ENGLISHТот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, вселенную сделал пустынею и разрушал города ея, пленников своих не отпускал домой?
(Ис. 14:16-17)
Какие ассоциации у нас со словом «фюрер», чей образ мы себе представляем? Уверен, что в большинстве случаев это персонаж из черно-белой хроники, с характерными усиками и челкой, со свастикой на рукаве. Яркая, волевая фигура. Выгодный ракурс, всегда в центре внимания. Он и пророк, страстно вещающий под громкие «зиг хайль» восторженной толпы, и сияющий от гордости отец народа, принимающий очередной парад. Или даже простой обыватель, наслаждающийся природой в редкие минуты заслуженного отдыха.
Кому-то в голову придут его известные киновоплощения (в том числе и прижизненные). Комичный, не уверенный в себе, неуклюжий и трусоватый «великий диктатор» Чарли Чаплина или ослепленный собственным безумием неврастенический мизантроп Фрица Дица. Наконец, раздавленный, выгоревший духовно и физически, имевший все и все потерявший, всеми брошенный жалкий старик Бруно Ганца.
Ассоциативный ряд из нескончаемых фотографий разной степени «протокольности» и парадного портрета кисти Генриха Книрра, воплотившего несгибаемый дух тысячелетнего рейха в одном избранном сверхчеловеке, органично дополняют напыщенный, придурковатый фюрер-индюк Херлуфа Бидструпа и бьющийся в бессильной злобе фюрер-крыса советских карикатуристов. Образов и подтекстов бесчисленное множество, и каждый несет в себе осколок истины, являясь частью одного мозаичного целого.
Как бы прочно это понятие ни прикипело к исторической личности Адольфа Гитлера, смею полагать, что по прошествии стольких лет и событий разной степени прискорбности определение «фюрер» может быть оторвано от данной персоны и исследовано in vitro. Если так, то возникает вопрос: что есть фюрер как не привязанный ко времени и конкретному человеку социально-политический феномен? Что первично: фюрер или фашизм? Может ли он возникнуть вне фашистской среды, а фашистская система существовать без вождя-фюрера?
Думаю, нет. Это неразрывно связанные элементы единого целого. Как идол и язычество. Если проводить христианскую параллель - как вселенское зло и антихрист. Перед нами не просто автократ, верховный правитель, царь царей и король-солнце. Есть определенная специфика. И нюансы эти во многом позволяют понять, когда обычный канцлер и руководитель партии превращается в фюрера.
Восхождение сына зари
Любой фюрер - сущность, рожденная дважды и проживающая на определенном этапе своего земного бытия две параллельные жизни.
Первое рождение - физическое. Собственно появление на свет Божий. Далее, как у любого обычного человека: детство, социализация, опыт, становление личности, с радостями, горестями, переживаниями, обидами. Свои издержки характера, свои тараканы в голове, как у всех. Образование, работа, участие в общественно-политической деятельности. Этот период может длиться сколь угодно долго. Наш герой может быть бедным или богатым, публичным или нет, может занимать руководящие должности, решать чьи-то судьбы. Это ровным счетом ничего не меняет, так живут миллионы. Он не какой-то яркий альфа-самец. Вы не обратите на него внимания: заурядный, обычный, он как все.
Самое любопытное начинается с момента его второго рождения, старта параллельной жизненной линии. Это всегда нежданный подарок судьбы, открывающий такие возможности власти, когда единственными ограничителями становятся совесть и понятия добра и зла. От того, сработают ли эти ограничители или не сработают в критический момент, как аварийная защита чернобыльского реактора, зависит судьба человечества. Многие из нас верят, что хотя бы один раз в истории защита сработала и произошло то, что принято называть сошествием Святого Духа и Преображением. Но, увы, мы исследуем совсем другое. Здесь речь пойдет не о сошествии, а о вселении. И духа иного, имя которому - легион.
Каковы условия и кто создает предпосылки для наступления такого «счастливого» случая? Фюрер является своему народу после масштабных социально-политических потрясений. Именно после, когда общество, испытывая тяготы и лишения, залечивает кровоточащие раны, вспоминая, как было хорошо до, как было тяжко во время и как ужасно после. Боль притупляет сознание: людьми движет страх, неуверенность в завтрашнем дне, ощущение собственного бессилия перед случившимся, горькая обида и чувство несправедливости за то, что судьба оказалась злодейкой, а жизнь - копейкой. Но глубоко внутри тлеет надежда на лучшее, на справедливость, наконец на воздаяние тем, кто во всем виноват. Все эти чувства и возводят нашего антихриста на трон.
