ENGLISHВ этом году исполнилось бы 95 лет выдающемуся советскому американисту, профессору, доктору исторических наук, в 1980-х годах заведующему отделом внешнеполитических проблем Института США и Канады АН СССР Генриху Александровичу Трофименко, чьи работы были и остаются классикой в изучении внешней политики и военно-политической стратегии Соединенных Штатов. Сошлюсь на мнение авторитетного человека - научного руководителя Российского совета по международным делам Андрея Кортунова: «Г.А.Трофименко, безусловно, относится к самым ярким представителям старшего поколения искановцев. У него было редкое сочетание таланта публициста и высочайших стандартов академического ученого, что превращало чтение его работ в истинное интеллектуальное наслаждение».
Г.А.Трофименко родился 1 февраля 1929 года в Брянск, в рабочей семье. Учеба в школе, военные годы в эвакуации рано проявили его интерес к происходящему в мире. В 1946 году он поступил на юридический факультет МГИМО МИД СССР, который в 1951 году закончил по специальности «юрист-международник», но нашел призвание на совершенно иной стезе.
В 1951 году Г.Трофименко начинает работать в Государственном комитете по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР, структуре, пережившей множество преобразований (с 1953 по 1957 г. именовался как Главное управление радиовещания при Минкульте СССР), литсотрудником, редактором, обозревателем, заместителем главного редактора редакции радиовещания на США. Работа в Госкомитете послужила хорошей стартовой площадкой для будущего исследователя. В 1961 году его направляют в Лондон в качестве собкора Гостелерадио, что позволило глубже понять механизмы взаимодействия Великобритании и ее заокеанского патрона. Но, пожалуй, больше, чем британская, Г.А.Трофименко заинтересовала американская политическая кухня, поскольку именно оттуда протянулись рычаги управления миром капитала.
Вот выдержка из характеристики для служебной командировки в США: «За годы работы на радио тов. Трофименко проявил себя как способный журналист, систематически выступавший с комментариями по внешнеполитическим проблемам. Им опубликован ряд статей в советских научных журналах, посвященных практическому анализу империалистической внешней политики США и Англии. Во время работы в Англии тов. Трофименко Г.А. параллельно с выполнением основной работы подготовил кандидатскую диссертацию по проблеме современной военно-политической стратегии США, которую защитил в 1968 году».
Вернувшись домой, Г.А.Трофименко, понимая свое призвание, окончательно переходит на научную стезю, становится старшим научным сотрудником Института международного рабочего движения АН СССР, а вскоре - заведующим сектором данного института. Однако ему рамки изучения пролетарского интернационализма, борьбы за единство трудящихся против империализма оказались тесными: ни в Англии, ни в Германии или Франции, тем более в Соединенных Штатах, тенденций к свершению пролетарских революций не наблюдалось.
В 1971 году Г.А.Трофименко переходит на работу в Институт США и Канады АН СССР на должность заведующего отделом внешнеполитических проблем США - самого крупного отдела института, где его талант раскрылся в полной мере. Понимая, что в основе политики любого государства все-таки лежат именно идеи, требующие своего воплощения в конкретных действиях, он пишет диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук на тему «Традиции философии силы и эволюция военно-политической стратегии США после Второй мировой войны» и успешно ее защищает в 1974 году.
А в 1976 году в издательстве «Мысль» выходит его книга «США: политика, война, идеология», ставшая вершиной его научной деятельности и, по сути, анатомией американской внешней политики. Помимо этого, Генрих Александрович пишет статьи, главы в коллективные монографии, активно выступает перед советской и иностранной аудиториями, готовит молодое поколение исследователей, читает лекции будущим работникам внешнеполитического фронта в Дипломатической академии МИД СССР. Под его научным руководством десять человек защитили кандидатские диссертации и, насколько я помню, как минимум трое - докторские. В 1978 году ему присвоили академическое звание профессора.
Среди сотрудников сектора Генриха Александровича было немало знаковых людей - известный ныне создатель Совета по внешней и оборонной политике политолог Сергей Караганов, ведущий историк-международник профессор Анатолий Уткин, известный политтехнолог, одна из создателей агентства «Никколо-М» Екатерина Егорова и многие другие. В 1984 году под его руководством выходит фундаментальный труд - двухтомник «Современная внешняя политика США» объемом 65 печатных листов с личным вкладом автора десять печатных листов.
