C распадом Советского Союза и роспуском социалистического лагеря произошли изменения и в архитектуре современных отношений. Одним из них стал отход от блокового подхода - основы международной системы в эпоху биполярного противостояния. Помимо прекращения существования одного из двух военно-политических блоков времен холодной войны (Организации Варшавского договора), в 1990-х годах обострилась проблематика новых вызовов и угроз. Кроме того, усиливается тенденция глобализации, следствием которой становится укрепление взаимосвязанности и взаимозависимости мирового сообщества в различных сферах - экономической, научно-технологической, информационной и в области безопасности.

В дополнение к классическому взаимодействию государств повышается роль негосударственных субъектов мировой политики - бизнеса, научного сообщества, гражданского общества. На фоне этих тенденций императивным становится поиск новых механизмов и инструментов дипломатической практики, учитывающих как диверсификацию игроков международного сотрудничества, так и новые задачи глобальной дипломатии.

В начале 1990-х годов Российская Федерация стремится выстраивать отношения с внешними партнерами (преимущественно западными и постсоветскими государствами) с опорой на классическую дипломатию официального уровня, предполагающую наращивание двусторонних контактов в 1990-х годах и участие в межправительственных международных организациях. В середине 1990-х годов в России постепенно начинают входить в обиход инструменты сетевой дипломатии, причем как в рамках региональных форматов (площадки по урегулированию конфликтов, экономические форумы и диалоговые партнерства), так и на глобальном уровне (интеграция в «Группу семи»).

В рамках анализа ключевых вех становления и развития сетевой дипломатии в России можно выделить несколько этапов:

1996-2008 годы - когда в отечественной дипломатической практике распространение получают различные формы сетевого взаимодействия, преимущественно в сферах экономики и безопасности;

2008-2013 годы - период, в течение которого происходит концептуальное закрепление сетевой дипломатии и начинается новый этап деятельности России в глобальных институтах сетевой дипломатии («Группа двадцати» и БРИКС);

- после 2014 года - современный этап сетевой дипломатии в России, начало которого связано с прекращением работы Российской Федерации в «Группе восьми» и переориентации на институты инклюзивного характера с участием развивающихся стран («Группа двадцати» и БРИКС).

Следует отметить, что концептуальные подходы к роли сетевой дипломатии в реализации внешнеполитического курса России менялись, в основном, по отношению к глобальным институтам, в том числе под влиянием внешних кризисов и шоков (азиатского финансового кризиса 1997-1998 гг., глобального экономического кризиса 2008-2010 гг., конфликта на Украине 2014 г.) и стратегических приоритетов России в сфере внешней политики (курс на «избирательное партнерство с Западом», содействие формированию и дальнейшему укреплению основ многополярного мира). При этом на протяжении всех этапов востребованными оставались другие формы сетевой дипломатии - форматы по урегулированию региональных конфликтов и кризисов, рабочие группы по конкретной проблематике (как правило, в сфере новых вызовов и угроз), региональные экономические и многопрофильные институты.

Истоки сетевой дипломатии в России (1996-2007 гг.)

После того, как в 1996 году на посту министра иностранных дел Российской Федерации А.В.Козырева сменил Е.М.Примаков, акцент в отечественной внешней политике был смещен в сторону необходимости отстаивания национальных интересов. Начал оформляться курс на развитие многовекторного сотрудничества с внешними партнерами, основу которого составляли «избирательное партнерство» с государствами Евро-Атлантического региона и интенсификация диалога на других региональных направлениях, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР)1.

Новые внешнеполитические приоритеты повышали востребованность поиска и внедрения в российскую практику инновационных методов дипломатии. Учитывая повышение возможности (на фоне либерально-демократических реформ 1990-х гг.) и заинтересованности к участию в международном сотрудничестве со стороны неправительственных игроков, а также расширение проблемного поля глобальной дипломатии, популярность стали приобретать сетевые формы взаимодействия. В отличие от традиционных дипломатических каналов, институты сетевой дипломатии характеризовала гибкость, отсутствие иерархии и обязательств, принимаемых на себя странами2. С одной стороны, это облегчало взаимодействие между государствами, а с другой - акцент на рекомендательном характере принимаемых решений позволял рассматривать эти площадки только в качестве вспомогательных элементов российской дипломатии.

