Объявленная Президентом Трампом тарифная война буквально взорвала мировое информационное пространство и взбудоражила политический класс большинства стран, тогда как глобальное бизнес- и экспертное сообщества реагируют на нововведения республиканской администрации относительно спокойно, стараясь просчитать, к чему может привести тарифная политика хозяина Белого дома с учетом уже просматривающихся позитивов и негативов от резкого скачка импортных пошлин. Попробуем и мы разобраться в причинах и возможных последствиях происходящего на мировом внешнеторговом треке, встав предварительно на сторону тех, кто склонен не драматизировать происходящее, возможно, в силу большей профессиональной погруженности в проблему и способности отсекать «информационной шум» от того, что реально уже происходит и может произойти на земле.

Для начала заметим, что, поскольку торговля - это улица с двусторонним движением, то в глобальном товарообороте дисбаланса не может быть по определению: объем мирового экспорта всегда равен объему мирового импорта. Дисбаланс может быть исключительно в формате двусторонних отношений по счетам текущих операций или движения капиталов. Что касается платежного баланса государства, то он на то и называется балансом, что в нем, скажем, отрицательное сальдо по счету текущих операций, частью которого является торговый баланс, в конечном счете компенсируется равновеликим положительным сальдо по счету движения капиталов. И неважно, за счет чего это происходит - иностранных инвестиций или межбанковских свопов. Если платежный баланс и после этого остается в отрицательной зоне, то на помощь приходят межгосударственные кредиты либо продажа золотовалютных резервов Центробанка страны, валютные поступления от экспорта и инвестиций в которую не могут покрыть совокупный объем необходимых инвалютных платежей. Примерно так обстоят дела в этой области в США, традиционно располагающих масштабным дефицитом торгового баланса, который приходится гасить за счет иностранных инвестиций в национальную экономику либо средств ФРС. Иными словами, платежный баланс государства за конкретный год всегда сводится с нулевым сальдо.

Следует отметить, что с точки зрения макроэкономики действия Трампа по увеличению импортных тарифов выглядят вполне адекватно и вписываются в логику поведения властей любой другой страны, испытывающей торговый дефицит со своими основными торговыми контрагентами. Поэтому, давая оценку внешне иррациональным действиям нового американского президента, следует, помимо всего прочего, учитывать, что, согласно макроэкономической теории, экспорт прибавляется к ВВП, а импорт, как продукт, произведенный в иной юрисдикции, вычитается из него. Преследуемое Трампом снижение объема импорта может увеличить ВВП США даже при неизменных показателях экспорта, натолкнувшегося на вводимые контрагентами США ответные протекционистские меры. А если предположить, что импорт не сильно упадет (импортозамещение - это не сиюминутное действо, а кропотливая работа по переформатированию национальной экономики), то польза от «тарифного демарша» новой американской администрации становится очевидной, поскольку возросшие таможенные сборы напрямую поступят в федеральный бюджет и позволят снизить его дефицит, принявший в США с начала нулевых годов хроническую форму.

Увеличение пошлин на ввозимую в США продукцию, помимо решения перечисленных выше тактических задач, может помочь решить и стратегическую задачу реиндустриализации страны, осуществив исторический поворот с «Wall street» на «Main street», то есть в значительной степени отказаться от экономики финансового типа в пользу экономики реального продукта. Это ограничит, по ходу дела, поле маневра для во многом спекулятивного финансового капитала, традиционно создающего турбулентность на фондовом и финансовом рынках США, трансформирующуюся далее в региональные и глобальные финансовые кризисы, как это было в 2008 году. Мировая экономика и ее ведущие субъекты, по горячим следам глобального финансового кризиса 2008/2009 годов, хорошо усвоили правило, сложившееся под воздействием усилившихся процессов глобализации, а именно то, что, когда Америка, образно говоря, чихает, то Европа, в результате, простужается, а остальной мир заболевает тяжелой пневмонией. И если администрация Трампа осознала степень контагиозности американского финансового рынка и его пагубного воздействия на глобальную экономику, то это уже полдела.

Однако возможно, что стратегия Трампа состоит не только в этом, но и в выправлении глобального торгово-экономического и финансового дисбалансов, где мировая финансовая и торговая дипломатии в лице МВФ и ВТО не всегда эффективны. Следует признать, что при всей разношерстности национальных экономик сама глобальная экономика не есть их арифметическая сумма, а представляет собой относительно целостную систему, связанную глобальными финансовыми и торговыми потоками, балансирующими друг друга. Мировая экономика - это, скорее, уравнение, пусть и со многими неизвестными, но в котором, условно говоря, правая часть в любом случае равна левой, и наблюдаемые в ней время от времени кризисы - это «фазы очищения» на пути к саморегуляции. Так, во всяком случае, думает определенная часть монетаристов, пытаясь узреть что-нибудь рациональное в тарифной политике нынешней американской администрации.