Видимо, нет нужды, да и места, перечислять иные труды и публикации ученого. За океаном с уважением относились к критику их внешней политики, и, наверное, неслучайно флагман американской политической мысли первому (и единственному, помимо Н.С.Хрущева) из советских исследователей предоставил страницы для публикации его мнения по вопросу противоборства великих держав в третьем мире1.
Генрих Александрович активно участвовал в общественной жизни, политических дискуссиях как член Советского комитета за европейскую безопасность, Советского комитета защиты мира, общества «Знание». Он запомнился как блестящий оратор, его выступления на заседаниях ученого совета института являли собой пример глубокого анализа происходящего в американской политике и мире, основывались на практических знаниях и вызывали неподдельный интерес - актовый зал был всегда переполнен. Особенно впечатляющими были его отчеты о поездках в США и встречах с американскими политиками. Вспоминается, как следующие за ним ораторы поднимались на трибуну и начинали свои выступления так: «Я, конечно, не могу так ярко говорить, как Генрих Александрович…» Вообще, тогда в ИСКАН имелось авторитетное «ударное трио» опытных экспертов-полемистов в лице академика В.В.Журкина, профессоров М.А.Мильштейна и Г.А.Трофименко, которые разворачивали любую политическую дискуссию с американцами в свою пользу.
При всей неоднозначности человеческих оценок, могу сказать от себя, что работать с Г.А.Трофименко было легко: он никогда не сковывал инициативу исследователей, если был уверен в человеке, - давал свободу, для него главным являлось дело, а не сидение на месте. Многому я научился у него, в том числе и в плане редакторской работы.
Согласно служебной характеристике, Г.А.Трофименко подготовил и опубликовал работ в объеме 280 печатных листов, но, думаю, больше. Это десяток 500-страничных томов, перечислять их не хватит места, поэтому хотелось бы остановиться на его главном научном труде - книге «США: политика, война, идеология» (М.: Мысль, 1976 г.), ставшей в свое время военно-историческим бестселлером (к сожалению, ее уже нет в онлайн-торговле). В книге дан емкий и всесторонний анализ зарождения американской военно-политической мысли, стратегии нового, быстро растущего периферийного государства со всеми его достоинствами и родимыми пятнами.
Уже само заглавие книги, содержащее неразделимую триаду политики, войны и идеологии, в единстве американской интерпретации является ее краеугольным камнем. Хотя, учитывая, что сначала идеи зарождаются в головах, а затем уже реализуются через конкретные действия, вполне можно было бы поставить идеологию на первое место. Огромное достоинство работы состоит в том, что автор изучил не только документы, основополагающие акты по созданию Соединенных Штатов, но и труды отцов-основателей США, их взгляды на выживание и развитие, зародившиеся в ходе становления независимого государства в борьбе империалистических хищников в лице Великобритании, Франции и Испании, равно как и последующие их интерпретации ведущими американскими теоретиками, военными и политическими деятелями.
Достаточно упомянуть ссылки на таких государственных деятелей, как президенты Дж.Вашингтон, Дж.Адамс, Т.Джеферсон, Дж.Мэдисон, Дж.Монро, Э.Джексон, знаковых политиков в лице А.Гамильтона, В.Франклина, Г.Нокса, Дж.Кэлхауна. При этом, очевидно, наибольший вклад в развитие американской военно-политической мысли внесли Т.Джеферсон и А.Гамильтон, а также такие теоретики, как адмирал А.Мэхэн, Г.Галлек, Ф.Тэрнер, Дж.Кеннан, Г.Моргентау и ряд других, уже из последующих поколений видных представителей истеблишмента.
Все проблемы человека коренятся в его детстве, политику государства также нельзя понять, не обращаясь к ее первоосновам, первоначально заложенной в нее идеологии. Трофименко удалось главное - нащупать эту тонкую нить, и сквозь призму зарождения нового государства положенных в фундамент его основания идей расшифровать его политику.
