11 мая 2010 года температурный фон в Дамаске заметно превысил среднестатистическое значение. Однако 37 градусов по Цельсию никак не повлияли на выполнение программы визита Президента России. Как и планировалось, Д.А.Медведев и Б.Асад встретились днем на главной улице «старого города», носившей два тысячелетия назад название «Via Recta». От того места, где историческая улица подходит к Восточным воротам (Баб Шарки), президенты России и Сирии пешком направились к часовне Св. Анания. В узком переулке, сплошь состоящим из антикварных лавок и ресторанов, с верхних этажей из квартир выходили люди, приветствуя Д.А.Медведева и Б.Асада. Атмосфера была самой непринужденной.

Это был первый момент, когда президенты без переводчика общались друг с другом на обычные житейские темы. Б.Асад рассказывал гостю о неповторимой истории старого Дамаска, самой древней столице современного мира. Наверное, прогулка стала кульминацией визита, подчеркивая примечательную степень личного доверия, на которую вышли отношения руководителей двух стран.

Визит в Сирию во второй раз свел вместе Д.А.Медведева и Б.Асада. До этого Президент Сирии, трижды побывавший в России, встречался с Д.А.Медведевым в августе 2008 года в Сочи. Тогдашняя встреча, помимо того что она стала личным знакомством, запомнилась тем, что проходила сразу после опасной военной авантюры М.Саакашвили против России и Южной Осетии. Б.Асад тогда недвусмысленно высказался в поддержку действий Москвы, позволивших быстро положить конец провокации со стороны Тбилиси.

Визит российского руководителя в Сирию был больше, чем акция в соответствии с принципом взаимности. Он стал первым за всю богатую историю двусторонних отношений посещением первым лицом нашего государства САР.

Нельзя сказать, что раньше о такой возможности никто не думал. В конце 1974 года проводились подготовительные мероприятия к ближневосточной поездке Л.И.Брежнева, которая должна была охватить Египет, Сирию и Ирак. Замысел не был осуществлен ввиду ухудшившегося состояния здоровья генсека. В 1976 году Дамаск посетил А.Н.Косыгин. С тех пор визиты из России проходили на уровне мининдел.

Эта краткая предыстория позволяет оценить, почему первый визит главы Российского государства был так важен в двустороннем плане. Но у него, без сомнения, было и серьезное международное измерение.

Отношения Сирии на международной арене традиционно подвержены сильной поляризации в первую очередь под влиянием арабо-израильского конфликта. В 2003-2005 годах ситуация для нее еще больше обострилась. Вскоре после американского вторжения в Ирак в 2003 году Дамаск был обвинен в том, что играет роль главной базы «баасистского и иного террористического подполья» в борьбе против нового политического режима в Ираке. Неоднократные сирийские попытки объяснить, что это не так, и конкретные меры по усилению пограничного контроля не давали результаты при администрации Дж.Буша-младшего, для которой было важнее всего свалить на некие внешние силы провал своей иракской стратегии.

Той же презумпцией виновности руководствовались в Вашингтоне и в 2005 году после убийства в Бейруте бывшего ливанского премьер-министра Р.Харири. Антисирийский вердикт был вынесен в день убийства, задолго до создания спецтрибунала. При этом сегодня, спустя более пяти лет, мало кто задается вопросом, где взять юридически значимые доводы в пользу данного вердикта и когда «политическую целесообразность» перестанут использовать в качества «царицы доказательств» в международных отношениях.

В 2009-2010 годах сирийцам удалось прорвать политическую полуизоляцию. Были возобновлены контакты на высшем уровне на европейском и арабском направлениях. Однако Президента России, взаимопонимание с которой сохранялось постоянно, в Дамаске ждали с особым нетерпением. Знак доверия, который заключало в себе посещение Д.А.Медведевым Дамаска, был по достоинству оценен сирийским руководством.