Фюрер - это порождение чаяний и мечтаний всех маленьких, слабых людей, забитых жизнью, раздавленных обстоятельствами, униженных и оскорбленных. Ведь он такой же, как и они, так же терпел, где-то воевал, был предан и обманут, но выжил и несет тот же груз на своих плечах. Он становится их символом, их кумиром. Перекладывая на плечи нового «избавителя» свой груз пережитого, ужас от осознания реальности, боязнь ответственности за собственные решения, люди вручают ему свои души. Их израненные сердца вскармливают его последними каплями своей крови, а вера дарит крылья, дабы «взойти на небо» и «выше звезд Божиих вознести престол свой» (Ис. 14:13). Эти несчастные сами рождают фюрера, другим на горе, себе на погибель.
Второе появление на свет до неузнаваемости преображает избранника судьбы. Старая, простая жизнь, в которой ничто человеческое ему не было чуждо, постепенно вытесняется новой реальностью, стирается как из коллективной памяти народа, так и из его собственной. Для фюрера то время, когда он был как все, становится черновиком, который под высочайшим грифом секретности сдается в архив подсознания. И доступа к нему не должно быть ни у кого, ибо это та реальность, где он уязвим. Подчищаются архивы, корректируются биографии, генеалогическое древо должным образом обрезается или к нему прививаются нужные элементы. У человекобога может быть только идеальное прошлое.
По этой же причине все личные привязанности «новорожденного», чувства, любимые, даже друзья - все это прячется во мрак небытия. Была ли или есть у него семья, дети, жена, уже совершенно не важно и не должно никого интересовать. Есть только одна семья - его народ, одна любовь - его страна, процветание и благоденствие которых - его единственное счастье.
Фюрер - это сверхчеловек: его красота, ум, сила и воля вне нашего разумения. У него нет возраста, сущность его неподвластна времени. Он рождается уже мудрым и зрелым, он не стареет, а умирает (если даже своей смертью) всегда молодым. Лицо его, обращенное к нам, - ослепляющая своим сиянием золотая маска. А что под ней - видеть и знать не должен никто и никогда.
Постепенно личина намертво пристывает к живой плоти, пускает в нее свои корни и срастается с ней в единое целое. Виртуальный образ великого вождя окончательно замещает физическую реальность. Ему уже не хочется ощущать себя простым смертным, он искренне жаждет быть тем, чем он только кажется: всесильным, вечным и неуязвимым. Второе рождение пожирает человека, и остается только фюрер.
Но заточенная в подсознании прошлая жизнь, где он всего лишь существо из плоти и крови, постоянно пытается сбежать, пробиться сквозь каменный склеп, усугубляя эту одержимость. Тщетно стараясь заглушить в голове голос разума, фюрер живет с непреходящим чувством панического ужаса перед своим человеческим естеством и всем, что ему свойственно: горестями, болью, болезнями, наконец, неизбежностью смерти.
Мягкое по своей сути, податливое тельце начинает обрастать непробиваемым панцирем. Исторический пример перед нами: сонм лекарей, целый ляйбштандарте телохранителей, гестапо, Геббельс с индустрией пропаганды, бастионы партийных и бюрократических аппаратов. Все это создает недоступную никому «святая святых» фюрера, где вечная благодать и елейные голоса придворных соглашателей поют осанну, где он надежно спрятан от любого пагубного внешнего воздействия, а когда надо - и от собственного благоразумия. Так появляется неразрывная связь фюрера и фашистской системы.
Верхом на звере
Эти два феномена взаимообразующи и взаимодополняемы. Любой фюрер создает вокруг себя фашистскую структуру, в то же время любая фашистская общность так или иначе находит, избирает или назначает себе вождя. Он - живой идол этого инфернального культа, принимающий поклонение, аккумулирующий жертвы от своей паствы и раздающий членам своей братии благодать: полномочия и ресурсы, главным из которых является право на безнаказанность.
Несмотря на «руководящую и направляющую» роль в системе, фюрер в немалой степени подчинен ее инерции. Божество зависит от своего культа и, соответственно, от его служителей, совершающих необходимые ритуалы. А жрецы эти - при должном уровне сообразительности, ловкости и аккуратности - могут манипулировать своим кумиром, пробуждая в нем гнев или милость, и направлять эту колоссальную энергию в нужное русло.