Парадигма военно-политической стратегии США состояла в том, что, зародившись как стратегия нации, поднявшейся на освободительную войну под влиянием классовых интересов, она довольно быстро переродилась в экспансионистскую стратегию (с. 18). Отцы-основатели Соединенных Штатов хорошо понимали особенности географического положения их страны, специфику общестратегической ситуации в мире и исходили не только из стремления выжить, но и развернуть происходившие в мире процессы в свою пользу.
Лидеры американской буржуазно-демократической революции были, безусловно, прогрессивными людьми для того времени, впитавшими идеи Просвещения и осмелившимися бросить вызов самой «владычице морей». Их идеи, как подметил автор книги, отвечали чаяниям широких слоев американской мелкой буржуазии, в частности фермерства, интересам зарождающейся американской нации (с. 20). Формулируя свои принципы, они исходили из незыблемости «священного права частной собственности», тем самым закладывая основы не какой-либо общенародной, а именно капиталистической экспансионистской внешней политики и стратегии. А капитал, как известно, всеми силами стремится к экспансии, в том числе внешней. В основание политики закладывались три постулата:
Первое: военная сила является основным и конечным средством урегулирования спорных внешнеполитических проблем. Второе: главным определяющим фактором поведения США должен быть «просвещенный эгоизм». Третье: США - не обычное, а исключительное государство, подобно которому никогда не существовало в мире, и поэтому ему предначертана свыше великая Предустановленная судьба (Manifest Destiny) (с. 22).
Отцы-основатели считали себя верующими людьми. А как же тогда отношение к войне как к смертоубийству? Один из первых военных теоретиков США Г.Галлек пояснял, что Библия ни в каких своих частях не содержит запрещения войны, Ветхий Завет совершенно позитивно относится к войне и даже завоеванию, а отцы церкви широко признают право войны и прямо утверждают, что, когда война справедливо объявлена, христиане могут участвовать в ней (с. 23). Отсюда главное - нащупать эту самую справедливость. Хотя первый Президент США Дж.Вашингтон призывал американцев иногда воздерживаться от войны, «культивировать мир и гармонию со всеми».
Отцы-основатели фактически исходили из тезиса о неизбежности войн и военных решений в будущем, называя разных противников - Британию, Францию или Испанию. Но если в отношении сильных европейских держав Дж.Вашингтон призывал проявлять осторожность, терпение и до поры непровоцирующее поведение, то, когда речь заходила о тех, перед которыми молодое американское государство имело безусловное превосходство, его позиция в отношении использования силы оружия оказывалась совершенно недвусмысленной. Учитывая географическое положение страны, руководители США изначально ратовали за создание собственной крупной военной промышленности, современного военно-морского флота, позволявших вести длительные и крупномасштабные войны, а А.Гамильтон напутствовал: «Только если мы сильны, сможем мы осуществить выбор между миром и войной».
Характерно, но фактически с самого начала строительства государства его руководители для маскировки направленности своих усилий прибегали к изобретению различных терминов, одним из наиболее расхожих стал так называемый мирный комплекс при его неоднозначном толковании.
Что же касается «просвещенного эгоизма», то этот принцип ставил превыше всего собственный корыстный интерес, при этом предпочтение отдавалось долгосрочному стратегическому выигрышу по сравнению с текущей тактической выгодой (с. 26). США не должны обременять себя чувствами благодарности, лояльности при разработке конкретного внешнеполитического курса. По словам того же А.Гамильтона, «договор, пагубный для государства, сам по себе недействителен даже если нет никаких изменений в положении договаривающихся сторон».
Американские руководители пошли дальше принципа Британии, у которой не было постоянных друзей и врагов, а были постоянные интересы, выдвинув такой постулат: «Союзник моего союзника не есть автоматически мой союзник». Поначалу он находил свое практическое преломление в том, что США старались не ввязываться в европейские противоборства и быть над ними. Как подчеркивал Дж.Вашингтон, «нация, которая практикует в отношении другой ставшую привычкой ненависть или же ставшую привычкой привязанность… является рабом. Рабом своей враждебности или своей любви».
