Время неумолимо и безжалостно. Уже более 50 лет прошло с момента подписания Парижского соглашения по Вьетнаму, обозначившего завершение одного из самых продолжительных и кровопролитных конфликтов второй половины XX века. Как учит общая теория относительности, время движется с разной скоростью в разных точках пространства. Похоже, это присуще не только разным галактикам, но и жизни человечества. Для истории полвека - мгновение. Для архивного дела - серьезный период, после которого рассекречиваются многие документы (отнюдь не все). Для отдельного индивидуума - колоссальный срок, когда-то равный целому жизненному пути, но, как правило, охватываемый границами личного опыта.

Непосредственных свидетелей событий полувековой давности становится все меньше. Не так давно ушел из жизни Г.Киссинджер, один из соархитекторов Парижских соглашений. В различных странах мира завершает научную стезю и/или дипслужбу когорта блестящих специалистов-регионоведов, которые могут поделиться воспоминаниями вживую. Публикации на обозначенную тему не прекращаются, однако становятся разнообразны вплоть до разношерстия - с одной стороны, сухи и академичны, поскольку опираются на документы, с другой - напротив, нестандартны и эмоциональны в силу сугубо мемуарного и беллетристического подхода авторов.

Попробуем воспользоваться, возможно, уникальным шансом и попытаемся поискать синергию различных исторических компонентов, сохранив ключевые акценты. Отметим пунктиром, в частности, основную причину втягивания США в индокитайский конфликт, скорость их погружения в глубину проблем, итоговые параметры выхода из войны.

Победа Народно-освободительной армии Китая и образование Китайской Народной Республики в 1949 году, Корейская война 1950-1953 годов и приближающийся крах колониальной Франции в Индокитае подвели высшее руководство Соединенных Штатов Америки к мысли о рациональности «теории домино». В Вашингтоне действительно опасались «эффекта падающих костяшек» в отношении политических режимов в азиатских странах, противостоящих распространению коммунистических идей. Президент США Д.Эйзенхауэр впервые публично сформулировал такой подход на пресс-конференции 7 апреля 1954 года, еще до подписания Женевских соглашений по Индокитаю (июль того же года). Противостояние двух систем становилось в ту пору воистину глобальным. Небезызвестный сенатор Дж.У.Фулбрайт утверждал: «Мы находились в противостоянии с русскими - противостоянии не на жизнь, а на смерть - и считали своим долгом помешать реализации их планов, где бы то ни было»1.

Для практических действий американцев на индокитайском направлении никакой особой новизны в таких политических заявлениях, в общем-то, не содержалось. По свидетельству кадрового сотрудника дипслужбы США Д.Рэмзи, у него «не раз возникал вопрос, чего ради мы вмешиваемся в это столько лет подряд. Все эти договоренности с колониальными державами начались еще при Ф.Рузвельте. При Дж.Ф.Даллесе все дошло до абсурда»2. Правда, как считает британский историк М.Хейстингс, американские спонсоры сыграли с французами злую шутку: они предоставили им достаточно военной помощи, чтобы вести войну, но недостаточно для того, чтобы в ней победить3.

Уход Франции и временный (а как оказалось, на долгие годы) раздел Вьетнама по демаркационной линии на 17-й параллели позволили Вашингтону сбросить остатки завуалированного приличия. Объемы американской помощи Южному Вьетнаму за год выросли с 1 млн долларов в 1954 году до 322 млн долларов год спустя. Редкостная динамика, следует признать! Впечатлила она и профессионалов из Госдепартамента США: недаром дипломат П.Каттенберг внес предложение единоразово выделить Северному Вьетнаму 500 млн долларов якобы «на восстановление нанесенного войной ущерба», на деле же с условием и под обещание не трогать южан. Это казалось более дешевым вариантом развития событий в сравнении с ежегодным финансированием режима Нго Динь Зьема4 (хотя вовсе не факт, что инициатива такой сделки была бы позитивно воспринята северовьетнамцами).

Собственно, последовавшие ходы и понесенные расходы американцев, по сути, подтвердили подобные расчеты. В Белом доме восторжествовало мнение, будто вьетнамскую проблему можно решить, отправив на Юг больше американцев, и на протяжении 34 месяцев президентства Кеннеди его администрация делала именно это.