Вокруг фюрера всегда возникает иерархическая структура. Чем ближе к нему, тем больший кусок с его стола можно поиметь. По мере своего возвышения человекобог начинает делегировать часть полномочий, причем нижестоящий, которому перепало такое счастье, сам становится мини-фюрером в своей вотчине: в этих рамках он имеет всю полноту власти, он не подсуден никому, кроме своего хозяина. Его обязанность - отправлять культ, передавая своему кумиру жертвы, в его честь приносимые, и быть ему верным рабом. Подобная схема вассальной зависимости реплицируется на всех уровнях, до самого низа. Фюрерство - это по сути своей неофеодализм.
Самое главное для живого идола - вера и верность своих служителей. Потому что именно это подпитывает его убежденность в своей сверхчеловеческой природе. Соответственно, самый страшный грех, с его точки зрения, это предательство и вероотступничество. Фюрер щедр и великодушен и простить может даже присвоение жертвенных ресурсов сверх меры. Но вероотступникам нет и не может быть прощения - они лишаются всех благ и демонстративно уничтожаются, нередко с особой жестокостью и цинизмом.
Для своих жрецов и паствы он как живое божество должен всегда быть эталоном мудрости, прозорливости, чистоты и непогрешимости. А следовательно, любое малейшее несогласие с его позицией, а тем более ее критика, да еще если и обоснованная, есть чистейшее богохульство и святотатство. За такое режут языки и клеймят железом.
Никаких сдержек, противовесов и компенсаторов больше не существует. Все законы становятся в лучшем случае инструментами, в худшем - игрушками в его руках. Основной закон только один - воля вождя, на которую есть два варианта реакции: беспрекословное исполнение и восторг.
Что касается претворения его идей в жизнь, то тут система играет с ним злую шутку. Поскольку и совокупность объективных факторов, и наличествующие ресурсы, как правило, совершенно не соответствуют маниакальному масштабу задачи, поставленной человеком, живущим в сказке, на всех уровнях начинается имитация «эффективной» работы с потрясающими, невиданными ранее ни у кого и нигде результатами. А что еще делать, если исполнение невозможно, а неисполнение недопустимо? Как следствие, неадекватность поручения генерирует лишь новые потоки вранья: красивое кино, надувные достижения и потемкинские деревни, хвалебные оды и тонны слащавых комментариев. Самое страшное, что именно все это нужно фюреру гораздо больше, чем реальный результат, потому что подпитывает его веру в свою надчеловеческую сущность, вечную молодость и полноту сил. Нужен наркотик, притупляющий страх смерти. «Лжец и отец лжи» (Ин. 8:44) сам прочно садится на иглу. Естественно, итоги всех его великих прожектов зачастую диаметрально противоположны задуманному.
Но вот незадача: фюрер-то безгрешен. Значит, за все ошибки и просчеты отвечать должны его вассалы. Это их святая обязанность за ту благодать, которую они получают от своего живого идола. За мелкие огрехи можно выбрать дурачка из паствы или рядового функционера, нагрузить его «грехами народа» и изгнать в пустыню на лютую смерть. Благо, что в козлах и баранах для искупительной жертвы недостатка нет.
Но чем масштабнее просчет и страшнее его последствия, тем более высокого ранга жреца следует назначить ответственным. Этим, как правило, везет в большей степени. Такому на пузо натянут вретище, посыпят сальный загривок пеплом, выдадут плеть для самобичевания. Если сам не сможет - помогут добиться положенных слез раскаяния, которыми он омоет ноги кумира своего, чтобы потом тот его простил и вернул в ряды собратьев.
Вечный мир в царстве детей
Каково отношение фюрера к простому человеку, к тому, кто наделил его сверхвластью, передав в «доверительное управление» свою свободу, право выбирать и распоряжаться своей судьбой, к тому, кто ежедневно приносит в жертву небожителю плоды своего труда, а если надо, кладет на алтарь свое здоровье и жизнь? Какой его дивиденд от столь щедрого вклада?
А никакой. Высшая благодать, если даже просачивается в этот подвал фашистского социума, то выдается его обитателям строго по капле и на условиях микрокредитов, под соответствующий процент. Фюрер искренне верит, что сам факт его избрания на вечное правление тысячелетним рейхом уже является пределом мечтаний для народа. И столь же искренне недоумевает, если оказывается, что людям вдруг чего-то не хватает и они начинают выражать несогласие с политикой его партии.