Иными словами, США предпочли свободу маневра, при которой всякий союз с иной державой должен рассматриваться как временный и соблюдаемый, постольку поскольку с помощью такого союза они могли продвигать собственные интересы (с. 37). Союз этот может быть расторгнут и заменен в случае необходимости иным союзом - пусть даже со вчерашним врагом, если это нужно для отстаивания интересов Америки. «Глупо, если одна нация рассчитывает на бескорыстное благодеяние со стороны другой», - учил, в частности, А.Гамильтон.
Отцы-основатели считали эксперимент по построению своей государственности не только как реализацию смелых для того времени идей, но и как проект религиозный и уникальный одновременно. Вот почему Декларация независимости США содержала ссылки как на принцип справедливости, так и на божественное предназначение. Исход войны за независимость, в их понимании, был сколь удачен, столь и предопределен свыше (с. 39), а американская система являлась воплощением всего лучшего, что создано в мире, и в силу этого должна быть образцом для всего остального человечества. Так зародилась миссия нести другим народам «американский образ жизни».
Развитие этой идеи привело к следующему тезису: всякий, сопротивляющийся этой системе, является не только врагом американцев, но и своим собственным врагом, а освобождение человечества, дескать, может осуществляться не только силой примера, но и силой оружия. Границами же нового американского «крестового похода» оказывались пределы американской мощи, ее потенциальными пределами - пределы земного шара (с. 41).
Предначертанная судьба Америки, по словам американского историка Дж.Пратта, стала оправданием для почти любого приращения территории, для приобретения которой у США имелись сила и воля. Неагрессивным должно считаться нападение, осуществляемое во имя «спасения» стороны, на которую нападают, и даже превентивная атака вполне может сойти за акт «справедливой войны» (с. 41).
В последующем развитии теории войны вопрос коснулся гуманности/негуманности. Так, профессор университета Дж.Гопкинса Р.Такер заключил, что «интерпретация требований гуманности будет определяться интерпретацией требований военной необходимости». Иными словами, если США вознамерились совершить военную акцию, то гуманность при этом становится делом ими самими решаемым.
Столкнувшись с Великобританией, американские политики и военные скоро осознали, что ее уязвимым местом является растянутость коммуникаций, затрудняющая концентрацию войск, их регулярное снабжение и обновление, сложность координации действий между военным командованием и Лондоном, что и предопределило их победу. Победив англичан в войне за независимость, американцы уже более не опасались войны, в которой на карту было бы поставлено существование самих США (с. 44), а военная слабость США - фактор временный. Одним из принципов американской военно-политической стратегии стало не сохранение мира как такового, а сохранение системы, при которой США будут реализовывать свои интересы.
До поры до времени США хорошо усвоили урок блокирования с одной мощной державой против другой. А ухудшение отношений США с одной из сторон «треугольника» (Великобритания - Франция - Испания) правительство стремилось немедленно компенсировать их улучшением с двумя другими. В столкновениях интересов европейских держав США предпочли позицию выжидания. Так в США сложилась теория «баланса сил», которую они со временем по мере обретения мощи стали переносить из Западного полушария на весь мир.
Оставаясь в стороне от крупных военных конфликтов, требующих больших затрат сил и ресурсов, США ставили перспективную задачу создания «позиции силы». Поскольку они стремились до поры до времени избежать канализации основных средств в развитие вооруженных сил, чтобы не вышло «перегруза», делали акцент на внутреннем экономическом развитии, внимание уделялось их оптимальной величине, необходимой для решения национальных задач (с. 57). И основное внимание уделялось развитию ВМС. «ВМС США не обязательно должны в количественном отношении соперничать с флотами Англии, Франции или Испании, - писал Дж.Вашингтон. - Они должны быть достаточными для того, чтобы США могли бросить их в решающий момент на чашу весов». Нижним порогом величины вооруженных сил США в первый период их существования являлись такие армия и флот, которые были бы достаточны для надежной обороны Соединенных Штатов от внешнего вторжения. При этом США в организации отпора должны исходить из рационально обоснованного риска, на который может пойти противник.
Дж.Вашингтон с самого начала уделял большое внимание организации стратегической разведки исходя из того, что между военными приготовлениями США и их противника (противников) существует теснейшая взаимосвязь: усиление военных приготовлений одной из двух сторон, потенциально противостоящих друг другу, неминуемо ведет к усилению соответствующих приготовлений другой стороны. «Дело великой важности иметь заблаговременную и хорошую разведывательную информацию о силе врага, его передвижениях и о его замыслах», - писал он одному из первых руководителей американской разведки Э.Будино.