При сохранении во внешнеполитическом курсе России задачи обеспечения центральной координирующей роли ООН в международных делах, особое внимание стало уделяться укреплению позиций Российской Федерации в глобальном политическом и экономическом форуме, институте сетевой дипломатии - «Группе семи». Если на начальном этапе развития сотрудничества между «семеркой» и СССР/Россией (конец 1980-х - начало 1990-х гг.) данная площадка рассматривалась как механизм наращивания связей по различным трекам с ключевыми развитыми странами западного мира, то с конца 1990-х годов Группа приобретает значение инструмента усиления положения России в системе международных отношений. В частности, в качестве одной из целей интенсификации работы Российского государства в данном формате становится создание дополнительных возможностей по участию в формировании глобальной повестки.

В этой связи целесообразно обратить внимание и на эволюцию самого формата «Группы семи» со второй половины 1980-х годов. На момент создания Группы в 1975 году ее главная задача заключалась в обеспечении более тесной координации между странами Запада по экономическим вопросам, особенно связанным с преодолением последствий «нефтяного шока» 1973 года. В 1980-1990-х годах. мандат Группы дополняется политическими аспектами. Так, государства-члены начинают использовать данный институт для согласования подходов по региональным кризисам (война между Ираком и Ираном, конфликт в Афганистане), а в 1990-х годах - по противодействию новым вызовам и угрозам. Таким образом, «Группа семи» постепенно становится многопрофильной площадкой для диалога государств, оказывающих весомое влияние на глобальные процессы и мировое экономическое развитие.

С середины 1990-х годов Россия, не желая оказаться за бортом глобальной дипломатии и потерять влияние в новой архитектуре миропорядка, делает ставку на расширение своего присутствия в «Группе семи», причем как равноправного партнера, а не на основе принципа кондиционального взаимодействия (то есть интеграции в западно-центричные институты только после соблюдения ряда условий, выдвигаемых западными странами). Завершение институционального оформления отношений России и «семерки» приходится на 1997 год, когда РФ получила статус полноправного участника группы, а сама Группа была переименована в «Группу восьми». С этого момента Россия начинает все более активно использовать площадку «Группы восьми» для продвижения различных международных инициатив - в топливно-энергетической сфере, по разработке «Концепции мира в XXI веке», созданию механизмов дополнительной координации подходов участников по недопущению применения силы, в области контроля за распространением ракет и ракетных технологий и т д.

Особенно продуктивным в контексте влияние России на работу «Группы восьми» стал 2006 год - год российского председательства. Ключевым достижением стало формулирование и продвижение концепции энергетической безопасности, затрагивавшей все стадии и всех участников энергопоставок (поставщиков, транзитеров и потребителей). Помимо этого, благодаря России удалось согласовать итоговые документы по усовершенствованию систем образования и по противодействию распространению инфекционных заболеваний, что отражало расширение деятельности Группы на гуманитарную сферу и тематику устойчивого развития. Во время саммита «Группы восьми» широко обсуждались политические проблемы, а именно перспективы противодействия угрозам в сфере традиционной безопасности (урегулирование ближневосточного конфликта), а также новым вызовам и угрозам (терроризм, организованная преступность, интеллектуальное пиратство и т д.).

Одновременно с курсом «избирательного партнерства» с Западом, внешнеполитическая «доктрина Примакова» предусматривала укрепление незападных векторов российской дипломатии. Начало «поворота на Восток» и возвышение новых центров силы на международной арене повышало актуальность использования в качестве подспорья классической дипломатии новых, более гибких и открытых форм международного сотрудничества, включая инструменты сетевой дипломатии.

Реакцией на азиатский финансовый кризис 1997-1998 годов стало учреждение «Группы двадцати», участником которой выступала в том числе Россия. Вместе с тем после преодоления последствий кризиса данный формат отошел на второй план, а договоренности, принятые на встречах министров финансов и глав центральных банков в отношении реформ институтов Бреттон-Вудской системы, так и не были реализованы к 2008 году.

Флагманской идеей Е.М.Примакова была инициатива по созданию трехстороннего формата «Россия - Индия - Китай» (РИК) для сближения с ключевыми восточными партнерами Российской Федерации, играющими весомую роль в своем регионе. Первая встреча министров иностранных дел трех государств состоялась уже при И.С.Иванове, преемнике Е.М.Примакова, в 2002 году «на полях» Генеральной Ассамблеи ООН.