Атака мирового экспертного сообщества на «тарифный демарш» Трампа хотя и обоснована, но не всегда корректна с точки зрения макроэкономики, поскольку протекционизм - это не что-то новое и из ряда вон выходящее в экономической истории Запада. Еще во времена Александра Гамильтона, портрет которого изображен на десятидолларовой купюре и которого, как и Бенджамина Франклина со стодолларовой купюры, порой ошибочно принимают за президента США (Александр Гамильтон - первый казначей США, но, как и Бенджамин Франклин, никогда не был президентом Америки), повышение импортных тарифов использовалось для увеличения поступлений в бюджет и защиты зарождающейся национальной промышленности.

К повышению импортных пошлин как инструменту оздоровления экономики прибегло и правительство Гувера в 1931 году во время Великой депрессии в США. И хотя данная протекционистская мера была воспринята в штыки американскими деловыми кругами и социумом в целом и во многом стоила потери республиканцами власти на очередных выборах с приходом Рузвельта, тем не менее положительный эффект от поднятия импортных тарифов был, и демократы, пришедшие к власти, от этой меры республиканцев далее не отказались.

Активность США на внешнеторговом треке отмечали еще в 1985 году, когда под давлением Вашингтона Англия, ФРГ, Франция и Япония подписали с США так называемое соглашение «Плаза» (Plaza Accord), в соответствии с которым центробанки упомянутых членов «семерки» обязались провести солидную валютную интервенцию в виде продажи долларов США с целью ослабления американской валюты и укрепления тем самым конкурентоспособности американского высокотехнологичного экспорта в указанные страны. Это тоже стало своего рода протекционистской мерой с использованием элементов «курсовой войны», продиктованной ростом в начале 1980-х годов дефицита торгового баланса США в условиях резкого усиления американской валюты и ростом протекционистских настроений в американской политической элите. Правда, тогда валютная интервенция центробанков была подкреплена снижением учетной ставки ФРС и, соответственно, ее повышением банками участников соглашения «Плаза». Это, в конце концов, привело к существенному экономическому росту в США и снижению инфляции в стране.

Следует отметить, что к протекционизму ныне развитые страны Запада неоднократно прибегали в разные времена и отдельные эпизоды в их экономической истории явное тому подтверждение. Достаточно сказать, что  протекционизм вводила Англия еще при Генрихе VII в начале XVI века, закрыв свои границы на ввоз в страну иностранного сукна. Эта практика продолжалась англичанами вплоть до середины XIX века, то есть до окончательной победы промышленной революции в Великобритании, прежде чем Лондон перешел к фритредерству. Но шествие по пути свободной торговли было не столь долгим тогда, и уже в начале XX века Великобритания опять прибегла к протекционизму, и произошло это на пике ее развития как мирового экономического лидера, начавшего, однако, постепенно уступать первые позиции восходящим Соединенным Штатам. И надо отметить, что практикуемый Великобританией время от времени протекционизм всякий раз создавал плацдарм для очередного экономического подъема страны, который реализовывался уже при режиме свободной торговли. Возможно, эта история повторится, но уже в США и при Трампе.

Отнюдь не оправдывая «тарифный демарш» Трампа, следует признать, что экономическая теория - даже в ее либеральной интерпретации - не отрицает протекционизм, как таковой, справедливо полагая, что высокие таможенные барьеры на пути иностранных товарных потоков как мера поощрения национального производства в определенных условиях оправданны и рано или поздно должны привести к проникновению в страну финансового капитала в форме прямых инвестиций в сектор производства этих самых импортных товаров. Даже ВТО, к которой апеллируют противники Трампа, пугая мировое сообщество крахом мировой торговли в случае реализации новой тарифной политики администрации США, допускает тарифное регулирование внешней торговли в качестве меры, не противоречащей принципам ГАТТ/ВТО.

Именно так создавался и продолжает формироваться экспортно ориентированный сектор экономики в целом ряде стран Азии и Латинской Америки, которые, возводя барьеры на пути товарного импорта, молчаливо «приглашали» к себе прямые иностранные инвестиции. Разница лишь в том, что протекционизм Трампа вводится в принципиально новых условиях, характеризующихся развитием мировой экономики, начиная с 80-х годов прошлого века, в режиме невиданной доселе глобализации и расцвета транснациональных корпораций (ТНК), когда страну происхождения товара уже сложно определить и товарный знак «Made in где-то» уже ни о чем не говорит.