В США с самого начала действовала программа развития государственного производства вооружений в плане создания оружейных арсеналов, судоверфей, к ней стали подключаться и капиталистические производители. Гражданская война 1861-1865 годов стимулировала ее развитие: появились первые бронепоезда, для разведки использовались аэростаты, для связи внедрялся телеграф. Этим был сделан шаг вперед: в Западном полушарии США превратились в «неприступную крепость».
Но вот что важно: признавая колоссальное значение морального фактора в войне, руководству США требовалась теория, не только оправдывающая их действия, но и обеспечивающая общественную поддержку (с. 71). По словам А.Гамильтона, в любом случае война должна быть представлена населению не как инициатива правительства, а как вынужденная акция. И уже в первых апелляциях к народу сквозили намеки на возможность манипулирования общественным мнением, а развязанная под благородным предлогом война становилась средством отвлечения масс от наболевших внутренних проблем. Вследствие этого интервенционистские акции прикрывались лозунгами «защиты свободы и демократии».
Отцы-основатели учили нескольким важным принципам военного планирования. Первое - это принцип действия в решающий момент. Выжидание в стратегическом плане использовалось для накапливания военных и экономических преимуществ. В действиях необходимо выбрать момент, когда соперники выдохнутся и США смогут получить для себя максимальные приобретения. Второе - предпочтительным должно быть ведение боевых действий на выдвинутых вперед рубежах (что США впоследствии всегда и делали), такая война удерживает противника вне американской территории, сохраняет в неприкосновенности промышленность, сельское хозяйство, финансовые ресурсы, иные средства обеспечения справедливой войны (с. 76).
Для реализации этой идеи был нужен океанский флот, предполагалось ведение войны за пределами метрополии, а для обеспечения флота требовались военные базы и опорные пункты (доктрина морской мощи А.Мэхэна). Третьим важным принципом считали навязывание противнику собственных правил игры, что включало искусство стратегического обмана противника в целях склонить его к принятию неправильного решения. Четвертый принцип, вытекающий из предыдущего, - это ведение войны чужими руками. Первой «удачной» практикой на этом пути стала война против индейцев руками самих индейцев.
При этом оборона в американском понимании не сводилась к защите территориального статус-кво, оборону трактовали как отпор стремлениям воспрепятствовать территориальной (а потом экономической и военной) экспансии США (с. 92). Важным этапом в эволюции концепции «сдерживания» стало провозглашение президентом Монро 2 декабря 1823 года его доктрины под кратким названием «Америка - для американцев». В ее духе США стали первой страной, развязавшей в 1898 году империалистическую войну с Испанией за передел мира, в ходе которой приобрели ряд испанских колоний, в частности оккупировали Кубу. В конце 1904 года Президент Т.Рузвельт дополнил ее необходимостью «в вопиющих случаях» осуществлять международную полицейскую власть.
Первая мировая война стала для США и первым опытом участия в масштабной войне за пределами метрополии. В Вашингтоне сочли, что состязание с державой, подчинившей себе все ресурсы Европы, является заведомо более рискованным делом, нежели участие в конфликте между равноценными европейскими державами, при котором США смогут выжидать, пользуясь позицией островной безопасности. Однако победа союзников в 1918 году, по мнению американцев, привела к «очередному дисбалансу». В силу этого американский капитализм стал рьяно помогать германскому капитализму восстанавливать свою мощь, что связывалось еще и с тем, что на восточном горизонте все более могучим становилось дыхание нового колосса - Советской республики (с. 107).
В ходе Второй мировой войны национальный интерес оказался в какой-то момент выше соображений идеологии, привел ее постулаты к подчинению военно-политической стратегии, доказывавшей жизненную необходимость поддержать те силы, которые представляли контрбаланс силам «оси». Однако ход военных действий поставил под сомнение концепцию «сдерживания путем устрашения»: каким бы ни было устрашение, оно не может привести противника к капитуляции без войны. Зарождение концепций «тотального уничтожения» и «неприемлемого ущерба» тоже связано с этой войной, но, с другой стороны, пришло и понимание, что бессмысленно вкладывать в угрозу «тотального уничтожения» требование полной капитуляции, когда ее можно добиться путем меньших, но важных уступок. Если же речь заходит о применении военной силы, то она должна применяться жестко и решительно. И совершенно очевидно, что использование атомного оружия против Хиросимы и Нагасаки было вызвано не столько желанием побыстрее закончить войну с Японией, сколько устрашающе воздействовать на Советское правительство.