Ведь все они для своего божества - лишь дети неразумные, которые упорно не хотят понимать, в чем их истинное счастье. Любую свободу и излишки они всегда обращают себе же во вред, а посему их ни в коем случае нельзя баловать и распускать. Правильным воспитанием в скромности и добродетели их сполна обеспечивают заботливые мюллеровские и геббельсовские нянечки.
Сколь бы ни был близок народу образ фюрера, сам он во плоти от народа бесконечно далек. Его ноги уже так давно не касались земли, что он не в состоянии понять элементарных вещей. Как такое может быть, что кому-то не хватает на жизнь, у кого-то нет доступа к нормальной медицине, образованию, зачастую к элементарным благам цивилизации? Он не знает, каковы цены на продукты, совершенно не в курсе, что где-то в рейхе их вообще уже нет. Нет хлеба - пускай едят бриоши. Вождь твердо уверен, что все живут в такой же расчудесной сказке, как и он сам. Ну или почти так же. Абсолютный и неизлечимый отрыв от реальности. Если его воцарение сродни второму пришествию, значит, все уже в раю и беспокоиться не о чем.
Посему жизнь при фюрере - это вечный carpe diem. У тысячелетнего рейха есть только героическое прошлое и славное настоящее. Вождь и империя не заканчиваются никогда и нигде. Это наивысшая точка эволюции. Историю на этом можно остановить. Будущее больше не нужно, и поэтому оно отменяется. Откройте геббельс-газеты, послушайте геббельс-радио, посмотрите вохеншау: изо дня в день народ видит одни и те же лица, одни и те же штампованные на конвейере эрзац-новости. Какие-то все «новые» победы, удивительные достижения. Пресыщенный нудными мантрами информационный поток призван скрывать отсутствие реального социального прогресса или же поливать грязью мир за пределами рейха, который только деградирует и морально разлагается.
В самой же империи царит благоденствие, но завистливый и коварный враг не дремлет. Германия 1930-х: за морем хищные англичане и заговор ненасытного еврейского капитала, на востоке полчища крючконосых варваров-большевиков в кожанках и с наганами, а внутри самого рейха - те же евреи, коммунисты, продажные демократы и вырожденцы. Все как один спят и видят, как бы подгадить порядочным, трудолюбивым и культурным немцам. Поэтому в борьбе за правое дело рейх начинает защищать и зачищать мир: Австрия, Чехословакия, потом Польша, Франция и дальше на восток до полного уничтожения красного левиафана. Растерянный немец, только что выкарабкавшийся из зловонных окопов Первой мировой, выплативший репарации и начинающий как-то устраивать свою жизнь, должен все бросить и снова взять в руки оружие. Ну и что? Мало ли, что кому-то, как говорил последний герой Анатолия Папанова, «так хочется пожить по-человечески и поработать»?! С фюрером винтовка - это праздник! А умереть за фатерлянд есть великая честь и священный долг.
Вообще для фюрера простой человек, именно тот, который подарил ему всевластие, и именно потому, что за просто так подарил, является самым дешевым из ресурсов. Да еще и свободно конвертируемым: его можно выгодно обменять на рурский уголь, крупповскую сталь, румынскую нефть, квадратные километры чужой земли. Его можно заморозить под Сталинградом, перемолоть на фарш на Невском пятачке, зажарить в железе под Курском, оставить гнить в белорусских лесах или черноземе Украины. Жертвенная кровь, в которой он совершает свои ежедневные омовения, не стоит ничего.
Сумерки богов
Аппетиты фюрера начинают расти. Даже небольшие тактические успехи способны вскружить ему голову и еще более укрепить маниакальную уверенность в своей правоте. Требуется все больше громких побед, больше триумфов, больше доказательств для самого себя, что он всесилен и вечен. Но поскольку великий вождь совершенно не соотносит масштаб задач с имеющимися возможностями, а служители его культа все как один берут под козырек (а втихаря, как водится, еще и в карман), ресурсов на управление миром начинает не хватать и в топку кидается самый дешевый и доступный. Так раскручивается кровавый маховик утилизации сограждан. Для Гитлера это стало началом конца.