Так, например, в Сиэтле, где собираются «боинги», непосредственно американцами производится небольшая часть фюзеляжа и стойка от шасси этого флагмана мирового авиастроения. Все остальные компоненты самолета, включая моторы, производятся за рубежом и неоднократно пересекают американскую таможенную границу, прежде чем воплотиться в виде готового к эксплуатации воздушного лайнера. Можно себе только представить, во сколько обойдется пассажирский «боинг» и как далее подорожают авиабилеты, если будет до конца реализована тарифная политика Трампа и если продукцию авиастроения не выведут из-под новой тарифной сетки.

Поэтому можно предположить, что новой администрацией США не просчитан мультипликативный эффект от объявленных пошлин и не учтен тот факт, что Белый дом, поднимая пошлины, например китайскому импорту, наказывает прежде всего американского потребителя. Но парадокс ситуации состоит в том, что и Китай, вводя встречные пошлины на ввозимые в Поднебесную американские товары, тоже наказывает американского потребителя, потому что, скажем, временно импортированные Китаем комплектующие будущего, например, айфона, вернутся в США в виде готового телефонного аппарата, но уже по более высокой, чем ранее, цене, вобравшей в себя и импортный тариф США, и встречный импортный тариф Китая. По данным профильных экспертов, на мировом рынке есть продукция китайского производства, которая, прежде чем попасть на прилавок импортирующих ее стран, сотни раз пересекает таможенные границы в виде полуфабриката, всякий раз «наматывая» таможенные пошлины на будущую цену.

Следует отметить, что ВТО, дальнейшей судьбой которой в связи с «тарифным демаршем» Трампа озабочено мировое сообщество, - это, в том числе, и механизм перераспределения глобального ВВП в пользу менее развитых в экономическом отношении стран. Именно так она задумывалась изначально, базируясь на принципах предшествующего ей Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ). Однако справедливости ради следует признать, что преследующая благие намерения тарифная политика ВТО привела к некоторым перекосам, открыв американский рынок дешевому импорту из стран Восточной и Юго-Восточной Азии и, в свою очередь, оберегая высокими пошлинами их рынки от американского экспорта.

Это привело к хроническому и устойчиво растущему год от года внешнеторговому дефициту США, финансирование которого для Вашингтона сопряжено большими моральными и материальными издержками, а для контрагентов, например Китая, чрезмерный прилив в страну «экспортных» долларов чреват ростом курса национальной валюты и погружением в «голландскую болезнь» с утратой, в конце концов, конкурентных преимуществ на зарубежных рынках. Поэтому импульсивно-конвульсивная реакция мирового бизнес-сообщества на тарифную политику администрации Трампа не позволяет реалистически оценить ее возможные последствия для глобальной экономики.

Однако в предварительном плане с определенной долей уверенности можно утверждать, что высокий внешнеторговый дефицит США - это системная проблема и ее следует рассматривать в системном формате, понимая, что хроническое пассивное сальдо торгового баланса Америки - это, во-первых, результат сложившегося международного разделения труда, в рамках которого США, помимо услуг и передовых технологий, поставляют на мировой рынок относительно дешевые финансы, а развивающиеся страны наводняют американский рынок дешевым импортом, и это во многом объективно, и, во-вторых, это американская рукотворная проблема, поскольку именно США начиная с 60-х годов прошлого столетия выводили трудоемкие и экологически ущербные производства поочередно в страны Восточной, Юго-Восточной, а теперь уже и Южной Азии, формируя в странах региона экспортно ориентированный сектор экономики.

И тем не менее наблюдаемые дисбалансы в системе глобальных торгово-экономических отношений надо стараться как-то ликвидировать, несмотря ни на что. Решение этой проблемы является залогом оздоровления мировой финансовой системы, поскольку дисбалансы во внешней торговле приводят к необходимости осуществления суверенных заимствований, которые объективно могут и превращаются в так называемые плохие долги стран-дебиторов, расшатывая мировую финансовую архитектуру и выливаясь время от времени в глобальные финансовые кризисы. Предыдущим правительствам США этого не удавалось сделать - в результате финансовые кризисы, триггером которых в той или иной степени выступали сами США, стали имманентным явлением в развитии мировой экономики. Как будет сейчас и чем закончится «шоковая терапия» в исполнении Трампа, сказать трудно, а предсказать еще труднее.