Как писал Г.А.Трофименко, и после Второй мировой войны главными исходными постулатами американской внешней политики и внешнеполитической стратегии продолжали оставаться те же принципы (с. 121), дополняемые новыми, не выходящими за их рамки концепциями теперь уже в глобальном противоборстве с СССР. Например, теория заполнения политических, экономических и иных вакуумов, продвижения Pax Americana по всему миру. А та же самая концепция реальной политики ставила во главу угла разруливание внешнеполитических ситуаций исключительно через призму силовых или, чаще, военно-силовых отношений. В основе геополитических идей США лежала все та же идея об извечной конкуренции между морскими (островной и приморской) и сухопутными (континентальными) силами, которая, тем не менее претерпела некоторые изменения в связи с созданием МБР. Отсюда важнейшей задачей США, по мнению А.Мэхэна, являлось так организовать «движение», чтобы сдавить Россию железным кольцом, не допустив возобладания сухопутной силы над морской (с. 130). Для этого на нее должно оказываться постоянное военное давление.
Вместе с тем в США пришлась по душе концепция «воздушной войны» итальянского генерала Дуэ (решительное преимущество получит тот, кому удастся завоевать господство в воздухе). Но, по сути, это была концепция борьбы, состоящей только из нападения, без какой-либо обороны или превентивной воздушной войны - своего рода блиц-крига с помощью внезапного упреждающего удара (с. 144). Такая стратегия позже нашла свое практическое воплощение в Югославии в 1999 году и Ираке.
В условиях «биполярной конфронтации» узловыми стали идеи Дж.Кеннана «увеличить в колоссальной степени ту напряженность, под воздействием которой должна осуществляться советская политика… и поощрять тенденции, которые должны в конце концов найти выход либо в распаде, либо в постепенном размягчении советской власти» (что, по сути, одно и то же). Биполярная конфронтация устраивала США, так как она практически постулировала устранение всех независимых и самостоятельных оппонентов и конкурентов, она проводила «периметр обороны», согласно которому все находящиеся внутри его страны автоматически входили в сферу влияния США (с. 157). Из иных концептуальных положений: достаточность стала трактоваться как позиция абсолютного превосходства в сравнении с вооруженными силами других государств (качественный отрыв), стратегическое планирование - осуществляться по наихудшему варианту, а военно-промышленная база должна поддерживаться в состоянии высокой степени готовности.
США, безусловно, понимали, что сухопутная война на евразийском пространстве для них будет без особых шансов, вследствие чего ставка делалась на ядерное оружие. Отсюда рождались концепции превентивного удара, планы бомбардировок крупнейших советских городов и промышленных центров. При этом даже такие отчаянные головы, как выбросившийся из окна с криком «Русские идут!» министр обороны Дж.Форрестол, понимали, что «было бы величайшей глупостью полагать, что война может быть выиграна путем использования какого-либо одного вида оружия».
Лишившись ядерной монополии, руководство США стало видоизменять свои планы, результатом чего было появление доктрины «массированного возмездия» Д.Эйзенхауэра, поводом для использования которой мог бы стать любой конфликт в любой части мира, возникший в результате «коммунистической агрессии» (с. 194). Концепции и теории нагромождались одна на другую, подобно льдинам в половодье. Корейская война немного охладила головы «ястребам», а успехи СССР в области ракетостроения сделали устрашающую позицию США и вовсе неубедительной. В итоге реальная стратегия правительства Эйзенхауэра содержала уже некий компромисс между концепциями традиционного сдерживания и массированного возмездия.
