПРО и противоспутниковых систем. Продолжает развертываться ракетное оружие, нацеленное на объекты в космосе на низкой околоземной и геостационарной орбитах. Уже проводятся испытания противоспутникового оружия по реальным мишеням в космосе. США впервые продемонстрировали возможность прямого перехвата космического аппарата в любой точке орбиты с использованием морских противоракет ПРО. Противоспутниковым потенциалом обладает уже развернутый наземный эшелон ПРО американского континента.

Космические технологии применяются для решения задач раннего предупреждения, навигации, наблюдения и связи. Идет интеграция спутниковых систем в единую информационно-телекоммуникационную сеть - основу применения разведывательных и ударных систем, а также высокоточного оружия в будущих войнах. Ведется реконфигурация военной спутниковой связи. Получают развитие многоспутниковые системы на базе малых космических аппаратов (МКА).

Продолжается разработка оружия направленной энергии. Активизируются исследования по лазерному и СВЧ оружию космического базирования. Финансируются проекты по пучковому оружию.

Военно-космическими программами сегодня располагают США, Китай, Канада, Великобритания, Германия и Франция.

В докладе ООН по новым технологиям отдельное внимание уделено химии и биологии. Достижения в этих областях ускоряются и становятся все более взаимозависимыми. В последнее время наблюдаются случаи применения химических веществ в качестве оружия, а новые возможности редактирования гена, полагают эксперты, могут использоваться для совершенствования агентов в предыдущих программах по биологическому оружию (БО) или созданию новых форм БО.

 

В странах Запада (прежде всего недружественных к нам) сконцентрировано большинство передовых технологий и инновационных решений. Делиться с нами своими ноу-хау недруги не намерены, наоборот - они делают все, чтобы ограничить нам доступ к инновациям и сдерживать развитие нашего экономического и военного потенциала. Да и наши друзья не очень-то торопятся делиться с нами своими наработками, хотя получили от нас в свое время много технологий, которые позволили им создать передовую научно-промышленную базу. Так что при решении задач технологического обновления Россия вынуждена в основном полагаться на себя.

Определить уровень инновационного развития нашей страны, особенно в контексте обеспечения национальной безопасности, - дело весьма непростое. Согласно Глобальному инновационному индексу 2024 года, Россия (из 133 исследуемых стран) находится на 59-й позиции по общим показателям (США - 3, Китай - 11), на 46-й - по высокотехнологическому производству (США - 22, Китай - 11), на 56-й - по высокотехнологическому экспорту (США - 20, Китай - 1) и на 43-й - по импорту (США - 10, Китай - 8)10. Школа им. Кеннеди Гарвардского университета в своем Индексе критических и новых технологий (июнь 2025 г.) ставит Россию на 3-е место в области космоса, 11-е - в ИИ, на 14-е - в сфере биотехнологий, на 18-е - в полупроводниках и на 23-е - в сфере КТ (из 25 исследуемых стран). Данные показатели весьма красноречивы: Россия позиционируется в обоих исследованиях в диапазоне от 30-й до 50-й позиции по стобальной шкале.

Причин, по которым мы не входим в первую десятку, много, и они разноплановые. И в них надо серьезно разбираться. Это и исторические, и политические, и экономические, и финансовые, и структурные, и даже философские.

Назрела необходимость проведения глубокого всестороннего анализа состояния дел в России в области критических и новых технологий, рисков и угроз для безопасности России, связанных с их ускоренным внедрением у наших противников, и выработки комплексной стратегии для их купирования. При этом данная стратегия должна отражать не только нынешний статус-кво России, но и учитывать динамику технологического развития нашей страны и других стран на длительную перспективу. Задачи, которые стоят перед нами в сфере новых технологий, - не из легких. Тем не менее важно ставить загоризонтные цели уже сейчас и определять конкретные пути их достижения, учитывая опыт инновационного развития прежде всего «передовиков». Потенциал у России для решения этих задач достаточен.