По свидетельству Г.Киссинджера, на путь погружения во вьетнамскую трясину США вступили в мае 1961 года. Заграничные миссии вице-президентов обычно осуществляются для подкрепления американского престижа или обеспечения базы уже принятым решениям. Поездка Л.Джонсона в Сайгон была классическим примером подтверждения подобных правил. Прежде чем объявить об этой миссии, Дж.Кеннеди встречался с председателем сенатского комитета по иностранным делам сенатором Дж.У.Фулбрайтом и предупредил, что американские войска могут быть направлены во Вьетнам и Таиланд. Сенатор обещал отнестись к этому положительно и оказать поддержку при условии, что сами эти страны запросят американского содействия. Дж.У.Фулбрайт был олицетворением классической американской реакции. Какой-нибудь Ришелье, Пальмерстон или Бисмарк задал бы вопрос: каким конкретно национальным интересам это послужит? Фулбрайта же более беспокоила правовая и моральная сторона поведения Америки5.

После вице-президентского вояжа в Южный Вьетнам туда было почти сразу отправлено 400 «зеленых беретов», а несколько месяцев спустя - 40 военных вертолетов вместе с сотнями членов экипажей и специалистами по техобслуживанию. К ноябрю 1963 года в Южном Вьетнаме находилось уже 16 тыс. граждан США. Ежегодный объем американской помощи достиг 400 млн долларов6. Одна за другой американские администрации не могли устоять перед соблазном отдать приказ о развертывании сил и наблюдать за тем, как быстро и эффективно выполняется их приказ, резюмировал М.Хейстингс7.

В сложившихся условиях печально известный Тонкинский инцидент в августе 1964 года стал неизбежным, и даже - в прямом смысле этого выражения - «делом техники», пусть, как это теперь очевидно, провокационным и сфабрикованным. Момент для провокации и степень реакции на нее выбирались с завидной тщательностью. По мнению того же британского историка, после августовской драмы Л.Джонсон желал только одного: до дня голосования снизить градус противостояния в Юго-Восточной Азии. Инцидент в заливе и последующая Тонкинская резолюция заняли столь видное место в истории лишь спустя несколько лет, когда вскрылось все стоящее за ними хитросплетение ошибок и преднамеренного обмана со стороны американских военных, разведки и президентской администрации8.

После переизбрания и инаугурации Л.Джонсон и его команда уже не усматривали препятствий для следования избранному курсу. Символическим стартом перехода США от этапа «присутствия советников» к непосредственной вовлеченности в боевые действия «на земле» стала высадка 8 марта 1965 года 1200 морских пехотинцев для защиты базы в Дананге. Таким образом, на прохождение большинства ступеней эскалации с момента получения от французских колонизаторов своеобразной «вьетнамской эстафеты» у американцев ушло больше десятилетия.

Симптоматично, что с этого момента и до точки обратного движения маятника истории прошло существенно меньше времени. Вначале накачка Южного Вьетнама иностранными вооружениями и военным персоналом кардинально усилилась. К 31 декабря 1966 года там находилось ни много ни мало 385 тыс. американских военнослужащих. Расходы на войну достигали уже астрономических сумм: в 1966 году при заложенных в бюджете 2 млрд долларов на военные цели было потрачено более 15 млрд долларов, а в следующем году - 17 млрд долларов (около 3% ВВП США). В «Обращении к нации о положении в стране» в январе 1967 года Л.Джонсон объявил о повышении подоходного налога и корпоративного налога на прибыль на 6% для финансирования войны во Вьетнаме9. И все же тогда, по меткому замечанию Г.Киссинджера, Америка еще не была готова усесться в крапиву и понять, что истинный выбор следует делать между тотальной вовлеченностью и немедленным уходом, а постепенная эскалация является самым опасным курсом10.

Впрочем, отрезвление пришло неожиданно быстро, и даже десятилетия спустя бывший госсекретарь испытывал шок, вспоминая, как в стране разом рухнул общенациональный консенсус по Вьетнаму: «В 1965 году Америка посвятила себя, при наличии всеобщего на то одобрения, делу победы в войне и строительства институтов свободного мира в Юго-Восточной Азии; двумя годами позже, в 1967 году, эта же самая деятельность стала восприниматься не только как ошибочная и обреченная на проигрыш, но и как плод вздорной политики помешанных на войне политиканов»11.