На самом деле США опасались послевоенных успехов СССР и их возможного негативного влияния на социально-политическую обстановку внутри страны и понимали, что их просто не боятся. В 1957 году представитель фонда братьев Рокфеллеров Г.Киссинджер в своей знаменитой книге «Внешняя политика и ядерное оружие» признал, что военные средства колоссальной разрушительной силы оказываются чрезмерными для осуществления сколько-нибудь реальных политических целей (с. 218). Это не означало, что Америка отказывается от применения военной силы, что она и подтвердила в Ливане в 1958 году, а будет использовать ее ограниченно и более эффективно. Так появилась на свет концепция «гибкого реагирования» (минимальное сдерживание, предельное сдерживание, позиция контрсилы). На словах заявляя, что ни СССР, ни США не желают ядерной войны, администрация Дж.Кеннеди просто откладывала рассмотрение вопроса о «решительной угрозе силой Советскому Союзу до лучших времен» (с. 231). Появилось допущение, что большая война с СССР может быть как ядерной, так и неядерной, поскольку США, опасаясь удара по американской территории, могут предпочесть даже в большом конфликте действовать на неядерном уровне.
В условиях сложившегося паритета между СССР и США американское руководство стремилось переиграть своего противника на ином поле. Так, немаловажное место в стратегии гибкого реагирования заняла концепция «контринсургентности», или малой войны, сутью которой было создание разного рода контрповстанческих сил, то есть «тихая контрреволюция». Следом появилась теория «падающего домино»: США переносили борьбу с СССР на площадку третьего мира, что толкало Вашингтон на бесперспективные действия, например во Вьетнаме.
Очередной корректировкой курса в связи с изменившимися обстоятельствами (ростом могущества СССР), стало принятие так называемой Гуамской доктрины 1969 года. Согласно ей, США перекладывали часть обязательств по защите своих интересов на своих друзей и союзников, а вмешательство в ситуацию предполагалось осуществлять в зависимости от американской заинтересованности в ее развитии. На тот момент США прямо или косвенно участвовали в деятельности четырех военно-политических блоков и имели двусторонние обязательства примерно с 40 государствами мира.
Вслед за осознанием паритета в отношениях с СССР пришло и признание ими императива мирного сосуществования. Начался период разрядки напряженности, в понимании Вашингтона означавший новую форму борьбы. При этом было признано целесообразным в какой-то степени приглушить откровенно воинственные формулировки военно-политических доктрин и концепций, создающих дополнительную напряженность в отношениях с другими центрами силы, а строительство вооруженных сил стало осуществляться исходя из готовности вести не две с половиной, а полторы больших войны. Хотя вьетнамский опыт показал, что США не способны выиграть даже половину большой войны (с. 304).
С момента зарождения независимых Соединенных Штатов сменилось много поколений людей, считающих себя американцами, но базис этой политики, ее мейнстрим, сохранился, более того, он передается из поколения в поколение. «Как всякая классовая стратегия, - писал Г.А.Трофименко, - она, независимо от ее конкретных формулировок, сохраняет преемственность коренных целей и установок данного класса, вырабатывавшихся десятилетиями, неизменность общего подхода к методам достижения цели» (с. 300).
В нынешнюю американскую внешнюю политику заложено то, что постулировалось в ней изначально. А главной из этих констант является идея американского мессианства, необходимости соединения рационального расчета со своекорыстным интересом в планировании акций за рубежом (с. 333).
Все так и сейчас. В своих книгах, статьях, выступлениях Генрих Александрович объяснил подоплеку, потаенный смысл, суть, развитие, судьбу и преемственность военно-политических концепций и теорий США. Чтобы понять политику, надо знать, что ею движет. Талант и прозорливость исследователя проявились в том, что его труды пережили создателя, сохранили свою актуальность по прошествии десятилетий с некоторыми поправками на современное положение в мире, когда отношения между Москвой и Вашингтоном достигли самой низкой точки с момента их установления. А книга «США: политика, война, идеология» оказалась вне времени и должна быть настольной для всех, кто стремится познать политику США.
Скончался Г.А.Трофименко 27 мая 2005 года от сердечного приступа, но его труды живут, что нечасто встречается среди людей его профессии. Многое из своих знаний он передал новому поколению исследователей.
Вечная память.
1Trofimenko H. The Third World and US-Soviet Competition // Foreign Affairs. Summer 1981.