Исторически ситуация в области новых технологий складывалась для России не лучшим образом. После прекращения существования СССР российская политическая элита пошла на сближение с Западом и отказалась от самостоятельного научно-технологического развития, а российский бизнес легко вписался в процесс глобализации в качестве поставщика сырьевых ресурсов. Ставку сделали на закупку новых технологических продуктов за рубежом. Советский потенциал, в том числе промышленная база, был постепенно утрачен. Сейчас нам приходится восполнять упущения прошлых десятилетий. Технологическое перевооружение России выдвигается в качестве ключевого приоритета и становится императивом. Без инновационного прорыва вряд ли удастся решить и вопросы долгосрочного социально-экономического развития страны и проблемы ее национальной безопасности.

В последние десятилетия для укрепления технологического суверенитета страны делается немало. Но посыл к этому идет скорее извне, а не изнутри. Разрабатываются национальные программы обеспечения технологического лидерства в различных областях. Указом Президента России №529 от 18 июня 2024 года утверждены приоритетные направления научно-технологического развития и перечень важнейших наукоемких технологий11. Одобрена Концепция технологического развития на период до 2030 года12. На регулярной основе проводятся совещания с участием президента по конкретным инновационным направлениям (ИИ, КТ, химия, космические технологии13). Вместе с тем о полном успехе говорить не приходится. Динамика научно-технологических процессов в развитых странах показывает, что мы пока еще уступаем лидерам в этой области по многим аспектам и есть опасность нарастания этого разрыва.

В российских условиях роль локомотива в технологическом лидерстве может сыграть государство в лице исполнительной власти, разумеется, в тесном сотрудничестве с научными кругами и бизнес-сообществом. Только государство может определить на далекую перспективу риски и угрозы, которые несет технологический прогресс нашей безопасности, и выстроить правильную стратегию действий по их купированию на этом направлении. Только государство может гарантировать существенное, стабильное и долгосрочное финансирование научных исследований и опытно-конструкторских разработок по конкретным приоритетным направлениям. Только государство сможет содействовать формированию необходимой производственной базы и гарантировать спрос на готовую продукцию. Только государство сможет развернуть широкомасштабную подготовку научных и производственных кадров, выстроить адекватную политику по привлечению высококвалифицированных иностранных специалистов.

Все это потребует существенного перераспределения приоритетов, сил и средств в пользу новых национальных проектов технологического лидерства.

Для достижения долгосрочных целей инновационного развития и придания большей динамики этому процессу потребуется и структурная модификация. Как представляется, нужен единый постоянно действующий полномочный орган федерального уровня с широким аналитическим потенциалом и адекватными компетенциями для подготовки рекомендаций по новым технологиям для руководства страны, в том числе с учетом появляющихся вызовов и угроз в сфере международной и национальной безопасности. Ныне действующие госструктуры инертны и малоэффективны. При этом важно заниматься не только разработкой «Дорожной карты» технологического развития страны, но и контролировать выполнение установок российского руководства, программ инновационного развития и конкретных проектов на всех уровнях (федеральном, региональном или местном). Пока же складывается впечатление, что инновационная тематика рассеяна по различным министерствам, ведомствам, агентствам, компаниям, банкам и. т. д. Только через комплексный подход и жесткую исполнительскую дисциплину можно обеспечить ускоренное продвижение страны к технологической независимости.

Следовало бы сделать инновационное развитие страны ключевой установкой в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации от 2 июля 2021 года и скорректировать соответствующим образом все остальные документы: Военную доктрину Российской Федерации от 25 декабря 2014 года, Морскую доктрину Российской Федерации от 31 июля 2022 года, Основы государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания от 19 ноября 2024 года, а также социально-экономические, научно-технические, образовательные стратегии и программы.

В контексте происходящей технологической революции стоило бы по-новому посмотреть на структуру вооруженных сил страны. В условиях высокотехнологичных войн потребуется профессиональная армия, способная использовать новые достижения науки и техники на поле боя в борьбе с хорошо вооруженным противником. В связи с этим перед военно-политическим руководством страны возникнут задачи адаптации структуры ВС (она уже началась) к новым вызовам и угрозам, обеспечения жизнеспособности и эффективности ВВТ, комплектации офицерского и рядового состава (подготовки, переподготовки и удержания в рядах ВС на длительный период высококвалифицированных специалистов), а также выработки алгоритмов сопряжения традиционных методов ведения войны с высокотехнологическими и обеспечения взаимодействия с гражданским сектором. Должны быть пересмотрены сроки срочной службы и методы подготовки призывников, усилено внимание и к гражданской обороне с учетом новых технологических возможностей ВВТ.