Итак, к поворотному в рамках вьетнамской кампании 1968 году США подошли, будучи отягощенными гигантскими военными расходами, болезненными потерями в живой силе, растущим антивоенным движением внутри страны и аналогичной международной кампанией. Г.Киссинджер в своих воспоминаниях утверждает, что американским руководителям «все уже надоело, и вовсе не потому, что от них отвернулось общественное мнение. (Опросы показывали, что 61% американцев считали себя «ястребами», 23% - «голубями», причем 70% высказались в пользу продолжения бомбардировок.) Группа, потерявшая выдержку, состояла из фигур самого что ни на есть истеблишмента, которые всегда неизменно поддерживали интервенцию… В подавляющем большинстве они рекомендовали прекратить эскалацию и начать демонтаж войны… Честно говоря, я тогда в общем и целом был согласен с «группой мудрецов», и это доказывает, что поворотные пункты гораздо легче распознать в ретроспективе, чем в момент, когда они наступают»12.

Последней фразой нобелевский лауреат с долей самокритики и не без изящества ставит под сомнение резонность принятого тогда коллективного решения о смене стратегии и переходе к этапу «вьетнамизации» войны. Тем самым несколько ретушируется важный факт: издержки от военной эскалации, предела которой не просматривалось, стали слишком высоки. Настолько, что поставили под угрозу благоприятный для действующей администрации исход предстоящих президентских выборов. Более откровенен в выводах (что логично для ученого, а не политика) оказывается М.Хейстингс, когда усматривает фундаментальный недостаток, который подрывал политику всех американских президентов во Вьетнаме в период между 1945 и 1975 годами: она была основана на требованиях внутренней политики США, а не на реалистичной оценке интересов и чаяний вьетнамского народа13.

Событиям начала 1968 года - в особенности Новогоднему (Тетскому) наступлению «северян» и его последствиям - посвящено немало публикаций. Одной из наиболее актуальных и весьма объективной, опирающейся на разнообразные источники, представляется статья Данг Хонг Ханя и Ву Куанг Хиен «Факторы деэскалации войны во Вьетнаме и начала Парижских переговоров»14. В ней, в частности, констатируется расхождение во мнениях относительно дальнейшей линии поведения Соединенных Штатов даже в ближнем кругу соратников и советников Президента Л.Джонсона, подчеркивается решимость и стремление к победе руководителей ДРВ и всего народа. Делается вывод, что в 1968 году единственным выходом для США стали деэскалация конфликта и поиск пути к мирным переговорам с целью завершения военного присутствия во Вьетнаме и возвращения войск на родину.

Согласимся, телевизионное заявление Л.Джонсона от 31 марта 1968 года о готовности к мирным переговорам и отказе баллотироваться на следующий президентский срок действительно календарно следовало за подведением итогов Тетской операции «северян». В этом плане имеются основания утверждать, как это делают упомянутые вьетнамские коллеги-исследователи, что Новогоднее наступление сил Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ) 1968 года сделало необратимым решение США вывести войска и отказаться от идеи длительного раздела Вьетнама15.

С другой стороны, и это отмечалось выше, к концепции «вьетнамизации» и пониманию необходимости переговоров с Ханоем в Белом доме подошли значительно раньше. Собственно, к моменту заявления Л.Джонсона и ответного заявления от 4 апреля 1968 года Правительства ДРВ в обстановке строжайшей секретности, - которую, особо отметим, было возможно обеспечить лучше, нежели в современных условиях информационного половодья! - уже состоялись первые контакты сторон (вьетнамские исследователи ведут отсчет переговорного процесса с 15 марта 1968 г.)16.

Не забудем упомянуть: ход операций НФОЮВ/ДРВ и достигнутые результаты существенно отличались от запланированных. По крайней мере, всеобщего восстания населения и полной победы над южновьетнамскими властями добиться не удалось. Тем более сомнительно полагать, будто США уже весной 1968 года «поставили крест» на марионеточном режиме и были-де не против объединения Вьетнама под эгидой Ханоя. Другое дело - и это гораздо важнее, на наш взгляд, для понимания американской позиции - предвыборные маневры демократов, включая начало переговорного процесса и публичное подсвечивание этого факта, а также снятие с пробега Л.Джонсона, ожидаемого эффекта не дали. После восьмилетней паузы к власти в Штатах вернулась Республиканская партия.