Чем все в итоге заканчивается? Война не обязательно убивает вождей. Но такая война, которая убила Адольфа Гитлера, убьет любого фюрера. То, что она проиграна, прозорливым было понятно в 1943 году. В 1944 году это стало уже настолько очевидным, что часть руководства вермахта организует на него покушение - заговор 20-го июля. Тогда еще оставалась надежда, что все худо-бедно завершится очередным вагончиком в Компьенском лесу. К несчастью для Германии, покушение провалилось, и школа в Реймсе1 осталась единственным возможным финалом.
Этот момент показателен прежде всего тем, что часть нацистской системы сама попыталась отторгнуть фюрера, фигура которого, служившая ранее колоссальным источником власти и обогащения, теперь стала токсичной. Если бы Гитлер вовремя остановился, вовремя ушел, он, возможно, занял бы место в пантеоне величайших немцев. Но фюрер тем и отличается от любого другого автократа: он не может остановиться. Он идет до конца, даже когда еще есть варианты свернуть и не упасть в пропасть.
Почему так происходит? Ответ кроется где-то в области психологии. Виной всему то самое второе рождение, параллельная жизненная линия, поглотившая вождя, одержимость властью, оторвавшая его от реальности, жажда каждое мгновение ощущать себя божеством, всесильным и бессмертным. Прискорбно и то, что фюрер отождествляет свое бытие с судьбой рейха, да и вообще всего германского народа. Человекобог не может просто так уйти, ведь империя и все немцы неизбежно погибнут вместе с ним. Это же будет геополитическая катастрофа.
Но бренное человеческое естество берет свое. Когда наступает конец, к фюреру возвращается его прежняя, человеческая жизнь, в которой он стар, немощен, болен, в которой он все уже потерял, все проиграл. Многие из тех, кто слагал ему хвалебные оды, предали и бросили своего кумира, проклиная в душе последними словами. Приняв пулю и огонь, которыми он столь щедро осыпал этот мир, фюрер покидает его.
В 1945 году германский фашизм умер вместе со своим вождем, так как сама государственность в рейхе была уничтожена. Иначе и быть не могло. Ведь Гитлер сделал всю страну и ее население заложниками своей власти, до последнего прикрываясь ими как живым щитом и бросая в мясорубку давно проигранной войны. Печальная участь Германии к тому моменту была уже предрешена, а каждый дополнительный день существования фюрера обрекал на гибель сотни тысяч немцев.
Если бы он смилостивился хотя бы над своим народом и почил в бозе пораньше (про добровольно уйти в отставку я молчу), вполне вероятно, какую-то часть государственной системы удалось бы сохранить и НСДАП могла остаться у руля. Но тогда партия была бы вынуждена избрать себе другого фюрера, подобно пчелам, выкармливающим новую матку в осиротевшем улье. Если бы этого не произошло, ей пришлось бы эволюционировать, меняя свою суть и идеологию. Потому что фашизм - это в конечном счете всегда культ массовых кровавых жертвоприношений, а для взимания таковых нужно сотворить кумира-вождя. Где есть фашизм - там будет фюрер, где есть фюрер - там неизбежно будет фашизм.
Краткое послесловие
История не терпит сослагательного наклонения. Все закончилось самым трагическим образом. Гитлер ушел, а обескровленный, израненный и голодный германский народ остался, чтобы оплачивать счета своего живого идола. Многие с начисто промытыми госпропагандой мозгами искренне недоумевали: а нас-то за что? «Не виноватая я, он сам пришел!»
Да и в чем их вина? В том, что тонущие в бушующем море схватились за соломинку надежды? В том, что позволили себя обмануть? В том, что искренне верили и готовы были за эту веру сражаться?
С религиозной, христианской точки зрения - виноваты. В том, что, будучи рожденными свободными, со свободной волей и свободой выбора между добром и злом, презрели это данное Всевышним право и по своей слабости и трусости от него отказались. В том, что, видя, когда за них выбрали зло, покорно приняли его и пошли как овцы на убой. В том, что, когда к ним относились, как к скоту, они, будучи венцом творения, смирились с ролью стадных животных, которых «должно резать или стричь».
Вопрос этот не снят с повестки до сих пор. А посему вариантов ответа на него много и будет еще больше. Тем, кто интересуется историей или просто живет с открытыми глазами, придется искать свой.
1Те, кто признает только подписанный Г.К.Жуковым акт, читайте - «домик в Карлсхорсте».