Важно повысить статус российской науки, сделать престижной и уважаемой работу ученых, стимулировать изобретателей на поиск инновационных решений. Нужны дополнительные усилия для возвращения в страну российских специалистов и привлечения профильных иностранных экспертов.

В свете быстрого технологического прогресса возникают вызовы и перед российской дипломатией. В области внешней политики требуется усиление внимания к этому направлению, выработка единого скоординированного курса, постановка практических задач, исходя из реального соотношения сил на международной арене и учета специфики политики зарубежных стран в высокотехнологических областях.

Прежде всего востребовано обновление концептуальных внешнеполитических документов. В частности, в Концепции внешней политики Российской Федерации следовало бы существенно повысить статус критических и новых технологий как в экономическом блоке, так и военно-политическом. Не помешала бы и отдельная долгосрочная программа действий при продвижении национальных интересов в сфере новых технологий на многосторонних площадках и в двусторонних отношениях.

Да и сама российская дипломатия должна наращивать соответствующие компетенции, понимать возникающие вызовы, связанные с прорывными технологиями, оперативно реагировать на них в плане купирования рисков и угроз и иметь единую тесно сопряженную с внутренними целями развития линию, занимать в дискуссиях на международных площадках активную позицию.

Давно назрела необходимость создания/воссоздания (в 1990-х гг. в МИД СССР/России функционировал Департамент по вопросам научного и технического сотрудничества) в структуре МИД единой службы (управление, департамент или офис специального представителя президента по инновационному развитию и т. д.). Подобные структуры сейчас созданы во многих внешнеполитических ведомствах западных стран, дипломаты которых активно работают над формированием переговорных площадок и новых технологических альянсов. В Госдепартаменте США действует аппарат спецпосланника по вопросам критически важных и новых технологий, который курирует реализацию «стратегии обеспечения превосходства страны» в данной сфере.

Мир быстро меняется технологически. Наши же подходы ко многим международным проблемам безопасности остаются неизменными. В условиях жесткого противостояния на глобальном уровне надо критически посмотреть на наши нынешние позиции. Прежде всего речь идет о подходах к стратегической стабильности, включая учет всех угроз, исходящих от передовых достижений науки и техники в военной сфере. Сейчас становится очевидным, что «золотые» договоры типа СНВ-3 уже не отражают реального баланса военных потенциалов в мире. И путь простого сокращения ракетно-ядерных вооружений уже исчерпал себя и в случае дальнейшей реализации лишь усугубит ситуацию для России. Конечно, процесс поиска справедливого баланса будет сопряжен со сложностями в преодолении сопротивления противников и категоризации новых технологий и нахождения определенных алгоритмов.

Это касается и многих других вопросов КВРН, где технологии серьезно влияют на расклад сил и могут предопределить исход военного противостояния. Так, на фоне создания глобальной ПРО США, модернизации ядерных арсеналов в США, Франции и Великобритании, приближения американского ТЯО к российским границам, усилий многих стран получить доступ к ядерному оружию требуется дополнительный анализ наших подходов к ДНЯО, особенно к его разоруженческой опоре. Через призму новых технологий стоит посмотреть и на наши подходы к КБТО и КЗХО. Мы продолжаем выступать против милитаризации космоса и размещения там ОМУ, формируем мирные альянсы, хотя развитие глобальной системы ПРО США, включая решение о создании «Золотого купола для Америки», предусматривает существенное укрепление арсенала средств для ведения боевых операций в космосе, в том числе развертывание на орбите систем перехвата. Новые технологии влияют и на эффективность обычных вооружений. Отдельная тема для проработки - формирование региональной безопасности через призму технологического прогресса. Да и в двусторонних отношениях нам надо проявлять сдержанность по части передачи новейших военных технологий.

В российских подходах к инновациям пока еще просматриваются определенные непоследовательность, несогласованность и даже противоречивость. Иногда мы идем на поводу у западников, поддерживая их инициативы, например США в ООН по ИИ, в которой уже закладываются контуры будущих договоренностей. Безуспешно пытаемся «контролировать» форматы дискуссий по инновационным темам или просто продвигаем экономически нам выгодные, но в военном плане ущербные инициативы (пример - часто декларируемая нами готовность продавать редкоземельные металлы западникам, на основе которых делаются санкционные микрочипы).