Конечно, США не будут устраивать очередные «бостонские чаепития» зарубежному импорту или топить пароходы с импортным товаром, как это делали Тюдоры в XVI веке в отношении ввозимого в Англию импортного сукна. Поэтому остается только ждать и надеяться на благополучный исход «затеи» Трампа, поскольку аргументов в пользу ее конечной эффективности не так уж и мало, и, возможно, американский президент смоделировал ее исход с опорой на гегелевский принцип триады в формате «тезис - антитезис - синтез». В этой комбинации тезис уже сформулирован Трампом, и это - обнародованная 7 августа новая импортная тарифная сетка, а антитезис не заставил себя долго ждать, и США получили контрпошлины  или угрозы их введения на импортируемые американские товары.

Главная интрига сейчас в том, какую форму обретет этот самый «синтез» и пойдет ли Трамп на дальнейшие послабления в тарифной политике или продолжит настаивать на своем. Последние события в данной сфере свидетельствуют о том, что американский президент все-таки внял голосу разума и реакции известных политиков и экспертного сообщества и серия проведенных Трампом двусторонних переговоров по тарифному вопросу очевидное тому свидетельство. В частности, мы видим, что некоторую гибкость Трамп уже демонстрирует. Так, в Европе, по сути, «наказаны» только Швейцария (39%) и Босния и Герцеговина (30%), в то время как все остальные страны ЕС получили 15%-й тариф на свой импорт в США. Ну а Великобритания, с ввозной в США пошлиной в 10%, наконец-таки получила хоть какую-то пользу от выхода из ЕС, оцененную Трампом в пять процентных пунктов.

Отдельная история - это пошлины на импорт из Индии и Китая, поскольку сами тарифы, хоть они и высокие, не так страшны для каждой из этих стран в плане их проецирования на темпы роста ВВП. Опасны их последствия для всей системы торгово-экономических отношений этих стран с США, все еще сохраняющих мировое лидерство в области передовых технологий. При этом не нужно забывать довольно сдержанную реакцию Пекина и Дели на инициативу России о введении единой расчетной валюты БРИКС, озвученную во время саммита объединения в Казани. Видя это, Трамп ужесточил свою позицию по сохранению за долларом статуса ведущей мировой, как минимум расчетной, валюты, дав понять крупным игрокам из БРИКС, что не приемлет посягательств на безальтернативность американского доллара в данном качестве.

В контексте Российско-американского саммита на Аляске и его возможных последствий для экономики США можно предположить, что инициированная Трампом тарифная политика - это не про деньги: по подсчетам самих американских экспертов, в предстоящие десять лет за счет новых импортных тарифов американский бюджет может пополниться примерно на 2 трлн долларов, то есть в среднем казна будет получать дополнительно по 200 млрд долларов в год, в то время как дефицит бюджета США за текущий год прогнозируется на уровне 1,2 трлн долларов. И это притом, что не подсчитано, сколько потеряет американский бюджет из-за сокращения налогооблагаемой базы под воздействием прогнозируемого падения деловой активности в стране на фоне принятия основными торговыми партнерами контрпошлин на импорт из США. К тому же следует учитывать, что США - это постиндустриальная страна с ярко выраженной сервисной экономикой, где доля услуг в ВВП составляет 75%, и трансграничные товарные потоки поэтому не формируют экономическую повестку страны.

Таким образом, формулируя новую тарифную политику, Трамп только фиксирует одну из проблем экономики страны, не надеясь на ее легкое решение и, по всей видимости, дает этим самым понять, что управляемая им Америка может «сделаться снова великой», серьезно «отряхнувшись» от бремени военно-политической супердержавы и приведя в соответствие амбиции страны с ее реальными возможностями. К тому же для «большого скачка» США, как полагают эксперты, требуется реализовать ряд мегапроектов, связанных с освоением новейших технологий и потенциала новых территорий стран, располагающих несоизмеримыми с их населением природными ресурсами. Отсюда, видимо, и спонтанные предложения, сделанные Канаде, присоединиться к Америке на правах ее 51-го штата и Дании - поделиться с США Гренландией. Альтернатива - это «прозябание» с ростом ВВП в 3-4% (в лучшем случае) и растущим год от года государственным долгом, девальвирующим достижения США в прямом и переносном смысле слова, либо совместные взаимовыгодные проекты с Россией, располагающей необходимым для этого ресурсным и интеллектуальным потенциалами.

 

 

Источники и литература

  1. IMF Global Financial Stability Report, 2024.
  2. UNCTAD Trade and Development Report, 2023.
  3. Ха-Джун Чанг. Как устроена экономика, М.: МИФ, 2024.
  4. www.gao.gov
  5. Watchtel P. Macro Economics: From theory to practice. Singapore, 1989 г.
  6. Mishkin Frederic S. The Economics of Money, Banking, and Financial Markets. United Kingdom: Pearson Education Limited, 2022.
  7. Статистический сборник «World Integrated Trade Solutions».