Как определить удельный вес двусторонних отношений в столь сложной региональной ситуации, как ближневосточная? Можно ли это сделать в принципе? Следует ли вообще пытаться давать такие оценки в условиях, когда мы постоянно говорим о возрастании роли международной сетевой дипломатии, сконцентрированной на решении глобальных проблем?

Ответ на эти вопросы, если подходить к ним профессионально, должен быть положительным. Чтобы стать крупным фактором региональной и международной политики, двусторонние отношения должны соответствовать ряду критериев. Во-первых, число точек соприкосновения по основным международным вопросам должно существенно превышать расхождения во взглядах. Во-вторых, двустороннее сотрудничество должно охватывать все основные области, включая оборонную. В-третьих, отношения должны опираться на солидный исторический фундамент.

Наши связи с Сирией полностью вписываются в это определение и поэтому самым непосредственным образом влияют на ближневосточную ситуацию.

Показательно, что до прибытия Д.А.Медведева в Дамаск в Москве в начале 2010 года прошла целая серия его встреч с ближневосточными лидерами. Россию посетили руководители Палестинской национальной администрации (ПНА), Израиля, Ливана, Иордании.

Таким образом, еще до дамасских встреч Президент России располагал всей суммой мнений тех, кто непосредственным образом вовлечен в ближневосточное урегулирование. Существенным дополнением к этим контактам стала неофициальная встреча Д.А.Медведева с лидером движения ХАМАС Х.Машаалем. Значение встречи, помимо ряда других политических моментов, заключалось в том, что  без восстановления палестинского единства достижение урегулирования на Ближнем Востоке, по убеждению Москвы, не представляется возможным.

q

ОЦЕНИВАЯ региональную политическую динамику, нельзя пройти мимо одного из ключевых событий, которое состоялось в Москве 19 марта 2010 года. Речь идет о заседании «квартета» международных посредников на уровне министров иностранных дел. С.В.Лавров в качестве устроителя заседания встретился в его рамках с Генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном, госсекретарем США Х.Клинтон, спецпосланником США по ближневосточному урегулированию Дж.Митчеллом и высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности К.Эштон.

Созыв «квартета» на таком уровне - нечастое дело, а выбор Москвы в качестве места проведения  - еще более примечательный момент. Российская сторона, выступив с инициативой осуществления этого мероприятия, получила преимущество при составлении и принятии заявления.

Документ, одобренный в Москве, качественным образом отличается от предыдущих сообщений ближневосточного «квартета». В нем охвачены все основные аспекты урегулирования, дана объективная характеристика сложившегося положения, обозначены этапные цели переговоров, названы «болевые точки» региона. Обращает на себя внимание продвинутая позиция участников московской встречи по Восточному Иерусалиму. Фактически в заявлении определены основные параметры будущих переговоров по этому вопросу и контуры его окончательного решения.

Исключительно важной представляется позиция посредников в отношении палестинского государства. Строительство палестинской государственности справедливо выделено в качестве приоритета не только усилий самой ПНА, но и всех, кто причастен к урегулированию. Поддержка «квартетом» конкретных сроков провозглашения палестинского государства свидетельствует о его весьма серьезной заангажированности в отношении главнейшего элемента финального статуса.

Значительное место в документе уделено сектору Газа. Последующие события показали, насколько оправданной и актуальной была высказанная в Москве обеспокоенность по поводу ухудшения тамошней обстановки. С тех пор безотлагательность нахождения устойчивого решения кризиса в Газе, о чем сказано в документе, только возросла.

К сожалению, заинтересованные региональные стороны не проявили необходимой готовности к выполнению рекомендаций и учету озабоченностей «квартета». С большим трудом их удалось подвинуть к началу «проксимальных» переговоров. При этом было достаточно ясно, что ни израильская, ни палестинская стороны не верят в возможность результативного исхода начавшегося раунда. Видимо, стороны были больше заинтересованы в выигрыше времени, чем в осуществлении реальных подвижек к миру.