В начале 1969 года число американских военнослужащих в Южном Вьетнаме составило 543 тыс. человек. Как писал позже Г.Киссинджер, нация не должна направлять полмиллиона молодых людей на далекий континент, если ее лидеры не способны вразумительно раскрыть свои политические цели и предложить реалистическую стратегию их достижения. Вашингтону следовало задаться двумя основными вопросами: возможно ли более или менее одновременно установить демократию и добиться военной победы? И добавить еще один, гораздо более важный: стоит ли овчинка выделки?17 У Президента Р.Никсона были ответы на эти вопросы, причем отрицательные. Он вступал в должность, будучи убежден в практической невозможности победы во Вьетнаме, и понимал, что судьба втянула его в неблагодарную игру, где выигрышем был бы любой выход из деморализующего конфликта18.

Таким образом, через неполных четыре года открытого и непосредственного участия в конфликте перед администрацией США в полный рост встала задача завершения войны. Почти сразу же выяснилось, что о любом варианте речи быть не может. Односторонний уход был неприемлем: даже элементарная логистика не позволила бы вывести столь многочисленный контингент быстрее, чем за 15 месяцев. Перечень иных издержек выглядел не менее впечатляюще.

В итоге был избран путь «вьетнамизации» - не потому, что это был блестящий выход из положения, а поскольку это был способ, как казалось американской администрации, сохранить равновесие между тремя ключевыми составляющими ухода: поддержать на должном уровне моральное состояние внутри Америки, предоставить Сайгону честный шанс самостоятельно встать на ноги и обеспечить для Ханоя стимул к урегулированию19.

Завершавший войну переговорный процесс продлился, как подсчитано вьетнамскими и российскими историками, четыре года восемь месяцев 14 дней. Состоялось 202 открытых заседания и 24 закрытые встречи20. Формат журнальной статьи и авторская задача не предусматривают полного обзора перипетий этого сложнейшего исторического действа. В рамках наших исследовательских целей достаточно обозначить основные хронологические вехи. 13 мая 1968 года в Париже начались переговоры между делегациями ДРВ и США (их возглавили секретарь ЦК, заведующий Международным отделом ЦК ПТВ Суан Тхюи и многоопытный посол У.Гарриман). С ноября дискуссии стали четырехсторонними, с подключением южновьетнамских представителей. После прихода к власти республиканцев в начале 1969 года куратором Парижского процесса от США стал Г.Киссинджер. На закрытых обсуждениях ему оппонировал член Политбюро, секретарь ЦК ПТВ Ле Дык Тхо. Именно им двоим впоследствии была присуждена Нобелевская премия мира.

Сущностный прорыв на переговорах произошел осенью 1972 года. В своих предложениях по проекту соглашения от 8 октября переговорщики ДРВ/НФОЮВ сняли ранее неизменное требование об обязательном устранении сайгонской администрации, ограничившись компромиссной формулировкой. 12 октября после острейших дискуссий (заключительное заседание длилось беспрерывно 16 часов) выработан базовый проект. 20 октября документ был окончательно согласован с американцами и мог быть передан на подписание. По свидетельству очевидцев, Г.Киссинджер покинул зал переговоров ликующим, но вышел из себя, когда Дж.Негропонте из Госдепартамента заметил, что Сайгон никогда не пойдет на такую сделку. «Ты не понимаешь, - обрушился на него Г.Киссинджер. - Я собираюсь согласиться на их условия!.. Я хочу закончить эту войну до выборов»21.

События последующих трех месяцев требуют отдельного подробного описания и тщательного изучения, в том числе для ответа на вопрос: почему готовое, казалось бы, соглашение не подписывалось? Пока остановимся на парадоксальной версии, которую находим в размышлениях Г.Киссинджера. Защищаясь от критики, он полемизировал: «Ничто не было дальше от истины, чем утверждение, будто бы соглашение с Ханоем было заключено, чтобы повлиять на общенациональные выборы. Напротив, Р.Никсон считал заключение соглашения перед выборами минусом…»22 Получается, готовое соглашение не подписали, чтобы обезопасить себя от этого минуса?

По факту 7 ноября 1972 года действующий президент набрал 60,7% голосов против 37,5% у демократического кандидата Дж.Макговерна. Американская делегация в Париже ужесточила требования. 20 ноября внесен список из 69 предложений, на которых настаивало южновьетнамское правительство Нгуен Ван Тхиеу23. 14 декабря на четырехстороннем заседании делегация США поддержала требования представителей сайгонского режима признать временную демаркационную линию в качестве госграницы между Севером и Югом, распустить Временное революционное правительство и провести всеобщие выборы под контролем сайгонской армии. 