Механизм РИК служил для координации позиций сторон по ключевым вопросам глобальной повестки. Стороны затрагивали проблемы безопасности (урегулирование региональных конфликтов, противодействие новым вызовам и угрозам) и более комплексные темы, связанные с глобальной системой международных отношений. На первых встречах особое внимание уделялось перспективам реформирования ООН, а в 2005 году в итоговом коммюнике подчеркивалась необходимость укрепления полицентричного мироустройства3. С 2007 года получила развитие практика секторальных диалогов с привлечением представителей профильных ведомств, а также встреч торгово-промышленных палат государств-членов. Наряду с этим в трехстороннем формате было запущено сотрудничество по линии академического сообщества, что подтверждало сетевой и многопрофильный характер площадки.

В 2006 году, на фоне проявления кризиса однополярности и попыток переосмысления места России в системе международных отношений, Президент Российской Федерации В.В.Путин выдвинул идею об учреждении форума БРИК, который бы объединил формирующиеся экономические и политические центры силы4. Сама идея создания данного механизма свидетельствовала об окончательном отказе от блокового принципа в отечественной внешней политике и приоритете равноправного сотрудничества сторон на основе взаимного доверия. Учреждение новой площадки не предусматривало сворачивание контактов в других сетевых структурах - «Группе восьми» и «Группе двадцати». Более того, вплоть до 2008-2009 годов новые форматы («Группа двадцати» и БРИК) не имели существенного значения во внешней политике России, сохраняли статус платформ для диалога на министерском уровне.

Потенциал сетевой дипломатии оказался востребованным для наращивания присутствия России в АТР. В 1998 году Российская Федерация присоединилась к форуму АТЭС. Это создавало новые возможности для активизации экономического сотрудничества с азиатскими странами в различных сферах - торговли, финансов, инвестиций, науки и технологий, сельского хозяйства, энергетики и т. д. Россия была заинтересована в обеспечении соблюдения ключевого принципа деятельности АТЭС - либерализации международной торговли и инвестиционного сотрудничества. Однако протекционистский курс США, противоречия сторон - участниц АТЭС, а также размывание повестки за счет ряда политических и гуманитарных проблем не позволили добиться формирования зоны свободной торговли в АТР, даже с учетом последующей корректировки «Богорских целей» в Ханое (2006 г.).

Сетевой подход был использован и при развитии сотрудничества между Россией и АСЕАН после того, как в 1996 году Российская Федерация стала партнером АСЕАН по диалогу. Контакты поддерживались и в торгово-экономической области, и сфере безопасности, а в 2005 году был взят курс на формирование развитого и всеобъемлющего партнерства5. В дополнение к двусторонним контактам
с АСЕАН Россия стала участником многосторонних асеаноцентричных структур, деятельность которых осуществлялась по отраслевому принципу с участием внерегиональных партнеров АСЕАН по диалогу. Речь идет о Региональном форуме АСЕАН по безопасности (АРФ) и его профильных рабочих группах. Таким образом, взаимодействие с АСЕАН способствовало интеграции России в АТР.

Не меньшее значение инструменты сетевой дипломатии представляли для сотрудничества в сфере безопасности. Именно они легли в основу форматов урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве - одной из центральных задач российской внешней политики в отношении со странами СНГ. Россия, как посредник в разрешении данных кризисов, была активным участником Минской группы по Нагорному Карабаху, Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта, Женевских международных дискуссий по Абхазии, Формата «3+2» (после присоединения США и ЕС - формат «5+2») по Приднестровью.

Учитывая укрепление внутреннего потенциала и, как следствие, международного политического влияния, в начале 2000-х годов Россия становится одной из сторон форматов по урегулированию кризисов и конфликтов не только на постсоветском пространстве, где у нее исторически были сформированы крепкие связи с государствами, но и в других регионах мира. В 2001 году совместно с Европейским союзом Россия выступила инициатором учреждения четырехстороннего формата по содействию урегулированию арабо-израильского конфликта («Ближневосточный квартет»). В 2003 году Россия становится одним из участников шестисторонних переговоров по денуклиаризации Корейского полуострова, а в 2006 году - переговоров Группы P5+1 и Ирана по иранской ядерной программе.