Появившиеся в последнее время в Израиле рассуждения о необходимости замены краеугольного постулата урегулирования «территория в обмен на мир» подтверждают, что ждать успеха не переговорах нереально. Теперь часть политического истеблишмента говорит об обмене с палестинцами территориями и населением. Выдвигается формула «мир в обмен на мир, территории в обмен на территории». При этом игнорируется тот простой факт, что палестинцам, лишенным своей земли, нечего обменивать. Речь на самом деле идет о том, чтобы от и без того скромного по размерам Западного берега реки Иордан окончательно отобрать в пользу Израиля «с помощью переговоров» крупные (и лучшие) участки. Делается это на фоне ползучей аннексии и освоения оккупированных территорий, включая Восточный Иерусалим и Голанские высоты.

q

КАКОВЫ ШАНСЫ на достижение реальных положительных результатов в ближневосточном урегулировании в создавшихся условиях? Объективный ответ на этот вопрос состоит в том, что на сегодня они минимальны. Более того, осуществление военного сценария, например в виде нового вооруженного столкновения в Газе или на юге Ливана, к сожалению, значительно превышает вероятность прорыва к заключению мирного соглашения, будь то на палестинском или ином направлении.

Значит ли это, что усилия по налаживанию полноценного палестино-израильского переговорного процесса предпринимаются напрасно? Нет, однако в их нынешнем виде они явно недостаточны для изменения положения в лучшую сторону.

Эти усилия должны быть дополнены другими шагами, как коллективными со стороны «квартета» международных посредников, так и, возможно, индивидуальными со стороны некоторых его участников.

Во-первых, центр тяжести урегулирования должен быть перенесен в Совет Безопасности ООН. Необходимо принятие новой резолюции, в основу которой было бы положено содержание московского заявления «квартета» от 19 марта 2010 года. Его основные положения могли бы существенно дополнить международно-правовую основу урегулирования, заложенную резолюциями 242, 338, 1397, 1515 и 1850.

Важно было бы определить в новой резолюции обязательную повестку дня переговоров на палестинском, сирийском и ливанском направлениях, а также назвать сроки реализации основных этапов урегулирования. Это позволило бы избежать повторяющейся ситуации, когда стороны из раза в раз вынуждены начинать переговорный процесс с «чистого листа».

С учетом длительной перспективы, объективно детерминированным характером конфликта на Ближнем Востоке, принятие дополнительной резолюции Советом Безопасности ООН было бы целесообразно сделать ежегодной практикой. Такое сопровождение процесса урегулирования позволило бы фиксировать поэтапное продвижение к миру, гарантировало бы от «топтанья на месте», к чему фактически свелся политический процесс в последнее десятилетие.

Во-вторых, необходимо выделить в качестве самостоятельного сегмента урегулирования задачу предотвращения применения военной силы на Ближнем Востоке.

Проблема эта неоднозначна. Многие полагают, что решение этой задачи невозможно в принципе, пока не будет достигнута финальная стадия урегулирования. Часть арабов никогда не откажется от права на сопротивление и освобождение от оккупации всеми доступными средствами, а Израиль - от военного подавления и превентивного уничтожения «арабского терроризма». Зачем же заниматься отдельным аспектом арабо-израильского конфликта, когда он и без того станет составной частью окончательного решения?

В подобных рассуждениях доминирует формальная логика. Верна она лишь с позиций тех, кто рассматривает происходящее на Ближнем Востоке как последовательное продвижение вперед мирного процесса в разных формах. На деле ситуация развивается в виде череды вооруженных столкновений, предопределяющих и формирующих расклад сил и политический ландшафт в регионе. Задача предотвращения следующего витка кровопролития выглядит с этой точки зрения весьма актуальной.

В пользу ее решения высказываются некоторые израильские политики. С арабской стороны сторонников этой точки зрения меньше. Арабские политики полагают, что запуск любого механизма предотвращения насилия играл бы на руку Израилю, нарушал бы принцип урегулирования «территория в обмен на мир» и, по сути, увековечивал бы оккупацию.