Под предлогом неуступчивости северовьетнамцев Соединенные Штаты прервали переговоры и с 18 по 29 декабря провели воздушную операцию «Лайнбэкер-2» (т. н. «рождественские бомбардировки»), подвергнув авиаударам Ханой и его пригороды, крупнейший порт Хайфон. Силы ПВО и ВВС ДРВ сбили 81 вражеский самолет, в том числе 34 стратегических бомбардировщика «Б-52». По свидетельству очевидцев, ночные бомбежки в холодную погоду причиняли крайние страдания городским жителям, не говоря о многочисленных жертвах и разрушениях (несмотря на заградительные пикеты, доступ иностранцев к пораженным городским кварталам был осуществим и последствия бомбардировок можно было увидеть воочию). Рассчитывая, что бомбы минуют дипломатический квартал, ханойцы семьями собирались вдоль заборов иностранных посольств, сотрудники которых оказывали им посильную помощь, передавали одеяла и другие теплые вещи. На самом деле рассчитывать на избирательность бомбометаний не приходилось, и спуск в бомбоубежища стал для дипломатов регулярной практикой. В целом цена последствий «рождественских бомбардировок» была весьма высока для обеих сторон24.

По мнению М.Хейстингса, «позиция Ханоя на переговорах в декабре не претерпела сколь-нибудь существенных изменений по сравнению с октябрем… Переломным моментом в январе 1973 года стала перемена настроений не в Ханое, а в Сайгоне. Под влиянием сенаторов Б.Голдуотера и Дж.Стенниса Президент [Республики Вьетнам Нгуен Ван] Тхиеу скрепя сердце смирился с неизбежным»25. 8 января американцы вернулись за стол переговоров. 23 января текст парафирован сторонами, а 27 января Парижское соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме было торжественно подписано.

Благодаря своевременной инициативе редакции журнала «Вьетнамские исследования» под эгидой Центра изучения Вьетнама и АСЕАН ИКСА РАН, с текстом соглашения можно ознакомиться непосредственно, в классическом качественном переводе на русский язык26. Мотив публикации прозрачен и оправдан - «с учетом попыток пересмотра исторических событий и итогов, предпринимаемых в США и даже в самом Вьетнаме».

Ознакомиться с документом полезно, в том числе глазами сегодняшнего дня, поскольку за несколькими страницами с выверенными международно-правовыми формулировками скрывается многослойное содержание. Согласно вьетнамским источникам, на пути к победе страна понесла колоссальные людские потери: 1,4 млн убитых и пропавших без вести в боевых действиях, 600 тыс. получивших ранения, почти 2 млн погибших мирных жителей, 2 млн инвалидов, 2 млн жертв отравления химикатами. ВС США потеряли убитыми, по официальным данным, 58 220 военнослужащих27.

Вьетнамская война затвердила аксиому, что внешнеполитические шаги рассматриваются правящими кругами Вашингтона исключительно сквозь призму внутриполитических интересов и предпринимаются в интересах электорального выигрыша. Причем внешнеполитическая повестка, как правило, не становится предметом серьезных общественных дискуссий, а чаще всего происходит регулярная сверка вариантов, как то или иное действие на международной арене отразится на повседневной жизни рядового избирателя.

Во Вьетнаме (в очередной раз и далее неоднократно) проявляло себя высокомерие американцев по отношению к союзникам. В основе лежала мифологизированная вера в собственную исключительность, проистекавшие из нее вседозволенность и безответственность. Политический снобизм и отъявленное лицемерие позволяли разглагольствовать о продвижении идеалов демократии на фоне банального преумножения барышей. Ветеран вьетнамской войны А.Ведли из Балтимора высказывался в этой связи прямо и безжалостно: «Нам - молодым, наивным и тупым… - говорили, что война ведется за демократию и свободу. На самом деле это была война за деньги. Все эти крупные корпорации заработали миллиарды, после чего Америка ушла оттуда»28. Глава южновьетнамского режима Нгуен Ван Тхиеу на протяжении многих лет в президентском кресле послушно выполнял пожелания американских спонсоров, однако после подписания Парижского соглашения многие захотели только одного: чтобы он исчез.

Привнесенная извне демократия западного образца проросла на южновьетнамской почве в виде гибрида между стремлением к личному обогащению и отрывом от традиционных ценностей. Напротив, патриотизм и коллективизм «северян» гармонично сочетались с конфуцианской иерархичностью мышления и буддистской готовностью к самопожертвованию. В результате Ханой, как представляется, одержал верх в идейной борьбе за смыслы.