Что касается новых вызовов и угроз, то Россия вошла в состав Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, созданной по инициативе Генерального секретаря ООН К.Аннана. Российскую Федерацию представлял бывший министр иностранных дел Е.М.Примаков. В итоговом докладе были выделены такие проблемы, как терроризм, организованная преступность и наркотрафик и климатическая повестка. Документ содержал перечень рекомендаций по их устранению с опорой на действующие под эгидой ООН глобальные механизмы, а также вспомогательные региональные институты, неправительственные организации и научно-исследовательские учреждения.

Концептуализация сетевой дипломатии в России (2008-2013 гг.)

Значение данного периода для развития сетевой дипломатии в России заключается в закреплении на официальном уровне понятия «сетевая дипломатия». В Концепции внешней политики (КВП) России от 2008 года отмечается появление новых возможностей сотрудничества на международной арене после окончания идеологической конфронтации и противостояния военно-политических блоков времен холодной войны6. Это приводит к необходимости развития многостороннего сотрудничества, которое бы отражало многоликость современного мира. При этом важным становится привлечение не только широкого круга государств к коллективной выработке решений глобальных проблем, но и укрепление связи между государством, с одной стороны, гражданским обществом и неправительственными организациями - с другой.

В Концепции от 2008 года7, а затем и в аналогичном документе от 2013 года8 выделяется задача по обеспечению «управляемости мирового развития» с учетом географического и цивилизационного многообразия государств мира. В реализацию данной цели, при сохранении координирующей роли ООН, весомый вклад вносят сетевые форматы («Группа восьми», РИК, БРИКС, иные неформальные структуры и диалоговые площадки). Они позволяют укрепить лидирующие позиции ведущих держав и одновременно сохранить полицентричную, многоукладную модель глобального взаимодействия.

В КВП от 2013 года подчеркивается, что институты сетевой дипломатии могут служить для укрепления безопасности и финансово-экономической стабильности. Анализ хода эволюции сетевой дипломатии в Российской Федерации в 2008-2013 годах позволяет сделать вывод, что именно эти две задачи стали основополагающими в работе как глобальных институтов сетевой дипломатии («Группы восьми», «Группы двадцати» и БРИКС), так и в региональных и более узкоспециализированных форматах.

Толчком к развитию новых глобальных сетевых институтов стал мировой экономический кризис, вспыхнувший в 2008 году. События 2008 года выступили своего рода точкой бифуркации в переосмыслении внешнеполитических приоритетов многих стран мирового сообщества - формирующихся политических и экономических центров силы. Помимо усиления риторики в отношении несостоятельности однополярного миропорядка, основанного на гегемонии США с опорой на их союзников, была окончательно выявлена несостоятельность Бреттон-Вудской системы. Валютно-финансовые институты, в которых доминирующую роль играли Соединенные Штаты, не отражали реальной расстановки сил на международной арене, а решения государств «золотого миллиарда» не были адекватны вызовам, продиктованным эскалацией мирового экономического кризиса.

В 2008-2010 годах важную роль в борьбе с распространением экономического кризиса и преодолении его последствий сыграли встречи «Группы двадцати», впервые инициированные на уровне политических лидеров стран-участниц (причем, в 2009-2010 гг. такие встречи проходили дважды в год). В дальнейшем формат «двадцатки» вышел за рамки инструмента антикризисного урегулирования и начал использоваться для выработки параметров и продвижения реформы Группы Всемирного банка и МВФ. К 2010 году были увеличены квоты развивающихся государств и стран с переходной экономикой во Всемирном банке (до 47,19%) и согласован 14-й пересмотр квот в МВФ. Решение о повышении квот данной категории стран в МВФ на 6% вступило в силу в 2016 году. Кроме того, повестка «Группы двадцати» дополнилась вопросами в сфере макроэкономической политики, фискальной дисциплины, энергетики и устойчивого развития.