Международное сообщество уже в течение длительного времени ведет формирование многосторонней правовой базы регулирования НТ - от политических обязательств в области транспарентности и доверия до юридических запретов отдельных категорий инновационной продукции. При этом закоперщиками выступают лидеры в различных технологических областях.

Мир быстро меняется технологически. Новые технологии будут определять основные направления развития человечества. На передний план выходят страны, обеспечившие себе максимальный экономический и научно-технологический прогресс. Они все больше заявляют о себе и требуют большего куска глобального пирога.

Будущие военные конфликты - это высокотехнологические войны. Наши западные противники уже сейчас к ним весьма серьезно готовятся, переводя традиционные ВВТ на инновационные рельсы, задействуя ноу-хау для доминирования на поле боя на всех направлениях. Специальная военная операция демонстрирует уязвимые места наших ВС в контексте новых технологий. Многие из них устраняются по ходу боевых действий. Но это скорее тактические решения. Главное же заключается в стратегическом измерении: если мы не ускорим технологическое перевооружение, Россия может оказаться отодвинутой на периферию глобальных процессов, включая формирование глобальной и региональной архитектуры безопасности.

 

 

1Доклад Генерального секретаря ООН «Последние достижения в области науки и техники и их потенциальное воздействие на усилия в области международной безопасности и разоружения» // А/79/224.

2National Science and Technology Council, Fast Track Action on Critical and Emerging Technologies Report. «Critical and Emerging Technologies List Update». February 2024.

3Истанов В. Процесс внедрения зарубежными странами технологий искусственного интеллекта в системы вооружений // Зарубежное военное обозрение. 2024. №9. С. 3-11; Баширов И. Угрозы внедрения технологий искусственного интеллекта // Зарубежное военное обозрение. 2023. №4. С. 03-13; Баширов И. Мировое соперничество в сфере технологий искусственного интеллекта // Зарубежное военное обозрение. 2021. №11. С. 15-26; Баширов И. Значимость технологий искусственного интеллекта в XXI веке // Зарубежное военное обозрение. 2021. №10. С. 12-17; Яблоков Г. Развитие военных технологий искусственного интеллекта в Великобритании // Зарубежное военное обозрение. 2023. №10. С. 27-31; Зиберт А., Веселов И. Применение вооруженными силами США искусственного интеллекта в киберпространстве // Зарубежное военное обозрение. 2023. №6. С. 23-25.

4Шебалкин Л. Программы зарубежных стран по внедрению квантовых технологий в военную сферу // Зарубежное военное обозрение. 2025. №2. С. 16-22; Шебалкин Л. Перспективы применения квантовых технологий за рубежом // Зарубежное военное обозрение. 2024. №8. С. 26-34.

5Доклад Генерального секретаря ООН «Последние достижения в области…

6Шебалкин Л. Программы зарубежных стран…  Шебалкин Л. Перспективы применения…

7G7 Critical Minerals Action Plan Main Content. Kananaskis, Alberta // https://www.pm.gc.ca/en/news/statements/2025/06/17/g7-critical-minerals-action-plan

8Машков Г. Гиперзвуковое оружие: стратегический прорыв или стратегический вызов // Международная жизнь. 2023. №7. С. 60-65.

9Истанов В. Процесс внедрения…

10World Internetional Propety Organization (WIPO) (2024). Global Innovation Index 2024: Unlocking the Promise of Social Interpreneurship. Geneve: WIPO. 10.34667/tind.50062

11Указ Президента Российской Федерации «Об утверждении приоритетных направлений научно-технологического развития и перечня важнейших наукоемких технологий». №529. 18 июня 2024 г.

12Распоряжение Правительства РФ от 20 мая 2023 г. №1315-р «Об утверждении Концепции технологического развития на период до 2030 г.».

13Заседание Совета по науке и технике. 06.02.2025 // http://kremlin.ru/events/president/news/76222; Совещание по вопросам развития космической деятельности. 16.04.2025 // http://www.kremlin.ru/events/president/news/76692