На деле предотвращение новых столкновений в равной степени отвечает интересам обеих сторон, не затрагивает вопрос о реализации их законных прав, не дает им односторонних политических преимуществ на пути к урегулированию.

Разумеется, разработка механизма устранения угрозы применения силы - дело весьма сложное. Сами участники конфликта не в состоянии его создать. Сделать это можно опять-таки с использованием возможностей Совета Безопасности ООН.

Как представляется, можно было бы сформировать постоянную спецкомиссию ООН по определению стороны, виновной в применении силы. Ее прообразом могла бы условно служить спецкомиссия, созданная Советом по правам человека ООН для расследования событий в Газе в декабре 2008 - январе 2009 года.

На основе выводов такой комиссии Советом Безопасности вводились бы политические и экономические санкции против той стороны, которая незаконно применила силу.

Отсутствие такого механизма сейчас, по сути, провоцирует конфликтующие стороны на то, чтобы опираться преимущественно на силовой вариант решения конфликта. Количество опасных рецидивов, с которым мир столкнется на Ближнем Востоке до достижения урегулирования, трудно предугадать. Их необходимо предотвращать, не дожидаясь пока применение силы с той и другой сторон не похоронит вообще саму идею мирного урегулирования.

В-третьих, принципиальным моментом является определение последовательности достижения мирных соглашений на различных географических направлениях.

Изначальная позиция Москвы состояла в том, чтобы ближневосточное урегулирование, будучи всеобъемлющим, базировалось на одновременном охвате «всех фронтов» конфликта. В идеале это было бы правильно. Однако на деле процесс пошел иначе.

Последовательность заключения мирных соглашений всегда определялась Израилем в зависимости от его политических интересов в тот или иной момент. Вслед за Египтом и Иорданией выбор пал на палестинцев. Мотивация была понятна: урегулирование главной проблемы - палестинской - положит конец всему конфликту. Кроме того, палестинское руководство, по мнению израильтян, проделало определенную эволюцию и было готово к «далеко идущим компромиссам».

Расчет оказался ошибочным. Его результатом стал раскол палестинцев из Фатх и Хамас, а перспектива урегулирования в его палестинском измерении отодвинулась сегодня намного дальше, чем это казалось многим в 1990-х годах.

Гораздо более осуществимым представляется достижение мирного соглашения на сирийском и ливанском направлениях. По сложности сирийский и ливанский треки существенно уступают палестинскому. У них значительно меньше разных политических аспектов. По количеству людей и площади территорий, составляющих предмет конфликта, оба направления заметно скромнее палестинского.

Игнорирование сирийского трека, переговорный процесс в отношении которого по своей суммарной интенсивности и продолжительности значительно уступает вниманию к палестинским делам, стало одной из причин торможения всего ближневосточного урегулирования. При администрации Дж.Буша-младшего в американской политике верх, как правило, брала точка зрения, в соответствии с которой Дамаск ввиду его «враждебной политики» не заслуживал «поощрения» в виде реанимирования переговорного процесса на сирийском треке. Разумеется, если рассматривать ближневосточное урегулирование как «награду», то договориться о нем вообще невозможно.

Между сирийцами и палестинцами существует принципиальное понимание насчет недопустимости противопоставления одного переговорного направления другому или создания искусственной конкуренции между ними. Это важный момент. Поэтому выбор первоочередности должен подчиняться объективным факторам, а не конъюнктурным соображениям. Урегулирование должно продолжаться там, где существуют необходимые предпосылки достижения результата.

Сегодня в израильском правительстве те, кто готов пойти на соглашение с Дамаском, - в меньшинстве. Думается, однако, что перемены в правящем лагере все расставят на свои места.

Как представляется, итоги визита Д.А.Медведева в Сирию, если оценивать их в сочетании с другими крупными ближневосточными событиями, дают простор для размышлений. Один вывод ясен уже сейчас: растущее российско-сирийское политическое взаимодействие будет оказывать весьма существенное влияние на перспективы урегулирования на Ближнем Востоке.