Председательство России в «Группе двадцати» в 2013 году продемонстрировало, что данная площадка стала служить не только для обсуждения экономических проблем, но и координации подходов стран по политическим событиям. В частности, «на полях» саммита Группы в Санкт-Петербурге прошла серия встреч по проблематике сирийского урегулирования. Гибкость сетевого формата позволила привлечь к диалогу наряду с государствами-членами Специального представителя ООН и ЛАГ по Сирии. Несмотря на то что итогового документа по данному вопросу принято не было, дискуссии позволили прийти к консенсусу относительно необходимости урегулирования конфликта на основе Женевского коммюнике от 2012 года.

Во время мирового экономического кризиса активизировалась работа форума БРИК (с 2011 г., после присоединения ЮАР - БРИКС). Как и в «Группе двадцати», с 2009 года основной формой политического диалога в БРИКС становятся саммиты политических лидеров. С момента проведения первых встреч представители государств - членов БРИКС особое внимание уделяли содействию формированию многополярного миропорядка, повышению роли развивающихся государств в процессе выработки решений на глобальном уровне при помощи укрепления позиций в международных институтах (Всемирном банке, МВФ, ООН). Кроме того, государства БРИКС развивали собственную валютно-финансовую инфраструктуру, а именно в рамках БРИКС начали функционировать Новый банк развития и Пул валютных резервов.

Форум БРИКС не был однородным изначально. Существовали территориальные споры между странами (Индия и Китай). По экономическому потенциалу преобладал Китай. В политическом плане большее значение на международной арене сохраняли две ядерные державы, постоянные члены Совета Безопасности ООН - Россия и Китай, в то время как другие страны БРИКС (Бразилия, обладающая ядерным оружием, Индия и ЮАР) стремились с помощью БРИКС обеспечить повышение своей роли в данном органе ООН. Однако вопреки сохраняющимся противоречиям и дисбалансам все государства разделяли подход в отношении будущего мироустройства, что позволило использовать площадку БРИКС для продвижения общих интересов по ряду глобальных сюжетов от вопросов экономики до проблем безопасности. Таким образом, институт БРИКС приобрел значение многоотраслевой площадки для углубления сотрудничества между заинтересованными государствами.

В исследуемый период продолжилось наращивание связей России с государствами Востока, особенно в регионе АТР. С точки зрения развития сетевой дипломатии большое значение для Российской Федерации имело укрепление диалогового партнерства с АСЕАН и его расширение за счет новой сферы - гуманитарного вектора. Россия продолжила участие в многосторонних форматах сотрудничества в области безопасности - АРФ и СМОА+, которые были ориентированы на содействие формированию справедливой системы безопасности в АТР, без «разделительных линий» и военно-политических блоков.

С 2011 года Россия подключается к работе Восточноазиатского саммита (ВАС) - площадки, объединяющей АСЕАН и внерегиональных партнеров интеграционной структуры. Несмотря на то что первоначально в центре внимания ВАС находились вопросы экономики и финансов, энергетики и устойчивого развития, к началу 2010-х годов саммит трансформируется в полноценный механизм поддержания стратегического диалога по различным аспектам региональной повестки. Важный вклад в данный процесс внесла и Российская Федерация. В частности, в 2013 году Россия инициировала запуск в рамках ВАС диалога по архитектуре региональной безопасности.

После 2008 года Россия так же, как и в предыдущий период стремилась обеспечивать условия для реализации функций посредника в урегулировании конфликтов на постсоветском пространстве и в других регионах мира. Российская Федерация продолжила участие в таких сетевых форматах, включающих стороны конфликта и ключевых посредников, как Минская группа ОБСЕ по урегулированию Карабахского конфликта, формат «5+2» по Приднестровью, «ближневосточный квартет», переговорах «P5+1» по Ирану. Вместе с тем Россия выступила в роли инициаторов запуска новых площадок.

После августовской войны в Грузии в 2008 году, согласно договоренностям Д.А.Медведева - Н.Саркози, стартовали Женевские дискуссии по безопасности и стабильности в Закавказье. Их главная цель заключалась в содействии поддержанию безопасности в Абхазии и Южной Осетии. Как и во многих других подобных форматах, наряду с государствами к деятельности рабочих групп (по безопасности и по гуманитарным вопросам) были подключены международные организации (ООН и ОБСЕ) и интеграционное объединение (ЕС), выполнявшие функции коллективного председательства. Гибкость сетевого механизма позволила привлечь к диалогу и частично признанные государства - Абхазию и Южную Осетию. На первом этапе удалось согласовать порядок предотвращения и реагирования на инциденты, однако из-за нарастающих противоречий сторон вскоре этот механизм прекратил действие. Тем не менее сам формат Женевских дискуссий сохраняется по сей день.