Во вьетнамской эпопее США наглядно продемонстрировали ущербность пренебрежительного отношения к истории. Удивительной иллюстрацией тому служат высказывания и действия Л.Джонсона. В апреле 1954 года на встрече в Госдепе, будучи в ту пору конгрессменом, он заявляет: «Мы не хотим повторения корейского сценария, где США обеспечивали 90% живой силы». Казалось бы, вынесен урок, что лучше платить другим, чтобы те сражались и умирали в войнах с коммунистами в далеких азиатских странах, нежели жертвовать жизнями американских парней29. Однако именно во время пребывания Л.Джонсона на президентском посту вовлеченность армии США во вьетнамский конфликт достигла максимальной степени. Объясним случившийся диссонанс изменившимися обстоятельствами и принципиально иным бременем ответственности. И тем, что вновь восторжествовала гегелевская формула про «иронию истории», когда по лекалам высшей исторической логики результат действий людей оказывается противоположным их намерениям и противоречащим их интересам.

Американский антиисторизм, впрочем, имел и продолжает иметь узкоприкладную направленность. Если история закончилась и оказалась коротка, ее ведь можно дописать и переписать. И, подкорректировав прошлое, сформировать желаемую новую реальность. Сознание личности, вырванной из исторического контекста и лишенной корневых связей с предками, подвержено манипуляциям, ее легко атомизировать. Существование без истории, без смысла, обожествление индивида путем его погружения в предельное одиночество приводят к саморазрушению. Так что долгая история может оказаться защитой от глубокого кризиса в обществе. Важно только в поисках правоты исторических персонажей с позиций сегодняшнего дня не уйти на дно бессмысленных и мрачных условно-сослагательных теоретизирований. А сосредоточиться на практическом противодействии фальсификации истории, на том, чтобы подтверждать устоявшиеся исторические факты и распространять правдивую информацию о роли и месте России в мировой истории и формировании справедливого миропорядка.

 

 

1Цит. по: Nguyen Cong Luan. Nationalist in the Vietnam Wars. Indiana University Press, 2012. P. 25.

2Цит. по: Хейстингс М. Вьетнам. История трагедии (1945-1975) / Пер. с англ. М.: Альпина нон-фикшн, 2021. С. 111.

3Там же.

4Logevall F. The Embers of War. Random House, 2012. P. 647.

5Киссинджер Г. Дипломатия / Пер. с англ. В.В.Львова. М.: Ладомир, 1997. С. 588-589.

6Хейстингс М. Указ. соч. С. 162.

7Там же. С. 168-169.

8Там же. С. 258-259.

9Там же. С. 363- 364.

10Киссинджер Г. Указ. соч. С. 590.

11Там же. С. 612.

12Там же. С. 609.

13Хейстингс М. Указ. соч. С. 214.

14Вьетнамские исследования. 2018. Т. 2. №2. С. 15-24.

15Там же. С. 22.

16Данг Ким Оань, Нгуен Тхи Май Хоа. СССР и Вьетнам на Парижских переговорах // Вьетнамские исследования. 2018. Т. 2. №3. С. 44.

17Киссинджер Г. Указ. соч. С. 597.

18Там же. С. 613.

19Там же. С. 618.

20Данг Ким Оань, Нгуен Тхи Май Хоа. Указ. соч.; Кобелев  Е.В. Парижские переговоры. Как это было… (К 50-летию подписания Парижского соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме) // Восточная Азия: факты и аналитика. 2023. №1. С. 79-91.

21Цит. по: Seymour H. The Price of Power. New York: Summit Books, 1985. P. 584.

22Киссинджер Г. Указ. соч. С. 630.

23Хейстингс М. Указ. соч. С. 701; Кобелев Е.В. Указ. соч. С. 87.

24Авторское интервью с Чрезвычайным и Полномочным Послом А.А.Татариновым.

25Хейстингс М. Указ. соч. С. 702, 723.

26Вьетнамские исследования. 2023.  Т. 7. №1. С. 107-115.

27Lịch sử Kháng chiến chống Mỹ, cứu nước 1954-1975. Tập 8, tr. 463; https://www.archives.gov/research/military/vietnam-war/casualty-statistics (дата обращения: 25.04.2024).

28Цит. по: Хейстингс М. Указ. соч. С. 581.

29Там же. С. 99.