В 2012 году Россия была приглашена к участию в Международной конференции по Сирии («Женева-1»), организованной в рамках «Группы действий по Сирии» по инициативе Спецпредставителя ООН и ЛАГ К.Аннана. Данная площадка объединила представителей постоянных членов СБ ООН, ключевых региональных стран (Турции, Ирака, Кувейта, Катара), верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности и Генерального секретаря ООН. В итоге были достигнуты договоренности в отношении принципов урегулирования сирийского конфликта, в том числе необходимости создания переходного управляющего органа с участием членов правительства и оппозиции, возможности пересмотра Конституции Сирии, проведения президентских и парламентских выборов.

Вышеупомянутые решения не привели к снижению градуса напряженности ввиду неучастия в конференции других значимых игроков (соседних стран - Ливана и Иордании, заинтересованных региональных государств - Саудовской Аравии и Ирана, Организации исламского сотрудничества), сохранения и распространения очагов терроризма, продолжения противостояния оппозиции (не полностью представленной на переговорах в Женеве) и правительства Сирии на фоне недостаточного влияния крупных внерегиональных держав на стороны конфликта. Несмотря на это, сам факт участия России в таком формате свидетельствовал о ее возрастающем авторитете как государства, ответственного за поддержание международного мира и безопасности. На тот момент Российская Федерация была заинтересована в интенсификации деятельности женевской площадки, поэтому в 2013 году, совместно с госсекретарем США Дж.Керри, министр иностранных дел России С.В.Лавров предложил провести новую конференцию - «Женева-2».

Сетевая дипломатия продолжила развиваться и на уровне рабочих групп по противодействию новым вызовам и угрозам. Такие группы стали создаваться не только на глобальном уровне - как вспомогательные инструменты выработки решений под эгидой ООН - но и в рамках региональных организаций.

Подобный механизм был запущен в ШОС и затрагивал сферу международной информационной безопасности. Создаваемая Группа экспертов ШОС особое внимание уделяла разработке правил ответственного поведения государств в информационном пространстве, которые, как предполагалось, в качестве коллективной инициативы будут приняты в Группе правительственных экспертов (ГПЭ), а затем и в Генеральной Ассамблее ООН. К 2011 году был подготовлен первый пакет таких мер и направлено соответствующее коллективное письмо государств - членов ШОС на имя генерального секретаря. Большинство из этих положений легли в основу итоговых докладов ГПЭ ООН от 2013 и 2015 годов, а также резолюции «Достижения в сфере информатизации и телекоммуникаций в контексте международной безопасности» от 2018 года.

 

 

1Богатуров А.Д. Эволюция доктринальных основ внешней политики России / А.Д.Богатуров, О.В.Лебедева, А.К.Бобров // Международная жизнь. 2022. №2. С. 10.

2Лебедева О.В., Морозов В.М., Шебалина Е.О. Network Diplomacy: Theory // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2019. T. 10. Выпуск 11 (85).

3О Совместном коммюнике по итогам неформальной трехсторонней встречи министров иностранных дел Российской Федерации, Республики Индии и Китайской Народной Республики // Официальный сайт МИД России. 02.06.2005 // URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1601656/ (дата обращения:15.01.2024).

4Каковы перспективы саммита БРИКС // Российская газета. 25.08.2017 // URL: https://rg.ru/2017/08/25/kakovy-perspektivy-sammita-briks.html (дата обращения:15.01.2024).

5Совместная декларация главы государства Российской Федерации и глав государств и правительств государств - членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии о развитом и всеобъемлющем партнерстве // Официальный сайт Президента России. 2005 // URL: https: http://kremlin.ru/supplement/3707 (дата обращения: 15.01.2024).

6Концепция внешней политики Российской Федерации 2008 г. // Официальный сайт Президента Российской Федерации // URL: http://www.kremlin.ru/acts/news/785 (дата обращения: 15.01.2024).

7Там же.

8Концепция внешней политики Российской Федерации // URL: http://static.kremlin.ru/media/events/files/41d447a0ce9f5a96bdc3.pdf (дата обращения: 15.01.2024).